Стоячие камни. Книга 1: Квиттинская ведьма

скачать книгу бесплатно


С самого первого дня Вильмунд невзлюбил фьяллей: сначала он твердил, что опасается за здоровье Ингвильды, потом стал ворчать, что она, дескать, проводит в землянке дни и ночи, он совсем ее не видит, она совсем его забыла и не находит даже времени сказать ему слово!

Хродмар окинул его проницательным взглядом. Он впервые видел Вильмунда и ничего о нем не знал, но вид и поведение того были достаточно красноречивы.

Прежде чем Ингвильда успела ответить, Хродмар поднялся на ноги. Незаметно он придерживался рукой за стену землянки, но стоял с гордо поднятой головой. Здоровый или больной, он никому не позволял обходиться с собой непочтительно. И Ингвильда, уже открывшая было рот, не стала вмешиваться.

– Не знаю твоего рода, дуб щита, но мой род достаточно хорош, чтобы место рядом со мной было достойно благородной женщины, – медленно и ясно выговорил Хродмар. – И если ты захочешь убедиться в этом, то я даже не стану ссылаться на свою болезнь.

Вильмунд упер руки в бока и презрительно усмехнулся:

– Я не бился и не буду биться с человеком, который едва держится на ногах и должен опираться о стену, чтобы не упасть. А что касается женщин, то едва ли тебе теперь стоит надеяться на их любовь. Тебя теперь полюбит разве что какая-нибудь троллиха, такая же уродливая, как ты сам!

– Вильмунд! – возмущенно вскрикнула Ингвильда. – Не смей! Он ничего тебе не сделал!

– Зато я не уверен, что он ничего не сделал тебе ! – резко ответил Вильмунд. Он давно заподозрил, что племянник Модольва привлекает Ингвильду не только как больной, нуждающийся в ее заботе, но раньше ему было стыдно сознаться в своих подозрениях. – С тех пор как эти фьялли здесь, ты от них не отходишь, как будто все они – твои братья! После праздника я уеду, но даже если бы я уехал месяц назад, то потерял бы немного! Ты бы и не заметила! С того самого дня я тебя почти не видел! Ты даже ночевать не всегда приходила в усадьбу, а мне запретила приходить сюда!

– Глупый! Ведь я боялась, что ты заразишься! Двадцать семь человек умерли, ты понимаешь, умерли! Я не хотела, чтобы конунг лишился наследника!

– А сама ты, я вижу, не боялась заразиться! – запальчиво отвечал Вильмунд. – Даже сейчас, в последний мой вечер здесь, ты сидишь с этим…

– Так ты, оказывается, сын конунга! – удивленно, но без робости протянул Хродмар. – Странно! У нас сыновья конунгов лучше умеют владеть собой. Ни один из сыновей Торбранда конунга не задирает гостей, хотя им всего девять и одиннадцать лет.

– Ты не мой гость! – с вызовом ответил Вильмунд. – И я…

– Зато он мой гость! – решительно перебила его Ингвильда и встала между ними. – И если ты, Вильмунд сын Стюрмира, хоть немного дорожишь моей дружбой, ты сейчас же прекратишь эту нелепую ссору. Ты ведешь себя недостойно! Ты слишком много пива выпил за столом!

– Ага, а он ведет себя достойно! – яростно воскликнул Вильмунд. Заступничество Ингвильды разожгло его ревность, и он уже не способен был осознать, как мало эта ссора украсит его в ее глазах. – Кто он такой! Ты его знаешь неполный месяц, а заступаешься за него, как за родного брата! Ты с ума сошла! Ты посмотри, на кого он похож!

– Он не трогал тебя!

– Да, он не трогает мужчин! Он трогает только женщин! Думаешь, я не видел, как он хватал тебя за руки? А что было, пока я не пришел? А теперь он просто прячется за твоей спиной! Узнаю доблесть фьяллей!

Ингвильда услышала за спиной вздох, а потом ладони Хродмара мягко легли ей на плечи и бережно, но решительно отодвинули ее с дороги.

