скачать книгу бесплатно
– Алевтина Марковна? – выпалила Настя, краснея. – Она своеобразная бабулечка была. Всё ходила, что-то под нос шептала, словно заговаривалась. У нее дома, всяко необычное имелось – обереги из дерева, фигурки чудные, травы пучками.
– И, что ж, она, Марковна? – Степанида Савишна расправила подол длинной юбки и с нетерпением взглянула на девушку.
– А, умерла она. – пожала плечами Настя. – Сбила машина бабульку, когда та через дорогу переходила. Между прочим, – зачем-то уточнила Настя. – на зелёный свет светофора переходила, по правилам, а не бежала, как оглашенная. Обычная такая, темная, неприметная машина, стекла тонированные. Потом болтали – мол, залётные лихачи лихачили, бабку на переходе не заметили. Я сама ту машину видела и «скорую» Алевтине Марковне вызывала. Только зря. – Настя вздохнула с сожалением. – Когда «скорая» приехала, она мёртвая была уже. Вот и всё.
– Так значит, силу свою, она тебе и передала. – Степанида Савишна развела руками. – Колдовскую. Достойной ты ей показалась и силу принять согласилась. Добровольно.
– Ничего я не принимала. – всполошилась Настя, округлив глаза – что это еще за бред, про силу? – Неправда это.
– Марковна тебе что-то говорила, умирая? – вкрадчиво спросила Степанида Савишна. – Просила о чём? Ты с ней разговаривала? Отвечала?
– Не помню я. – Настя зябко передернула плечами. – Бормотала соседка в агонии что-то невнятно, за руку меня держала крепко, ну, я и кивала ей, успокаивала. Понятно ж – человек не в себе, смерть свою, может, зрит.
– Слово «да» – говорила? – продолжала выпытывать подробности происшествия пенсионерка.
– Может и сказала. – шмыгнула носом Настя. – Говорю – не помню! Она мне потом, Алевтина Марковна, еще три ночи снилась. Как живая!
– Согласилась она! – противный, тонкий голос прозвучал с самой Настиной макушки. – И, хорошо, что согласилась, а то бы не выжить мне. Истаял бы, как свеча.
– Опять ты, шкода! – рассвирепела Настя. – Кыш, противный! У меня с головой всё в порядке!
– Вот и имя мне дала. – откровенно обрадовался писклявый, едва не пустившись в пляс. – Шкода! Я согласен, а то, как-то маетно безымянным существовать. С именем оно, всяко-разно, лучше!
– Любава. – полупрозрачная женщина в кике раскланялась, представляясь писклявому. – Рада знакомству, Шкода.
Настя смирилась – делать нечего. К психиатру, все-таки, идти придётся, хоть и не хочется. Разговоры пойдут, неприятные – внучка Жанны Аркадьевны с ума сошла! Но, шутить не стоит. Голоса в голове и видения всяческие – не к добру. Ну, ничего – медицина в наше время, творит чудеса. Её вылечат, обязательно.
– От чего? – фыркнул писклявый Шкода. – Колдовской дар не лечится. Это – не грипп. Это – навсегда. Смирись. Приняла, так, приняла.
– Ничего я не ведьма и не колдунья. – ожесточено продолжала стоять на своём девушка. – Ведьмы – они, какие?
– Какие? – насмешливо поинтересовалась Степанида Савишна, продолжая сидеть на стуле, как ни в чём не бывало.
– Старые. Вредные. С бородавкой на носу. – вспылила Настя. – И, магичат там.. разное.. Порчу наводят, глазят всех подряд. Я – не умею!
– Велика наука! – хмыкнула пенсионерка. – Так и ты наведи. Пожелай кому-нибудь, что-нибудь от души, оно и сбудется.
– Да, чтоб вам всем пусто было! – озлилась Настя. – Говорю же – не умею! Русским языком повторяю – я не колдунья! Ой!
Свет в избе разом мигнул, и вся обстановка куда-то пропала – и стол, и стулья, скатерть нарядная со стола, самовар, кот с лежанки на пол свалился, а сама лежанка задевалась неизвестно куда.
Васька, жалобно мявкнув, вскочил с пола и уставился на Настю с укоризной – мол, чего чудишь, дурная девка? Предупреждать надобно о подобном, а то честные коты себе таким Макаром всё пузо отбили.
