скачать книгу бесплатно
Инцидент был исчерпан. Все завершилось бы очень мило и гладко, если бы вдруг в каморку не ворвался Влад. Я едва успел захлопнуть крышку чемодана, как он, наехав на стол и едва не перевернув его, возмущенно крикнул женщине:
– Не имеете права!! Все это заработано честным трудом! Но в нашей стране налоговое законодательство поставлено кверху ногами! Я не позволю вам присвоить все это себе!! Слышите?! Не позволю!!
Женщина побледнела, отступила к окну и на всякий случай прижала руки к груди. Она смотрела на Влада с ужасом и, кивая, тихо бормотала, пытаясь его успокоить:
– Хорошо! Не волнуйтесь, пожалуйста! Я ничего себе не возьму! Пожалуйста, успокойтесь!
– Так и знайте – я дойду до начальника таможни!! Я так этого не оставлю!! – продолжал орать Влад.
Я незаметно ударил его локтем в солнечное сплетение. Влад произнес сдавленное "хык!" и заткнулся. Улыбнувшись и разведя руки в стороны, словно хотел извиниться за своего ненормального друга, я стащил чемодан со стола и стал пятиться к выходу, подталкивая спиной Влада и моля Бога, чтобы тот лишил его дара речи хотя бы на пять минут. Женщина по-прежнему стояла вплотную к окну, до смерти напуганная двумя психически больными людьми и, еще не верила в то, что легко отделалась.
Как только мы очутились в зале, я скрытным движением вставил кулак Владу под ребра.
– Какого черта!! – сквозь зубы зашипел я. – Ты, горилла необразованная, чуть все не испортил! Зачем ты поперся за мной?
Влад, сдавливая мне руку, как тисками, громко сопел и все время касался коленом чемодана, словно девичьего бедра.
– Какое счастье! – бормотал он, не обращая внимания на мои эпитеты. – Пошли быстрее, пока она не одумалась! Но ты видел, как я на нее наехал? Она сразу откинула лапки в стороны! Ты понял, какой точный я нанес удар?!
Я молчал, давая Владу возможность затереть свою оплошность и получить моральное удовлетворение. Я был бесконечно виноват перед ним, и не имел права качать права.
– Господа! – кинулся нам наперерез гид. – Прошу в машину.
Мы вышли из таможни и с облегчением вдохнули сырой воздух, насыщенный прогорклым запахом авиационного керосина. Оглушительный рев и свист двигателей заставил Влада замолчать, и каждый из нас погрузился в собственные раздумья. Мой друг опять посветлел лицом, как небо после грозы, и из обозримого будущего на него хлынули приятные перспективы. Он напоминал мне рыболовный поплавок, который время от времени хоть и пыталась затащить ко дну всякая тварь, но он все равно целеустремленно всплывал на поверхность.
Я чувствовал себя далеко не таким счастливым, как Влад. Еще не остыв от таможенных переживаний, я уже рисовал в своем воображении намного более страшные картины своего разоблачения. Вот мы в Эквадоре. Я поднимаю на ноги местную полицию, нанимаю частных детективов, чтобы отыскать Анну, но все мои усилия оказываются тщетными. Анна как в воду канула вместе с деньгами. Тянуть время уже невозможно. Влад торопит, чуть ли не силой тащит меня в земельный департамент. Вот мы с ним заходим в кабинет, чиновник читает текст соглашения, затем протягивает нам договор. Вот Влад его подписывает, а чиновник предлагает заплатить пятьсот долларов наличными. Влад небрежно кивает мне. Я открываю чемодан, и страшный крик Влада…
– Эй, конкистадор, не спи!
Влад толкнул меня между лопаток. Я тряхнул головой, словно пытался избавиться от дурных мыслей, и зашел в микроавтобус. Влад, бережно поддерживая чемодан за днище, втиснулся следом за мной. Дверь захлопнулась. Мы покатили к самолету. Я инстинктивно прильнул к окну. Напрасно появилась эта надежда. Если бы Катя пошутила! Если бы Анна никуда не улетала!
