скачать книгу бесплатно
Поэтому он решил, что в одиночестве ему будет лучше, и отгородился ото всех.
В отношении же меня Джаред пошел еще дальше. Он искал мести.
В то время мы были лучшими друзьями, но Джаред посчитал, что я тоже его бросила. Это была его реакция на все трудности, свалившиеся на его плечи в тот отрезок жизни. Он решил, что больше не позволит другим людям забывать о нем.
Он решил принести меня в жертву и относился ко мне просто ужасно, чтобы чувствовать контроль хоть над кем-то из окружения. На протяжении нескольких лет мне пришлось страдать из-за его действий.
Но в прошлом августе, когда я вернулась домой после учебного года, проведенного за границей по программе обмена, все изменилось.
Когда Джаред давил на меня, я начала оказывать сопротивление. Мир перевернулся с ног на голову для нас обоих, и, наделав друг другу множество гадостей, о которых мне не хотелось вспоминать, мы наконец-то нашли обратный путь к воссоединению.
– Этот кабинет хранит множество хороших воспоминаний о нас. – Запрокинув голову назад, я посмотрела на него. – Но есть одно место, с которым связаны не самые лучшие…
Выскользнув из объятий Джареда, я подошла к двери и нагнулась, чтобы снять босоножки.
– Идем, – позвала его, оглянувшись назад с улыбкой.
После чего распахнула дверь и ринулась бегом по коридору.
– Тэйт! – послышался оклик парня. Обернувшись, я продолжила бежать задом наперед.
Вышедший из кабинета Джаред наблюдал за мной, нахмурив брови.
Сдерживая смех, я прикусила губу, затем развернулась и вновь помчалась по коридору.
– Тэйт, – опять позвал Джаред. – Ты бегунья! У тебя неоспоримое преимущество!
От воодушевления мои руки и ноги наполнились энергией. Я засмеялась, подхватила подол платья, спустилась по двум лестничным пролетам и направилась в сторону спортивной секции.
Звуки его тяжелых шагов приближались. Джаред перескакивал через ступеньки. В радостном испуге я завизжала и распахнула дверь раздевалки, стараясь оторваться от него. Поспешив к третьему ряду шкафчиков, обессиленно припала к металлическим дверцам и бросила босоножки на пол. Из-за тяжелого дыхания моя грудь часто вздымалась, растягивая лиф платья.
Я оставила свои длинные белокурые волосы распущенными, но моя лучшая подруга, Кейси, сделала мне укладку, завив их в крупные локоны. После такой пробежки хотелось убрать пряди с лица, вот только Джареду нравилось, когда я распускала волосы, а сегодня мне хотелось свести его с ума.
Дверь раздевалки открылась. Сжав кулаки, я слушала, как он тихо подходил все ближе. Затем Джаред появился из-за угла, будто точно знал, где меня найти.
– Женская раздевалка? – спросил он, явно испытывая дискомфорт, судя по выражению его лица.
Я не сомневалась, что парень оробеет, но не собиралась давать ему поблажку.
– В последний раз, когда мы были тут… – сказала после глубокого вздоха.
– Я не хочу думать о том дне, – перебил Джаред, покачав головой.
Но я настойчиво повторила:
– В последний раз, когда мы были тут, ты угрожал мне и пытался напугать. – Я подошла к нему, схватила за руку, потом подвела к тому месту, где произошла наша стычка прошлой осенью. Прислонившись спиной к дверце шкафчика, обняла Джареда за талию, притянула ближе к себе, чтобы он навис надо мной, и прошептала:
– Ты подошел ко мне вплотную и стоял вот так. В итоге я чертовски опозорилась перед всей школой. Помнишь?
Я говорила откровенно, без прикрас. Мы не должны бояться обсуждать прошлое. Нам нужно смеяться, потому что с меня хватит слез. Вместе мы столкнемся со своими страхами лицом к лицу и оставим их позади.
– Ты был жесток со мной, – продолжала я настойчиво.