– Ох! – Настя подскочила, наблюдая за тем, как неловко Степанида Савишна поднимается с пола – стул-то под ней пропал бесследно. – Я помогу.. – и бросилась вперед, протянув руку помощи ушибленной пенсионерке. Пособила подняться и растерянно осмотрела комнату – пусто! Опустела изба, ни единого черепка в поле зрения, лишь стул, на котором сама Настя сидела, сохранился. Не иначе, как чудом.
– Сильна девка! – одобрительно цокнула языком старушка-пенсионерка. – Ох и сильна колдунья будет, коли заматереет! Сумела в заговорённой избе порчу навести. Исхитрилась и мою волшбу перебить смогла! – и рукой небрежно махнула. Воздух дрогнул, поплыл и вся обстановка вернулась на прежнее место.
Настя глаза протерла и головой мотнула – привидится же такое!
Кот возмущенно фыркая, полез обратно в свою плетенную люльку, а Настя брякнулась попой на стул, повторившись
– Привидится же такое! – и обреченно взглянула на Степаниду Савишну. – Мне бы «скорую» и воды холодной. Может, это вирус какой прицепился? Особо зловредный? – девушка нахмурила бровки, морща лоб. – О! точно! Ковида, как есть! Видения пошли всякие, косяком. Вы бы, бабушка, повязкой лицо прикрыли, а то, заразно это очень. В вашем возрасте, тем более.
– Фи! – Степанида Савишна скривилась презрительно. – Напугала ежа голым задом. К нам, детонька, зараза не липнет. Нас только убить можно, вон, как Марковну твою. Хорошо ещё, что она силу свою тебе передать успела. Умерла спокойно, без мук адских.
Настя не спорила – пусть её. Мели Емеля – твоя неделя. Она-то, точно знает, что почти что сошла с ума в этом Гадюкино. Вот вернётся в Каменск и, сразу же в больницу. Мазок сдавать из носу и из зева. И из других мест, так, на всякий случай.
Внезапно Насте себя жалко стало, до слёз, аж носом захлюпала – мало того, что осень, что с головой непорядок, так еще и колдуньей-ведьмой обзывают и в порче обвиняют, а она – ни сном, ни духом.
Тут маленькая ладошка погладила девушку по щеке – крохотная, как у куколки, но живая и тёплая.
– Не плачь, хозяйка. – произнёс писклявый голосок. – Ты – хорошая, хоть и с придурью. Научишься ещё, а я тебе помогу. Что ж я за дух-охранитель, коль колдунье молодой помочь с силой сладить не сумею? Стыд мне тогда, позор и порицание!
Настя подняла заплаканные глаза, не пытаясь отмахнуться от новой докуки – дух, так, дух, какая теперь разница?
Но, духа рассмотрела – мелкий такой парнишка, ладный, розовощёкий. Величиной со спичечный коробок и.. голый! Стыдливо стоит, мнётся. Глядит на Настю бесстыжими зелеными глазами и причинное место ладошками прикрывает. Теми самыми, которыми Настю по щеке поглаживал! На вид – лет двенадцать ему. Подросток, наглый и строптивый.
– Почему ты голый? – голос у Насти от удивления хриплым стал, точно не Настя она, а курильщик со стажем. – Вон, Любава, – и, девушка взглянула на даму в кике. – нарядная, а, ты?
– А, я – голый! – пожаловался парнишка, разведя руками и, тут же, опять прикрыв самое дорогое. – Ты же не озаботилась одеждой для меня.
– Я? – поразилась Настя до глубины души. – А, должна?
– Должна. – Шкода призадумался. – Кто еще о духе позаботится, как не хозяин евонный? Мёрзну я. – вновь пожаловался он, обращаясь ко всем присутствующим и к коту, в том числе. – Волос у тебя мало, а шапку одевать, ты забываешь постоянно. Последние мозги себе отморозить норовишь. На дворе осень холодная, а она форсить удумала – в «дрыгалке» и без шапки!
– Придумай ему одежду, – посоветовала Степанида Савишна, выслушивающая стенания духа с понимающей улыбкой на полных губах. – а то до самого утра ныть станет. Знаю я их, духов малолетних! Представь одежонку какую, да, хоть, трусы, но обязательно на мальчишку надетые.
– И, что тогда? – Настя в чудеса не верила. – Может быть, я в городе в игрушечный магазин зайду, в «Детский мир» и куплю ему что-нибудь там? Кукольное?
