скачать книгу бесплатно
– Я сама буду биться! – сквозь рыдания выкрикивала Бьярта, все время оглядываясь на пригорок позади, где стоял ее дом. – Пусть мне дадут меч, я сама перерублю ему глотку!
– Идем, идем! – умоляла Тюра. – Иначе будет поздно! Он вспомнит о нас! Ты помнишь, что он обещал продать тебя как рабыню? Подумай о детях! Они уже лишились отца, ты хочешь лишить их и матери? И сделать рабами?
– Чтоб ему подавиться!
– Скорее, скорее! – Тюра помахивала свободной рукой, призывая всех двигаться быстрее. – Мальдис, иди же, иди! Бьёрн, дай матери руку! Мы должны скорее уйти отсюда, укрыться, чтобы не делать им лишних трудностей! Скорее, не оглядывайтесь! Коль, показывай дорогу! Сигрид! Бренна, возьми у деда Кнотту, он не может один нести сразу все! Идемте, идемте! Мы спасемся, не бойтесь, только шевелитесь, умоляю вас! Альв, подними рукавицу! Смотрите под ноги!
Подгоняя служанок и детей, Тюра повела всю причитающую стайку в глубь леса, по скользкой тропке, усеянной бурыми листьями со снежным налетом. Она старалась не думать о том, что осталось позади. При мысли о доме и Хагире ноги подгибались и душу заполняло отчаяние, доходящее до безразличия, но она бросала взгляд на детей и вспоминала: они должны выжить и спастись! Однажды, почти пять лет назад, она уже была в таком же отчаянии: когда получила весть о гибели мужа, когда осознала, что в одиночку и без дружины не может отстоять свой дом и добро. Тогда она выдержала, добралась с дочерью и кое-каким имуществом до родичей, и жизнь снова наладилась, хотя стала уже совсем не такой, как прежде. Душа Тюры уже встречалась с горем и чувством безнадежности и теперь справилась с ними легче. Думать не надо, бояться и горевать не надо, теперь главное – передвигать ноги и тащить за собой остальных. Каждый должен биться до последнего. Хагир говорил: надо использовать все возможности, и тогда даже поражения нечего стыдиться.
Глава 2
Начало темнеть, но все оставалось по-старому: гранны все так же стояли во дворе, а квитты сидели в доме. Хирдманы точили оружие, урывками пили воду и остатки пива. Все напряженно прислушивались, ловили каждый отзвук со двора, каждый миг ждали приступа или треска подожженного дерева, не снимали рук с оружия. Эта постоянная напряженная готовность изматывала, казалась хуже самого сражения.
– Как в кулаке у дракона! – ворчал Альмунд. – Сидишь и думаешь: вот-вот сожмет!
Но «дракон» почему-то медлил: время тянулось долго, но проходило, воздух в дымовом отверстии посерел, но слабый запах дыма так и оставался слабым: он шел от костра, который гранны разложили во дворе, чтобы погреться.
– То ли они чего задумали, то ли… – бормотал Эгдир и озабоченно качал головой.
– Им же неохота жечь дом, где полно всякого добра! – разъяснял всем вокруг Аудвин Долговязый. – Вебранд-то не дурак: он хочет получить назад свое добро, а не угольки от него!
– Серебро не горит, – бурчал кто-то в ответ.
– Зато меха горят, полотно горит, зерно обугливается. Да и серебро из пожара на стол не поставишь: все расплавится, почернеет… Ну, я думаю, он дом-то хочет целым получить.
– Пусть попробует! – пожелал Хагир. – Он собирается нас осаждать до весны?
– А куда ему спешить?
– Думает, мы тут через недельку с голоду загнемся и он тут все голыми руками возьмет!
– Эгдир! Посмотри, какая тут есть еда!
– Только что здесь! – Эгдир кивнул в сторону очага, где стоял большой котел с остатками овсяной каши на дне. – Тут еще Тюра горох для похлебки замочила… Готовила-то на всех…
«Всех» теперь стало втрое меньше, но это не радовало, а угнетало еще больше.