Джаред пришел в раздевалку после того, как я приняла душ, прогнал моих подруг по команде, бросил несколько угроз, а я стояла, укутанная в одно лишь полотенце, и старалась встретить вызов достойно. После этого несколько вернувшихся учениц сфотографировали нас. На самом деле они не запечатлели ничего особенного, но я, практически обнаженная, находилась в раздевалке наедине с мальчиком, что в глазах школьников, увидевших фото, выглядело не очень прилично.
Глаза Джареда, теперь все время смотревшие на меня с нежностью и не выпускавшие из вида, вспыхнули. Я крепко сжала лацканы его пиджака, прильнула к нему всем телом, желая создать новые воспоминания, связанные с этим местом, на сей раз хорошие.
Его лицо приблизилось к моему. У меня перехватило дыхание, стоило лишь почувствовать, как пальцы Джареда скользнули по внутренней поверхности моего бедра, поднимая подол все выше и выше.
– Значит, мы вернулись туда, откуда начали, – прошептал он напротив моих губ. – В этот раз ты меня ударишь, как я того и заслужил?
Я почувствовала, как на губах невольно заиграла улыбка.
Выскользнув из-под Джареда, я взобралась на скамейку в центре, теперь возвышаясь над ним, и с удовольствием отметила, как он, повернувшись, с удивлением смотрит на меня. Упершись ладонями в шкафчики с обеих сторон от головы парня, я нагнулась и приблизилась к нему нос к носу.
– Если я когда-нибудь прикоснусь к тебе хоть пальцем, – шепотом повторила я те же самые слова, произнесенные им несколько месяцев назад, – ты сам этого захочешь.
Джаред тихо хохотнул, коснувшись меня губами.
Я склонила голову набок, дразня его.
– Ну как? – дерзко подстегнула. – Хочешь?
Он обхватил мое лицо ладонями и ответил с мольбой в голосе:
– Да. – Потом завладел моими губами. – Черт побери, да.
А я растаяла.
Как всегда.
Глава 1
Джаред
Наши дни
Дети сумасшедшие, просто без мозгов в голове.
Ты либо объясняешь им что-нибудь, либо заново повторяешь то, что уже рассказал раньше, ведь они не слушали в первый раз; а как только закончишь, задают тот же проклятый вопрос, ответ на который ты разжевывал им последние двадцать минут!
А эти вопросы. Святая преисподняя, их вопросы!
Некоторые из этих детей за день говорили больше, чем я – за всю свою жизнь. К тому же просто так от них не отделаться, потому что они станут преследовать тебя повсюду.
Неужели не улавливаете намека?
– Джаред! Я хочу голубой шлем. Коннор надевал его в прошлый раз, теперь моя очередь! – проскулил мелкий белобрысый пацан с трека, в то время как остальная детвора рассаживалась по своим картам, выставленным на старте в два ряда, по шесть в каждом.
Я опустил голову и раздраженно вздохнул, сжав руками ограду, окружавшую трассу.
– Неважно, какого цвета на тебе шлем, – проворчал я, напрягая мышцы спины.
Блондинчик (как там его зовут, черт побери?) насупился; его лицо с каждой секундой становилось все краснее.
– Но… так нечестно! Он надевал его два раза подряд, а я…
– Возьми черный шлем, – распорядился я, перебив его. – Твой счастливый, помнишь?
Сморщив свой веснушчатый нос, мальчуган нахмурил брови.
– Разве?
– Да, – солгал я. Мои плечи в черной футболке буквально пылали под жарким калифорнийским солнцем. – Ты был в нем, когда наш багги[1 - Небольшой легкий автомобиль высокой проходимости для езды по бездорожью.] перевернулся три недели назад. Он тебя защитил.
– А я думал, на мне тогда синий был.
– Нет, черный, – снова солгал я. Понятия не имею, в каком шлеме он был.
Мне следовало бы почувствовать вину за свою ложь, но я не чувствовал. Когда дети станут адекватнее, мне больше не придется прибегать к высшей математике, чтобы заставить их сделать то, что нужно.