– Оскорбляя меня, ты не прибавляешь себе чести, визгливый щенок, и только, – спокойно сказал Хродмар. – Но когда твой дурной язык касается чести йомфру Ингвильды…

Вильмунд видел, что его противник безоружен, поэтому он не стал хвататься за меч или нож, а просто сжал кулаки и подался вперед. Ингвильда ахнула: она помнила, с каким трудом Хродмар сегодня утром дошел от своей лежанки до порога. И ее поразила уверенность, с какой он шагнул навстречу Вильмунду. Кажется, впервые она увидела его во весь рост со стороны; сейчас лица его было не видно, и никто не подумал бы, что он едва оправился после тяжелой болезни. Гордость заставила его собрать в кулак все силы, накопленные за прошедшие дни. Быстрым и точным движением он поймал руку Вильмунда, занесенную для удара, и сильным толчком опрокинул противника на песок. Все-таки он был на семь лет старше и обладал опытом, который Вильмунду только предстояло приобрести.

– Нет, стойте! – Опомнившись, Ингвильда бросилась вперед. – Прекратите! Вильмунд! Опомнись! Не сейчас! Уймись, или ты от меня больше ни одного слова в жизни не услышишь, клянусь богиней Фригг!

Вильмунд поднялся на ноги, закусив губу и сжимая ладонью запястье другой руки. Его глаза горели таким бешенством, какое Ингвильда видела один раз в жизни – в лице берсерка* Гроди Снежной Бороды. Она снова встала между ним и Хродмаром, и теперь ему уже не удалось бы ее отодвинуть.

– Мало чести… – задыхаясь, выговорил Вильмунд, минуя взглядом Ингвильду и с ненавистью глядя на Хродмара. – Потом скажут… Потом, когда ты окрепнешь и возьмешь свое оружие…

– В любой день, когда ты посчитаешь нужным, – ответил Хродмар, и его дыхание тоже прерывалось: он был еще слишком слаб. – Моим врагам не приходится долго меня искать. А когда найдут, многие начинают жалеть об этом.

– Полгода тебе хватит?

– Да, через полгода никто не упрекнет тебя в том, что ты бился с больным, – согласился Хродмар. – Мы встретимся с тобой в первый день праздников Середины Зимы. Назови место.

– Здесь. – Вильмунд криво усмехнулся и сплюнул на песок. – Зачем искать другое?

– Один и Тор пусть будут свидетелями. – Хродмар вынул из-под рубахи маленький серебряный молоточек-торсхаммер, один из тех амулетов, какие носят на груди все мужчины племени фьяллей. – Если только я буду жив и вправе распоряжаться собой – я буду здесь.

– Клянусь Одноруким Асом – тебе не придется ждать меня! – Вильмунд в свою очередь показал свой, квиттинский амулет – серебряную руку Тюра.

Ингвильда молчала, не вмешиваясь больше.

Вильмунд ушел в усадьбу, широко шагая и не оглядываясь. Но его гнев и досада остались: они так и висели над берегом.

Хродмар снова сел на бревно, глубоко вдохнул.

– До чего же хорошо, что опять не больно дышать! – тихо сказал он. – Когда я там валялся, мне казалось, что вместо воздуха я вдыхаю кипящую смолу… А что этот Фрейр меча так на меня набросился? – помолчав, спросил Хродмар. – Он кидается на всех гостей твоего отца, или это я так ему не понравился?

Ингвильда села рядом с ним и вздохнула. До Середины Зимы еще далеко, но боги были призваны в свидетели клятвы, и через полгода Вильмунд и Хродмар сойдутся в поединке. Из-за чего, кому это нужно? Ах, отчего Стюрмир конунг не забрал своего наследника еще после Праздника Дис*, когда сам был здесь, и не отправил в летний поход куда-нибудь к бьяррам?

– Значит, это я так ему не понравился. – Хродмар сделал вывод из ее молчания. – Он твой жених? Почему ты мне не сказала?

