скачать книгу бесплатно
Экипаж подводной лодки К-492 был сформирован. О сложности этого процесса нет смысла говорить хотя бы потому, что с портянками, гальюнами, казармами многие командиры справлялись не хуже нас, пристально следя за этим. Нужно было сформировать духовную основу экипажа единомышленников. Я приведу только один пример, который, по моему убеждению, помог ускорить этот процесс и не только ускорить, но и сформировать когнитивное сознание экипажа. Это строевая песня – приём через музыкальное восприятие, создание и воспроизведения в единичном мозге общей информации. Сейчас покажется странным, когда я, отрабатывая строевую песню, заставлял всех до последнего офицера орать изо всей «дурацкой мочи». Экипаж был новый и интеллектуальный снобизм молодых офицеров и солидность старших не позволяли им горланить вместе с матросами и мичманами. Посему к песне они и относились с определённой долей брезгливости. Мне потребовался месяц ежедневных занятий с экипажем, чтобы только потом перейти к более сложным элементам отработки слаженности команды. Песней преодолевались биофизические (психологические) барьеры и создавались сценарии конструирования смысловых горизонтов массового сознания в социально-феноменологическом аспекте единого замкнутого пространства, который акцентирует совмещение культурной формы в виде дискурса – вербально артикулированной формы объективации содержания человеческого сознания, регулируемого доминирующим в той или иной социокультурной традиции типом рациональности. Восприятие стереотипа в экзистенциальном сценарии генерации смыслов подспудно содержат общекультурные и перцептивные когнитивные сценарии, регулирующие его поведение и принятие решений, которые на функциональном уровне человек не различает. В итоге, добившись самозабвенного исполнения строевой песни, я получил законченную форму коллективного разума, обладающего интуитивными способностями распознавать желания командира и энергетику экипажа.
Сам «большой круг» и движение экипажа с Камчатки – в Обнинск, Комсомольск-на-Амуре, Большой камень, б. Павловского, Камчатка – занял два года напряжённой учёбы, работы, воспитания экипажа и освоения лодки. Большой круг представляет собой один большой рабочий день, непрерывный переезд, полный страданий и мытарств, в условиях практически отсутствующего быта и заботы партии и правительства об офицерах и их семьях. Моя семья приобрела опыт экстренной эвакуации из любых условий проживания и совместного сосуществования с крысами и протекающей прямо в квартиру канализации. Крысы так быстро грызли в полу и стенах дыры и днём и ночью, что я не успевал их заделывать. Они свободно разгуливали по квартире вместе с нашим маленьким ребёнком, а канализация воняла. Ну вот, всё закончилось и мы на Камчатке
Началась эксплуатация новых кораблей на Тихоокеанском флоте, мы оказались в авангарде освоения новой техники и нового оружия.
Мы уже стояли на пороге перевооружения, на смену старым лодкам проекта 627А стали поступать новые модернизированные атомоходы переходного третьего поколения проекта 671РТМ «Щука».
Этого объективно требовала серьёзная складывающаяся обстановка в мире в целом и в первую очередь на Тихоокеанском стратегическом направлении. Вероятный противник прилагал невероятные усилия по развёртыванию ракетно-ядерной системы морского базирования «Трайдент», причём эскадра новых ракетоносцев этой системы планировалась к развёртыванию именно на Тихом океане. Если баллистические ракеты от Западного побережья США достигали только Урала, то ракеты с подводных лодок, находящихся в океане на патрулировании, могли преодолеть расстояние до европейской части нашей страны. Обнаружить районы патрулирования атомных ракетоносцев противника и быть готовыми к их уничтожению с определённым упреждением могли только наши новейшие противолодочные атомные подводные лодки. Принципиально новое торпедно-ракетное вооружение, улучшенные тактико-технические и эксплуатационные характеристики, достигнутая малошумность при достаточно большой скорости движения в подводном положении – всё это давало модернизированной лодке проекта 671РТМ абсолютно новые возможности.
Период освоения АПЛ проекта 671РТМ, пожалуй, был самым бурным и напряжённым для экипажа: за два года днём и ночью мы прямо со стапелей осваивали новую технику, буквально через наши руки прошли и теория и практика этого нового усовершенствованного проекта. Однако и в тактике, и в оценке эффективности кораблей, включая замеры физических полей, оставались огромные дыры, те же документы и принципы, что и для первых лодок проекта 627А, с лёгким намёком на второе поколение 671 пр., верой и правдой отслуживших свой боевой век.
Поступавшие на оснащение 45-й дивизии новые «Щуки» сразу зарекомендовали себя как уникально удачные корабли – истинные подводные бойцы, исключительно манёвренные, скоростные, прекрасно вооружённые и надёжные. Мы это уже ощутили, когда отрабатывали задачи в приморской дивизии подводных лодок. После 627А пр. и тем более дизельных лодок, на этих кораблях было приятно служить, и, находясь в море, постоянно испытывать ощущение комфорта, уверенности и собственного превосходства. Скоро экипаж корабля – будущие морские подводные асы – на практике показал, что он может делать и на что способна новая современная техника. Вступив в первую линию, лодка принимала участие в учениях ТОФ под руководством командующего. Ей было предписано выйти в район, обнаружить и атаковать ОБК (отряд боевых кораблей). Мы сразу при развёртывании форсировали противолодочный рубеж и имели кратное превосходство в обнаружении наших подводных лодок и значительное превышение дальности обнаружения надводных целей, которые первоначально не укладывались в нашей голове. Заняв район, мы ожидали выхода ОБК. Обнаружили отряд боевых кораблей мы практически сразу, но мы не представляли, что обнаружили цель почти за сотню километров от лодки сразу после его выхода из базы. Ориентируясь по типовым таблицам и показателям ГАК первого и второго поколения, выполнили определения дистанции для прежних ГАК (гидроакустических комплексов), и, следуя правилам торпедной стрельбы и практически не наблюдая изменения пеленга, командир принял решение, что цель идет на нас – пеленг не меняется, а уровень шума высокий. Командир по данным КБР (корабельный боевой расчёт) утверждает позицию залпа по отряду боевых кораблей и считает, что мы находимся на дистанции в позиции залпа. Командир выполнил стрельбу, но торпеда не навелась, потому что, как потом выяснилось, мы стреляли считая дистанцию залпа 5 миль, а она фактически была 25 миль (50 км), что значительно превышало дальность хода практической торпеды. Уже тогда я стал думать о других способах определения элементов движения цели (ЭДЦ). То же было и при противолодочной стрельбе. Если раньше мы по лодке стреляли сразу с обнаружением, через три замера и дистанция уже была залповая, то теперь нужно было обязательно маневрировать, чтобы выйти на заданную дистанцию залпа, которая, как правило, была теперь значительно меньше дистанции обнаружения лодки. С надводными целями обстановка была ещё хуже, там дистанции обнаружения были в несколько а то и в десятки раз больше дистанции залпа. Однако это длилось недолго и позже, как показала практика, наши современные атомоходы проекта 671РТМ уверенно и на равных стали действовать против вероятного противника уже через полгода, и не только, ни в чем не уступали, но в ряде случаях даже превосходили его.