Самолетик был маленьким, раскрашенным в ядовито-оранжевые и зеленые цвета, отчего напоминал саламандру, расставившую в сторону свои лапки. Рядом с трапом, ведущем на хвостовую рампу, стояла смуглая стюардесса далеко не юного возраста, но в ослепительно-белом костюме. Она поздоровалась с нами по-английски, я ответил ей по-испански. Влад, боясь упустить свой шанс, тотчас воткнул по-английски какой-то замусоленный комплимент. Мы оба были на высоте.
Попрощавшись с гидом, мы поднялись в салон. Я впервые был в таком самолете, где вместо привычных рядов кресел вдоль бортов стояли роскошные диваны, полки с книгами; над лазурным пластиковым столом, выполненным в стиле дерзкого дизайна, нависала полка с видеоаппаратурой; сбоку, за перегородкой, отливал сталью "надутый" как винный бочонок, холодильник. И все вокруг, включая полусферические стены и потолок, было обито мягким ковром цвета беж.
– Ну, как?! – возбужденно произнес Влад и повел рукой, показывая мне убранство салона, словно это была его квартира. – Согласись, что здесь можно вытерпеть сутки полета?
Не замечая выстроившихся в шеренгу пилотов, он взял из моих рук чемодан и сунул его за диван, хотя стюардесса дважды показала ему на нишу в шкафу для багажа и одежды.
– Командир корабля Эдвард Гез, – по-русски представился мне один из пилотов и протянул руку. – Это второй пилот Фрэнк Кэбот. И штурман Джулиан Мэйо.
Я поочередно пожал руки членам экипажа. Парни были очень похожи друг на друга, а голубая форма вообще лишала их каких бы то ни было признаков различия.
Влад был занят другим.
– Какое ложе! – восклицал он, опуская все свои сто килограмм на диван и недвусмысленно глядя на стюардессу. – А холодильник наполнили? Виски? Джин энд тоник? Йес ор ноу?
– Позвольте рассказать вам, – снова привлек мое внимание командир корабля, – через какие страны будет проходить наш маршрут.
Он говорил ровно, но с сильным акцентом. Скорее всего, командир не знал языка, лишь выучил несколько фраз.
– Москоу. Стокхоум, Швидн, – перечислял он города и страны и водил пальцем по карте, расстеленной на столе. – Рейкьявик, Айсленд. Ньюфандленд, Канада. Хавана, Кьюба. Богьота, Коломбиа. Кито, Экуадо. Полетное время – двадцать два часа тридцать минут. Надеюсь, полет будет для вас приятным.
Он поклонился, и троица, всем своим видом внушавшая уверенность в благополучном завершении воздушного путешествия, удалилась в пилотскую кабину. Мне казалось, что Влад продавил диван до самого пола, и я посоветовал ему находиться во время полета посреди салона, чтобы не нарушить центровку.
Стюардесса удалилась в тамбур. С тонким жужжанием запустились двигатели, самолет тронулся и медленно покатил по рулежке. Влад открыл холодильник и после недолгого выбора выудил оттуда бутылку шампанского. Я нашел в баре небьющиеся пластиковые стаканы. Пробка стартовала в потолок в тот самый миг, когда самолет оторвался от взлетки и круто взмыл вверх.
Только черт знал, что ждало нас впереди.
6
Время остановилось. Почти десять часов, с дозаправкой в Рейкьявике, мы летели до канадского острова Ньюфаундленд, а приземлились по местному времени в тот же день и почти в тот же час, когда вылетели из Внуково. Влад ворочался на диване и время от времени поглядывал в иллюминатор, через который можно было увидеть гигантскую прожекторную вышку, название аэропорта из крупных неоновых букв и огромные электронные часы, указывающие время, дату и температуру воздуха. Мне тоже не спалось. Под шерстяными пледом было жарко, и я уже в который раз брал со стола пластиковую бутыль с тоником и жадно пил.
– Этак мы с тобой никогда не состаримся, – проворчал Влад, глядя на свои часы. – Пройдет день, второй, третий, а в самолете по-прежнему будет вечер тринадцатого марта.