– Он вовсе мне не жених! – горячо воскликнула Ингвильда и сама вдруг устыдилась своей горячности. – Вовсе нет! – тихо добавила она.

– Тогда какое право он…

Хродмар вдруг запнулся, словно о чем-то вспомнил. Постепенно до него доходило все то, что ему высказал Вильмунд и чего он в горячке ссоры не заметил сразу. Оглянувшись, он взял с земли блюдо с медвежьими ребрами, с небрежностью богатого человека выкинул дорогое угощение на землю, перевернул блюдо и заглянул в его гладко отполированное светлое дно. Ингвильда ахнула, схватила его за руки, стараясь помешать, но было уже поздно. Он уже все увидел.

Некоторое время Хродмар внимательно разглядывал свое лицо. Потом он выпустил из рук блюдо, и оно мягко упало на песок. Отвернувшись, Хродмар медленно опустился на землю, словно у него больше не было сил стоять. Потом он закрыл лицо руками. Ингвильда вспомнила слова Модольва: «Ведь он самый красивый парень во всем Фьялленланде». Был. Должно быть, самому Хродмару это небезразлично.

А Хродмар лег на землю, опустил голову на руки, как будто ему было противно смотреть на свет. Даже его затылок и спина выражали такое болезненное отчаянье, что сердце Ингвильды перевернулось от жалости.

– Хродмар! – Она села рядом с ним и положила руку ему на спину, потом погладила по волосам. Волосы, отмытые после болезни, были очень красивы и свивались в мягкие колечки на концах. Хродмар не пошевелился. – Хродмар, перестань! – умоляюще заговорила Ингвильда. – Не слушай Вильмунда. Он дурак! – решительно добавила она, всей душой негодуя на товарища своего детства.

– Нет, он все правильно сказал, – глухо выговорил Хродмар, не оборачиваясь. – Я похож на старого тролля. Я не подумал… Я был так рад, что выжил… Но что я выжил таким … Что это… Это останется навсегда?

– Нет, – слабо возразила Ингвильда, не слишком веря своим словам. – Со временем… Кожа снова станет почти белой, как раньше, а эти рубцы немного сгладятся… Будет не так заметно… – сказала она, не отваживаясь на прямую ложь.

– Значит, это навсегда, – сказал Хродмар, по-прежнему не поворачиваясь. – Раньше меня звали Хродмар Щеголь. Теперь меня будут звать Хродмар Рябой. Или Хродмар Тролль.

Он глухо вздохнул, и этот вздох был похож на стон. Он понимал, что мужчине не годится так много значения придавать своей красоте, но смириться с тем, что отныне у тебя будет такое  лицо, было нелегко. Сейчас Хродмару казалось, что он никогда не наберется мужества повернуться к свету, никогда больше не сможет радоваться жизни или хотя бы прямо смотреть на людей. С таким лицом среди людей не место. С таким лицом следует жить в троллиных подземельях.

– Хродмар! – Ингвильда снова погладила его по спине, как ребенка, который упал и ушибся. Голос ее был таким жалобным, как будто это она больна и просит о помощи. – Лицо – это ерунда. Вот у нас в Кремнистом Склоне есть один человек, Ульв Однорукий, пастух. Он еще молодым так сильно обжегся на пожаре, что ему отняли кисть правой руки. И ничего! Он приспособился все делать одной рукой и остался таким же веселым, и все девушки его обожали! Он женился потом на Ауд, она очень красивая. У нее все руки-ноги целы, и приданое было неплохое, то есть она вполне могла выбрать здорового парня. А выбрала Ульва и вовсе не считала, что ее муж чем-то хуже других. Я сама все это знаю, потому и говорю.

Но Хродмар, похоже, ее не слушал – история незнакомого пастуха не могла его утешить.

– Ты смела, как валькирия, – отозвался он. – И как ты могла столько времени сидеть рядом со мной, смотреть на меня и не убежала прочь от страха!

