скачать книгу бесплатно
– Если бы откусил, уже бы не разговаривал! – ответил Симонов, заглядывая в полный крови рот Леонида. – Да, дела! Прокусил сбоку и здорово! Надо кровь остановить! Давай водкой прополоскаем?
– От водки я бы сейчас не отказался! Но, наверное, если её в рот наберу, от боли сойду с ума! – пытался, сквозь мычание, пошутить Лёня.
– Как это произошло? – копаясь в аптечке поданной Аббасом, спросил Володя.
– Хотел сказать, чтобы так не гнали – сзади никого нет, – сплёвывая кровь в открытую дверь, пояснил Леонид, – а тут, как подкинет и вот – он вновь высунул окровавленный язык.
В аптечке нашлась марганцовка, размешав её в кружке с водой, Симонов подал Буратенко:
– Полощи, да подольше во рту держи, чтобы прижгло! – глядя на сморщенное от боли лицо друга, продолжил. – А я, грешным делом, подумал – испугался Леонид, что всё же догонят! И решил, дабы не сболтнуть лишнего, если начнут пытать, язык откусить! Герой! Полощи ещё! Может, и нальём тебе в эту же кружку! Немножко, в лечебных целях! А?
Не принимавший участия в разговоре Аббас, начал что-то быстро говорить, обращаясь к Леониду. Тот махнул рукой – «малешь», значит нормально.
– Он извиняется за такую езду. И говорит, что это были хаддадовцы.
Володя и сам уже понял, что они едва не оказались в руках солдат Армии южного Ливана
Симонов уже имел информацию об этой организации: – «Основателем и первым руководителем „Армии южного Ливана“ стал командир батальона ливанской армии, майор Саад Хаддад. Первое южноливанскoе военизированное формирование было создано на основе подразделения кадровой ливанской армии, при деятельном участии Израиля, в ходе гражданской войны на территории южного Ливана. После начала войны 1982 года, силы Армии южного Ливана действовали, при поддержке израильской армии, против Организации Освобождения Палестины и других просирийских вооружённых формирований. Израильтяне передали Армии южного Ливана значительное количество трофейного вооружения, как регулярной ливанской армии, так и разгромленных палестинских вооружённых формирований».
– Зря я поддался на ваши уговоры! Прикушенный язык пол беды, могло быть гораздо хуже! Надо было всё же карту посмотреть! Кто тебе сказал, что в деревне сирийцы? – спросил Володя у Буратенко.
– Тыловик механизированного батальона. Он там, на днях для батальона продукты закупал. Говорил, что в деревне были наши – из военной полиции третьего корпуса.
Симонов развернул карту, нашёл маленькую отметку города-деревни, где они были. Согласно нанесённой пару дней назад обстановки, населённый пункт был у сирийцев
– Поехали! – приказал Симонов.
Но далеко уехать не удалось, машину начало вести вправо, и они остановились, оказалось спущенным переднее колесо.
– После таких скачек удивительно, что мотор ещё на месте, – подумал Симонов.
Запаска оказалось тоже пустой. Аббас показал отверстие в покрышке колеса, пуля пробила колесо насквозь, на противоположной стороне, под углом пробила диск и, срикошетив по деталям крепления запаски, ушла вверх.
– Повезло нам, – продолжил разговор Симонов, обращаясь к ещё полощущему рот Леониду, – нас спасло разгильдяйство этих бойцов. Охранения на въезде в деревню не было, из всей толпы оружие было только у одного, по крайней мере, я так заметил. На БТРе за пулемётом, тоже никого не было. И самое главное, всё произошло неожиданно и для них и для нас! Но мы оказались шустрее!
– Они что-то мерили из одежды, наверное, реквизировали в лавке, а винтовки стояли возле стены. Аббас молодец, я ещё не успел арабское «ржа» – «назад» прокричать, а он уже развернулся. Надо на ближайшем же посту «шорты» – военной полиции, сообщить об этой группе!
Аббас, остановив попутку, увез колесо в ближайшую шиномонтажную мастерскую.
Через несколько минут к ним подъехала разукрашенный «Ленд Ровер» военной полиции. Предупреждённый Аббасом офицер, попросил показать место, где всё произошло.
Лёня, еле ворочая языком, переводил. Симонов показал на карте место встречи с хаддадовцами, их примерную численность и наличие БТР.