В течение непродолжительного времени мы вошли в боевой состав 45-й дивизии, к уже имеющимся кораблям этого типа добавился и наш корабль, пополнив тем самым дивизию превосходным подводным кораблём проекта 671РТМ.
Кто может быть хорошим первым, став вторым – талант теряет
С приходом на Камчатку, командир корабля Гордеев Игорь Иванович, отработав задачи боевой подготовки с экипажем подводной лодки, в конце 1979 года передал мне уже хорошо подготовленный слаженный коллектив, который я, как старпом, уже два года отрабатывал по всем программам и боевым расписаниям, необходимым для выполнения поставленных задач. Меня назначили командиром корабля. Я с детства любил море. С шести лет, не умея ещё плавать, я уже самостоятельно на вёслах выходил в Евпатории в море на «тузике» – двухвесёльной шлюпке. Дальше тоже жил и рос большую часть в приморских городах. Поэтому назначение воспринял, как награду за мои желание и старание.
Перефразируя известную фразу «командирами кораблей не рождаются, а ими становятся», я бы сказал наоборот: командирами кораблей рождаются и становятся лучшими, благодаря таланту и трудолюбию, ощущению своей живой причастности к флоту, любви к профессии и беззаветному служению тому делу, ради которого ты здесь. Только постоянными усилиями и огромным трудом достигается ощущение вседозволенности и бесшабашности, безграничной любви к своему делу и самостоятельности. Бог даёт талант, и тем более командирский, и никак иначе. Любой талант, и в первую очередь талант командира, даётся человеку с рождения, потом огранивается тяжёлым трудом. Стать можно хорошим и очень хорошим моряком, овладев этим ремеслом в совершенстве, но не командиром, Командир – это талант, как режиссёр. Командиру уже не обязательно его ремесло – специальность штурмана или ракетчика, нужно быть командиром – режиссёром, который по любому сценарию поставит гениальный фильм. И жизнь доказывает, это действительно так. Продвижение офицера по служебной лестнице зависит не только от личных и деловых качеств, стремления и желания овладеть специальностью военного моряка в полном объёме своих функциональных обязанностей, но в большей степени от реальных уникальных успехов командира. Можно годами пахать в общем строю, выполняя адскую работу, как все, безаварийно и в срок, а можно блистать, добиваясь того, что большинству неподвластно, как Ф. Ф. Ушаков и др. выдающиеся командиры и флотоводцы. Но в любом случае достичь успеха нельзя без поддержки и уважительного отношения со стороны своих товарищей и сослуживцев.
Теперь, став командиром, мне приходилось ходить в штаб 45-й дивизии. Офицеров, впервые попавших в штаб 45-й дивизии, поражал непривычный стиль взаимоотношений между военнослужащими на всех уровнях, заложенный первыми атомоходами, в том числе и традициями офицеров и мичманов, прошедших войну. Этим первое соединение атомоходов, прибывшее на Камчатку, выгодно отличалось от соседей, которые формировались уже на месте и привнесли в стиль общения элементы окрика и непочтительности. А деловитость порой поддерживалась крепкими выражениями и без всякой надобности «фитилями». В воспитательных целях практиковался удлинённый рабочий день, когда запрещали по поводу и без повода «сход на берег» или оргпериод, в том числе не только нерадивым офицерам. О вреде этого явления нужно говорить особо.
Действительно, компетентность, интеллигентность и выдержка при принятии любых решений, солидность и доброжелательность были определяющими линиями поведения, как комдива, его заместителей, так и офицеров штаба соединения, а также ведущих флагманских специалистов дивизии в стремлении научить и помочь молодым офицерам, делавшим первые шаги на командирском поприще.
В 1980 году график боевых служб К-492 был наиболее интенсивным по сравнению с другими кораблями. НШ дивизии капитан 1 ранга Гордеев И. И. по старой памяти не оставлял нас без работы. Но это была очень полезная работа, и экипаж рос на глазах. У меня в году было не меньше 270—280 суток в море. Я практически отсутствовал на берегу. В море ходил не только со своим экипажем, но и старшим на борту на других лодках дивизии, включая боевую подготовку. В дивизии не было штатного заместителя командира дивизии и эти обязанности приказом командующего флотом были возложены на меня так, чтобы я мог обеспечивать боевые службы и стрельбы. Приходилось в сжатые сроки принимать новые корабли, осваивать боевую современную технику, обучать личный состав и, прежде всего, командиров, идущих в первую автономку на новом проекте. Мне в этом смысле везло: я ходил с командирами на первые боевые службы на новых кораблях, что спасало от просоленного в морской воде реглана и бессонных ночей на мостике корабля в районах БП, с полными воды сапогами и воспалёнными от бессонницы, красными глазами.
