скачать книгу бесплатно
Лёха понял это каким-то седьмым чувством и неосознанно, как вор, боящийся, что его застанут врасплох, стал опасливо озираться вокруг. Посмотрев вверх, он увидел, как стая воронов, а это были именно они, застыла вдруг неподвижно в воздухе, паря и не издавая ни звука.
«Как они не падают? – промелькнуло в голове, – по всем законам физики они должны были бы свалиться на землю. Что за чертовщина?»
От этих размышлений его отвлёк отчаянный крик приятеля:
– Вот же чёрт! Чёрт!
Кинувшись к упавшему на землю Славке, Лёха ещё издали увидел кровь, хлеставшую фонтаном из его бедренной артерии.
– Господи, как тебя угораздило?
На ходу стянув с себя рубашку, он прижал её одной рукой к ране, а другой попытался расстегнуть ремень, чтобы сделать жгут. Пальцы тряслись, тугая пряжка не желала подчиняться.
– Славка, держи крепко, прижми! Слышишь? – с тревогой глядя в белеющее прямо на глазах лицо, он прижал руку теряющего сознание приятеля к промокшей насквозь рубашке, а сам быстро расстегнул ремень и, сделав петлю, затянул её выше раны как можно туже.
– Всё будет хорошо, держись! Не отключайся, только не отключайся! Эй!
Схватив закатившего глаза Славку за плечи, он отчаянного его затряс, пытаясь вернуть в сознательное состояние, но тот, придя в себя лишь на несколько секунд, пробормотал что-то немеющим языком и закрыл глаза уже навсегда.
Не в силах поверить в случившееся, Лёха ещё некоторое время держал в руках остывающее тело, боясь отпустить, оставить в покое, и, в конце концов, признать страшную реальность.
– Славка! Славка!
Насытившись кровавым зрелищем, стая чёрных воронов, сварливо каркая и хохоча, вновь закружила над старыми елями ведьминого леса.
Глава 3
Чёрный «гелендваген», неспешно переваливаясь по кочкам, въехал на поляну, на которой теснилось несколько строительных вагончиков. При виде прибывшего начальства из самого большого вагончика, выполнявшего функцию передвижного офиса, выбежал худощавый мужчина средних лет в холщовой кепке и поспешил к машине.
– Евгений Глебович, наконец-то, – чуть ли не кланяясь в пояс, суетился он, открывая дверцу.
С трудом удержавшись, чтобы не поддержать под локоток выходящего из машины одутловатого мужчину с неестественно красным лицом, он предупредительно отскочил в сторону, давая тому пройти.
– Уф, ну и жарища, – тяжело отдуваясь и вытирая рукавом пот с лица, проворчал тот.
– Может кофейку или водички? – с тревогой глядя на недовольное лицо, предложил Михалыч. – Пройдёмте в офис.
Недовольно косясь на выползающих из вагончиков рабочих, он торопливо засеменил вперёд, то и дело оглядываясь на идущего сзади начальника.
– Почему не работаете? – ворчливо спросил тот, хмуро оглядывая бездельничающих в разгар рабочего дня работников.
Один из парней открыл было рот, но увидев показанный ему исподтишка кулак прораба, подумал немного и смолчал. Зыркнув для острастки на всех остальных, Михалыч распахнул дверь:
– Прошу вас, Евгений Глебович!
Зайдя внутрь, важная персона, утомлённая дорогой и жарой, озадаченно оглянулась в поисках достойного для себя седалища. Но довольно убогий интерьер строительного вагончика не мог ему предложить ничего, кроме пары табуреток и самого обычного, дешёвого офисного кресла на колесиках, которое явно не было рассчитано на подобные габариты. Разочарованно вздохнув, Евгений Глебович после некоторых сомнений всё-таки предпочёл хлипкое с виду, но всё же кресло. Приняв в свои хрупкие объятия столь внушительный груз, оно жалобно охнуло, что-то в нём хрустнуло, сиденье стремительно опустилось на самый нижний, доступный ему рубеж и вот уже величественный муж обнаружил себя лежащим на полу в совсем не полагающейся своему статусу позе.
Испуганный Михалыч беспомощно взирал сверху вниз на своего благодетеля и работодателя.
– Господи, простите, – придя, наконец, в себя, он протянул тому руку, предлагая помощь.