– А почему это я должна была убежать? – неожиданно возмутилась Ингвильда. – Я не трусиха. Конечно, теперь никто не скажет, что ты хорош собой, как сам Бальдр*, но мужчине вовсе не обязательно быть красивым. Доблесть мужчины совсем не в красоте. И мне казалось, что ты сам должен об этом знать!

Теперь она говорила от всей души. Когда Хродмар шагнул навстречу Вильмунду, хотя сам едва держался на ногах от слабости, в ней что-то сдвинулось так сильно и решительно, что обратной дороги этому чувству уже не было. Вся его фигура была полна той гордой внутренней силы, которая превыше любого недуга, уродства, даже увечья. Все ее накопленные за эти дни впечатления о Хродмаре получили завершение и вошли в ее сердце как нечто цельное, новое, изменяющее душу. Его ужасное лицо внезапно осветилось в ее глазах ярким негасимым светом. Хродмар словно стал частью ее самой, и ей была не нужна его красота.

Хродмар медленно повернулся, приподнялся на локтях и сел. У Ингвильды немного отлегло от сердца.

Он смотрел в море, словно не решался взглянуть на нее. Море все так же улыбалось, равнодушное к человеческим бедам и разочарованиям, гордое лишь собственной красотой и силой.

– Да, – наконец сказал Хродмар. – Я об этом знаю. И теперь мне придется привыкнуть к мысли, что самым красивым во мне будет мой меч. К моей Грозе Щитов, слава Тору, не пристает зараза. Но ваш визгливый молодой конунг прав – теперь меня полюбит разве что троллиха!

Ингвильда передвинулась и села так, чтобы видеть его лицо. Хродмар бросил на нее беглый взгляд и снова отвел глаза. Ему было стыдно, что еще сегодня утром он мог мечтать о любви такой красивой девушки.

– Вильмунд наговорил глупостей, а ты повторяешь! – с упреком сказала Ингвильда. – Только глупые женщины ищут красивых мужчин. Умные женщины ценят силу, великодушие, достоинство. А тебе разве нужна любовь глупых женщин?

Хродмар снова поднял на нее глаза и теперь смотрел долго. Его лицо чуть-чуть смягчилось. После своей болезни он доверял Ингвильде, как самой богине Фригг, и сейчас не мог ей не поверить.

Ингвильда сама взяла его за руку и сжала ее обеими руками.

– Да, – тихо сказал он. – Наверное, ты права. Любовь глупых женщин мне не нужна. И я сейчас подумал – а может, мне хватит любви одной-единственной женщины? Такой, как ты.

Когда начало темнеть, Гримкель Черная Борода оставил свое почетное место напротив хозяйского и вышел из дома. От крепкого пива фру Альмвейги его чуть пошатывало, но зато вечерний воздух казался необычайно теплым и душистым, ветер с моря пел приветливую песню. С пригорка, на котором стояла усадьба, было видно множество костров, разложенных окрестными жителями в честь Высокого Солнца. Где-то за перелеском пели и смеялись.

Остановившись сначала у дверей большого дома, Гримкель прислонился к косяку. Ему тоже хотелось петь. На язык просилась песня про Бьёрна, который пять лет провел в плавании, а потом пристал наконец к берегу и та-ак напился… И та-аких дров наломал… Гримкель слышал эту песню от одних барландских торговцев на последнем пиру у Стюрмира конунга, и она ему очень понравилась, вот только он никак не мог вспомнить, что же случилось с тем Бьёрном на берегу!

Вечер был так хорош, что Гримкеля потянуло пройтись. Он решил сходить к берегу и посмотреть, как там «Красный Волк» и не разбежались ли к кострам и девушкам хирдманы, оставленные его сторожить. На ходу он покачивался и распевал строфы о похождениях Бьёрна (в основном собственного сочинения), так что окрестные тролли плакали от смеха, зажав зубами кончики хвостов. Для удержания равновесия он взмахивал руками выше плеч и иногда выкрикивал: «Штормит! Эка разгулялась нынче погодка!»