В 1981 году на своей лодке мы отработали полный курс боевой подготовки и участвовали в учении ТОФ. Флоту нужно было продемонстрировать высокоэффективный рубеж противолодочной обороны. Нам была поставлена задача прорыва рубежа ПЛО, созданного лодками 2-й флотилии, включая 671 РТМ проект. Лодки в завесе стояли плотно, условия гидрологии гарантировали наше обнаружение. В дополнение, я не знал расположения лодок на рубеже ПЛО, поэтому, зная, что все наши лодки классифицируют цели на слух и не используют спектральный анализ, принял решение рубеж пло форсировать в надводном положении. Всплыл, море около 4 балов, зыбь, ночь, низкая облачность. В позиционном положении запустил дизель и под шум моря, гуляя на волне, как траулер, скоростью 9 узлов двинул вперёд по кромке района, так форсировал рубеж ПЛО. Когда по времени я должен был проходить рубеж, из штаба флотилии пришёл запрос, доложить место и действия. Пришлось сделать вид, что плыву под водой и радио не принял. Видимо, им очень хотелось обнаружить и доложить, но, сколько можно врать, нужно реально знать, с чем встретятся командиры на войне и как они будут гибнуть. Благополучно прошёл рубеж, донёс, что всплыл, форсировал рубеж, следую по плану. На разборе возник конфуз. Одна из лодок 10-й дивизии обнаружила другую лодку и донесла, что установила слежение и условно уничтожила её. Лучше бы он не доносил, что уничтожил, а сначала тихо разобрался в базе, кто это был, а потом рапортовал. Конечно, и на меня пытались спустить собак, но цель достигнута и рубеж пройдён так, что ни у кого даже не было предположений о моем маршруте. Потом мы прошли весь курс задач, флотские стрельбы и учения, и ещё выход на боевую службу под лёд Берингова пролива для встречи лодок после перехода с северного флота. Вот это была эквилибристика между дном и льдом, достойная отдельного описания и разбора. Потом ушёл на БС старшим на борту К-251 с командиром капитана 2-го ранга В. А. Водоватовым на поиск пла в специально нарезанных районах уже по программе создания зоны ближней ПЛО, подготовленной в недрах дивизии и флотилии. Каждый возможный раз, в перерывах между боевыми службами я на несколько дней приходил на свой корабль, давал указания своим орлам и снова уходил, полностью полагаясь на компетенцию старпома, капитана 3-го ранга Лобанова О. М., и командира БЧ-5, капитана 2 ранга Еникова Ю. С. Не скрою, командиры боевых частей и служб были так же опытными и весьма подготовленными офицерами, прошедшими к тому же службу на дизельных лодках.
В следующем, 1982-м году, было три боевые службы и все со своим экипажем: первая – поисковая операция в прибрежной зоне ПЛО и проверка отсутствия слежения за входящими и выходящими лодками 2 Фл ПЛ ТОФ, вторая – в тактической группе с РПК СН и третья – к Западному побережью США на поиск «Огайо». Все три службы были практически по 70—80 суток, которые дали экипажу уникальные навыки управления кораблём, а мне и командованию флотилии открыли совершенно новые тактические и специальные возможности лодок 2 Фл ПЛ, которые прежде командирами лодок были не изучены. Весьма важными оказались приёмы поиска, слежения за пла в море, а также управления лодками в составе тактической группы, что легло в основу тактического построения группы подводных лодок в народе, т. н. «шайбы». Название было придумано позже, этот способ построения групп подводных лодок был прежде всего разработан мной в условиях ДЗАО, что намного упрощало управление лодками под водой по звукоподводной связи и с целью противодействия ОБК и АМГ, а также охраны, обороны и защиты своих коммуникаций. В основе моего построения лежали позиции лодок, расположенные в дальних зонах акустической освещённости и/или в зоне тени, а также под слоем скачка или в подводном звуковом канале (ПЗК). Такой строй позволял лодкам группы иметь звукоподводную тактическую связь и обнаруживать АУГ, ОБК, подводную лодку и др. цели значительно дальше, чем в обычном строю, в то же время, оставаясь незамеченными. Такое построение позволяло значительно эффективнее применять оружие и противодействовать ПЛО противника, что также значительно повышало скрытность лодок, а значит, и боевую устойчивость. Такое построение не позволяло сразу выявить ордер тактической группы ПЛ (ТГ ПЛ) и внешне действительно напоминало круг, внутри которого располагались лодки. Чуть позже в академии я всё это изложил в пяти томах кандидатской диссертации, внеся массу изменений в ТР ПЛ («Тактическое руководство подводных лодок») и другие документы, которых раньше не было. Уже тогда были разработаны и предложены способы построения группы подводных лодок для противолодочных поисковых операций с целью обеспечения ПЛО в ближней зоне флота, а также методика расчёта обнаружения с заданной вероятностью и с учётом вероятности поражения групповых и одиночных целей при действии в тактических группах, внезапного взаимного обнаружения, из положения слежения и др., с заданной вероятностью и временем слежения, с необходимой вероятностью сопровождения врага. Были разработаны новые способы проверки отсутствия слежения на маршрутах развёртывания РПК СН и в районах боевого патрулирования. Для РПК СН рассчитаны наиболее оптимальные режимы работы ГЭУ и способы маневрирования лодки, обеспечивающие максимальную скрытность, способы прерывания слежения и самостоятельной проверки отсутствия слежения и многое другое. У флота тогда не было других эффективных стационарных средств обнаружения лодок противника, а те, что были, были крайне неэффективны. Также были разработаны принципиально новые положения для тактических групп с РПК СН и ракетных пла с крылатыми ракетами, отработаны способы проверки отсутствия слежения и способы повышения скрытности пла при одиночном плавании и плавании в тактических однородных группах.