Он сел и, почесывая волосатую грудь, сладко зевнул.
– Чемодан на месте? – спросил он.
Я на ощупь нашел чемодан и постучал по его тугому боку.
– Это хорошо, – сказал Влад и, нажав на кнопку селектора связи со стюардессой, заказал два кофе.
Я тоже сел – при даме было неудобно лежать – и прижался лбом к холодному стеклу иллюминатора. Оранжевый топливозаправщик медленно отвалил от самолета. Мужчина в ярком пуховике с капюшоном, пританцовывая от холода, ритмично размахивал руками, словно дирижировал оркестром. В острых лучах прожекторов он напоминал актера на съемочной площадке.
– Ты не обратил внимания, – произнес Влад, тоже следя через иллюминатор за жизнью канадского аэропорта, – как стюардесса убирала ночью со стола?
– Нет, – ответил я. – А как она убирала?
Влад несколько секунд размышлял, как точнее передать мысль.
– Мне показалось, что она, добросовестно протирая стол, попутно проверила содержимое наших карманов в брюках и рубашках.
– У тебя что-нибудь пропало? – спросил я, не слишком серьезно воспринимая подозрения Влада.
– Нет, ничего… Впрочем, наверное я ошибся.
К самолету подъехал буксир. Мужчина в пуховике накинул на стойку шасси железный хомут. Нас плавно качнуло. Огни аэропорта медленно поплыли в сторону.
– Что у нас дальше по курсу? Гавана или Богота?
– Я уже со счета сбился, – признался я.
– Это ерунда, – ответил Влад, опять зевнув. – Главное, чтобы количество взлетов совпадало с количеством посадок.
В салон, постучавшись, вошла стюардесса с подносом в руках и расставила на столе чашки. Она не зажгла света, и в сумеречном салоне казалась негритянкой.
– Господа желают еще что-нибудь? – спросила она по-английски.
– Нет, – голосом пресыщенного всеми радостями жизни миллионера ответил Влад. – Скажите, где мы совершим следующую посадку?
– Приблизительно через шесть часов мы приземлился в Гаване.
– А там нормальный аэропорт? – болтал от скуки Влад. – Диспетчеры и навигационные службы работают нормально? Забастовок не намечается?
Мы дремали под мерное шипение реактивных двигателей на высоте десять тысяч метров над спрятавшимся в ночном мраке Атлантическим океаном. Казалось, самолет неподвижно завис в каком-то стерильном мире, где не было ничего – ни вверху, ни внизу, ни по сторонам, и время от времени приближаясь к иллюминатору, я видел только свое увеличенное, как в зеркале для бритья, лицо, слабо освещенное ночным светильником. В Москве, в существование которой сейчас верилось с трудом, был полдень, четырнадцатое марта, суббота. Наверняка шел все тот же бесконечный дождь со снегом; на Садовом кольце, забитом потоком грязных машин, напоминающих сошедший с горы сель, стоял непрекращающийся шум; куда-то опаздывающие люди с мокрыми ногами прыгали через заполненные талой водой канавки и лужи, толкались на пешеходных переходах, норовили перебежать дорогу на красный свет; магазины дразнили витринами, пиццерии распространяли приевшийся запах горячего сыра и жареной ветчины, рекламные щиты ненавязчиво навязывали товар. И в том далеком мире осталась перевернутая вверх дном квартира Анны с разбитым телефоном и странной записью в автоответчике, и я в десятый раз спрашивал себя, правильно ли сделал, что скрыл от Влада всю правду?
Небо светлело. Из-за океана, из-за его гладкой синей лысины, вставало солнце. Поверхность воды еще оставалась в глубоких предрассветных сумерках, а серебристое крыло самолета уже залил пронзительно красный свет. Я встречал свой первый в жизни рассвет над Атлантикой, и душу наполняло ожидание тревожных и ярких событий.
