скачать книгу бесплатно
– Хм, не первый год, – Макс на секунду задумался. – Что-то около семи лет. А вы, как я понимаю, здесь совсем недавно?
– Всего несколько дней. У меня тут умерла дальняя родственница, а у неё кроме меня никого не было. Вот думаю, что теперь делать с домом.
– Боюсь, что продать его вам вряд ли удастся, а соболезнования я выражать не буду потому что не умею. Простите.
– Вам приходилось кого-то терять?
Макс не ответил. Анна продолжила:
– Всем нам суждено утратить любимых людей. Я стараюсь воспринимать это как данность.
– Это хорошая черта, – чуть помедлив сказал он, – с таким образом мышления переносить невзгоды намного легче. Вы знакомы с суждениями Марка Аврелия[3 - Аврелий Марк (121—180), римский император с 161 года из династии Антонинов. Представитель позднего стоицизма (философское сочинение «Наедине с собой»).]? Вы мне их сейчас напомнили.
– Мир – изменение, жизнь – восприятие? Вы об этом? – произнесла Анна, посмотрев ему в глаза.
Макс удивлённо взглянул на неё:
– Вы увлекаетесь философией?
– Увлекалась когда-то, но это в прошлом. Метафизика не очень практична в материальном мире, – вздохнула она будто что-то вспомнив.
– Вас поглотила суета жизни?
– Скорее ужас будничного прозябания.
– Этот фатализм перечит вашим же словам, – чуть улыбнувшись заметил Макс, невольно пытаясь облегчить тяжесть произнесённых Анной слов.
– Человек изменчив и противоречив по своей природе и этого у него не отнять, – полушутливо отозвалась она.
Он снова промолчал.
– Смотрите! – восторженно воскликнула девушка, схватив его за рукав, – Вот и деревня!
Металлический отблеск рассвета уже рассеялся, разгоревшись в знойный день, полный неотразимого шарма ранней осени. Тепло нагретого солнцем воздуха касалось их лиц лёгким ветром. Возвышенность леса осталась позади, покачивая тяжёлыми кронами деревьев, а опавшую листву под ногами сменили желтовато-зелёные пятна травы, покрывавшей землю.
– Что ж… – неуверенно протянул Макс, – тут наши пути и разойдутся. Чуть ниже вы увидите тропинку и по ней спуститесь прямо к вашей цели.
– А как же вы? – Анна повернулась к Максу, вопросительно подняв тонкие брови.
– А я живу вон там, – Макс указал на свой сруб, видневшийся неподалёку, – будет желание вернуться к теме философии – заходите в гости, буду рад.
– Пока я тут – непременно, думаю, мы найдём о чём поговорить, – обезоруживающе улыбнулась Анна, – а вообще спасибо, что помогли выбраться из чащи…
– Не стоит благодарности, – машинально отозвался Макс.
Между ними повисла неловкость первого прощания, свойственная симпатичным друг другу людям.
Очаровательное смущение сковало их обоих. Они стояли на склоне холма и смотрели в лица друг другу, боясь сделать встречное движение. В выси бездонного неба парили одинокие птицы, а в чистом воздухе тянулась невесомая паутина, оседая прозрачными нитями на пожелтевших травинках. Солнце играло лучами в волосах Анны, переливаясь цветами спелой кукурузы и ванили.
Она робко приблизилась к растерянному Максу и по-дружески просто обняла его за плечи, а потом, резко развернувшись поспешила в деревню, словно испугавшись своего безобидного душевного порыва.
Он стоял и смотрел вслед её удалявшейся фигуре о чём-то глубоко задумавшись.
Анна не оборачиваясь помахала ему рукой. По серьёзному лицу Макса тенью скользнула лучезарная улыбка, преобразив хмурое лицо и он побрёл домой, сбивая пустой корзинкой остатки дождя с полевых цветов.
Макс усердно колол дрова в тени почти полной поленницы. Брёвна расщеплялись с сочным треском, издавая густой запах древесной смолы. Рядом, за железной сеткой, чинно прохаживались куры по плотно утрамбованной земле.
За скромностью двора Макса скрывался большой труд. Бесполезные нагромождения аляповатых построек были нещадно уничтожены, ветхий сарай был терпеливо восстановлен и освобождён от рудиментов быта колхозов прошлого столетия, а гараж и вовсе был возведён «с нуля».
Бревенчатые стены возвышались над каменным фундаментом, по которому тянулся специально посаженный плющ. Широкие окна, полные солнечного света горели софитами, а открытые двери за москитными сетками казались входом в потусторонние миры.