Мы – весь экипаж – постоянно учились и постоянно изучали, дорабатывали, обобщали. Тяжёлый и напряжённый труд ежедневных тренировок, естественно, не мог не сказаться на результатах экипажа. На наш корабль, как правило, возлагались наиболее ответственные боевые службы или иные не ординарные задачи. Мы ходили под лёд на встречу лодок, приходивших с севера, причём по самым мелководным местам; выполняли первое плавание в тактической группе с РПК СН и обнаружили на РПК СН следящую за ней пла ВМС США; провели первую поисковую операцию лодок противника в противолодочной зоне флота, установив слежение за лодкой противника, и следили более двух суток, пока она не ушла в океан и нам не прервали слежение в целях безопасности, затем вернули в район, хотя контакт был устойчивый и на безопасной дистанции. Думаю, что тогда у руководителей оставался стереотип слежения лодок второго поколения, когда все происходило на малых дистанциях (10—20 каб., как правило, в активном акустическом режиме) и больших скоростях, что было опасно и грозило столкновением кораблей. У нас же всё было по-другому и дистанции слежения были от 60 до 130 кабельтовых и больше, а маневрирование – спокойным. Отработали проверку отсутствия слежения за лодками боевой службы и другие задачи, включая участия в общефлотских учениях, при одиночном и групповом плавании и, что очень важно, при боевом патрулировании в отдалённых районах мирового океана. Благодаря чему в 1982 году корабль стал инициатором социалистического соревнования и лучшим на флоте.
Если говорить начистоту, то не просто шло освоение новых кораблей. Суматоха, недоработки и штурмовщина давали о себе знать. Были неоправданно сложные и капризные в эксплуатации электронные системы практически определяющие боевую готовность и эффективность лодки: БИУС «Омнибус», аппаратура спектрального анализа «Напев», системы ввода данных в ракеты и торпеды, навигационный комплекс, системы связи и др. системы и некоторые боевые устройства. Требовалось основательно разобраться с новой акустикой, навигацией, связью и другим оборудованием. В связи с этим немало проблем возникало во время торпедных стрельб. Очень мешало требование отдельных документов и начальников дать результат здесь и сейчас. Не способствовало освоению новой техники и ошибочное мнение высшего командования ВМФ: дескать, от нового корабля следует сразу ждать «чуда», стоит ему выйти в море. На самом деле, чтобы просто выйти в море, вначале нужно было сотворить это чудо – выход в море. А последующие «чудеса» уже в море достигались огромным трудом, глубокими знаниями и системным повседневным освоением и опытом эксплуатации новейшего корабля и его современного вооружения. И те, кто быстрее его освоили, первыми и приблизились к этому «чуду».
В этот период формировались экипажи, многие офицеры сформировались, как командиры подводных лодок, начальники штабов, дивизий. Для меня 1981—1983 годы были временем истинного мастерства или, как считали подводники, расцвет могущества дивизии, приносящий в сознание реальное чувство, что обладаешь совершенной техникой, непередаваемое ощущение уверенности в своих силах, своём оружии. Подобный уровень, возможно, обеспечивался и тем, что корабли ещё были новыми, эксплуатация – должной, а экипажи не были ещё сильно разбавлены новым пополнением после первичного их формирования.
Как я уже говорил, наиболее действенной и самой заметной своими результатами выполнения боевых задач в дивизии того времени являлась подводная лодка К-492.
Дивизия начала перевооружение. Уже с приходом новых лодок после заводских испытаний вместе с ракетным и торпедным вооружением первые впечатления, полученные в ходе испытаний, были очень сильны. Не вызывало сомнений, что новый подводный корабль превосходит все известные, как в отечественном, так и в мировом подводном кораблестроении. Это настраивало на самый серьёзный подход к освоению принципиально новой современной техники.
Вместе с тем, как всегда бывает в столь новом деле, в дальнейшем в ходе эксплуатации потребовалось выполнить массу доработок и доводок. Освоение подлодок проекта 671РТМ на флотах несколько затянулось. Причиной этого была не доведённая до требуемых норм управления кораблём и оружием боевая информационно-управляющая система «Омнибус».
До середины 1980-х гг. система не могла в полной мере решать задачи, возложенные на неё, отсутствие системы цифровой обработки текущей обстановки и ввода данных в оружие порой опускало возможности лодок третьего поколения до уровня ручного ввода данных. На субмаринах ранней постройки «Омнибус» и ГАК «Скат» доводился во время эксплуатации лодок, что значительно ограничивало боевые возможности. Мы же эти недостатки устраняли сами.
Наиболее важным усовершенствованием, которое было внедрено на 671РТМ проекте, стало использование принципиально нового типа оружия – малоразмерных дозвуковых крылатых ракет «Гранат». Дозвуковая малогабаритная крылатая ракета, совершающая полет с отгибанием рельефа местности на малой высоте, предназначена для использования против важных стратегических объектов противника с заранее разведанными координатами. Модификацией ракеты является ракета РК-55 «ГРАНАТ» (по классификации НАТО SS-N-21 Sampson). Крылатая ракета «ГРАНАТ» предназначена для поражения наземных объектов противника и имеет дальность стрельбы до 3000 км. Может быть оснащена ядерной головной боевой часть мощность 200 кт. Управление ракетой в полете на начальном этапе осуществляется пассивной системой наведения. При приближении к цели на заданную дальность включается активная система самонаведения.
Для уничтожения ПЛ, кораблей и судов противника АПЛ оснащена противокорабельными ракетами, дальность поражения целей составляет 45 км. Запуск ПКР производится из торпедных аппаратов, в последующем, дальность поражения целей достигла 100 км. Данные ПКР могут быть оснащены ядерной боевой частью или подвесной универсальной торпедой. Наличие нескольких типов торпед позволяет эффективно уничтожать подводные и надводные корабли и суда противника Оснащение крылатыми ракетами атомных подводных лодок превратило их в многоцелевые корабли, которые могли решать широкий круг задач не только в обычной, но и в ядерной войне. Крылатые ракеты «Гранат» по массогабаритным характеристикам от стандартных торпед фактически не отличались. Это позволило применять «Гранат» из штатных торпедных аппаратов калибра 533 миллиметра.
