скачать книгу бесплатно
* * *
Натаскав воды, Смеяна бросила ведра в сенях и убежала. Она привыкла, что ей не равняться с сестрами и никогда не быть завидной невестой, но раньше это не задевало ее. Она сама не знала, что изменилось, – должно быть, это княжич Светловой невольно виноват. Но теперь насмешки сестер больно ранили ее, осознавать свою непохожесть и ущербность стало нестерпимо. Каким родился, сказал Грач, таким и будешь жить. Так неужели это навсегда? Матушка Макошь, за что мне такое? За то, что с веснушками родилась?
По привычке забрав корзинку и бузинный нож, Смеяна побрела к лесу. В лесу ей всегда было хорошо: здесь каждое дерево приветствовало ее качанием ветвей и никто не попрекал ее веснушками или неумелостью. Разве цветы и деревья умеют прясть и шить? Им это не нужно – Мать Макошь без труда одевает их уборами, с какими не сравняться самому утонченному мастерству человеческих рук.
Ноги сами несли Смеяну привычной тропой – к избушке Велема. Черный кот сидел на крылечке, в избушке было тихо, но Смеяна чуяла где-то поблизости и самого хозяина.
– Дядька? – позвала Смеяна. – Ты где?
– Здесь я, здесь! – послышался недовольный голос из-за угла.
Смеяна обошла избушку. С задней стороны Велем раскладывал сушиться на солнечной полянке срезанные стебли горицвета.
– Чего тебе опять?
Держа в руках зеленые стебли, Велем смотрел на Смеяну, выжидая, когда она скажет и уйдет. А она опустила корзинку, села на траву, обхватила руками колени. В это утро она вдруг осознала то, что все девятнадцать лет своей жизни не замечала. Что она родилась и выросла в роду Ольховиков, но не родная им, что она не похожа на них и одинока. Но как об этом рассказать? Какого тут совета попросить?
– Что, онемела? – с нетерпеливым недовольством спросил Велем, всем видом выражая желание поскорее от нее отделаться.
Смеяна подняла на него непривычно грустные глаза и сказала то, что было на сердце:
– Хоть бы ты, дядька, придумал бы чего-нибудь, чтоб я стала как все.
Велем вгляделся в ее лицо, как будто нашел в давно знакомом что-то небывалое. Ему не верилось, что это всерьез.
– Вот тебе чего! – неопределенно протянул он. – А давеча кричала, что не хочешь как все! С чего же передумала?
Смеяна скривила губы. Вчера было одно, сегодня – другое. Зверь и тот линяет – и человек меняется.
– Чем же я тебе помогу?
Бросив стебли горицвета, Велем сел на землю напротив Смеяны. От удивления его недовольство прошло, ему стало любопытно.
– Ну как-нибудь… – Смеяна с надеждой подняла глаза на Велема. – В чаше посмотри, что ли? Откуда я взялась, такая непутевая? Где-то же и моя судьба на веретено смотана!
Она слишком привыкла полагаться на мудрость ведуна, особенно глубокую рядом с ее собственной бестолковостью. Но сам-то Велем понимал, что чем больше человек знает, тем больше неразгаданных тайн открывается ему в земном и небесном мирах и тем большим невеждой он себя чувствует.
– Ну, куда хватила! – Велем потер бороду, обводя медленным взглядом верхушки берез вокруг избушки. – Чаша у меня малая, и мудрость в ней малая. В ней судьба рода Ольховиков. А твоя дорожка издалека тянется, я не знаю откуда. Знал бы – давно бы сказал.
– Ты не знаешь? – Смеяна широко раскрыла глаза. Незнание Велема для нее было такой же нелепостью, как нехватка воды в Истире. – Кто же тогда знает?
– Да вот кто! – Велем развел руки широко в стороны, словно хотел показать всю землю разом. – Макошь Матушка.