– Поторапливайся, – крикнул я, услышав рев маленьких моторов. – Иначе они уедут без тебя.
Пацан подбежал к стеллажу, стоявшему у ворот, и подхватил черный шлем. Я проследил за тем, как ребята, чей возраст колебался от пяти до восьми лет, пристегнули ремни безопасности и радостно подняли вверх большие пальцы, затем крепко схватились за рули, напрягая свои тонкие ручонки. Уголки моих губ невольно приподнялись в улыбке. Эта часть была не такой уж плохой.
Скрестив руки на груди, я с гордостью проводил их взглядом, когда они тронулись с места. Приходя сюда каждую неделю, эти мальчишки и девчонки раз за разом управляли своими машинами все более умело. Их глянцевые шлемы сияли в лучах раннего летнего солнца, гул моторов уносился эхом вдаль, пока карты на высокой скорости преодолевали повороты. Кто-то до сих пор нещадно давил на газ на протяжении всей гонки, а кто-то уже мог распределять время и оценивать впереди лежащую трассу. Трудно научиться терпению, когда тебе просто хочется быть первым в заезде, но некоторые из этих малявок быстро сообразили: лучшая защита – нападение. Ведь нужно не просто обогнать машину противника, но и удержать лидирующую позицию.
Главное – что помимо учебы они еще и веселились. Если бы только подобное место существовало, когда я был в их возрасте.
Но даже в двадцать два я все равно испытывал чувство благодарности.
Когда эти дети впервые переступили мой порог, они практически ничего не знали, а сейчас держались на треке так, будто для них это сущий пустяк. Благодаря мне и другим волонтерам. Они всегда с радостью приходили сюда, улыбаясь до ушей, и смотрели на меня с благоговением.
Дети действительно хотели находиться рядом со мной.
Ради чего, черт возьми, – я понятия не имел, но был уверен в одном: сколько бы я ни жаловался, сколько бы ни прятался у себя в офисе, с трудом пытаясь наскрести крупицы терпения, мне абсолютно точно, без сомнений, хотелось находиться рядом с этой детворой. Среди них попадались классные мелкие засранцы.
Если я не путешествовал и не гонял на мототреке со своей собственной командой, то работал здесь, помогая с детской программой.
Разумеется, одним треком для картов дело не ограничивалось. Еще у нас имелись гараж и мастерская, где тусовалось множество гонщиков со своими девушками. Они ремонтировали байки, трепались обо всем и ни о чем.
Из динамиков зазвучала песня Godsmack Something Different. Я посмотрел в небо. Яркое солнце ослепило меня. А дома, наверное, сейчас шел дождь. Шелберн-Фоллз славился летними грозами в июне.
– Держи, – распорядилась Паша, стукнув меня по груди планшетной папкой. – Распишись тут.
Схватив папку, я хмуро бросил взгляд из-под солнцезащитных очков на свою ассистентку с черно-фиолетовыми волосами. Мимо нас с ревом проносились карты.
– Что это? – Я отстегнул ручку и посмотрел, судя по всему, на договор поставки.
Она ответила, глядя на трассу:
– Первое – заказ деталей для твоего байка. Я просто оформлю доставку в Техас. Твоя команда сможет разобраться с ними, когда поедешь туда в августе…
– Гонка через два месяца, – выпалил я, опустив руки. – Откуда ты знаешь, что все это барахло останется целым до моего приезда?
Остин станет моей первой остановкой, когда вернусь к гоночному туру после перерыва. Я понимал логику Паши. Оборудование не понадобится мне до августа, но там деталей на несколько тысяч долларов, и кто-нибудь может приложить к ним руки. Уж лучше я буду хранить все здесь, в Калифорнии, чем в трех штатах отсюда, без присмотра.
Девушка лишь злобно посмотрела на меня – так, словно я ей горчицы вместо сиропа на блины налил.
– Остальное – две формы, которые прислал по факсу твой бухгалтер, – продолжила Паша, проигнорировав мои опасения. – Документация, необходимая для основания «ДжейТи Рэйсинг». – После этого она взглянула на меня с любопытством. – Тебе не кажется, что немного тщеславно присваивать своему бизнесу собственные инициалы?