Но возникали и непреодолимые препятствия – это недостаток личного состава. Эта мысль пришла мне при отработке задач по борьбе за живучесть и ещё, как некстати, при выделении караулов и патрулей. Несмотря на огромные размеры корабля, современное вооружение и техническое оборудование, экипаж лодки составлял только 93 человека, в том числе 46 офицеров и 40 мичманов. Кроме того, лодки были снабжены новейшим навигационным, гидроакустическим оборудованием, сложными электронными системами управления кораблём в различных режимах плавания, что требовало безусловного резервирования, но на этом я остановлюсь позже.
45-я дивизия снова в который раз приступила к освоению принципиально новой техники. Летом 1980 года К-492 был получен уже не первый, но впечатляющий результат, он был не превзойдённым – время слежения за иностранной подводной лодкой на порядок превышал лучшие известные достижения. Практика показала, что и этот рекорд продержался недолго: менее чем через полгода он был улучшен нашим же экипажем.
Целый ряд обнаружений иностранных лодок лодками 671 РТМ пр. в 1980—1981 годах и завершающее слежение за пларб «Огайо» в 1982 году пла К-492 заставило поверить американцев в то, что их безраздельное господство под водой закончилось и вызвало у американцев большой переполох.
В Конгрессе США зазвучали выступления об установлении причин превосходства русских пла, была активизирована разведка и подрывная деятельность в уже тогда перестроечной промышленности, были наложены ограничения на строительство таких кораблей.
Международная организация «Гринпис» активизировала свою деятельность, заявляя о бесконечных авариях лодок этого типа и угрозу радиоактивной безопасности в морской среде. Однако не следует забывать о том времени тяжёлых испытаний для страны в целом и флота, на которое пришлось освоение принципиально новых, более совершенных атомных подводных лодок в истории военно-морского флота.
К сожалению, после 1987 года вступила в действие американская программа «перестройки» Горбачёва и началось уничтожение промышленности и утилизации Российского флота. В конечном итоге по воле наших заклятых друзей и инфантильности командования ВС РФ, уже ставших бизнесменами, в 1998 года в ходе организационно-штатных мероприятий 45-я дивизия подводных лодок была расформирована. Имущество и личный состав были переданы в состав 10-й ДиПЛ ТОФ.
Все тридцать шесть лет дивизия оставалась важнейшим фактором сдерживания потенциальных агрессоров на Дальнем Востоке. Десятки раз объявлялась лучшей дивизией на флоте и в ВМФ.
Главной гордостью и силой дивизии оставались люди и тот дух, который отличал её среди других родственных частей и подразделений – дух истинного товарищества, преданности флоту, гордости за своё уникальное соединение, дух неизменной доброжелательности, единства и порядочности. Может быть, поэтому в соединении за всю историю существования практически не было серьёзных аварий, все корабли возвращались в базу (старые подводники знают эту зависимость).
Память о славных делах 45-й ДиПЛ, тысячах верных сынов родины, истинных бойцах и патриотах, проходивших службу в прославленном соединении за эти непростые тридцать шесть лет, свято берегут экипажи кораблей, оставшихся в Вилючинске. Дивизия по праву гордилась своими девятью Героями Советского Союза и теми тремя, представленными, но так и ненаграждёнными командирами и экипажами.
Не ищите имён командиров этих лодок в списках Героев Советского Союза – Родина по-разному любила своих тихоокеанских и североморских моряков-подводников (северян, естественно, больше). Однако за тихоокеанцами в эти годы было больше побед, и они были не менее преданы родине и любили её и свой подводный атомный флот совершенно бескорыстно.
За девятью Героями Советского Союза и теми ненаграждёнными, всегда стояли не десятки, а сотни пусть и обойдённых наградами героев, сделавших реальностью океанский флот СССР и добившихся стратегического паритета. И дело совсем не в том, сколько орденов у них на груди, важно другое – непостижимые масштабы и важность совершённого. И сегодня пора возродить к жизни, ныне почему-то утраченные понятия «заслуженный офицер флота», «заслуженный подводник» – самые почётные звания, поскольку присуждали их люди, а не власть. Дивизия по праву гордилась своими первыми командирами подводных кораблей, командованием соединения. Здесь уместно провести аналогию с освоением космоса, так как атомный подплав по степени неизведанности, новизны и риска мало чем-то отличается от космонавтики, если только отсутствием средств спасения с ПЛ. Космонавт мог перейти на ручное управление и парашют, подводник нет. И в отличие от последней, долгое время подводный флот оставался в тени.
История отечественного подводного флота не может оставить равнодушным любого, кто с ней знакомится.
Мужество и стойкость, сплочённость и взаимовыручка, непоколебимая верность воинскому долгу и подводному братству стараниями многих поколений моряков составили славу и гордость подплава, прошли закалку в огне мировых войн и были неизменно хранимы в мирное время.
Мы всегда будем помнить тех героев-подводников, кто, глядя в лицо смерти, не дрогнул, до конца исполнил свой долг перед родиной, перед боевыми товарищами.
Одним из них был: «Атомоход К-492, выполняя задачи противолодочной борьбы, он один из первых проложил скрытный путь к месту базирования американской эскадры атомных подводных лодок, вооружённых баллистическими ракетами системы „Трайдент“, – самому заветному, главному и архиважному объекту американской ядерной стратегической триады. Хорошо слаженный и подготовленный экипаж славной К-492 под командованием капитана 2-го ранга В. Я. Дудко обнаружил и установил слежение за американским атомным подводным ракетоносцем „Огайо“, выходившем из места базирования скрытно и в солидном охранении на первое своё боевое патрулирование. И такие факты обнаружения и слежения за лодками вероятного противника были не единичные! Не случайно командир К-492, капитан 2-го ранга В. Я. Дудко, был дважды представлен к присвоению звания Героя Советского Союза, но награждение не состоялось… молод».