– Она-то знает, да у нее не спросишь! – Смеяна начала сердиться и нахмурилась. Ей казалось, что ведун нарочно морочит ее, потому что не хочет помочь. – Как я у Макоши спрошу! Она с дочерьми судьбы напряла да у себя в ларе заперла, нам не показывает! В Надвечный Мир к ней мне прикажешь влезть? Тут ведь не кощуна про Заревика в Сварожьем Саду! Мне-то серый волк спину не подставит!
– Ты пришла совета спрашивать – так слушай, что говорят! – с резкой досадой прервал ее Велем. – В Надвечном Мире тебя только и ждали! Да тебе туда и не надо! Ведь Макошина Чаша Судеб не на небе хранится, а на земле. И кто до нее дойдет, тому она и ответ даст – кто он, откуда он да зачем.
– Как – на земле?
– Так богами завещано. Судьба земли – на земле, судьба неба – на небе. И как небо без земли не может быть, так и судьбы их вместе. Здесь – Чаша Судеб, а там, – Велем показал вверх, – там Чаша Годового Круга хранится, а в ней – весь мировой порядок. И на этих двух чашах весь белый свет держится.
– Ой! – Смеяна зажмурилась и потрясла косами, словно ослепленная светом небесной мудрости. Она представила себе только краешек мирового порядка, но и это зрелище оказалось для нее слишком огромно. – Погоди, дядька! Ну пусть она на земле. Да как же я ее найду, чашу-то эту?
– Кому надо – того она сама найдет. Иди – и найдешь. Най-дешь, – раздельно повторил Велем, чтобы Смеяна лучше уразумела смысл слова и подсказку, заключенную в нем самом.
– Благо тебе буди, утешил! – мрачно поблагодарила Смеяна. – Как же я пойду?
Велем пожал плечами и ничего не добавил. Он свое сказал. А Смеяна попыталась представить этот поход – в одиночку, неведомо куда, в надежде на благосклонность Макоши. А если Богиня-Земля не сочтет ее достойной видеть Чашу Судеб? Что же, всю жизнь по свету бродить? Смеяна потрясла головой. Ее считают безрассудной, но она не сумасшедшая!
– Это чего-то… Как-то уж слишком… – пробормотала Смеяна.
Никакого толкового пути ей не виделось.
– А ты чего хочешь? Чтобы тебе твою судьбу на шитом рушнике поднесли?
– Тебе легко говорить! Тебя бы так посылали – за тридевять земель незнамо за чем!
– Знамо за чем – за судьбой. Судьбу искать надо. Сама она никого не ищет. А вот если зовут – откликается.
– Чего-то ты намудрил, дядька! – наконец решила Смеяна. – Не по мне. Я же не хочу, чтобы про меня кощуны складывали. Я только-то и хочу – чтобы не хуже других…
– Это можно! У нас в коробах всякого товару достало! – дурачась, чтобы скрыть досаду, затянул Велем, подражая торговым гостям. – Не хочешь своей судьбы искать – твоя воля. А девке чего надо? Жениха доброго да приданого, чтоб перед новым родом не стыдно. Женихов у берегинь просят, да к ним надо с подарком являться. Ступай-ка ты лучше к полудянке. Знаешь, что говорят? Плясать полудянки до страсти любят. Позови ее плясать. Коли ты ее перепляшешь, то она тебе все что ни попросишь даст. Хочешь – красы даст ненаглядной, хочешь – приданого сундук, что хоть боярышне впору. Будешь невеста не хуже других, на Купалу, гляди, и за тобой сваты явятся…
Ведун потер бороду, хмыкнул и отвернулся, скрывая усмешку. А Смеяна слушала, не понимая, смеется он или говорит правду. Да, полудянки могут одарить чем угодно, но на ее памяти не находилось таких смелых девиц, чтобы ходили к ним за подарками. Так что же – опять отказываться? И это не по плечу?
– А тебе чего бояться? – продолжал Велем. – Коли ты чего и умеешь – так петь-плясать. В том твое богатство и есть – так не робей, пробуй, авось чего и выйдет. А под лежачий камень, сама знаешь… Или хочешь весь век вот так сидеть да на судьбу жаловаться? Не любят меня, дескать, не жалеют, никому я не нужная…
– Да когда же это я жаловалась? – возмутилась Смеяна. Она уже забыла, что говорила вот только что, на щеках ее разгорелся румянец, она вскочила на ноги и даже сжала кулаки, наступая на ведуна. – Да когда же! И ничего я не робею! Вот пойду и к полудянке! Сей же день пойду! Смотри, как раз полдень скоро! Сейчас же пойду!