Влад вошел во вкус и не проснулся даже во время заправок в Гаване и Боготе. Ко мне сон не шел и, не мучая себя более неподвижным лежанием под пледом, я оделся и собрал постель. Должно быть, я был похож на нетерпеливого пассажира, который уже за несколько часов до прибытия поезда на конечную станцию начинает вытаскивать вещи в тамбур. Чтобы скоротать время, я снял с книжной полки несколько туристических справочников по Эквадору и загнал в видеомагнитофон кассету с примитивным боевиком.
Влад продолжал спать. Я удивлялся его гагаринскому спокойствию. До прибытия в Кито оставалось не больше двух часов. Стоя перед умывальником и намыливая кисточкой щеки, я смотрел в зеркало на его крупную голову с выразительными чертами лица и думал о том, какие сумасбродные мысли зреют в этой голове, и насколько они повлияют на мою дальнейшую жизнь.
Самолет сделал крен, и свет, льющийся из иллюминаторов, упал на торцевую дверь, ведущую к рампе. Как раз в этот момент в салон с шумом ворвался один из членов экипажа. Если я правильно запомнил, это был штурман Джулиан Мэйо. Задев стул, на котором была развешана одежда Влада, и едва не опрокинув его, штурман подошел к торцевой двери, толкнул ее ногой и скрылся в черной утробе багажного отсека.
Мне не понравилось это нервное перемещение. На мой консервативный взгляд, должностное лицо должно передвигаться по воздушному судну очень медленно и непременно улыбаясь, даже если самолет вошел в крутое пике. Я машинально глянул в иллюминатор. Крыло не отвалилось, под нами медленно плыл зеленый ковер джунглей.
– Подлетаем? – невнятно пробормотал Влад. Он, наконец, проснулся, оторвал голову от подушки и сладко потянулся. – Кто это такой вежливый был?
– Штурман.
– Ну вот, – проворчал Влад. – Сначала со стуком входила только стюардесса. Теперь без всяких комментариев вламываются пилоты. А что будет после посадки? Пинками под зад вытолкнут?
Неудержимо зевая, он потянулся за рубашкой, из кармана которой торчал черный штырь антенны мобильного телефона. Я не мог объяснить, зачем Влад взял его с собой. Неужели он надеялся, что сможет говорить с Москвой с острова?
– Как там? – спросил он, тыкая пальцем в кнопки. – Пятьдесят один – семнадцать – три ноля?
– Ты о чем? – не понял я.
– Надо попросить Элизу Дориа встретить нас в аэропорту, – пояснил Влад и прижал трубку к уху.
За дверью, куда вышел штурман, что-то грохнуло. Было похоже, что Джулиан сбрасывает с полок дюралевые такелажные ящики.
– Шум и треск, – произнес Влад, все еще вслушиваясь в звуки, которые издавал телефон, и вздохнул. – Наверное, Элиза Дориа вышла в душевую комнату. Или бегает по пляжу океана.
– Она еще спит, – предположил я, – и даже не догадывается, что ее судьба в лице русского парня Влада Уварова стремительно…
– Тихо! – вдруг прикрикнул Влад и раскрыл рот.
– Ну вот, ответила, – шепнул я. – А ты боялся.
Влад махнул на меня рукой и еще крепче прижал трубку к уху. Он классно смотрелся в трусах, рубашке и с мобильным телефоном.
– Что там? – во мне взыграло любопытство.
Влад морщился. Видимо, слышимость была ужасной. Он зачем-то постукивал пальцем по корпусу телефона, словно это был надежный способ улучшения качества приема радиоволны.
– Захват самолета… – отрывисто произнес он. – Стюардесса связана… Два вооруженных террориста на борту… Бомба… Черт, ничего не понятно!
Кажется, Влад случайно поймал чужую волну. Я подошел к нему, сел на стол и прислонил ухо к тыльной стороне трубки. Ничего, кроме сопения Влада я не услышал.
– Требуют изменить курс… – продолжал переводить Влад. – Штурман Джулиан Мэйо убит… Командир подчиняется приказу террористов и меняет курс…
Меня словно утюгом горячим двинули по затылку.