– Ни одна крыса не выползет, чтобы нам помочь! – злобно бормотал Хринг кузнец. – Эта толстая сволочь Ульвмод только и умеет брать седьмую долю чужой добычи за свой паршивый корабль. А как запахло дымом, так он засел на своем насесте и носа не высунет!
– Так ведь Вебранд этого не знает! – ответил Хагир. – Он в нашей округе в первый раз, никого не знает. Он не знает, много ли тут людей и какие из них бойцы. Он не может ждать неизвестно сколько. Вот-вот полезет опять. Он ждет, что мы перестанем ждать и заснем.
– Тихо! – Бранд Овсяный вскинул руку. – Уже пошли!
Хирдманы похватали свое оружие, положенное рядом, под рукой, и кинулись к дверям. Со двора и правда доносился шум, но к дверям с той стороны никто не приближался, возле самых стен дома тоже никого не было слышно. Шумело в отдалении, у ворот.
– Куда они? Ульвмод… Торвид… – Настороженные хирдманы перебрасывались неясными восклицаниями и ничего не понимали.
Хагир передвинул к дымовому отверстию стол, взобрался на него и кое-как выглянул из-под самой крыши. Во дворе горел костер, все было хорошо видно.
– Корабль! Они захватят корабль! Скорее, на берег! – слышался где-то возле ворот голос Вебранда, и гранны по одному поспешно протискивались в проем разломанной стены.
Для корабля граннов возникла какая-то опасность? Кто ему угрожает? Хагир не знал, верить ли своим ушам и глазам. Мерещились Торвид и Ульвмод с грозными лицами во главе дружины, но эти видения казались нелепыми и неправдоподобными. А чего еще могут испугаться многочисленные гранны на нашем пустом берегу?
Может, Вебранд затеял какую-то хитрость… какую? Ясно было одно: все гранны до одного высыпали со двора усадьбы и скрылись в темноте. На дворе остались только мертвые, рядком сложенные под стеной. Только они и остались охранять запертых в доме квиттов. Больше никто.
На самом деле никакой хитрости Вебранд Серый Зуб не задумывал и по доброй воле никогда не оставил бы для охраны своей добычи только покойников. От берега прибежал хирдман с тревожной вестью: во фьорде появился корабль! Из-за сумерек его заметили не сразу, но теперь он был уже близко. Дозорные разглядели красный щит на верхушке мачты и высоко задранную голову рогатого дракона на переднем штевне. Похоже на фьяллей!
– Они приплыли за моей добычей! – ворчал Вебранд на бегу, торопясь во главе своих людей к берегу. – Они же ползают по здешним местам, собирая дань! Мою добычу они считают за свою дань! Жаль мне их!
– Фьялли, фьялли! – кричал знакомый голос спереди. – Они захватили «Змея»!
Когда дружина граннов добежала до вершины откоса, уже было поздно: фьялльский «Дракон» причалил, и весь берег был полон фьяллями. Они окружили и «Змея», вытащенного на берег. Трое дозорных, задыхаясь от бега, поднялись снизу и присоединились к дружине.
Завидев над откосом множество вооруженных людей, фьялли выстроились, держа оружие наготове, но остались на месте. По узорам на щитах и по гривнам на шеях они видели, что перед ними не квитты, а какое-то из племен южного берега.
– Кто вы такие? – яростно рявкнул Вебранд, встав над откосом. Сверху было видно, что врагов очень много, но, возвышаясь над ними, Вебранд чувствовал себя больше и сильнее всех. – Чего вам здесь надо? Кто посмел захватить мой корабль? Я – Вебранд Серый Зуб, сын Ночного Волка, и плохо будет тому, кто встал у меня поперек дороги!