Помощь была принята, но разница в весовой категории сыграла свою зловещую роль, и вот уже мелкорослый прораб, готовый сгореть со стыда и неловкости, барахтается сверху, пытаясь как можно быстрее сползти с царственной туши, на которую упал.
Привлечённые шумом, в окно с улицы заглянули изнывающие от безделья и любопытства рабочие. Увидев поверженного титана и покрасневшего как рак, прораба, свившихся в замысловатый клубок, один из них насмешливо присвистнул. Другой же, обладая добрым сердцем, кинулся было на подмогу, но был тут же изгнан смущёнными участниками инцидента.
Проверив рукой на прочность легкомысленно отвергнутую поначалу табуретку, Евгений Глебович не без предосторожностей уселся на неё и, стараясь не смотреть в глаза невольному свидетелю своего позора, глухо спросил:
– Воды налей и давай рассказывай, что у вас тут творится.
Пока начальник опустошал протянутый стакан, Михалыч топтался напротив, не решаясь присесть на вторую табуретку.
«Что за невезуха, прямо проклятье какое-то! Мало проблем, так ещё это дурацкое кресло окончательно ему настроение испортило. Вон насупился как, в глаза не смотрит. Как с ним говорить?»
А разговор предстоял неприятный, с непредвиденными последствиями. Больше всего Михалыч боялся потерять эту работу, ведь не всем так везёт и не всегда. А ему свезло, один раз в жизни свезло, и тут такое… Сначала Потапов сам себя бензопилой укокошил, пусть земля ему будет пухом, потом Гаврилов руку оттяпал, а теперь и остальные взбунтовались… прямо проклятье какое-то. Выгонят его, и все дела, незаменимых у нас нет…
– Ну, что молчишь? – вернув стакан, строго спросил Евгений Глебович. – Ты где таких косоруких работников набрал? За два дня один насмерть, другой инвалид, что у тебя тут происходит?
– Да не знаю я, как так получилось, – мямлил прораб, – ребята хорошие, профессионалы, я с ними давно работаю.
– Но как такое возможно? Ладно, один недотёпа… Предположим, пила сорвалась, выскочила из рук или что там случилось, но чтобы на следующий день и второй руку сам себе отпилил… Это уже чересчур! Свидетели были? Что говорят?
– Про Славку, то есть Потапова, не знаю. Сомов говорит, что не видел, как тот себе артерию-то порезал, он как раз в этот момент на небо смотрел, услышал только как тот кричит…
– На небо смотрел? – перебил его Евгений Глебович, – Мечтатель, что ли? Тогда всё понятно.
– Да нет, что вы… Воронья тут много, они здесь третий день кружат. Сами посмотрите, как раз над тем местом.
Посмотрев в указанном прорабом направлении, тот увидел в окно огромную чёрную стаю, нависшую над одним из участков леса.
– Ого, как много… Это как раз там?
– Ну да, – кивнул прораб, – именно там. И никуда не улетают, так и торчат, как привязанные.
– Может, у них там гнёзда, дети… то есть птенцы?
– Не знаю… Их больно много.
– Мда… Никогда столько ворон не видел. Ладно, Сомов на птиц смотрел, а что второй, как его… тот, что руку себе отрезал. Его напарник тоже природой любовался?
– Да нет, – вздохнул Михалыч, – там как раз всё произошло на глазах у Сомова. Говорит, на Гаврилова как будто затмение какое нашло, начал пилить сук, в одной руке пила, другой о дерево опирается и вдруг… – представив произошедшее, прораб нервно сглотнул, – а потом вдруг сам себе эту руку и отпилил. Кровища хлещет, сам бледный, а пока не срезал начисто, пилу не убрал. Потом только заорал.
– Мда… прямо мистика какая-то, – вздохнул начальник, – сам себе… Что же получается и в первом и во втором случае на месте происшествия присутствовал этот Сомов?
– Ну да, – кивнул прораб, – досталось парню.
– А поговорить с ним можно?
Михалыч нерешительно затоптался.
– Даже не знаю, он немного не в себе, заперли мы его, чтобы народ не булгачил.
– Что значит «не в себе»? – насторожился Евгений Глебович.
– Ну… в шоке он. Можно понять, два дня подряд такое видеть… Ну и… несёт всякую чушь, про ведьм чего-то бормочет, говорит, что надо сматывать отсюда, а то все тут умрём. Похоже, умом тронулся парень.
– Хм… А сегодня кто на этом участке работает?