– Да, прям, счаСС! – взорвался от негодования мальчишка, краснея носом. – Чепчик и подгузник? Я тебе, что – пупсик? Я – дух, охранитель. Верный спутник и помощник твой, а не..
Настя взяла и представила себе это чудо в наряде эльфа. Ну, да – в таком одеянии, в каком Леголас всё кино пробегал.
И глаза открыла.
– А, лук зачем? – капризно надул губы Шкода. – Мух и комаров отстреливать? Иль, ещё кого?
Настина челюсть отвисла – Шкода, определённо, изменился. Теперь на нём были надеты штаны, и туника, и.. Волосы у пацана тоже отросли и падали на плечи аккуратными светлыми прядями.
– Мне нравится. – Шкода поправил серебряный ободок «а, ля Трандуил» на голове. – И, лук, пожалуй, оставлю. Пригодится. Спасибо, хозяйка щедрая за наряд дивный – вон, даже камушков, да шитья серебряного для слуги верного не пожалела.
– А-а-а! – только, что и смогла выдавить из себя девушка. – Ущипните меня кто-нибудь! – и её ущипнули. Шкода, негодник и ущипнул, имя своё оправдывая. А, чего не ущипнуть, коли сами о том просят? Он, парень отзывчивый. Ему не трудно.
– Не щипай! – Настя едва не прихлопнула юркого духа растопыренной ладонью. – Больно же!
– Сама просила. – нагло скалился несносный пацан. – То – щипни, то – не щипни! Определитесь уже, девушка.
– А, не хлопнуть ли нам по маленькой по случаю такому? – решительно произнесла Степанида Савишна и на столе сразу же появилась небольшая бутылочка с чем-то красным и тягучим. – «Спотыкач». – гордо пояснила пенсионерка. – Малиновый. Мне его леший презентовал, давно, по весне ещё. Вещь, говорит, Савишна, стоящая. Бери, не пожалеешь!
Настя лихо опрокинула стопку «малиновки» – а, чего мелочиться? Всё равно уже – сумасшедшим, им, море по колено! А, алкоголизм, вообще, за насморк прокатит!
«Спотыкач» оказался тягуче-сладким, пился, на удивление, приятно и здорово согревал – щёки у Насти раскраснелись, стали малиновыми, под стать содержимому бутылочки. Сразу же захотелось всех обнимать, холить и лелеять.
– Эко, тебя, девица, развезло-то. – покачала головой Степанида Савишна. – Пора-пора баиньки. Утро, оно, вечера мудренее.
В этот самый момент кот Васька и насторожился, напрягся весь, выскочил из своей люльки и зашипел, распушив усы.
Степанида Савишна нахмурилась, а с Насти моментально начала слетать хмельная одурь.
Стук в дверь прозвучал резко и властно – так, обычно, стучат богатые родственники или представители правоохранительных органов.
– Кто там? – Степанида Савишна настороженно покосилась на тёмное окно – мол, ночь на дворе, луна на небе полная, а кого-то нелёгкая носит!
– Откройте, полиция! – голос принадлежал молодому и наглому.
Настя поёжилась – вроде бы, они законопослушные и никаких предосудительных действий не совершают. С чего бы это к нам полиция нагрянула?
– Сейчас, сейчас открою. – засуетилась Степанида Савишна и вся, разом, как-то скособочилась, согнувшись в три погибели, набросила на спину драный платок и медленно подтягивая ногу, заковыляла к входным дверям.
– Открывай, бабка, не то, двери сломаем! – угроза прозвучала нешуточная и Настя испугалась по- настоящему – чего ж, такого, натворила старушка, что к ней полиция настойчиво ломится ночью тёмной?
– Наркотики! – осенило её. – Точно, конопля там, мак запрещённый. То-то меня так плющит. Ой-ей-ей – закручинилась девушка. – меня в сообщницы запишут, как пить дать! В эти самые.. распространители, вот! И стану я – позор семьи! – и по щеке Насти потекла одинокая слеза.
То, что это никакая не полиция, девушка поняла сразу – из тёмного коридора на свет шагнул рослый амбал в сером, спортивном костюме. Рожа у амбала оказалась пугающе-толстая, волосы – сальные, рыжеватые, нос – на бок, а глаза – наглые, с наглым же, прищуром. Глаза так и зашарили по комнате, зацепившись взглядом за стол.
