скачать книгу бесплатно
Девушки стояли возле ларька, курили сигареты, выдувая дым в сторону, точно два паровоза перед тем, как тронуться со станции.
– Ой!
– Это нам?!
Иванов стоял перед ними, протягивая каждой по букету цветов.
– Спасибо…
– Позвольте представиться – Иван Иванович. – Сейчас Иванов был сама галантность.
– А меня зовут Лиза.
– А меня – Настя.
– Очень, очень приятно. – Иванов и той и другой широко улыбнулся, задержав свое лицо на каждой из них. – Разрешите вас пригласить на вечер?
– Нас?! – Одна изумилась, а другая, пихая подругу в бок, тут же сказала:
– Мы согласны!
– Сегодня вечером ожидается отличная вечеринка, обязательно приходите. – И Иванов упорхнул, точно бабочка, а девушки еще долго провожали его взглядом.
– Ой, а где? – спохватилась Лиза, а может быть, Настя. – Молодой человек!
Иванов обернулся и крикнул:
– Только обязательно приходите-е-е!!!
Он шел по бульвару, потом по оживленной улице, потом вдоль шоссе. Вокруг сновали люди, одни шли на работу, другие на учебу, третьи спешили по каким-то своим делам. Немало граждан столпилось перед небольшой будкой со странной надписью, расцвеченной пестрыми красными мазками, поставленной буквально на прошлой неделе.
– Что это за слово-то такое непонятное? – спрашивали граждане друг друга, но ответа дать никто не мог.
– Надо глянуть в словаре Ожегова или Даля, – предложил какой-то умник.
– Нет, – нашелся кто-то, – это ж не по-нашенски, в этих словарях его не будет.
– А для чего будку-то вообще поставили?
– Кто их знает… веяния…
– Власти опять чудят!
– Здесь вроде как щелочка, чтобы деньги просовывать! – констатировал какой-то любопытный.
– Ага, попробуй – просунь, и плакали твои денежки. Вся получка!
– Да, от них добра не жди…
– Было б что хорошее, в газете б написали, – предположил какой-то знаток, потрясая воблой, завернутой в газету «Муниципальный вестник».
Иван Иванович от души рассмеялся. Смех пронесся над толпой, и граждане, отвлекшись от изучения предмета, обратили внимание на Иванова.
– Что ж вы смеетесь, гражданин?
– Просто смешно! Ух-ух-ух, – ухохатывался Иванов практически до слез. Но народу было не до смеха, собравшиеся заподозрили, что смеются в том числе и над ними.
– Эй, ну ты, хватит ржать, – выкрикнул какой-то детина. – Можно подумать, ты знаешь, что здесь написано?!
– Знать – не знаю, но некоторое представление имею. – С этими словами Иванов, раздвинув толпу, пробрался к аппарату и кинул в щелочку мелочь. Будка с непонятной надписью словно ожила, заставив до этого тесное кольцо толпы отступить на пару шагов. Потом аппарат крякнул, и откуда-то сбоку появилась бутылочка с темной жидкостью. Иванов ловко подхватил ее и предложил человеку из толпы, стоявшему ближе всех к нему. Человек замотал головой и предпочел зарыться поглубже в плотные ряды сограждан.
– Ну, кто смелый? – обратился Иванов к народу.
Кольцо расступилось еще шире, кто-то даже старался ретироваться. Но подходили другие прохожие, потому круговорот любопытных был практически постоянным.
– Что, нет желающих? – удивился Иван Иванович, отвинтил пробку и хлебнул напиток из горлышка. Из бутылки в рот Иванову дружно побежали пузырьки вместе с коричневато-прозрачной жидкостью. Продемонстрировав таким образом безвредность напитка, Иван Иванович снова обратился к народу с предложением его попробовать. На этот раз вызвалось несколько смельчаков, которые, отхлебнув и поначалу скривившись, распробовав, дружно одобрили доселе неизвестную жидкость. Какой-то старичок даже поблагодарил Иванова, сказав: «Спасибо тебе на добром слове, мил-человек, а то всю неделю аппарат без толку стоял, только вчера его заметили, но ты первый, кто попробовать решился». «Да, вижу смелый у вас в городе народ!» – ответил старику Иванов. «Осмотрительный», – деликатно поправил Ивана Ивановича старичок.