Вскоре вернулся Аббас, поставил колесо. Прежде чем ехать, решили покушать. Лёне всё же налили из резервных запасов. Дабы ему было не скучно, после пережитых волнений, к процедуре присоединился и Симонов. Вечером они были уже дома. Неделю Лёня не ездил на службу, аккуратно посещая местную санчасть. Симонову пришлось всё это время дежурить одному, безвылазно находясь в бригаде.
Июль – август 1982 года. Ливан. Район г. Баальбек
Ежедневное общение с офицерами и солдатами бригады значительно расширило словарный запас Владимира. Во всяком случае, с Аббасом он уже мог, худо-бедно, изъясняться, не прибегая к языку мимики и жестов. Тот, в свою очередь, зная словарный запас Симонова, строил свои предложения исходя из этого. Всячески помогали охранники Махмуд и Сугель, первый раз в жизни, участвующие в процессе познания чужого языка.
Чисто военные термины, почему-то, давались легче. Часто работая с картой, решая текущие вопросы с командиром бригады и начальником штаба, Симонов уже мог показать батальоны первого эшелона – «катибе насактани», второго – «катибе ауле», резерв – «ихтияд». Позиции артиллерии, зенитчиков, мотострелков. Поставить и указать на карте – ближайшую задачу – «мугуми мубашара», последующую – «мугуми тани». Иногда жалкие познание в немецком языке, мешали запомнить арабские слова. Немецкий язык Володя, как и многие его сверстники, учил пять лет в школе, три года в военном училище, три года в академии, четыре года служил в Германии, но ничего путного, кроме шутливого, – «битте, цвай хундер грамм в одну посуду! Унд, бохвурст!» – «Пожалуйста! Двести грамм в одну посуду! И сосиску!» – сказать не мог.
Вероятно, само обучение в учебных заведениях строилось по методике, делающей упор на знание грамматики, синтаксиса и произношения. Тупое заучивание слов не подкреплённое их использованием в повседневной жизни, в сочетании с отсутствия должного желания и необходимости, делали процесс обучения бессмысленным.
Иногда полковник Джума беззлобно подтрунивал, предлагая Володе произнести что-то по-арабски, и как ребёнок смеялся, слушая исковерканное предложение. Симонов, в свою очередь, на любимую Джумой русскую фразу – «как дела?» – научил его отвечать – «как легла, так и дала!». Когда он с трудом, с помощью Леонида, разъяснил начальнику штаба, что это значит, тот смеялся ещё сильнее. И теперь при каждой встрече задавал этот вопрос и сам, смеясь, на него отвечал.
В один из дней, Симонов, Аббас и гордый доверием охранник – Сугель, возвращались в штаб после осмотра командованием бригады возможных направлений обхода противником района обороны с тыла. Работа с арабскими командирами подразделений заняла достаточно много времени, солнце уже клонилось к горизонту. Желая сократить дорогу к командному пункту бригады, они поехали через поля, по узенькой полевой дороге, проложенной между заборами, выложенными трудолюбивыми крестьянами из камней, ежегодно собираемых на своих участках.
Местность располагала к земледелию, горячее солнце, плодородная земля и большое количество необходимой влаги способствовало богатому урожаю. Машина то и дело преодолевала маленькие мостики через арыки и ручейки. За каменными заборчиками всё было покрыто сочной зеленью. На жёлтой высотке, инородным телом торчащей среди буйства зелени и жизни, одиноко, без пастуха, паслось небольшое стадо баранов.
Сквозь шум автомобильного мотора изредка прорывался гул высоколетящих самолётов. Сирийская авиация, выполняя условия прекращения огня, особой активности в этом районе не проявляла. Израильская сторона, напротив, воздерживаясь от применения авиации против сирийских войск, настойчиво наносила бомбоштурмовые удары по целям, именуемым израильской прессой, как «лагеря палестинских боевиков и склады оружия»
Был такой, с позволения сказать, «лагерь», в дальнем тылу бригады Симонова. Куда, с завидным постоянством, прилетали израильские самолёты. Зенитные самоходные установки (ЗСУ-23/4 «Шилка») зенитно-ракетного батальона бригады сопровождали их полёт поворотом башен, ощетинившихся стволами готовых к бою пушек. Но приказа на открытие огня не поступало, Сирия чётко выполняла взятые обязательства по прекращению огня. Самолёты «героически» разносили в щепки оставшиеся от предыдущего налёта щепки, и гордо, с чувством исполненного долга, удалялись восвояси.