Прораб посмотрел ему прямо в глаза и, набравшись храбрости, ответил:
– Никто. Все наотрез отказываются туда идти и…
– Что «и»?
– Некоторые попросили расчёт, хотят уехать.
– Расчёт? – искренне удивился Евгений Глебович и, вскочив на ноги, гневно забегал по кабинету: – Да у нас был такой отбор в эти бригады, по двадцать человек на вакансию! Они что о себе возомнили? Пусть катятся! Пусть пишут заявление, завтра пришлю тебе бухгалтера, она рассчитает всех! Работать они не хотят! Неустойку за срыв контракта каждому предъявим, они нам ещё должны будут! А через неделю я тебе новых привезу.
– Какую неустойку? В договоре о никакой неустойке не говорилось.
– Ты, значит, меленькие буквочки тоже не читаешь? – усмехнулся разошедшийся начальник. – Ну-ну, поинтересуйся, и пусть эти олухи тоже почитают, может охолонут немного.
Распахнув дверь, он выбежал из вагончика и направился к своей машине, Михалыч поспешил за ним.
– Евгений Глебович, может, я ещё с ними переговорю, успокою…
– Как знаешь, – захлопывая за собою дверь, ответил Евгений Глебович, – сутки тебе даю на разговоры, а потом всё, всех вон! У нас сроки поджимают, так что не до сантиментов.
Тронув водителя за плечо, он дал тому сигнал к отбытию. Мощный двигатель утробно зарокотал, Михалыч еле успел убрать ногу из-под огромного колеса разворачивающегося джипа.
«Мда, вот попал…» – сокрушённо думал он, провожая глазами удаляющуюся машину.
Глава 4
Михалыч поговорил с рабочими, успокоил как мог, и ему удалось уговорить остаться тех, чья работа не была связана с валкой леса. Но группа арбористов из оставшихся шести человек наотрез отказались работать на этом участке.
Справка: Арборист – специалист по обрезке и спиливанию деревьев с альпинистской подготовкой или гидравлическим подъемником.
Испуганных рабочих в желании покинуть зловещее место не остановила даже довольная крупная неустойка, которую они обязаны будут выплатить компании за срыв контракта. Пятеро уехали, а Сомов остался. Несмотря на то, что он был напуган больше всех, Лёха объявил, что готов продолжить работу, попросив лишь перевести его на другой участок, где подобной чертовщины не наблюдалось.
Его решение удивило прораба, и он не удержался от вопроса:
– Я, конечно, рад, что ты остаёшься, но ты же больше всех кричал и возмущался. Почему же передумал?
Немного помявшись и не глядя Михалычу в глаза, Лёха ответил:
– Ипотека у меня, да и свадьба скоро, так что деваться некуда,
Через четыре дня приехала новая партия пильщиков деревьев. Весело гомоня, они заселили выделенный им вагончик и, отобедав, изъявили готовность приступить к работе. Михалыч был рад подобному энтузиазму. Он сам сопроводил новичков на участок, решив остаться, и если, не дай бог, странное членовредительство снова повторится, увидеть всё собственными глазами и даже снять на камеру, чтобы потом предъявить начальству.
Четверо молодых мужчин, ничего не подозревавших о своём участие в эксперименте, бросили сумки с пока ненужным ещё снаряжением и вооружились бензопилами. Распределившись по кромке еловой чащобы, они намеривались сначала убрать нижние ветви, а уже потом приступить к спиливанию самих деревьев. Михалыч, предусмотрительно стоя на отдалении, включил камеру и поднял голову вверх. Чёрная туча воронов, зависшая нал лесом, замерла в молчаливом ожидании.
Прораб, не веривший до сих пор ни в чёрта, ни в беса, вдруг почувствовал, как его сердце тревожно забилось, а к горлу подкатил колючий ком. Руки, держащие включённую камеру, мгновенно вспотели.
– Стойте! – неожиданно для себя выкрикнул он, – отставить!
Трое оглянулись и убрали руки с рукоятки стартера, но четвёртый, стоявший дальше всех, то ли не услышал команды, то ли не понял. Резкий рывок, нарастающий рёв мотора и бензопила готова к действию. Сделав решительный шаг к ближайшей огромной ели, он вдруг остановился. Постояв пару секунд, развернулся и направился к стоявшему невдалеке товарищу. Тот, находясь к нему спиной, даже не успел ничего понять или испугаться. Срезанная пилой голова, упав с плеч, покатилась по земле, подскакивая как футбольный мяч. Затем с небольшой задержкой рухнуло мешком и обезглавленное тело.