Тем временем по толпе разносились одобрительные возгласы, к щелочке для денег образовалась заметная очередь, начались переругивания, грозившие быстро перерасти в рукоприкладство из-за спорных вопросов, кто кидал денежку и кому сейчас по очереди полагается ловить бутылочку. Иванов подмигнул старичку и пригласил всех собравшихся явиться на Главпочтамт, где будут «хлеб и зрелища». Толпа тут же перестала переругиваться, и посыпались вопросы: «а что именно там будет», «а когда», «а что взять с собой», «а чем кормить будут», но Иванов лишь церемонно раскланялся и удалился. Споры же вокруг забавного устройства разгорелись с новой силой.
* * *
Иванов шел по весеннему городу, прислушиваясь везде и всюду к обрывкам разговоров и что-то записывая в небольшом блокнотике, извлеченном из внутреннего кармана пиджака. Иногда он бормотал про себя: «Этих на три сорок. Этих на три сорок пять. Этих на три пятьдесят. Нет. Уже занято, значит, на три пятьдесят пять. Если дальше так пойдет, придется уплотнять график».
Проходя вдоль раскрытых окон первых этажей, он также прислушивался к обрывкам фраз:
– Где ползарплаты?! Где, я тебя спрашиваю? Что язык проглотил? Опять вчера с друзьями гуляли?
Иванов незамедлительно зафиксировал в блокноте: «Петрова Любовь Михайловна, на 17.25».
Или:
– Ну сколько можно, я с тобой и так и эдак, а ты опять за свое!
Иванов писал: «Куприянов Никита Осипович, на 17.30».
Или:
– Двойка? Двойка?! Ты хочешь извести свою мать!!! Нет, вы посмотрите на него! Я для него наизнанку выворачиваюсь, а он со мной так! Как не стыдно! Позор!!!
Иванов: «Борисова Анна Глебовна, на 17.35».
Или:
– Дорогой, давай я тебе супчика налью.
– Спасибо, не сейчас.
– Я котлетки пожарила.
– Очень хорошо. Я попозже…
– Ну, отвлекись хоть на минутку, я хочу с тобой поговорить.
– Не мешай, я скоро.
– Любимый, ну удели мне чуточку внимания!
– Дорогая, не видишь, я сейчас занят… вывожу новую формулу… супчик, котлетки потом.
– Ну, ты же видишь, мне так не хватает твоего внимания…
– Подожди, не приставай…
Иванов почесал в затылке. «Да-а. Этих-то куда девать? А, ладно, потом разберемся. На 17.40. Нет, здесь уже занято дворником с улицы Пятидесятилетия Октября, ага, есть окно в 18.15».
Или:
– Ты зачем это сделал?
– Я нечаянно…
– Да ты хоть знаешь, супостат, если пять пустых бутылок пива сдать, можно купить одну полную!
– Знаю я, знаю… Выпала просто. Разбилась.
– Нет, ничего ты не знаешь, скотина. Вот я тебя сейчас научу, как надо с бутылками обращаться! (Далее – увесистая затрещина.)
– Ой, не надо!
Иванов написал: «Кузьма Пивоваров и Егор Разволяев. 19.25». И в скобочках, чтобы не забыть: «Пьянство, сквернословие, побои…»
Пока Иванов, проходя мимо одного из окон, фиксировал в блокноте важную информацию, он вдруг неожиданно для себя почувствовал, что в одной из квартир не происходит ничего. Вот так вот. Пусто. Очень любопытно! Иванов вытянул шею на полметра, что не потребовало от него сколько-нибудь заметных усилий, и заглянул в окно. Свет падал на большой письменный стол с разбросанными на нем разными бумагами. На листах коряво, от руки, было выведено по нескольку строчек. Большинство бумаг начаты, но явно не закончены, а сами они либо смяты и скомканы, либо с перечеркнутым текстом. За столом сидел человек в халате и домашних тапочках. Иванов мельком глянул в записи и ухватил несколько фраз, которых было вполне достаточно для того, чтобы уяснить суть того, что человек пытался отразить на бумаге: «…вышеупомянутый гражданин неоднократно был замечен в подозрительной компании… разговоры (частично) записаны на пленку».