Велем посмеивался про себя, глядя, как быстро пылкая решимость сменила ее недолгое уныние. Это ему и было нужно.
– А вот я посмотрю, как ты пойдешь! – отвечал ведун на ее горячую речь, с издевкой прищурив глаза. – На словах-то как на гуслях, а как до дела…
– Вот и погляди! – запальчиво отвечала Смеяна, не замечая, что Велем толкает ее к решению так же, как она подбивала его на трудное гадание. – Вот и увидишь! Сейчас и пойду!
Забыв о своей корзинке, она повернулась и бросилась бежать прочь от избушки, так что две рыжие косы полетели за ней, едва успевая. А с лица Велема мигом пропала усмешка.
– Иди, иди… – бормотал он, глядя ей вслед.
Ему не давала покоя загадка ее силы, которой он не мог найти объяснения, несмотря на всю свою мудрость. Разгадку знает только Надвечный Мир. Сумеет Смеяна переплясать полудянку, не сумеет – в этом и будет ответ. Если не сумеет – душа ее сгорит под жаркими лучами полуденного солнца, Полуденная Дева возьмет ее разум, а может, и саму жизнь. А если сумеет… Вот Велем и хотел узнать, что тогда будет.
* * *
Солнце указывало полдень, широкое пространство ржаного поля было залито светом. Смеяна медленно вышла из лесной тени и остановилась на меже. В душе ее решимость боролась со страхом, от волнения сердце стучало под самым горлом. Всю жизнь, сколько Смеяна себя помнила, она ощущала живое дыхание Надвечного Мира, но ни разу ей не приходилось встречаться с его детьми лицом к лицу. Сколько рассказывают басен и быличек о смельчаках или безумцах, которые решались на подобное, но успешными таким походы бывали только в древние времена. Купцы рассказывали, что дебрический князь недавно добыл себе в жены берегиню – но это же князь! Ей ли тягаться… И в то же время собственный страх казался Смеяне каким-то ненастоящим, вроде обычая вежливости, который обязывает кланяться неприятным людям. Этот страх перед Надвечным Миром был внушен ей с детства бабками и дедами, которые учат всех детей остерегаться берегинь, лесовиц, межевиков, всех лесных, водных и полевых духов. Но чем дальше шла Смеяна по полю, тем слабее делался этот страх, как будто оставался позади, на берегу обыденного мира. Она сама удивилась, насколько мало боится. Люди боятся чужого и неведомого. А Смеяне вовсе не казалось, что она идет к чужим.
Встав посреди поля, Смеяна медленно огляделась. Жаркие солнечные лучи лились с неба прямо ей на голову, жгли плечи. Воздух вокруг уплотнялся. Щурясь от слепящего зноя, Смеяна оглядывалась, выискивая в блеске лучей знакомое мельканье. Впервые в жизни она пыталась собрать в кулак все буйные, но беспорядочные силы своей души. И оттого, что кулак этот оказался вовсе не пустым, Смеяна поняла, что сможет многое.
– Полудянка-сестрица, красная девица! – позвала она вслух. – Выйди, покажись! Я к тебе пришла поплясать!
Над полем бродило блестящее марево, в глазах рябило. По земле, покрытой ржаными ростками, по лесу, по небу с белыми легкими облачками поплыли отблески прозрачных радужных цветов. Смеяна насторожилась – это двигались вокруг нее ворота Надвечного Мира. Она позвала Полуденную Деву по имени и назвала сестрой – та не может не откликнуться.
В дальнем конце поля мелькнуло светлое пятно, будто солнечный зайчик пробежал и пропал. Смеяна поспешно обернулась туда, но не успела уследить. Блестящий зайчик мелькнул снова, уже в другой стороне, но ближе. Полудянка играла с ней, ходила кругами, рассматривала свою гостью, но сама не показывалась.