«Ради истины следует констатировать, что первыми такие операции спланировали и с большим успехом осуществили атомные подводные лодки 45-й ДиПЛ в 1982 году – одиночная операция К-492, явившаяся прелюдией для выполнения всех последующих противолодочных мероприятий, позволила принципиально по новому спланировать последующие операции и успешно провести их. К сожалению, эти важные события не нашли должного отражения в военной литературе, а герои событий остались никому неизвестны» (В. М. Фёдоров. «Военно-морская разведка…»).
Глава 3. Мир, который мы cберегли. Путь к Бангору
«Солдат и в мирное время на войне…»
А. Суворов
«Война есть вырождение политики…»
В. Дудко
Взгляд в историю – это взгляд в будущее
Пожалуй, мы были первыми, кто пришёл в Америку после Чкалова с задачей, по своей сложности и политической значимости соизмеримой с его перелётом через Северный полюс. Потом, после него, летали другие, как и после нас, ходили другие и успешно выполняли свой долг по защите рубежей; как и после первого космонавта, полетели другие, но первым был наш поход, проложивший путь к Западному побережью США и показавший, что это возможно, несмотря на все усилия ВМС США и систем ПЛО помешать, прийти и доказать, что мы здесь, в заливе Хуан-де-Фука.
Оба этих события имели своё политическое, военное и психологическое значение и оба имели свой исторический резонанс, который одним принёс славу и известность, другим – «секретное» забвение. В чем причина? В отмирающем советском правительстве, уверовавшем, что народ дан им «на кормление» и обязан им служить, а они будут повелевать, к тому времени уже видимо очарованные западом и презиравшие «местное быдло». Как то уж очень болезненно относилась наша партия 2 ФлПл к своим членам, имеющим иное, отличающееся от принятого на съезде мнения. Они были к этому мнению и народу придирчивы и при случае не упускали возможности осудить и наказать.
Командиры мои, принимавшие решение о походе – вице-адмирал Р. Голосов, адмирал А. Комарицин, контр-адмирал И. Гордеев, – как и я, как и весь экипаж, одинаково ответственно относились к этому походу и одинаково рисковали, и так же не знали, что нас ждёт, какие события нужно предугадать и что ждать от встречи с американцами по вариантам возможных последствий «вторжения» на фоне «холодной войны», бушевавшей по флотам моей родины.
Осень 1982 года. США и СССР – обе стороны стремятся добиться преимущества в ядерном противостоянии.
Американцы в ответ на развёртывание советских ракет средней дальности «СС-20» (по НАТОвской классификации) на западе России пытаются с середины 1981 года разместить в странах Западной Европы ракеты средней дальности с ядерными боеголовками «Першинг». Они способны через 5—7 минут поразить все объекты на советской территории до Урала. Конечно, главная цель – Москва.
В это же время американские военно-морские силы (новейшие многоцелевые атомные подводные лодки типа «Огайо», «Лос-Анджелес» и надводные корабли) оснащаются крылатыми ракетами «Томахок» в контейнерном варианте с дальностью стрельбы до 2500 км, включая ракеты с ядерными боеголовками, с кассетными и бетонобойными боеголовками. Последние способны уничтожать взлётно-посадочные полосы аэродромов, подавлять систему ПВО, поражать командные пункты управления и военно-морские базы противника на всю глубину их оперативного построения.
Но главной задачей, которая стояла перед военно-морскими силами США, была борьба с советскими атомными подводными лодками с баллистическими ракетами. По советской классификации они назывались «ракетные подводные крейсера стратегического назначения», сокращённо – РПК СН. Это были подводные лодки проекта 667 и их модификации пр. 667Б, 667БД, 667БДР, 667БДРМ, которые отличались всё более совершенными баллистическими ракетами, включая ракеты с разделяющимися боеголовками. Всего до 1981 года было построено 14 кораблей проекта 667БДР, пять из которых базировались на Северном флоте и девять – на Тихоокеанском.
К 1982 году стало ясно, что американцы стремятся сломать ядерный паритет между США и СССР в свою пользу. Остриё борьбы переносится в подводную среду, которая в дальнейшем получила название «Стратегическая противолодочная война», которая предполагала:
– обеспечить стопроцентное обнаружение советских атомных подводных лодок на просторах Тихого и Атлантического океанов и в базах;
– идентифицировать эти подводные лодки вплоть до бортового номера по их шумовым характеристикам, имея заранее собранный их «шумовой портрет» (это как по отпечаткам пальцев опознать преступника.);
– установить за ними непосредственное слежение в готовности к их уничтожению.
Рассматривались варианты ядерной бомбардировки вероятных районов боевого патрулирования советских РПКСН, в том числе в районах Камчатки. Эти задачи вытекали из основного постулата: «Если в ядерной войне выживет хоть одна советская подводная лодка с баллистическими ракетами, то это может нанести серьёзный ущерб Соединённым Штатам».
Второй серьёзной угрозой для США и их союзников считались советские многоцелевые атомные подводные лодки, имеющие на своём вооружении противокорабельные крылатые ракеты с дальностью стрельбы до 500 км, ракеты против береговых объектов и современные торпеды.
Они предназначались для:
– борьбы с американскими атомными подводными лодками с баллистическими ракетами системы «Трайдент», «Поларис-Посейдон» типа «Джордж Вашингтон» и «Этан Аллен» в районах их боевого патрулирования;
– нанесения ракетных ударов по американским базам и авианосным ударным группам;
– а также могли успешно действовать на морских коммуникациях США и их союзников (Англия, Япония, Австралия) в Индийском, Тихом и Атлантическом океанах.
Многоцелевые лодки типа 627 пр., 671 пр., 670 пр. и др. как серьёзная угроза не рассматривались. Для решения всех задач борьбы с советскими атомными подводными лодками на Атлантике и в Тихом океане была развёрнута уникальная система дальнего гидроакустического обнаружения «СОСУС» (SOSUS – Sound Surveillance System). Система «СОСУС» включала в свой состав несколько десятков гидроакустических антенн, расположенных на дне Тихого и Атлантического океанов, а также береговые приёмные станции на побережье США, Канады, Великобритании, Норвегии, Исландии, Японии, Бермудских, Багамских, Антильских, Гавайских, Алеутских, Марианских островов и о. Мидуэй.