И Иванов снова принялся строчить в своем блокнотике.
В следующем окне он расслышал любопытный диалог:
– А здорово было бы, Борисыч, согласись, если бы сделался в каком-нибудь отдельном взятом обменнике курс доллара раза в два пониже. Вот я бы развернулся!
– Ну, хоть на полчасика.
– Да мне, пожалуй, и пяти минут хватило бы.
– Мечтать не вредно…
«Так. Кривуля Алексей Евграфович и Миронов Игорь Борисович, оба на 19.40. Если так дальше пойдет, без помощников не обойтись», – удрученно подумал Иванов. Хотя вместе работать веселее. Иванов вообще больше любил массовые акции, чем индивидуальную работу.
Здесь все шло, одно к одному… Правда, надо было подумать и о другом – скоро Главпочтамт перестанет всех вмещать. «Надо раздобыть помещение побольше. Не поговорить ли с начальником городского спортивного комплекса?»
* * *
Архивариус Алексей проснулся в это утро совершенно разбитым, будто и не спал вовсе. На работу идти не хотелось, что случалось не так часто, поскольку график работы у него был до известной степени плавающим. Проснувшись по будильнику в девять часов, Алексей толком не мог ни окончательно проснуться, ни снова заснуть. Позвонить директору, сказаться больным? Взять отгул? Зачем? Какой смысл? Право, отгул лучше брать, когда здоров и весел, чтобы с толком провести день. Накинув халат, он прошлепал на кухню в тапках и сварил себе кофе. Голова сразу прояснилась, спать расхотелось, глаза широко раскрылись, зато появилось смутное ощущение тревоги или даже страха. Алексей проверил стойку с газом, зашел в туалет, в ванную, принюхался – может, пожар. Нет, ничего вроде. Тогда он нехотя оделся и вышел во двор. Сделав несколько шагов в направлении музея, остановился с острым чувством того, что ему туда не надо. Нет. Не сейчас. Не сегодня. А куда тогда идти? На почту! Как же, конечно, на почту! Куда еще можно отправиться с утра, как не на почту? Повернувшись на сто восемьдесят градусов, Алексей уверенно зашагал к Главпочтамту и уже по пути понял, а потом и вовсе уверился, что поступил совершенно правильно. Непонятно только, что именно его туда так тянуло? На проходной он почему-то, сам того не желая, спросил:
– Иван Иванович у себя?
– Вам по коридору направо, потом налево и прямо, там увидите, – ответил вахтер.
Архивариус уверенно зашагал в указанном направлении. Остановился рядом с дверью, на которой в потемках различил табличку с надписью «Отдел доставки». Тихонько постучался. В глубине комнаты раздался голос:
– Кто там?
– Алексей. Архивариус.
– Кто-кто? Входите!
Алексей вошел в кабинет и встал почти на пороге, переминаясь с ноги на ногу. В кабинете находились два человека практически ничем не примечательной наружности. Один одет более солидно, другой – в форменном пальто почтового служащего.
– Ивана Ивановича можно?
Тот, кто был одет в почтовую форму, спросил:
– А вам он по какому вопросу? Вас что, вызывали?
Архивариус не знал, что сказать, тем более, как он теперь понимал, Ивана Ивановича в комнате не было, а разговаривать с кем-либо другим ему совсем не хотелось.
– Он не говорил, когда будет?
– Нет, – ответил теперь тот, который был одет более солидно.
– Ну, тогда я здесь подожду? – робко спросил Алексей.
– Пожалуйста, – небрежно ответил почтовый служащий.
Алексей сел на стул. Сначала ничего не происходило. Потом два человека, похоже, вовсе перестали обращать внимание на то, что они не одни, и, начисто забыв про него, вели себя так, будто в помещении, кроме них, никого нет.
– Чего будем делать? – спросил тот, что посолидней.
– Не знаю… Что мы наделали… почему, зачем прибежали сюда?
– Вот и я не понимаю. Какого лешего нас сюда понесло?
Может, пойдем отсюда подобру-поздорову…
– Вот так возьмем и уйдем?
– Да, а что?
– Ну, Виктор, давай попробуем.