Настя, слегка развернувшись, вслед за амбалом, тоже взглянула на стол и обомлела – на потёртой, серой от старости, клеенке сиротливо стоял закопченный чайник, на щербатом блюде торжественно возлежали два пряника, твердые с виду, как камень. Вздумай Настя погрызть те пряники своими молодыми зубами и визит к стоматологу стал бы неизбежен.
Вслед за амбалом в комнату просочился второй – низкорослый, щуплый, темноволосый. На самой макушки его головы, горшком торчала чёрная вязаная шапочка. Точно такая же прикрывала макушку амбала – то ли, сползла наверх, то ли, сами по себе шапочки размером не вышли.
Степанида Савишна ковыляла следом. Без слёз не взглянешь на хозяйку избы – старенькая, глухая, да ещё и подслеповатая.
– Будем проводить обыск. – заявил амбал, утвердившись задом на скрипучем стуле. – Что скрываете от представителей власти, граждане?
Настя неопределённо пожала плечами – чего, скрывать-то? У неё лично, с собой рюкзачок маленький, да кошелёк с карточкой на бензин. Денег нет почти – так, пятьсот рублей на расходы.
– Золото, меха, ценные вещи, деньги. – скороговоркой протарахтел амбал и тяжёлым взглядом уставился на Анастасию, словно та должна была срочно явить миру эти самые, выше названные, ценности. – Добровольно выдадите или, поискать?
– Ох, ти, – кряхтела Степанида савишна плаксивым голосочком. – чи, ополоумел, касатик? Откель у старухи древней золото, да меха? Куцегрейка моя, вона и та.. прохудилась.
Амбал завис, недоверчиво пялясь на небогато накрытый стол, а второй, более юркий, прошмыгнул мимо Насти и в другую комнату навострился.
Этакой наглости Настя стерпеть уже не смогла.
– Кто такие? – голос девушки звенел от злости. – Предъявите, будьте любезны, документы.
– Сама-то, кто такая? – амбал взглянул на девицу тяжело и недобро. – Документы ей подавай! Молча сиди и не вякай, пока не спросили. Говорить станешь, когда разрешат.
– Да вы, хам! – Настя ничуть не удивилась подобному ответу. – Я, вот, сейчас в полицию позвоню. Выясню, имеются у них такие хамовитые сотрудники или, нет.
– Я те позвоню! – взвился амбал и лицо его страшно скривилось. – Помалкивай, пока цела. Чего непонятно? Вон, бери пример с бабки.
Настя поняла, что правоохранителями тут и не пахнет. Сразу же вспомнились рассказы про грабителей, нападающих на одиноких прохожих и грабящих пенсионеров. Так это они и есть! Обыск пришли проводить! Говорили бы прямо – грабить!
– Вы! – она подскочила со своего стула, словно её оса в зад ужалила. – Бандиты! Да, как вы смеете последнее у стариков отбирать?
Хлёсткая пощёчина вернула девушку на место. Рука у амбала оказалась тяжёлая, Настина щека, сразу же, онемела, наливаясь горячей тяжестью. Во рту стало солоно, а на душе – горько.
Слизнув капельку крови с разбитой губы, девушка взглянула на рыжего зло и непокорно, словно пытаясь запомнить его мерзкую рожу. Для фоторобота. Уж она его сфотографирует, лучше, чем камера на телефоне! Во век помнить будет и не простит.
– Чё, заткнулась, наконец? – равнодушно поинтересовался амбал, широко зевая. – Ты горло-то, побереги, девка и язык. Ищ-що пригодятся. Гы-гы.. – и принялся шарить по немудрёным старушечьим вещам, проводя тот самый, обещанный обыск.
Степанида Савишна сидела молча, неподвижно и наблюдала за грабителями равнодушными глазами.
– Испугалась бабушка. – жалостливо подумалось Насте. – Как бы инсульт, иль инфаркт со старушкой не случился. Года у неё.. Н-да..
Чёрный кот прибился к хозяйским ногам и точил когти о деревянную ножку стула. Сосредоточенно точил, целеустремлённо. Глазища у кота сверкали зелёным, усы топорщились.
– О-го-го! – голос чернявого был полон такой радости, будто он выиграл в популярную игру «Как стать миллионером» и готовился забрать главный приз. – Это мы удачно зашли! Пашка, сюда ходи, хватит там в зассанных тряпках ковыряться.