Или израильские штабисты забывали вычеркнуть эти щепки из списка перспективных целей или у авиации Израиля залежались лишние боеприпасы и дорогостоящие самолётовылеты. Самолёты появлялись ближе к вечеру, стороной обходили район обороны бригады. Далеко у подножия гор с грохотом делали своё дело и улетали. Со временем к ним привыкли и не обращали особого внимания.
Машина Симонова почти подъехала к подножию жёлтого холма, когда справа за каменным забором, сумасшедшей россыпью послышались хлёсткие, похожие на щелчки гигантских кастаньет звуки. И как бутоны невиданного, грязно-оранжевого цветка, побежали вперёди машины цепочки разрывов.
В ту же секунду, сверху, с небес, обрушился ужасный, раскалывающий воздух грохот, который кажется, вдавил в сидения всех пассажиров и сам Уазик. Прямо перед машиной возник поднимающийся вверх огромный круг, изрыгающий жёлто-оранжевое пламя и жуткий жар, сорвавший трижды штопаный брезент на крыше машины. В салон пахнуло сухим теплом и запахом сгоревшего керосина.
Аббас от неожиданности рванул руль, колесо не попало на очередной мостик, машина клюнула вниз, заваливаясь набок. В покосившееся переднее стекло Симонов увидел удаляющийся, с набором высоты, самолёт.
Все высыпали из машины. Самолёт, накреняясь, стремительно и элегантно разворачивался для второго захода. В пятнистой, блестящей под лучами солнца машине, Володя узнал израильский F-16. Одержимые нахлынувшим страхом люди, кинулись в разные стороны. Симонов, прилично отбежав от машины, присел за каменный забор. Аббас, перемахнув через изгородь, исчез в зелени растений. Один Сугель, не выпуская из рук автомат, побежал прямо по дороге.
Симонов закричал ему: – «Ложись!»
Но тот, не слыша или не понимая по-русски, продолжал бежать, поднимая ногами пыль.
Самолёт достаточно долго разворачивался и Володя предположил, что он вообще улетел.
Почему-то вспомнились строки Твардовского из «Василия Тёркина»: – «Звук тот самый, при котором,
В прифронтовой полосе
Поначалу, все шофёры
Разбегались от шоссе!»
Точно, как тараканы разбежались. С одним автоматом Сугель убежал, второй, в машине оставили – герои! Из пистолета много не настреляешь.
Израильтянин не улетел, он вернулся. Самолёт приближался беззвучно, снижаясь, всё ниже и ниже, оставляя за собой лёгкий, как туман, дым. Не долетая до машины, он довернул вправо, и от него в сторону убежавшего Сугеля и жёлтого холма с пасущимися баранами, потянулся дымный шлейф трасс. Симонову даже показалось, что он увидел эту шестиствольную, вращающуюся и изрыгающую смерть, пушку.
Разрывы, как сильные удары длинной палкой, побежали по земле, оставляя пыльный след, перескакивая через каменные заборы, роняя их на землю и, наконец, упёрлись в несчастных баранов. Вздыбили там землю и тела не успевших разбежаться животных. Самолёт взмыл и, покачав крыльями, улетел.
После этого свиста и грохота, наступила звенящая тишина.
С трудом перелез забор и пошёл к машине бледный Аббас, оглядывая небо и не веря в чудесное спасение. Подошёл, вымазанный в мокрой грязи, Симонов и стал, молча, мыть в ручье руки. Наконец оцепенение прошло, и они вспомнили о Сугеле. Его нигде не было видно. На холме бились в агонии раненые бараны. От батальона второго эшелона, волоча за собой шлейф пыли, мчалась санитарная машина. Симонов с Аббасом почти побежали вдоль дороги, заглядывая за забор и осматривая каждый куст. Сугеля нашёл Симонов. Тот лежал лицом вниз возле забора, заваленный упавшими камнями, не подавая признаков жизни. Володя склонился над телом, волосы Сугеля слиплись на затылке и были в крови. Аббас быстро разбросал камни, Симонов, боясь увидеть изуродованное лицо, осторожно перевернул солдата на спину. Сугель с трудом открыл глаза, его мутный, безразличный взгляд выражал только одно – будто он уже успел встретиться с ангелом смерти Азраилом, побеседовал с ангелами Мункаром и Накиром о своих благих делах и прегрешениях, и теперь, покорно ждал решения своей судьбы. Он вновь устало закрыл глаза. Аббас сбегал к ближайшему арыку, принёс в своей засаленной фуражке воды и вылил на лицо охранника. Сугель застонал, вздрогнул и открыл глаза, взгляд был уже не блуждающим, а более осмысленным. По лицу пробежало некое подобие радостной улыбки, будто он, и впрямь, попал в рай и действительно воочию увидел самого Пророка.