Система позволяла обнаруживать подводные лодки по шумам их винтов и работающих механизмов на удалении нескольких сотен миль. Гидроакустические датчики системы «СОСУС», соединённые с приёмными станциями, располагались на наиболее вероятных маршрутах развёртывания советских подводных лодок и были предназначены обнаруживать их, классифицировать и выдавать целеуказание противолодочным самолётам «Орион», своим многоцелевым подводным лодкам и корабельным поисково-ударным группам (КПУГ).
Кроме того, на выходах из советских баз подводных лодок, в частности из Авачинской губы, в позициях поиска и перехвата на постоянной основе дежурили американские многоцелевые атомные подводные лодки типа «Лос-Анджелес» с протяжёнными гидроакустическими антеннами системы «СУРТАСС».
Американским подводным лодкам поставлена задача быть более бесшумными, обладать большей дальностью гидроакустического обнаружения, более совершенными средствами противолодочного оружия и большей манёвренностью.
В то время на вооружение американских многоцелевых атомных подводных лодок типа «Лос-Анджелес» стали поступать новейшие самонаводящиеся по проводам торпеды МК-48, имеющие большую дальность и точность стрельбы.
В тесном взаимодействии с системой «СОСУС» и многоцелевыми подводными лодками использовались противолодочные самолёты «Орион», которые действовали с аэродромов на побережье стран НАТО, Японии, Южной Кореи, Австралии, на островах Тихого океана. Зона их действия практически охватила все акватории океанов и прилегающих к побережью СССР морей. Для обнаружения советских подводных лодок использовались новейшие гидроакустические буи и другая, включая магнитометрическую, аппаратура, позволяющая по различным полям обнаруживать подводные объекты.
Ежедневно, примерно два раза в сутки, обследовались базы советских подводных лодок с использованием разведывательных спутников радиолокационной и оптико-электронной разведки, позволяющих уточнить количество и номера подводных лодок (по силуэтам), стоящих у причалов в бухте.
Сейчас много пишут о том, что во время Карибского кризиса мир стоял на грани ядерной войны. Но очень мало пишут о том, что он стоял на этой грани в 1982—1985 годах в ходе «стратегической противолодочной войны» и ряда других операций.
Я приведу только один пример, который случился с моим одноклассником по училищу, командиром РПК СН на боевой службе Евгением Копейкиным, опытным и грамотным подводником, имеющим за плечами несколько боевых служб.
Вот что он рассказал.
РПК СН «К-500» вышла из базы подводных лодок в Павловске (Приморский край) в район боевого патрулирования к Западному побережья США. После выхода из базы в заливе Петра Великого они обнаруживают, что за ними следит чужая подводная лодка. Весь переход через Тихий океан это слежение продолжается. Принятые меры по отрыву от следящей лодки не помогли. Согласно нашим наставлениям и инструкциям главным для РПК СН является скрытность, поэтому командир не спешит докладывать о слежении. Иначе это будет оценено как срыв боевой службы с вытекающими последствиями. Во время боевого патрулирования «К-500» по циркуляру принимает сводки из Политуправления ТОФ об обстановке в стране и на флоте, о ходе боевой и политической подготовки и другую дребедень, что не даёт командиру никакой обстановки в море и мире.
В один из дней при сближении лодок поступил доклад гидроакустика, что он слышит шум открываемых торпедных аппаратов следящей подводной лодки и пуск торпед. На самом деле это были самоходные шумовые имитаторы подводной лодки типа наши МГ-44.
Командир обязан принимать антимеры – стрелять по противнику и уклоняться от торпед. Он советуется со старпомом и замполитом. Что делать? Может, уже война? Может, торпедировать следящую лодку?
Надо отдать должное выдержке командира и достаточному здравому смыслу, благодаря чему не началась война. Во избежание эскалации, имея на борту стратегические ракеты и опыт гибели К-129, он принял верное решение – всплыл и донёс обстановку. В итоге «К-500» была возвращена на базу.
Мир стоял на грани войны, так как считалось, что потопление РПКСН – главный признак начала войны. Из-за того, что чиновники в Москве скрывали низкую скрытность наших РПК СН, этот случай был представлен, как из рук вон выходящий, хотя на самом деле все наши лодки за редким исключением отслеживались и я это уже знал наверняка из собственного опыта, потому что сам участвовал в проверках отсутствия слежения за РПК СН в районах БС и, как правило, всегда обнаруживал хвост. Но об этом обнаружении можно было доносить только в сетях флота. Для этого была выпущена специальная инструкция.
К тому времени американцы считали, что кардинально решили вопрос обеспечения безопасности своих атомных подводных лодок с баллистическими ракетами (по нашей терминологии пларб).
15-я эскадра пларб США с десятью подводными лодками типа «Джордж Вашингтон» или «Этан Аллен» система «Поларис-Посейдон», которая базировалась в бухте Апра на острове Гуам, была расформирована. Она была доступна советскому флоту и разведке ТОФ и переформирована в новую 17-я эскадру пларб в составе восьми подводных лодок типа «Огайо» системы «Трайдент» с дальностью стрельбы баллистических ракет до 11 000 километров, с базированием в базе Бангор, штат Вашингтон, на самой границе с Канадой.
Теперь эти пларб могли развёртываться из базы Бангор через пролив Хуан-де-Фука в Тихий океан для боевого патрулирования, оставаясь практически не обнаруживаемыми советскими противолодочными силами, так как районы развёртывания, как они считали, были «непроходимыми» для советских пла.
На тот момент советские подводные и надводные корабли не могли пересечь 180 меридиан, оставаясь незамеченными и неотслеживаемыми. И первый урок они нам преподали с РПК СН «К-500», которую вели на поводке и били плетью до самого возвращения в базу.