Минуло несколько дней с той необычной встречи. Головная боль казалось оставила Макса. На смену ей пришли постоянные мысли об Анне. Она лёгким бризом нарушила штиль его уединённой жизни и растоптала его привычный ход мыслей.
До этого момента он ощущал себя самодостаточным и в меру счастливым, а теперь трепетал при мысли о возможном визите Анны. К собственному удивлению он обнаружил в себе потребности, которых раньше не замечал: потребность в прикосновении кого-то значимого, потребность в безусловном одобрении того, что ты делаешь… их оказалось много и все они сводились к взаимодействию с человеком. Все эти годы такое взаимодействие отсутствовало. Были лишь книги и воспоминания. Одиночество равнодушно взбивало настоящее, прошлое и будущее как заварной крем и ушедшие дни протекали полноправно, соседствуя с грядущими.
Теперь, когда небо подёрнулось золотой дымкой, и деревня вдали окрасилась цветами шафрана, Макс сидел на веранде с невидящим взглядом и строил воздушные замки из своих грёз пока холодная рука здравого смысла не обращала их в ничто. Он понимал, что его приглашение быль лишь формальностью, подсказанной вежливостью, как и её согласие, ни к чему не обязывающее, но продолжал ждать, принимая робкую надежду за возможную истину. На искрах желания разгорался огонь разочарования, который он раздувал всем своим естеством.
Вернувшись к работе вскоре, он опять остановился – головная боль напомнила о себе.
Макс отставил тяжёлый колун в сторону, смахнул ладонью пот с лица и присел на бревно, лежащее поблизости.
Ветер высушивал капли пота, скатывающиеся рывками по бронзовому загару. От работы верёвки вен вздулись и пульсировали в такт ударам сердца.
Передохнув, Макс встал, потянулся, и взяв в руки колун, вздрогнул, услышав оклик.
Это она. Несомненно.
Уголки его губ поднялись.
Макс направился к источнику звука несколько быстрее, чем того могла потребовать вежливость. Осознав это, он умерил стремительность своего шага.
Из-за угла показалась Анна, стоявшая за калиткой, залитой вечерним солнцем. На ней было лёгкое платье, распущенные волосы золотыми каскадами спадали на белые плечи точно на мрамор, на смену резиновым сапогам пришли летние тканевые туфли.
Она смущённо улыбалась, но в серо-голубых глазах отчётливо читалась радость встречи. Увидев Макса, Анна помахала рукой, встав на носочки.
– Я решила не откладывать свой визит в долгий ящик, – произнесла Анна, когда Макс широко раскрыл калитку и жестом пригласил войти, – тем более тут скучно настолько же насколько и живописно, – она обвела взглядом заснеженные вершины далёких гор.
– Я рад, что вы пришли, – не стал скрывать Макс, – боюсь самому мне не удалось бы вас найти, не обратившись за помощью к местным жителям.
– Видно, что вы избегаете с ними общения, – заметила Анна.
– Вы правы, но что именно навело вас на эту мысль?
– Отсутствие соседей… да и в целом вы сами. – Макс ответил ничего не выражающей улыбкой.
– Подождёте пару минут? Я уберу дрова и пройдём в дом – на улице ещё довольно жарко.
Дом, несмотря на открытые двери, впускавшие тёплый воздух, встретил их приятной прохладой. Тяжёлые шторы были задвинуты и мягко рассеивали свет, тем самым создавая предельно интимную обстановку.
– Как у вас уютно! – восхитилась Анна.
– Разве вы ожидали чего-то иного? – вежливо отозвался Макс, доставая чайный сервиз.
– Да, – смущённо ответила она. – Вы представились мне сельским Диогеном.
Анна медленно шла вдоль полок с книгами, едва касаясь тонкими пальцами корешков. Макс рассмеялся.
– Я, конечно, глубоко уважаю его личность и даже солидарен со многими его суждениями, но не настолько радикален во взглядах, чтобы жить в бочке, – он обвёл взглядом пространство вокруг.
– Ну, посмею заметить, что это что-то среднее между кафе и библиотекой. Я не часто встречала такое изобилие литературы в жилом доме, – сказала Анна, подойдя к Максу, расставлявшему посуду.
– Присаживайтесь, – он отодвинул стул, – что вы будете? Чай, кофе, сок?
– А что вы сами будете? – спросила она, опустившись на услужливо предложенный стул.
– Зелёный чай – в такую погоду только его и могу пить. Как минимум сервиз уже на столе, а чайник скоро закипит.
– Ой, как же я не догадалась взять чего-нибудь к чаю! – разочарованно воскликнула Анна.
– Не переживайте, у меня всё есть, поспешил её успокоить Макс. – Вы любите мёд? Я недавно свежий собрал.