Приехавший сверхсрочник медик, осмотрев пострадавшего, успокоил – серьёзных ран и повреждений нет. Санитарным Уазиком вытащили на дорогу Уазик «хубары». Сугеля перевязали и увезли в медицинский пункт.
Ночью, ворочаясь на узком сидении машины, Володя попытался восстановить всё произошедшее и объяснить причины такого удивительного везения. Во-первых, почему самолёт был один? Обычно они летают парой. Во-вторых, почему лётчика заинтересовала именно их машина? Когда вокруг полно всякой, более серьёзной, техники. В третьих, почему он их не убил с первого захода? Трудно поверить в то, что пилот промахнулся.
Вероятнее всего, второй самолёт, по какой-то причине, вернулся на базу. Машина «хубары» шла от объекта, который израильтяне обычно бомбили. Таким образом, их можно было принять за палестинцев. Это, по-видимому, и заинтересовало лётчика. Израильский пилот изначально не хотел их убивать. Трудно поверить, что с такой высоты, ведя огонь из 20 мм шестиствольной пушки, с бешеной скорострельностью, он не попал в Уазик. Возможно, спустившись ниже, лётчик увидел, что на таком авто палестинцы обычно не ездят. Это явно не «Ниссан» и не «Хонда». Он их просто попугал! Возможно, что самолётом управлял выходец из Советского союза, а может даже и земляк. Всё бывает!
Август – сентябрь 1982 года. Ближний Восток. Ливан
30 июля 1982 года, большинством голосов, Совет Безопасности ООН проголосовал за принятие срочной резолюции Совета Безопасности ООН, которая предусматривала немедленное прекращение блокады Бейрута и обеспечение возможности поставки и распределения представителями ООН гуманитарной помощи в Бейруте.
В последних числах августа Израиль, не потеряв надежду полностью овладеть Бейрутом, возобновил авиационные удары и артиллерийские обстрелы сирийских позиций по всей линии соприкосновения войск. Сирийское командование было вынуждено ввести в восточный Бейрут механизированные, танковые подразделения и полки коммандос.
Хрупкий мир в Ливане и благие намерения прийти к соглашению мирным путём, были вероломно сорваны Тель-Авивом. Все попытки израильтян переломить ход событий закончились провалом. Новый, произраильский президент Ливана Башир Жмайель, подталкиваемый руководством Израиля, обратился с просьбой о помощи к президенту и конгрессу США. Президент Р. Рейган, постоянно общаясь по телефону с премьер – министром Израиля Менахемом Бегин и министром обороны Ариэлем Шароном давно ожидал подобного шага от президента Ливана.
В это же время, армия обороны Израиля вновь попыталась прорвать оборону сирийских войск, но безрезультатно. Развязанные Израилем боевые действия, являлись, по сути дела, последней попыткой широкомасштабными боевыми операциями решить свои, как военные, так и политические задачи. Вместе с тем, не имея возможности самостоятельно вести длительные, боевые действия, израильтяне приступили к перегруппировке сил и средств и подготовке территории для размещения сил северно-атлантического альянса.
В один из августовских дней, Симонова разбудил грохот артиллерийских снарядов. Выскочив из палатки, Володя увидел на позициях батальонов первого эшелона вздымающиеся облака разрывов, и медленно оседающую пыль в районе огневых позиций артиллерийского дивизиона. Огневой налёт длился не более пяти минут. Бригадная артиллерия открыла огонь по обнаруженным позициям артиллерии израильтян. Экипажи заняли свои места в готовности отразить атаку противника. Но её не последовало. Ещё несколько раз в течение дня, на район обороны бригады обрушивался шквал огня. Без особого вреда для обороняющихся, так как подразделения уже перешли на запасные позиции.