– Я – Хрейдар Гордый, хёвдинг северной трети Фьялленланда! – ответил ему снизу уверенный и надменный голос. – И сыну ночных волков и ночных лисиц не стоит путаться у меня под ногами! У меня свои дела на этом берегу! Если будешь умным, то получишь свой корабль, и проваливай куда хочешь! Что ты тут делаешь?
– Я пришел сюда по моим делам!
– Если ты что-то взял в той усадьбе, то все это наше! – крикнул ему в ответ молодой и злобный голос. – Я – Ормкель сын Арне, и у меня свои счеты с Стормундом и его дружками!
– За Стормундом отправляйся в Хель! Я убил его, и вся его усадьба – моя добыча! Видит Отец Ратей!
Фьялли загудели.
– Вот поганец, чтобы его тролли драли! – яростно кричал Ормкель. – Стормунд и его дружки поубивали у меня половину людей! Я просто так не уйду! Я возьму здесь все, что мне причитается, хоть все волки и лисицы Среднего Мира будут мне мешать! Все, что тут есть, наше! И ты, троллиный сын, лучше уходи с дороги, если хочешь быть целым!
– Я пришел первым и никуда не уйду! Никто еще не пользовался добычей, которую захватил Вебранд Серый Зуб, и не будет пользоваться! Хочешь владеть чем-то, мальчишка, добейся сам! Попробуй отними у меня! Я уж если вцепился зубами, так живым не выпущу!
– Так мертвым выпустишь! Я не уйду просто так! Я возьму свое взамен того, чего я лишился!
– Погоди, Ормкель! – остановил его Хрейдар Гордый. – Не трать силы на перебранку, прибереги для битвы. Послушай, ты, Вебранд Серый Зуб! – крикнул он гранну. – Если уж мы оба хотим взять наследство Стормунда Ершистого, то нам тут не разойтись. Сейчас уже ночь, а утром мы померяемся силой дружина на дружину, и победитель возьмет усадьбу и все, что сумеет. Ты принимаешь условия?
– Уговор не хуже других! – согласился Вебранд. – Я ничего еще не отдавал просто так! И не бойся, что я сбегу – никогда я еще не бегал от хорошей драки! Клянусь именами Гери и Фреки! На рассвете поднимайтесь сюда – тут хорошее просторное место.
Вместо корабельного сарая на берегу дымило еще горячее пожарище; раздув угольки, фьялли устроились на ночь прямо на песке возле своего «Дракона». Ормкель сын Арне был угрюм и зол на весь свет: судьба опять обманула его, да как подло! Там, на Ветровом мысу, едва лишь он увидел Хрейдара Гордого, входящего в подклет вслед за Сэбьёрном, как сразу поверил, что боги не оставили его. Хрейдар не слишком обрадовался, узнав среди рабов своих соплеменников и особенно Ормкеля, которого встречал еще в дружине Торбранда конунга и Асвальда Сутулого. Между ними не имелось родства и не водилось дружбы, но сага о пленении «Златорогого» не могла оставить Хрейдара равнодушным.
– Хорошо, я выкуплю тебя! – пообещал он в ответ на беспорядочные горячие просьбы Ормкеля, больше похожие на требования. – Квиттам нельзя давать распускаться! Хотя ты сам виноват!
Радуясь, что нашел такого выгодного покупателя, Сэбьёрн Говорун запросил полторы марки серебра за человека. Сколько-то он продал еще до того, за время праздников, и в подклете вместе с Ормкелем оставалось всего семнадцать пленников, но теперь они принесли ему доход, за который он должен был благодарить Гельда Подкидыша.
Но если долг благодарности люди помнят не всегда, то долг мести лежит на душе пылающим углем.
– Один из этих гадов здесь – Гельд Подкидыш! – настойчиво твердил Ормкель Хрейдару, едва лишь выбрался из темной и душной рабской каморы и снова почувствовал себя человеком. – Он здесь, я слышал, он собирался пробыть тут все праздники! Надо найти его! Дай мне меч, я сам его убью!