– Что ты несешь? – произнес я. – Джулиан Мэйо – это наш штурман! И он вовсе не убит!
Я попытался вырвать трубку из руки Влада, но в это мгновение, столь же стремительно, как и несколько минут назад, в салон вернулся штурман. В руках он держал длинноствольную винтовку, нацелив ее в потолок. Он часто и шумно дышал, глаза его возбужденно двигались, словно Джулиан следил за полетом мухи, каким-то образом залетевшей в салон.
– Не хочу вас пугать, – произнес он по-испански, – но ничего хорошего я вам не обещаю. Если сможете, попытайтесь защитить себя. Эти скоты хотят втянуть вас в гнусную игру.
Он широкими шагами направился к двери, ведущей в служебные отсеки, попутно наступив Владу на босую ногу. Не доходя до двери, штурман вскинул винтовку, передернул помповый затвор и громко крикнул:
– Эдвард!! Я в твои игры не играю. Не впутывай меня в эту грязь! Если ты немедленно не вернешься на прежний курс, я превращу самолет в решето!.. Считаю до трех! Раз! Два!..
Я встретил дикий взгляд Влада. События развивались столь стремительно, что никто из нас не успел толком сообразить, что происходит, и какая роль в этих поднебесных разборках выпадает нам. Если Влад правильно перевел сообщение, которое случайно поймал на мобильный телефон, то выходило, что командир нашего самолета Эдвард Гез и члены экипажа стали заложниками двух террористов, причем штурман Джулиан Мэйо был убит…
Штурман Джулиан Мэйо не успел сказать "три!". Я даже не заметил, как распахнулась дверь и прогремел выстрел. Удар пули в голову кинул штурмана спиной на стол. Он захрипел, дернулся в конвульсиях и замер, выронив винтовку из рук.
Вместе с кислой пороховой вонью в салон зашел командир корабля. Мощный "магнум" он держал в опущенной руке стволом вниз. Медленно подойдя к лежащему на столе штурману, он посмотрел в его стекленеющие глаза, затем ослабил галстук на своей шее и расстегнул верхнюю пуговицу воротника.
– Мне очень жаль, господа, что ваше настроение испорчено, – сказал он по-испански. – У Джулиана неожиданно помутился рассудок, и он стал опасен и для вас, и для нас. Потерпите немного, сейчас мы совершим посадку на военном аэродроме, где представители службы безопасности снимут труп с борта самолета. Прошу соблюдать спокойствие.
Он наклонился, поднял с пола винтовку и вышел из салона.
7
Едва дверь за командиром закрылась, как Влад стал торопливо натягивать на себя джинсы.
– Нам не хватало только службы безопасности, – произнес он, кидая взгляды на труп штурмана. – Один хороший обыск, и мы потеряем все, что имеем. Надо спрятать деньги в другое место… Не сиди, делай что-нибудь!
– Не суетись, – ответил я. – Все намного хуже, чем ты думаешь.
– Что может быть хуже? – пробормотал Влад.
– Ты чей голос слышал по телефону?
– Не знаю, чей голос! Какое-нибудь местное радио или диспетчер! – отмахнулся от меня Влад, будто я задал совершенно неуместный вопрос. – Не сиди! Открывай чемодан!
– Влад, это был доклад нашего командира наземной службе, – сказал я.
– Не придумывай, – поморщился Влад и, заправляя на ходу рубаху, подошел к дивану, за которым стоял чемодан. – При чем здесь террористы? Речь шла о каком-то другом самолете.
– Ни один человек на земле не мог предугадать гибель этого парня, – кивнул я на штурмана. – Кроме нашего командира. Понимаешь? Он сообщил на землю, что штурман убит, а затем сам же его застрелил.
– Зачем? – спросил Влад, пытаясь вытащить чемодан из-за дивана, но я крепко прижал его к борту ногой.
Казалось, пол под нами стал проседать. Тембр гула двигателей изменился, стал более низким и тихим. Загудели, загрохотали выходящие из ниши шасси. Мы заходили на посадку.