Как позже Симонов узнал, таким образом, израильтяне стремились воспретить проведение перегруппировки сирийских сил, для оказания помощи войскам, ведущим боевые действия в районе Бейрута. Огневыми налётами евреи демонстрировали огневую подготовку атаки. Тем самым, удерживая сирийские войска на прежних позициях, не давая выдвинуться в район основных боевых действий.
21 августа 1982 года, после прекращения огня, в Бейрут прибыли международные миротворческие силы ООН, в порту высадились 350 французских военнослужащих. В этот же день на греческих судах Бейрут покинули первые 400 палестинских боевиков.
Эвакуация проходила под наблюдением межнациональных сил, львиную долю из которых, естественно составляли американские морские пехотинцы, самые главные носители «демократии и свободы» во всём мире.
В средине сентября военно-морские силы атлантического блока организовали морскую блокаду ливанской столице. К ливанским берегам прибыли десантные корабли с морскими пехотинцами США. Часть из них входила в миротворческие силы ООН, другая часть, в подразделения, ведущие боевые действия в интересах Израиля. Их можно было различить лишь по цвету касок.
Формальное прекращение войны не принесло желаемого удовлетворение ни одной из воюющих сторон. Долгожданный мир ещё очень долго не сможет воцариться на этой многострадальной земле, неся покой и благоденствие, как израильскому народу, так и арабам.
Именно во время этой бессмысленной войны, в древнем городе Баальбек окончательно сформировалась радикальная шиитская организация «Хезболла», ставшая на многие годы главной головной болью для Израиля и его союзников. И это тоже был один из итогов той, бесславной войны.
Горный район Хаммана
Однажды Симонов и Аббас возвращались после дежурства домой. За делами выехали поздно. Дорога на Дамаск была забита войсками, уже начался плановый вывод части контингента сирийских войск, участвующих в конфликте. Извивающаяся, многокилометровая колонна, постоянно останавливаясь, медленно ползла к Шторе – пограничному пункту на границе Сирии и Ливана. По-видимому, желая хотя бы как-то, организовать движение, на крупных перекрёстках были оборудованы посты сирийской военной полиции – «шорты». Которые только усугубили хаос, останавливая не понравившиеся им автомобили, осматривая вещи и проверяя документы. Как объяснил Аббас:
– Разыскивают солдат, незаконно отъезжающих в увольнение, а также лиц без документов.
Остановили и их потрёпанный Уазик. Несмотря на то, что на машине был нанесён номер сирийской армии, написанный по-арабски и начинающийся на цифру «69» – обозначающий машину военных советников, их попросили выйти из машины, и проводили Симонова в палатку поста.
Обычно для проезда подобных постов достаточно было просто сказать «хубара». Никаких документов у Симонова не было, переводчика тоже, Аббас под присмотром полицейских остался возле машины.
В палатке за походным столиком сидел лейтенант военной полиции, в красном берете с непроницаемым лицом. Поднявшись со своего места, он что-то быстро сказал по-арабски. Поняв, что офицер назвал себя, Симонов, стараясь говорить правильно, произнёс уже заученную арабскую фразу, что он советник командира такой-то танковой бригады, назвал своё звание и имя.
Дальнейший разговор не получился. На все вопросы лейтенанта Симонов неизменно отвечал «му мафу – не понимаю». Наконец Володя вспомнил что-то ещё из своего словарного запаса и выпалил:
– Атыни саик, мусаид Аббас! – что по его разумению должно было обозначать – «дай мне водителя сверхсрочника Аббаса»
Привели испуганного Аббаса. Тот, как сумасшедший, вытаращив глаза, вытянувшись, громко отвечал на все вопросы лейтенанта, каждый раз добавляя в конце предложения «таиб сиди – так точно господин».
С его помощью Володя понял, что полицейский желает проверить его документы, а также разрешение на автомат. Ничего из этого у Симонова не было. Уловив знакомое слово «мусадас» в очередном вопросе лейтенанта, Володя достал свой пистолет, поняв жесты Аббаса, разрядил его и передал оба магазина офицеру, а оружие вернул в кобур на поясе.
Всё происходящее напоминало сюжет о глухонемых. Никаких средств связи в палатке не было. Ситуация зашла в тупик. Что можно было ожидать от полицейских, Симонов не знал, на сердце было неспокойно. Он в очередной раз пожалел, что так плохо знает арабский.