– Тебе что, все еще натирает шею рабский ошейник? – презрительно осведомился Хрейдар Гордый. – Остынь! Только раб мстит сразу, ты забыл? Нечего кидаться на первого, кто тебе подвернулся! И нечего смотреть на Гельда Подкидыша! У меня всего сорок человек, я плыл сюда не для драки! У меня четыре торговых корабля и всего один боевой. Я не так глуп, чтобы ссориться с конунгом кваргов на его земле, имея свои корабли и товары в его сараях! А Гельд – любовник его сестры, и непохоже, чтобы Рамвальду конунгу это не нравилось. Они вместе обделывают торговые дела, и Рамвальд так просто его не отдаст. А еще умный человек вспомнил бы про Хеймира конунга…
– Очень надо про него помнить! – В запале ярости Ормкель не желал быть умным человеком. – Он за морем!
– Я и говорю: про него подумал бы умный человек, а не такой разгильдяй, как ты! – прямо определил Хрейдар. Его, как видно, прозвали Гордым не только за посадку головы, а еще и за то, что никому другому он быть гордым не позволял. – Впрочем, как хочешь. Ты теперь свободный человек, и я не скоро забуду, в какую сумму ты мне обошелся. Половину я обещал отдать железом, да по такой цене, что это и есть грабеж, хотя и без мечей! А теперь ты можешь драться хоть со всеми конунгами Морского Пути, но только у тебя будут твои семнадцать человек, ваши драные вонючие штаны и те палки, которые вы себе выломаете в лесу. Я вам больше помогать не намерен. Помогать дуракам – только зря ввязываться в неприятности.
Выслушав все это, Ормкель принудил себя остыть. Ему стало стыдно за свой порыв: только раб мстит сразу, верно, есть такая пословица. Но было слишком нестерпимо знать, что один из обидчиков так близко, сидит за столом у конунга, мысленно пересчитывая серебро, полученное за него, Ормкеля, и его людей, и пьет пиво, которое ему подносят красивые девушки. Человек, владевший Ормкелем как рабом, не имел права ходить по земле, но вспоминать об этом вслух не слишком приятно.
– А Фримод ярл уже сидит у себя дома и хвастается на пирах моим кораблем! – буркнул он чуть погодя.
– А ты хотел бы, чтобы он стыдился твоего корабля? Кстати, Гельд Подкидыш собирается плыть с конунгом на юг. Я слышал, они вчера на пиру говорили об этом.
– И что же – позволить им веселиться по всему Морскому Пути и хвастаться своими победами?
– Пусть похвастаются, – невозмутимо позволил Хрейдар. – Почему бы им не похвастаться – на это каждый свободный человек имеет право. Ты по себе помнишь… А чем больше человек хвастается, тем больше потом его позор. Пусть пока пьют пиво, их черед еще придет. А мы, если тебе уж так не терпится, можем навестить по дороге домой твоего Стормунда Ерша. Все равно нам плыть в ту сторону. А там я верну вашу стоимость. Если что-то останется, можешь взять себе. Со временем построишь новый корабль и наберешь новых людей. Только я не уверен, что Асвальд Сутулый доверит тебе свою дружину еще раз. Зато потом ты будешь мстить, кому пожелаешь. Надеюсь, ты наберешься со временем ума, и если погибнешь, то не хуже, чем твой отец. Подумай о нем – он пал в битве в Пестрой долине, на самом перевале, и память о нем всегда будет дорога фьяллям! А ты чуть было не кончил жизнь в свинарнике!
– Никогда! – пылко восклицал Ормкель. – Никогда я не стал бы делать рабскую работу! Клянусь Отцом Павших!
– Клянись осторожнее, он ведь все слышит! Он тоже видел, как ты сидел в рабской каморе в вонючих штанах и выл от голода и злобы! Не знаю, как бы ты выбрался оттуда без моей помощи!