Чернявый орал так, что рыжеватый амбал отшвырнул в сторону немудреное тряпьё, ногой злобно пнул низкую табуретку и вбуравился в тесный дверной проём.
– Вот это, да! – радовался амбал, вторя напарнику. – Ты, бабка, не иначе, как олигаргхша подпольная! – довольная рожа амбала на мгновение мелькнула перед Настей. – Мы твою хибару по брёвнышку раскатаем, коли добром не признаешься в том, где остальное богатство заныкала. А не признаешься добром, так мы внучку твою раскатаем, – и на Настю глянул похотливо. – вернее, разложим, прямо здесь, на половичке, да и позабавимся с ней всласть у тебя, шкуры старой, на глазах.
– Ты, бабка, – второй, глумливо усмехнувшись, облизал губы. – главное, признаваться не спеши. Внучка твоя нам по нраву пришлась. Мы с ней натешемся, потом и скажешь, где остальное добро припрятала. Скажешь-скажешь, куда денешься. – гоготал негодяй. – Все признаются, рано или поздно.
Настя, непонимающим взглядом уставилась на пенсионерку – та молчала, точно партизанка, а бандит, выскочив из дверного проема, бесцеремонно ухватил старуху за шиворот и потащил за собой, прикрикнув на Настю.
– Чего расселась, корова? – орал ражий детина, волоча старуху. – За мной иди или, тебе особое предложение требуется? Забыла урок? Так я с другой стороны отвешу. Мне не в лом!
Настя и пошла – мало ли, что эти два придурка могут с беспомощной старухой сотворить? Нелюди! Фашисты! А сама, телефон в руках крутила, пытаясь позвонить, но, как на зло, сигнал не проходил – не было сети.
– Вечно так. – озлилась Настя. – Когда надо, никогда не дозвонишься! – и, тут, у неё телефон отобрали. Нагло вырвали из рук, а саму ухватили за шиворот и бросили в угол комнаты. Там Настя и замерла, больно ударившись коленками и хватая воздух открытым ртом – удар о стену из неё едва дух не вышиб, а бандит, тот, что покрупнее, тем временем, бабку трясти начал.
– Деньги где, морда? Давай деньги! Добром давай, не то мы утюг включим и посмотрим, как тебе прижигание понравится. – второй подонок все на Настю поглядывал многозначительно, облизывался и ширинку наглаживал – мол, смотри, девка и готовься к приключению.
Настя же, во все глаза таращилась на кровать. Обычная такая кровать, металлическая, покрывалом застеленная, а на кровати – платок шелковый, а на платке.. Мама дорогая! Золото! Целая груда золота! Мелкие такие монетки, круглые, ярко жёлтого цвета.
Изумлению городской девушки не было границ – откуда у пожилой пенсионерки подобное богатство? Золото, да ещё и грудой, да ещё и в монетах?
– Контрабанда. – решила Настя и по спине у неё пробежались холодные мурашки. – Плата за наркотики! От, это да! Нет, – она увидела с какой алчностью смотрят на золото эти два негодяя и поняла. – нам не выжить! Убьют – и меня, и бабку, и кота безвинного! За такие огромные деньжища – убьют точно. За сто рублей пьяные алкаши убить могут, а здесь добра сколько!
И Пашка, и Ванька глаз не могли отвести от золотых монет – клад! Они нашли клад! Вот свезло-то! И пошёл он, Пузило, со своими сказками о собственном фарте. Да такого куша ещё никто не имел!
– Наверно, у бабки ещё где-то золотишко припрятано. – жадно облизнулся рослый Пашка, выхватывая из кармана старый, верный кастет – эта старуха сейчас ему всё расскажет. Выложит, как на духу.
Он уже понял, что старую каргу и молоденькую девчонку придется убивать. Ну, не может старуха-пенсионерка владеть огромной грудой драгоценного металла. Она, тупо хранит его, прячет и от полиции, и от таких, как Пашка. Для хозяев хранит. А, это значит, станет болтать и их с Ванькой искать начнут. Найдут – убьют обязательно. За золото всегда убивают.
А, так – нет свидетелей. Ищи ветра в поле. Не было их здесь никогда. Всех убьют Пашка с Ванькой, избу – пожгут и концы в воду.