По-видимому, лейтенант полиции тоже не знал, как поступить – документов у иностранца нет, что-то внятно объяснить он не может. Отпустить? А если он израильский шпион! Ну и что, если у них машина советников? Ещё неизвестно где они её взяли? И водитель какой-то странный, большой, неуклюжий и испуганный. Возможно притворившийся диверсант? Можно конечно пока посадить их в яму, вероятно утром ситуация прояснится, сидит же там один такой же, без документов, – лейтенант посмотрел в угол палатки.
Симонов заметил его быстрый взгляд – в углу палатки стоял громадный пластиковый бак, по-видимому, с запасом воды. Под ним темнела яма, накрытая решёткой, сваренной из металлической арматуры. Из глубины ямы на него смотрели испуганные глаза человека.
– Надо перехватить у него инициативу, – подумал Володя, – не хватало, чтобы он и меня туда посадил. Вот смеху будет! – Симонов с независимым видом прошёл к столу, повернул к себе походный стул, с видом уставшего человека опустился на него, достал и прикурил сигарету, выпустив дым, посмотрел на лейтенанта, – «телефон фи?» – приложив руку к уху, изобразил телефон.
– «Ля – нет» – коротко ответил полицейский.
Он продолжал стоять, не зная как себя вести и что предпринять в дальнейшем:
– А вдруг он и вправду советник и подполковник? Можно кучу неприятностей заработать! Это не арабского водителя в яму засадить, за русского спросят по всей строгости! Пропустить – пускай едут? Ничего запрещённого в машине-то не нашли. А может, они тут специально ездят, смотрят как «шорта» работает? Потом с меня же спросят – почему пропустил без документов? Внезапно ему на ум пришла счастливая мысль: – двое из солдат поста должны были по графику ехать в увольнение, но автобус «мобита» проехал другой дорогой. Сейчас представилась прекрасная возможность сделать два дела – отпустить бойцов в увольнение и отконвоировать неизвестных на их же транспорте в отдел военной полиции штаба корпуса.
Аббаса посадили за руль, впереди на пассажирском сидении с автоматом на коленях, сел один из солдат-полицейских, сзади умостился Симонов, тяжеленные мешки отпускников перекрыли одну из дверей, к другой сел второй боец, держа автомат наготове. Автомат Симонова и патроны к его пистолету были отданы переднему полицейскому.
Наконец все расселись, прощаясь, лейтенант учтиво приложил руку к своему красному берету, и они поехали.
Кавалькада разномастных автомобилей больше стояла, чем двигалась, несмотря на то, что один из полицейских периодически выходил из машины, громкими криками, размахивая автоматом, заставлял кого-то отъехать и пропустить Уазик «хубары». После этого они резво проезжали пару-тройку километров и упирались в хвост очередной пробки. Поговорив с таким же военным полицейским на очередном посту, сопровождающее что-то долго доказывали Аббасу и, судя по всему, тот не соглашался. Наконец повернувшись к Симонову, он начал что-то пояснять, водя пальцем по пыльному переднему стеклу. Глядя на эти кривые линии, Володя ничего толком не понял, но услышал два знакомых названия: – Хаммана, Шуф и слово «тель». Эти названия часто попадались в оперативных сводках, слово «тель» обозначало высоту или гору.
– Решили объехать пробку по горным дорогам, – догадался Симонов, – но там, насколько он помнил, было небезопасно, бродили неизвестно чьи вооружённые группы и случались обстрелы. Ползти же по забитому техникой шоссе возможно до завтрашнего обеда или вечера, тоже не входило в Володины планы. С другой стороны, неизвестно что у этих шустрых ребят из военной полиции на уме? Какой приказ они получили от своего начальника, не дав до отъезда возможности даже поговорить с Аббасом? Всё произошло очень быстро. Сейчас заедем в горы, от них что угодно можно ожидать – не все же относятся к русским по-доброму! А у него пистолет без патронов и автомат у охранника.
Но выбора не было и он на арабский манер, махнул рукой:
– «Ела рух – поехали!»