Опустив взгляд обратно на бумаги, я начал подписывать.
– Это не мои инициалы, – пробубнил в ответ. – Я плачу тебе не за то, чтобы ты высказывала свое мнение по любому поводу, и уж точно не за то, чтобы действовала мне на нервы.
Я отдал папку обратно. Паша с улыбкой забрала ее.
– Нет, ты платишь мне за то, чтобы я помнила о дне рождения твоей мамы, – возразила девушка. – А еще за то, чтобы я постоянно заполняла твой айпод новой музыкой, оплачивала счета, берегла мотоциклы, скидывала расписание на телефон, бронировала авиабилеты, затаривала холодильник вкусной едой. И мой самый любимый пункт: если тебя заставят посетить какой-либо прием или вечеринку, я должна позвонить через полчаса после начала и предоставить тебе экстренный повод, сославшись на который ты мог бы покинуть вышеупомянутое общественное мероприятие, потому что ненавидишь людей, верно? – Это прозвучало дерзко, и я внезапно порадовался тому, что вырос без сестры.
Во мне не было ненависти к людям.
Ладно, согласен. Я действительно по большей части ненавидел людей.
Паша все не унималась:
– Я договариваюсь о твоих визитах к парикмахеру, руковожу этим заведением и веду твою страницу на «Фейсбуке»… Кстати, мне безумно нравятся все фотки топлес, которые тебе шлют женщины… К тому же я первая, кого ты ищешь, когда хочешь наорать на кого-то. – Она уперла руки в бока, прищурившись. – Постой-ка, я забыла. За что ты мне не платишь?
Я глубоко вздохнул и замолчал, покусывая свою губу, пока Паша, уловив намек, не ушла обратно в мастерскую. Я практически чуял ее самодовольную улыбку.
Моя ассистентка знала, что незаменима. А я сам нарвался. Может, мне и приходилось терпеть немало дерзостей от нее, но она права. Ей от меня тоже доставалось.
Паша – моя ровесница и дочь моего партнера, с которым мы держали мотомастерскую. Хоть старикан Дрейк Вейнгартен и был легендой мотогонок, он решил стать неактивным компаньоном и наслаждался своим статусом пенсионера, зависая в бильярдной ниже по улице, когда возвращался в город, или в своем домике на озере Тахо.
Мне нравилось это место в качестве основной базы, неподалеку от Помоны, где кипела вся деятельность. Почти два года назад я стал наведываться в мастерскую, и меня реально заинтересовала детская программа, которую спонсировал Дрейк. Когда он спросил, не хочу ли я пустить тут корни и выкупить долю в его бизнесе, момент был подходящий. Ведь дома у меня ничего не осталось. Теперь моя жизнь сосредоточена здесь.
Вдруг холодная миниатюрная рука обхватила мою. Опустив взгляд, я увидел Джианну – смышленую девчонку с темными волосами, к которой прикипел душой. Я улыбнулся, ища привычное радостное выражение ее лица, но она сжала мою ладонь и коснулась губами руки с чересчур печальным видом.
– Что случилось, мелкая? – шутливо поинтересовался я. – Кому мне задницу надрать?
Джианна обхватила мое предплечье двумя крохотными ладонями, и я ощутил ее дрожь.
– Извини, – пробормотала она, – наверное, плакать – это так по-девчачьи, да? – Сарказм в ее тоне был очевиден.
О боже.
Женщины, даже восьмилетние, – сложные создания. Они никогда не говорят прямо, в чем проблема. О нет. Не все так просто. Тебе приходится брать лопату и докапываться до сути.
Джианна посещала трек уже больше двух месяцев, но лишь недавно вступила в гоночный клуб. Из всего класса она оказалась самой перспективной. Девочка все время переживала, желая быть идеальной, постоянно чего-то опасалась и, похоже, всегда знала, как со мной поспорить, еще даже не услышав, что я собирался сказать… Но у нее имелась одна важная особенность.