Михалыч, разинув рот и не в силах сдвинуться с места, с ужасом наблюдал за тем, как, покончив с одним приятелем, парень с пилой направился к следующему. Но тот, ставший свидетелем кровавой расправы, кинулся от него наутёк.
– Братва! Спасайся!
Рабочие бросились врассыпную. Сделав несколько шагов вслед за ними, убийца остановился. В его глазах появилась отсутствующая до сих пор осмысленность. С ужасом он посмотрел на свой забрызганный кровью комбинезон и на всё ещё жадно рычащую пилу. Затем, оглянувшись на распластанное на земле безголовое тело, в ужасе откинул в сторону ненасытное орудие. Ноги его подкосились, и он рухнул на колени.
– Что это, господи? – плаксиво пролепетал он, глядя на свои окровавленные руки. – Что я наделал?
Отбежавшие в сторону рабочие недоумённо переглянулись. Никто из них пока ещё не решался подойти к коленопреклонённому товарищу. Наконец, один из них решился. Медленно, не спуская с безумца глаз, и готовый в любую минуту спастись бегством, он подошёл прежде всего к рычащей бензопиле и, заглушив мотор, отнёс её подальше.
Стоящий на коленях мужчина, размазывая по щекам слёзы, смешанные с кровью, даже этого не заметил. Находясь в шоке, он всё так же с недоумением и ужасом рассматривал свои руки и даже не смог бы заметить спускающуюся прямо на него снежную лавину.
– Эй, – тронул его смельчак за плечо, – ты в порядке?
Тот поднял на него взгляд загнанного в западню зверя:
– Тёмыч, как же так? Я не понимаю… Что же теперь будет?
Тому оставалось только беспомощно пожать плечами.
***
Вернувшись на базу, Михалыч запёрся в офисе. Достав из сейфа припрятанную для важных гостей бутылку водки, он налил себе целый стакан и вылил в себя, не оставив и капли. Давно забытое тепло побежало по телу, голова приятно закружилась. За десять лет трезвой как стёклышко, жизни он уже и забыл каково это. Немного посомневавшись, налил ещё и, выпив половину, отставил стакан в сторону и погрузился в размышления.
Сомов был прав, с этим лесом что-то нечисто. Ведьмы или сам чёрт с рогами, это и неважно, главное, что люди сходят с ума и гибнут ни за грош, и это никакая не случайность. Он сам сегодня всё видел своими глазами. Больше он туда ни ногой и никого из ребят к этому еловому лесу близко не подпустит. Хватит уже трупов. Убираться нужно отсюда, пока живой. Жаль, конечно, хотел подзаработать, квартирку купить, но бог с ним. Жил всю жизнь в коммуналке и ещё поживёт.
Надо ехать в контору и увольняться всей бригадой, ничего не поделаешь. А насчёт неустойки, так шиш вам. Он заснял всё, что творится в этом лесу. Пригрозить оглаской и пошли они все лесом.
Взяв камеру, он включил воспроизведение, чтобы посмотреть, что ему удалось заснять. Оператор из него, конечно, аховый, да и кто бы смог, видя такое, удержать камеру твёрдой рукой. Кадры тряслись, метались из стороны в сторону, но то, как этот несчастный Масленников снёс голову бензопилой Карпову, слава богу, попало в кадр.
Достав ноутбук, он перекинул запись на жёсткий диск, а потом отправил сам себе с одной электронной почты на другую.
«Вот так, – удовлетворённо подумал он, – даже если у меня отберут камеру, копия записи останется».
Положив ноутбук в сумку и покидав в неё же оставшиеся вещи, он достал телефон.
«Сейчас позвоню этому борову, поговорю с ребятами и ходу отсюда».
Услышав о новой жертве глуховского леса, Евгений Глебович сразу снизил взятый им поначалу снисходительный и высокомерный тон. Находясь под впечатлением от новости, он смиренно принял известие о том, что Михалыч вместе с бригадой увольняются подчистую.
Перепуганные рабочие, выслушав предложение прораба о поголовном увольнении и отъезде из этого дьявольского леса, согласились сразу. Никто не был готов рисковать ради хоть и приличного, но не стоившего жизни заработка.