Смеяна прижала руку к янтарному ожерелью – солнечные камни были горячее огня. И вдруг глаза ее раскрылись, взор прояснился. Из слепящего марева возникла девичья фигура – такая же статная и нарядная, как была десять дней назад. Только теперь лицо и руки полудянки покрывал легкий золотистый загар, такой же, какой успела приобрести сама Смеяна, а в густых русых косах пестрело несколько цветков. Смеяна смотрела прямо в лицо Полуденной Деве и мигом притянула ее ответный взгляд.
– Ты меня звала? – спросила полудянка, с любопытством глядя на нее.
Не перебирая ногами, она мигом оказалась в нескольких шагах от Смеяны, словно сам солнечный луч ее перенес.
– Я звала! – подтвердила Смеяна, и собственный голос показался ей необычным. – Хочу я с тобой поплясать!
– Вот радость-то! – Полудянка высоко подпрыгнула и захлопала в ладоши. – Давно мне ни с кем плясать не случалось! До сена и до жатвы далеко еще, а по огородам да репищам скучно мне бродить, на шеях склоненных кататься! Давай попляшем! Ты одолеешь – чего хочешь у меня проси. А я одолею, – полудянка расхохоталась, взмахнула рукавом, – не прогневайся!
На миг Смеяне стало жутко: в суетливом проворстве полудянки, в каждом ее движении, в красивом и бессмысленном лице было что-то настолько нечеловеческое, так жадно, с торжеством и предвкушением близкой поживы кривился ее румяный рот, что сама попытка состязаться с ней показалась верной гибелью. Но Смеяна не дала воли страху: в ней мигом вспыхнула жгучая злость, решимость во что бы то ни стало одолеть знойную хохотушку. Ты, нежить, узнаешь, как со мной плясать! В груди у Смеяны быстро разгорался ярко-желтый огонек, сила растекалась по жилам, наполняла нетерпеливой жаждой борьбы. Ты у меня узнаешь!
– О чем уговор? – Из травы на краю поля вдруг высунулась разлохмаченная голова старичка, ростом не больше пятилетнего ребенка. – Почему без меня?
Смеяна посмотрела на него без удивления, только с любопытством. Она чувствовала, что вокруг полным-полно жизни-нежити, скрытой от человеческих глаз.
– Как же без тебя, дедушка межевик? – радостно воскликнула полудянка. – Без тебя нельзя! Ты за межами следишь, порядок бережешь – ты и погляди, чтобы все без обмана было!
– Погляжу, как же не поглядеть, внучка! – Межевик вылез из травы и уселся на бугорок.
Его густые волосы были цвета молодых ржаных ростков, и ровный пробор разделял их на две равные части.
– А я зову Лес Праведный! – воскликнула Смеяна. – В лесу деды живут, из каждого дерева их глаза глядят! Не знаю я, где мои деды, но пусть они меня услышат! Лесные Отцы всем людям родня, сколько ни есть – пусть и моя родня за меня постоит!
Смеяна огляделась. Тесным строем белоствольных воинов обступил клочок ржаного поля лес, ее давний друг и защитник. Сотни глаз глядели на нее, тысячи зеленолистных рук готовы были потянуться ей на помощь.
Межевик опасливо оглянулся на лес, будто ждал оттуда подвоха.
– Пусть будет лес! – согласился он и заерзал, будто устраиваясь поудобнее. – Мы двое с внучкой – полевого рода, а от тебя, девица, вроде лесом пахнет. Ну, с Ладой и Лелей – начали!