И Ормкель умолк, поскольку кроме непримиримой решимости у него в запасе ничего не имелось. Две попытки к бегству, предпринятые еще по пути сюда, кончились смертью трех фьяллей и раной самого Ормкеля; то, что при этом погиб один человек из дружины Гельда, а самому торговцу пришлось заплатить за разломанную крышу сарая и за испуг хозяев там, где в тот раз ночевали, не слишком помогало пленникам.
И вот такая досада! Стормунд Ершистый уже убит, убит каким-то подлецом из племени граннов, который лишил его возможности отомстить! В ярости Ормкелю хотелось вцепиться зубами в кромку щита, как делают в ярости берсерки.
Вебранд Серый Зуб был полон решимости отстоять свою добычу и свое право мести, но, вернувшись к Березняку, обнаружил, что последнее от него ускользнуло. Двери дома оказались открыты, дом стоял пустой, как скорлупа от съеденного ореха. Во всех постройках остались лишь раненые гранны, которых сам Вебранд еще днем приказал там устроить.
А в гриднице на почетном хозяйском месте сидело тело Стормунда Ершистого, прихваченное веревкой к спинке, чтобы не упало. На коленях мертвый хозяин держал один из лучших кубков, привезенных из похода, и Вебранд без труда узнал свое прежнее имущество.
– Тролли вас дери! – вскрикнул он, при свете факелов разглядев, кто это так вольно развалился на хозяйском месте в покинутом мертвом доме.
Зрелище было жуткое. «Посадим его! – решил Хагир, когда квитты перед поспешным уходом занесли тело хозяина в дом. – Пусть встречает, кто бы ни пришел». Ни на достойное, ни даже на недостойное погребение времени решительно не оставалось, но нельзя же оставить славно погибшего воина лежать на земле у дверей.
– Надо бы наших посадить за стол! – Помолчав, Вебранд оценил замысел, хмыкнул и кивнул в сторону двора, имея в виду своих погибших, оставленных снаружи. – Будет тут чистая Валхалла!
– Двенадцать человек одними убитыми! – мрачно сказал один из его хирдманов, Морд, острым лицом и быстрыми темными глазками и правда похожий на куницу.[5 - Слово «Морд» означает «куница».] – Да раненых пятнадцать человек. Еще двоих непонятно за кем считать. Блир едва ли до утра дотянет. А этих козлиных голов там полсотни.
– Да хоть сотня! – Вебранд сразу перестал ухмыляться. – Собираем все, что в доме есть подходящего. Вынести все из дома и сложить в лесу! Завтра отобьем «Змея» и поплывем отсюда. И пусть фьялли глодают кости этой усадьбы! Можно и поджечь напоследок. Но не сейчас, а то сами без крыши останемся. Давайте шевелитесь!
Гранны принялись обшаривать дом. Все ценное увязывали, укладывали в мешки и выносили во двор. Дозорные стояли у обрыва, сторожа, чтобы фьялли не заперли граннов в усадьбе так же, как те совсем недавно заперли квиттов. Об участи исчезнувших хозяев Березняка никто не знал, да о них сейчас и не думали.
– Напрасно мы собираем столько всякой дряни! – ворчал Трёг, один из старых хирдманов. – Это если будет попутный ветер и никто не будет за нами гнаться! У нас едва наберется по человеку на весло! Мы так не далеко уплывем! А до дому нам и вовсе не добраться! Мотаться на весле целый день – у нас таких великанов нет! А если буря! Дрянное дело ты придумал, Вебранд! Надо бросать всю эту дрянь и валить отсюда! Ну, сожги, чтоб никому не досталось! Мы это не увезем и только пропадем задаром!