– Ух ты! У вас есть свои ульи? Неожиданно. Большое у вас хозяйство?
– Относительно, – ответил Макс, – коза, куры, пчёлы… так вы будете мёд?
– Да-да, разумеется!
Он поставил на стол пиалу с жидким мёдом, засыпал чай в глиняный чайник и залил горячей водой.
– Вы необычный человек, – робкое наблюдение точно хлыст рассекло повисшее молчание. – Вы живёте в глуши на краю мира, а ведь очевидно, что место вам в городе. Вы же понимаете, что созданы для другой жизни?
– Ну уж нет. Другой жизни мне хватило. Вы должны понимать, что не каждое отклонение от нормы является ошибкой и вопиющим грехопадением, – снисходительным тоном объяснил Макс.
– Хорошо, жизнь вне общества ещё можно понять, но в чём смысл информационного барьера, который вы воздвигли? Я не вижу ни радио, ни телевизора, интернет ведь тоже наверняка отсутствует…
Макс сел напротив и улыбнувшись ответил обстоятельно будто говорил с ребёнком:
– Интернет, несмотря на все его преимущества, страшно отвлекает и поглощает массу времени. Боюсь, что полноценный доступ к нему затмил бы скромные радости моего быта, а я, возлегая на его пепелище, самозабвенно загружал бы в себя бесполезную информацию, всецело отдавшись во власть прокрастинации.
– Ну интернет не ограничивается бесполезной информацией. А как же общение, друзья, по интересам… практически неограниченный материал по интересующим вас дисциплинам наконец?!
– Из всех человеческих знаний, предоставленных в сети, выбор человека зачастую падает совсем не на то, что ему нужно, а я – человек не на столько исключительный, каким Вы пытаетесь меня увидеть, – сказал Макс и разлил дымящийся чай по чашкам. – У человека много разных граней: к семье он поворачивается одной, к друзьям – другой, а к социальным сетям – третьей. И все они в равной мере подлинные, но последнее в большей степени лишь. Разумеется, в выгодном свете.
В сети человек создает себе образ, некое «Сверх-Я», которое вынужден поддерживать. Как большое дерево вытягивает все соки из окружающей его земли, так и образ осушает силы, лишь посредством которых возможно обрести желаемое, а не подменять этим действительное. Человеческое тщеславие и бахвальство не имеет обозримых границ. Как часто интереснейшая жизнь по ту сторону экрана оказывается кошмаром будничного прозябания…
Анна нахмурила лоб и задумалась. Рассеянный свет будто сконцентрировался на настенных часах, тиканье которых становилось всё оглушительней.
– У вас отлично получается прятать суть ваших слов за их высокопарностью, но если я всё правильно поняла, то это была самокритика, ведь наверняка эти знания приобретены на собственном опыте.
– Да, и как ни прискорбно, осознание проблемы вовсе не предостерегает меня от неё, но я стараюсь оправдать себя тем, что это лишь часть человеческой природы, но это выходит далеко не всегда.
– А можно познакомиться ближе с Вашей библиотекой? – резко оборвала Анна нить беседы, становившейся неловкой.
– Хах, – усмехнулся Макс, – да вы поощряете мои пороки!.. Конечно, смотрите.
Они подошли к ближайшей полке.
– Что здесь у вас? – она всмотрелась во внушительные фолианты.
– Хм… – Макс подошёл ближе, – пятнадцатый – шестнадцатый век.
– Лютер[4 - Лютер Мартин (1483 – 1546) – деятель Реформации в Германии. Макиавелли Никколо (1469- 1527) итальянский политический мыслитель, историк, писатель. Ради упрочнения государства считал допустимыми любые средства. Отсюда термин «макиавеллизм» для определения политики, пренебрегающей нормами морали. Сакс Ганс (1494 – 1576) немецкий поэт. Был актёром и руководителем любительской труппы. Свыше 6 тысяч церковных и светских песен, шпрухов, шванков, фастнахтшпилей, отмеченных наблюдательностью, весёлым лукавством и в то же время назидательных. Вега Карпьо (Лопе де Вега) Лопе Феликс де (1562 – 1635) испанский драматург. Крупный представитель Возрождения. Автор свыше 2 тысяч пьес, романов, стихов. Мильтон Джон (1608 – 1674) английский поэт и политический деятель. В библейских образах поэм «Потерянный рай» (1667) и «Возвращённый рай» (1671) отразил революционные события (в период Английской буржуазной революции 17 в. – сторонник индепендентов), поставил вопрос о праве человека преступать освящённую богословием мораль.], Макиавелли, Ганс Сакс, – Анна медленно шла вдоль книжных полок, – …Лопе де Вега… а знаете, он, кажется был инквизитором… Джон Мильтон – его «Потерянный рай"
– замечательное произведение…
– Простите, – прервал её монолог Макс, – кто вы по образованию?