Межевик хлопнул в ладоши, свистнул. Полудянка вскинула над головой беленький платочек, поклонилась Смеяне, притопнула. Смеяна взмахнула рукавом, поклонилась ей в ответ, и обе они разом пустились в пляс. Полудянка плясала легко, как солнечный зайчик, играла и руками, и ногами, и плечами; русые косы вились вокруг нее, белая рубаха блестела под солнцем, слепя глаза. Но и Смеяна не отставала от нее. Не зря ее уже не один год выбирали на Купалу для русальных плясок – в этом она не имела равных, не знала усталости. А теперь в ней забил вдруг новый родник, источник небывалых сил. Руки, ноги, плечи ее двигались ловко и слаженно, как бы сами собой, и ей было радостно, как ни в какой из прежних велик-дней. Она плясала от радости, а вовсе не ради состязания; ликованье от красоты мира бурлило в ней и искало выхода. Она не видела полудянки, не ощущала жары и солнечных лучей. Над ее головой шумела березовая роща, овевая прохладой, шум ветвей лился ей в душу и качал на прохладных волнах. Вокруг нее колыхались березовые крылья, словно толпа березок водит хоровод вокруг нее и пляшет вместе с ней. Она была в Ладиной березовой роще, где сама богиня обитает круглый год, где стоит вечная весна. Смеяне было легко, как будто Лада Бела Лебедь, дарящая радость человеческой душе, улыбается где-то рядом. Невидимые руки играли для нее на солнечных дучах, как на гуслях, и эта задорная гудьба сама несла ее дальше и дальше.
Вокруг них поднимался гомон. Отовсюду собирались полевики, травничи, кореничи, разные мелкие полевые и луговые духи; все хлопали себя по бокам, дивились необычному зрелищу. Из леса таращили глаза лесовухи и болотницы, подпевали скрипучими голосами, подсвистывали.
Смеяна не видела никого из них, только иногда мельком замечала, как перед ней кружится в пляске полудянка. Она не ощущала времени, для нее исчезло прошлое и будущее, исчезли утро, день и вечер. Весь мир для нее стал одним бесконечным полднем, ярким, жарким и слепящим. Плясать стало то же самое, что дышать, – единственным способом жить. Она забыла весь земной мир, перед ней открывалось что-то новое, далекое. Березовое царство Лады и Лели растворило зеленые ворота ей навстречу и звало ее.
В зелено-золотистом море березовой листвы вдруг загорелись два ярких желтых огня. Сначала далекие и неясные, они все приближались, разгорались ярче. Из глубины Ладиной рощи прямо на Смеяну смотрели два огромных желтых глаза, прозрачно-золотистых, как кусочки янтаря, насквозь пронизанные солнцем, с узкими, как острые щели, черными зрачками. Эти глаза смотрели из глубины Надвечного Мира, но не внушали ей страха, а придавали новых сил. Пока они смотрят – она не узнает усталости и будет плясать хоть до скончания мира…
И вдруг пронзительный крик прорезал напев березового хоровода. Мир резко крутанулся вокруг Смеяны, взмыл вверх, как будто она провалилась. С трудом удержавшись на ногах, она остановилась, сжала голову руками, чувствуя, как раскаленная земля покачивается, словно хочет уплыть куда-то прочь.
Ладина роща исчезла. Смеяна стояла посреди ржаного поля, перед глазами у нее все плыло, яркие пятна света мешались с черными тенями – так бывает, если солнцем сильно напечет голову. И сквозь эти плывущие пятна Смеяна увидела полудянку. Ее соперница сидела на земле, вскинув руку с выставленным локтем, как будто защищаясь, и на ее румяном лице отражался ужас.
Разом Смеяна ощутила, что задыхается, что руки и ноги у нее дрожат от непосильного напряжения. Горячая мокрая рубаха прилипла к спине и при каждом движении шевелилась, словно слезает старая кожа. Но Смеяна стояла, а соперница ее сидела на земле.
– Ты… чего? – жадно глотая горячий воздух, еле выговорила Смеяна. – Чего села?
А сама понимала: продлись их состязание еще немного, у нее, пожалуй, сердце лопнуло бы от напряжения.
– Там, там! – Полудянка замахала рукавом, не отводя от опушки леса испуганных, широко раскрытых глаз. – Я видела, видела!
– Чего ты видела-то? – Межевик тоже оглянулся к лесу и поежился. – Кто-то на нас смотрел, да сам-то не показался.
– Я видела… глаза… – еле выговорила полудянка. – Страшно, дедушка!