– Помолчи! – оборвал его наконец Вебранд, за шумом сборов не сразу разобравший, о чем тот ведет речь. – Чтобы я отдал мою законную добычу каким-то вонючим козлам? Плохо ты меня знаешь, старый лентяй, а ведь полвека знакомы! Ничего я им не отдам! И двадцать человек на весла хватит! Нам бы уйти отсюда, а там можно людей и нанять! Тут есть чем расплатиться! Мое серебро… Мировая Змея, где же мое золото? Или они так хорошо его спрятали, или взяли с собой! Чтоб вас тролли драли! Ночью искать еще и тех подлецов, что сбежали отсюда с моим золотом… Эх, умей я превращаться в волка, как мой отец, я бы им всем показал, как стоять у меня поперек дороги!
Вебранд не знал тогда, что искать квиттов ему долго не пришлось бы. Когда гранны выносили мешки с добычей на опушку леса и складывали под первой-второй елью, их отлично видел Хагир, стоявший за соседним стволом. По пустырю перед усадьбой разливался лунный свет, но в лесу было темно, а зажигать факелы гранны не хотели, чтобы не привлечь к своим делам взгляды фьяллей. Но Хагир без труда понял, что они делают. Он слышал разговор Вебранда с Ормкелем и Хрейдаром и теперь напряженно размышлял, что делать.
Квитты ждали его неподалеку на поляне. Зажигать огонь не стоило, лунный свет сюда почти не проникал, и едва ли самый зоркий глаз высмотрел бы среди деревьев неподвижно стоящих людей. Хагир, выходя на поляну, не столько видел своих товарищей, сколько угадывал, где кто. Когда знаешь каждого не хуже родного брата, то и осколок блика в нагрудной пряжке скажет, что это Лейг, а в смутном пятне лица чуть выше твоего собственного узнаешь Аудвина Долговязого. Другое дело, попади сюда кто-то чужой – решит, лесные тролли… Вспомнилось почему-то сказание о конунге Гюльви, который тоже обнаружил в лесу поляну, а на ней – двенадцать асов на престолах… Двенадцать есть, только безо всяких престолов. Люди – не боги, им приходится стоять на своих ногах и даже самой малой удачи добиваться тяжким трудом.
В ожидании Хагира квитты вполголоса спорили. Выйдя из усадьбы, некоторые предлагали сразу искать помощи у соседей, но Хагир удержал людей: сначала следовало выяснить, что за корабль пришел и чего теперь стоит ждать. Весть о появлении фьяллей одних испугала, других обрадовала.
– Пусть они колотят друг друга, нам только лучше будет! – возбужденно твердил Хринг кузнец, даже повеселевший от таких новостей, и для наглядности молотил кулаком одной руки о ладонь другой, с повязкой возле локтя. – Пусть колотят, а потом мы добьем оставшихся!
– Зачем добивать, пусть сами! – отвечал ему осторожный Эгдир. – Нам боги послали фьяллей! Пусть они разобьют Вебранда!
– А потом? – наскакивал Альмунд. – Ну, разобьют они Вебранда, допустим, хотя я не уверен. А потом? Думаешь, они помашут ручкой нашему Березняку и поплывут домой к маме? Что-то не верится!
– Мне тоже не верится! – поддержал его Хагир. – Ормкель приплыл не за Вебрандом, а за нами. Он знает, что Стормунд убит, но едва ли это его успокоит. Насколько я его знаю, он не успокоится, пока от Березняка не останутся угли, а мы с вами не будем висеть на всех прибрежных дубах вверх ногами! Даже если он разобьет Вебранда, потом он примется за нас!
– Вот я и говорю! – поддержал Эгдир. – Надо отсюда двигаться. Пока не поздно.
– Куда двигаться, куда двигаться? – возмущался Хринг кузнец. – В какую-нибудь лисью нору? Да лучше погибнуть с честью…
– С честью, но и с толком! – сказал Хагир. – Если мы просто выйдем навстречу фьяллям и дадим себя перебить, это будет не слишком славный подвиг.
Тут уже все замолчали и вопросительно посмотрели на него.