Машина свернула с шоссе и поехала по вполне приличной дороге к покрытым вечерней дымкой горным хребтам. По мере движения автомобиля, горы вырастали на глазах, из бесформенно зелёно-серого массива, в свете уходящего дня, стали вырисовываться мрачные ущелья, наполненные вечерними сумерками, распадки, незнакомые Симонову старые деревья с потрескавшейся корой и облезлыми кронами. Асфальт закончился, и машина запрыгала по каменистой, виляющей между огромными валунами дороге. Вскоре закатные лучи солнца пропали за грядой угрюмых хребтов. Узкий проход между горами, по которому они ехали, с уходом света, быстро наполнился лёгкой прохладой, сыростью и настороженностью. По бокам дороги с откосов свисали, как толстенные канаты, скрюченные, извивающиеся корни каких-то растений.
Жители пустыни – арабские солдаты с опаской посматривали по сторонам. Сидящий рядом с Симоновым полицейский, как ему казалось, незаметно снял свой автомат с предохранителя.
– Наверное, патрон уже в стволе? – машинально отметил Володя, – действительно место неприветливое, самый раз устроить какую-либо засаду. Тут один бандит из организации «Братьев мусульман» такую «хреноту» способен организовать, будет до полной темноты безбоязненно отстреливаться из этого лесного «чепурыжника», а потом незаметно растворится в чаще. Если конечно всех не перестреляет. А у меня и оружия нет, и у Аббаса пистолет забрали. Вот тебе и знание языка! Плохо дело!
Полицейские, по-видимому, и сами не представляли, как выглядит в сумраке надвигающейся ночи, пускай даже хилый, лес, горы и тени в ближайших расщелинах.
В одном месте на обочине ржавел остов какого-то грузового автомобиля.
Аббас пытался гнать машину на максимальной скорости, пассажиры, подпрыгивая, старались избегать ударов головой о дуги крыши. Перед машиной постоянно возникали неожиданные препятствия – камни, толстые корни деревьев, глубокие ямы и водитель резко тормозил.
Звуков выстрелов при очередном внезапном торможении, Симонов не услышал. Он лишь увидел на капоте машины мгновенно возникшие, как в мультфильмах глубокие рваные борозды и звуки, похожие на коротенькую барабанную дробь по дну пустой кастрюли. Мешок с вещами солдат полиции как бы пошевелился, сидящий рядом боец вскрикнул и схватился за ногу. Машину повело влево, и она боком съехала в кювет.
Полицейский заорал дурным голосом, пытаясь открыть дверь, и выпал на улицу, Симонов вылетел следом. Боец, корчась от боли, катался по земле, второй полицейский, пристроив автомат на крыло машины, короткими очередями стрелял по кустам наверху склона.
Симонов схватил валявшийся автомат раненого, машинально передёрнул затвор, выдернутый патрон покатился по земле, в этот миг он встретился глазами с лежащим на земле солдатом. Тот, перестав стонать, с ужасом смотрел то него, то на опущенный ствол автомата, пытаясь, лежа на спине, отталкиваясь ногами, отползти. Володя отвернулся и стал стрелять по кустам. Ответных выстрелов не последовало.
Почти опрокинувшись на бок, машина подкатилась под самый откос и сверху от кустов её, по-видимому, не было видно.
Наконец из машины выбрался окровавленный Аббас, он сильно ударился головой, левый глаз заплыл, на голове красовалась огромная кровоточащая шишка.
Общими усилиями поставили Уазик на колёса. Рана солдата «шорты» оказалась не опасной, пуля, пробив дверцу, один из мешков с вещами и застряла в икре левой ноги. Бойца перевязали, он был бледен и стонал. Оставив ему пистолет водителя, Симонов, Аббас и солдат полиции вооружённые автоматами, осторожно поднялись по склону. В кустах они обнаружили «лёжку» и стреляные гильзы к автомату АК, судя по их количеству, отсюда вели огонь не в первый раз. Едва заметная тропинка вела вниз по обратному склону, далеко внизу через зелень проглядывались крыши какого-то селения.
Возвратившись к машине, Симонов забрал у солдата «шорты» патроны к своему пистолету. Переднее колесо машины оказалось простреленным, других повреждений, кроме пробитого капота и дверцы, обнаружено не было. На счастье резкое торможение перед препятствием спасло Аббасу жизнь. Пока он с полицейским меняли колесо, Володя, перейдя через дорогу, укрывшись в зелени раскидистого куста, наблюдал по сторонам, опасаясь повторной стрельбы.