В развитие американской стратегии в разведке ТОФ даже рассматривались варианты развёртывания американских пларб в Индийский океан через индонезийские проливы для создания нового южного ракетно-космического направления. Признаки этой подготовки в разведке ТОФ были.
С учётом этих факторов к 1982 году в США принимают новую и весьма агрессивную «Военно-морскую стратегию США», вдохновителем и автором которой является молодой и амбициозный министр ВМС США Леман. Он предполагает:
– установление тотального слежения в готовности к уничтожению советских РПКСН;
– нанесение упреждающего удара ракетами «Томахок» по всей военной инфраструктуре противника (система ПВО, командные пункты, военно-морские базы, аэродромы морской ракетоносной авиации, группировки войск, склады ГСМ и т. д.);
– после первых ударов крылатыми ракетами «Томахок», подавления системы ПВО и ПРО противника и уничтожения главных объектов удара, в первую очередь баз советских РПК СН и командных пунктов,
– нанесение массированного удара палубной авиацией с авианосцев по всей военной инфраструктуре противника при поддержке своих стратегических ядерных сил, базирующихся в бухте Бангор, штат Вашингтон.
Главная задача: под прикрытием МСЯС завоевать господство в воздухе, на море, под водой и завершить военные действий на выгодных для США условиях. При этом не исключается и высадка морских десантов на побережье противника.
В ответ на решение американцев разместить в Западной Европе ракеты «Першинг» советское руководство во главе с Л. И. Брежневым, а затем Ю. В. Андроповым принимает адекватные меры. Принято следующее решение.
– Направить к Западному побережью США советские РПК СН, способные нанести ядерные удары по американским стратегическим объектам, в том числе и по городам. На что министр ВМС Леман с иронией заметил: «Пусть Советы посылают свои „ревущие коровы“ (это о РПК СН пр. 667, которые обладали большой шумностью) к нашему побережью. Мы их все отследим и, если надо, уничтожим». Пример «К-500» говорит, что эти действия были весьма возможны.
– Для борьбы с американскими атомными подводными лодками, прежде всего c пларб на их стартовых позициях, в пунктах базирования и в океане, для противодействия подводным и надводным силам, развёрнутым на противолодочных рубежах, привлечь многоцелевые атомные подводные лодки 2-й флотилии ТОФ, 671РТМ пр.
Это давало надежду на то, что, имея на борту новейшие противолодочные комплексы и современное противолодочное и противокорабельное оружие, они смогут сотворить, то «чудо», которого все ждали от нас в этой фронтовой обстановке.
Готовься в войне к миру, а в мире – к войне
Теперь тонкости тактики мы разрабатывали сами, обоснования находили в лабораториях полигонов, в неопубликованных трудах, собирали из собственного опыта и при замерах физических полей кораблей, акцентируя усилия на шумности. В нашу подготовку вошли все выходы в море и все измерения физических полей корабля. Я принципиально поменял методику измерения шума ПЛ и приёмы изменения конфигурации гидроакустического поля. Все знали, что основной демаскирующей дискретной составляющей наших ПЛ являлась частота 50 Гц, природу её возникновения относили к 50-ти Гц источникам питания. Все потуги, направляемые на устранение этого демаскирующего лодку признака, не приносили успеха. Делали, казалось, всё: ставили амортизаторы, подвешивали механизмы на специальные рамы, клеили резину и т. п. Но не устраняли главного источника – никак не учитывали источники в пространственной конфигурации поля, расположение этих источников и механизмов формирования поля группой источников, которые формировали то самое пространственно-искривлённое ГАП, создаваемое расположением механизмов – акустическое поле корабля в пространстве.
Мы нашли суть причины возникновения этого поля в пространстве и устранили его практически до исчезновения. Поэтому, пройдя все муки науки, экипаж и по организации и по результатам был хорошо подготовлен и известен по итогам выполнения боевых задач в море, объявлен лучшим на флоте.
Это было время истинного мастерства или, как считали подводники, расцвет могущества дивизии, приносящий в сознание реальное чувство, что обладаешь совершенной техникой, непередаваемое ощущение уверенности в своих силах и своём оружии. Подобный уровень обеспечивался очень высокой подготовкой экипажей подводных лодок и тем, что корабли были новыми, техника – адекватной, эксплуатация – должной, а экипажи не были ещё сильно разбавлены новым пополнением после первичного их формирования.
В мае 1981 года в состав ВМС США поступила головная атомная подводная лодка типа «Огайо» с ракетным вооружением системы «Трайдент» – это явилось весьма грозным и опасным оружием. По своим возможностям только одна пларб «Огайо» превосходит десять пларб предыдущих серий «Джордж Вашингтон» и «Этен Аллен» с ракетами «Полярис». Вот так мы оказались лицом к лицу с их монстром. Было известно, что 17-я эскадра пларб ВМС США базируется в Бангоре (штат Вашингтон), на северо-западе США, на границе с Канадой. Это весьма удобное и скрытное место, соединяющееся с Тихим океаном проливом Хуан-де-Фука, протяжённость которого – около 140 км, ширина – до 40 км и глубина у входа – 256 м. Акватория пролива настолько велика, что там могли бы разместиться корабли пяти самых больших флотов мира вместе взятых. Вслед за головной субмариной планомерно вступили в строй ещё семь пларб этого класса, оснащённых 24 баллистическими ракетами с дальностью стрельбы 11 000 км, что обеспечивало поражение объектов, расположенных на территории СССР до Урала включительно. Все они вошли в состав 17-й эскадры подводных лодок Тихоокеанского флота. Местом их базирования стала военно-морская база Бангор, шт. Вашингтон.
Несмотря на то, что в центре внимания командования военно-морского флота находились проблемы обнаружения, выявления способов и методов использования боевых средств авианосных соединений противника и выработка боевых приёмов противодействия им, однако с появлением пларб типа «Огайо» на первый план стали выходить из тени вопросы разведки и обеспечения борьбы с атомными ракетными подводными лодками.