– Я? – смутилась Анна, – Я филолог.
– Что ж, – улыбнулся он, – это многое объясняет.
Она бросила на него взгляд, полный вопроса.
– Девушка из лесу, немало читавшая… знаете, у меня было больше шансов встретить лешего в то утро… ваши знания глубже, чем можно было подумать вначале, – Макс осёкся, осознав хаотичность потока сознания и уже другим тоном спросил, – Какая у вас любимая книга?
– Мм-м… – задумалась Анна, – сложно выбрать что-то конкретное. Мне многое нравится: меня восхищают рассказы Чехова, комедии Мольера[5 - Мольер (Жан Батист Поклен) (1622 – 1673) французский комедиограф, актёр, театральный деятель, реформатор сценического искусства. Сочетая традиции народного театра с достижениями классицизма создал жанр социально-бытовой комедии. ДэниэлКиз (1927 – 2014) американский писатель и филолог, обладатель высших наград в жанре научной фантастики.]… не меньше я люблю поэзию Серебряного века… когда-то меня поразил Дениэл Киз, но невозможно выбрать что-то одно. Можно подойти к этому вопросу иначе и выбрать не любимое, а величайшее. В таком случае это «Похвала глупости» – Эразма Роттердамского[6 - Эразм Роттердамский, Дезидерий (1469 – 1536) гуманист эпохи Возрождения, филолог, писатель. Автор «Похвалы глупости» (1509) – сатиры, высмеивавшей нравы и пороки современного ему общества. Сыграл большую роль в подготовке Реформации, но не принял её. Враг религиозного фанатизма. Босх (Бос вас Акен) Хиеронимус (ок. 1460 – 1516) нидерландский живописец. «Корабль дураков» – позднее произведение Босха, где главная тема: порицание и осмеяние человеческих пороков. Это своего рода живописная притча о нравственном обнищании церкви, о лени, пьянстве, обжорстве, тщеславии людей. Босх сравнивает мир с бесцельно плывущей баржей, гонимой волнами. Поль Мишель Фуко (1926 – 1984) французский философ, теоретик культуры и историк.], – она утвердительно покачала головой, – величайшее произведение.
– Расскажете почему? Только давайте вернёмся за стол пока наш чай совсем не остыл.
Вернувшись за стол Макс шумно отхлебнул едва остывший чай и откинулся в кресле весь обратившись в слух.
Анна, сделав маленький глоток, отодвинула упавшую на глаза прядку и заговорила:
– Первое знакомство со взглядами подобного рода произошло в Лувре…
– В Лувре? – удивился Макс.
– Да, верно. Босх.
– Никогда не отождествлял работы Босха и Роттердамского. Хотя это не удивительно – они никогда меня сильно не увлекали.
– Не разочаровывайте меня! Это же очевидно! – воскликнула Анна. – Их сатиру относительно нравственных устоев мира можно воспринимать как единое целое! Меня пытались разуверить, но Мишель Фуко подтвердил мои догадки – «Корабль дураков» и «Похвала глупости"
– части одного и того же знания. Оба творца воплотили свои идеалы, но форму избрали разную: с одной стороны строки, выжженные раскалённым пером, а с другой – смелые удары кисти, в которых я нашла отражение своих взглядов.
– Этот факт раскрывает вас с лучшей стороны. – сказал Макс. – Не многие, по крайней мере осознанно, разделяют взгляды гуманистов средневековья. Мне нравится ваш подход к оценке искусства, вы выделяете воспитательно-познавательную функцию, пренебрегая развлекательной. Как ни прискорбно, последняя черта избыточна в искусстве, включённом в массовую культуру». Но давайте вернёмся к нашим гуманистам. Как вы смотрите на идеи Томаса Мора[7 - Мор Томас (1478 – 1535) английский гуманист, государственный деятель и писатель; один из основоположников утопического социализма. Друг Эразма Роттердамского. Канцлер Англии в 1529 – 1532. Будучи католиком, отказался дать присягу королю как «верховному главе» англиканской церкви, после чего обвинён в государственной измене и казнён; канонизирован католической церковью (1935). В сочинении «Утопия» (1516), содержащем описание идеального строя фантастического острова Утопия изобразил общество, где нет частной собственности и обобществлены производства и быт; труд – обязанность всех, распределение происходит по потребности.]?
– Признаюсь, пренебрежительно.