– От глаз и упала? – Межевик покачал растрепанной головой. – Проплясалась ты, выходит, внучка. Верх-то упустила. Что же ты так? Никогда такого с тобой не было!
– Не было, да вот вышло! – обиженно отозвалась полудянка. – Дажьбог-батюшка дурно со мною пошутил. Сколько я людям глаза морочила, а тут самой примерещилось невесть что!
Она поднялась с земли, отряхивая ладони и рубаху. Ее темные пушистые брови были сдвинуты, на румяном лице отражались обида и досада. Девы Надвечного Мира не привыкли терпеть поражения от людей.
– За мной верх остался! – объявила Смеяна, стараясь говорить ровнее и скрыть тяжелое дыхание.
Полудянка дышала спокойно – дети Надвечного Мира не устают.
– Уж видно, так! – нехотя согласилась та. – Знать, судьба. Говори, чего хочешь?
– Хочу… – Смеяна помедлила, собираясь с мыслями.
Она еще не успела осознать свою победу и не чувствовала радости, ей все казалось, что она должна торопиться, скорее схватить за радужный хвост свою сумасшедшую удачу, пока не поздно. Но мысли путались, она совсем не помнила, чего хотела и ради чего пришла на это яркое полуденное поле. В памяти мелькнуло лицо Велема и его насмешливые советы.
– Хочу вот что! – объявила она. – Хочу сундук с приданым, чтоб был боярышне впору, хочу красивой стать, чтобы все женихи с меня глаз не сводили, хочу чтобы на Купалу меня сватать приехали… Нет, за княжича замуж хочу!
Межевик хмыкнул, закрыл рот коричневой ладонью.
– Ой! – изумленно воскликнула полудянка. – Ну и жаден же род людской! Неужто тебе столько всего нужно! И зачем? Тебе же лес помогает! Не знаю я, не пойму, кто ты такая, да только ни одна бы девка меня переплясать не сумела! И глаза те желтые – неспроста. А ты сколько всего захотела!
– Мое дело – чего хочу, того и прошу! Ты обещала мне все дать, что попрошу, – так давай!
– Да бери! – Полудянка пожала плечами. – Мне разве жалко? У меня всего много.
Она махнула платочком, и тут же Смеяна увидела возле себя большущий сундук – пожалуй, она сама без труда поместилась бы в нем. Бока и крышка его были обиты медными полосами с хитрыми узорами из цветов и листьев, сам по себе он уже стоил немало.
– Бери, чего желала. Да потом не жалуйся – сама себе счастье выбрала.
– Спасибо тебе! – пробормотала Смеяна. – Прощай.
– Свидимся! – повеселев, воскликнула полудянка. – Мой срок еще долог – до самых Спожин! Будет в чем нужда – еще помогу!
Она звонко расхохоталась, снова махнула платочком и мигом оказалась в другом конце поля. Смеяна пыталась проводить ее глазами, но увидела лишь неясный отблеск солнечного луча. И лучи стали более милосердны – полдень миновал.
В глазах у Смеяны разом прояснилось, радужные отсветы и темные пятна исчезли, мир вокруг принял обычный вид. Она стояла посреди ржаного поля, такого же, как всегда. Только у ног ее стоял огромный сундук с узорными накладками. Смеяне казалось, что все это был сон, морок, стерегущий людей в открытом месте в полдень. Но вот же он, сундук. Смеяна осторожно положила ладонь на крышку. Под пальцами ее были настоящее дерево и медь, горячие от солнца. Значит, все-таки не морок.
– Вот услужила, подруга! – со смесью досады и удивления сказала Смеяна вслух. – Да как же я такой сундучище до дома поволоку! Да его лошадью не свезешь! Обещалась помочь – так помогла бы донести! Уж не про это ли говорила – не пожалеть?
Она вдруг разозлилась на этот сундук – да что бы в нем ни было, какая же тяжесть! И на кой леший он ей сдался, в самом-то деле? На кой Морок ей наряды – всю жизнь ходила в чем есть, не жаловалась!