– Удивляет, что такие речи ведет потомок Лейрингов, – осторожно обронил Лейг, намекая, что неплохо бы разъяснить. – Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что у нас остались женщины, дети, старики и раненые. Если нас перебьют, куда они денутся? Куда денется вдова Стормунда с маленькими детьми? У нее больше нет родни. Что она будет делать, если все добро до последнего горшка будет увезено, а дом сожжен? И ваши, если помните, матери и жены вместе с ней останутся без крова и без куска хлеба. Никто, я полагаю, не думает, что Ульвмод или Торвид будет счастлив взять их на попечение?
– Ну, это да… Ульвмод – дожидайся… Это верно… – негромко загудели мужчины. – Так чего делать-то?
– Мы должны сохранить хоть что-то. Мы не можем одолеть двух противников. Мы даже не можем ждать, пока один одолеет другого. Фьялли сильнее, у них больше людей. Их вожак знатнее и удачливее. Вебранд будет побежден, а одолеть фьяллей мы с вами не сможем. Нас всего тринадцать человек, и даже после битвы с Вебрандом у Ормкеля все равно останется больше. А если дать ему победить, он все равно будет нас искать. И не успокоится, пока не найдет. Он перевешает кого угодно, лишь бы отомстить нашим местам. Если он не поймает меня, то повесить на дубу Торвида ему тоже будет приятно. А меня это не устраивает. Те самые мои предки, о которых ты, Лейг, говорил, мне не позволят с этим примириться. И выход я вижу только один. Мы должны помириться с граннами и вместе с ними выйти против фьяллей.
«Ты с ума сошел!» Кажется, никто не произнес этих слов вслух, но они прямо-таки висели в изумленной тишине.
– Ты хочешь помириться с Вебрандом? – изумленно произнес наконец Эгдир, и по голосу его было слышно, что он считает это совершенно невозможным.
– Не могу обещать, что у меня это получится, но попытаться я должен. Брат моей матери Ингвид Синеглазый говорил: надо использовать все возможности, и тогда не будешь винить себя даже за поражение. Стыдиться надо только малодушия. А искать славной бесполезной смерти сейчас – малодушие. Мы должны не погибнуть, а спасти своих домочадцев и округу, раз уж по нашей вине на нее набросились такие волки!
– Скорее Тор помирится с Мировой Змеей![6 - Змея Мидгард – противник бога Тора и его убийца в великой битве перед гибелью мира.] – нервно хихикнув, добавил Бранд Овсяный.
– Почему? – убеждающе произнес Хагир. Он уже все обдумал, и ему этот выход вовсе не казался невероятным. – Наша вражда не такая уж старая и непримиримая. Он обидел нас, когда захватил в плен Стормунда, а мы обидели его, когда ограбили его дом. Я убил его отца, который, кстати сказать, и без того был мертв, а он убил моего вожака. Мы с ним в расчете. И я думаю, он сможет это понять! Он – не самый приятный человек в Морском Пути, он порядочный гад, если сказать прямо, но далеко не дурак! Он должен понять, что лучше нам с ним потерпеть друг друга, чтобы всем выжить, чем гордо погибнуть поодиночке! Нам же с ним не обязательно всю оставшуюся жизнь ходить в обнимку! Нам бы только разобраться с фьяллями и выбраться отсюда, а там я надеюсь всю жизнь его больше не видеть!
– Он на это не пойдет! – Эгдир покачал головой, и озадаченный Хринг кузнец тоже мотал головой вслед за ним. – Не согласится! Да разве он будет мириться? Да никогда!
– Посмотрим! Он не хочет умирать.
– Да он скорее помирится с фьяллями, чем с тобой!
– Не думаю. Я слышал, как они между собой учтиво беседовали.
– Увидишь!
– Но попытаться стоит.
– А как? – спросило сразу несколько голосов.
– Я пойду к нему, – просто сказал Хагир. – Я сам с ним поговорю.
– Ты с ума сошел! – повторил вслух Хринг кузнец то главное, что вертелось у него в мыслях. – Да он зарубит тебя без разговоров, как только увидит! Он же знает, что это ты убил его папашу-оборотня!
