скачать книгу бесплатно
Ура! Дождь!
Сегодня дышится! Сегодня не День сурка. Доехала по свежим улицам города – не без шероховатостей, но доехала. Выжидаю дни до закрепления привычки. До счастья за рулем не хватает кайфа и отсутствия напряжения при присутствии уверенности. Каждое утро учусь любить себя. Повторяю мантры и сама себе не верю: «Да ну, чтобы такое – и мне?!»
Чувствую, путь неблизкий. Но «Круг подруг» с курса уже по-хорошему тесный. Обучение завершилось, а реинжиниринг моей личности только начался. Внутри меня пошла движуха. Я вышла из скорбной дремы по несостоявшейся себе. Дети стали свободнее и мама тоже, по крайней мере от моих ритуальных звонков. Я выдохнула львиную долю тревоги и чуть меньшую долю неуверенности в себе. Появились сторонние знаки внимания, и я получаю их с широко открытыми глазами.
А вот тот, кто рядом со мной, нестабилен в желании радовать и восстанавливать наш потерянный диалог. Я не преодолела свой скепсис по отношению к мужским способностям и природе их поступков. Факт, но я все еще не верю в мужа, в искренние порывы, в готовность совершать подвиги. Сама не до конца заряжена, как будто черпаю вдохновение дырявой ложкой. В общем, неисправность отношений с противоположным полом оказалась достаточно серьезной и требует консилиума для дальнейшего ее устранения.
Я снова читаю, учусь, мечтаю. Мне интересно жить. Стали притягиваться люди, с которыми отношения были почти утрачены. Есть чем занять себя, свою душу и ум. «Круг подруг» стал спасательным. Я удостоверилась в том, что присутствие в «Круге» – основной двигатель программы «Двенадцать шагов»[17 - Широко применяемая программа для устранения психологической и физической зависимости.]. Никто из близких не способен понять происходящее с тобой на уровне тех, кто сам проживал подобное.
Через двадцать четыре дня я ступлю на борт самолета в самой желанной в мире компании. Ведь не бывает большего спокойствия, чем в моменты, когда «все свое ношу с собой». Лео шестнадцать, Лисе семь, мне тридцать восемь. По-моему, отлично. Мо-о-лодость!
Классно ветер играет на улице, вальяжно шевелит деревья. Без солнца, но так четко, так трезво за окном. Реальность суровая, как есть, без макияжа, настоящая. В такие погодные настроения видишь весь масштаб действительности. Про историю прошлого хотела, но не буду… История всегда искажена ситуативным восприятием, которое с трудом держит удар времени. Думается на всякие темы, а хочется о вечном. Но, по мне, его нет. Я ужасаюсь именно от того, что нет ничего вечного. Погуглю, конечно… Но чувствую, что это неважные материи для меня. Здоровье не вечное, любви вечной я не знаю, то, что дорого сердцу до боли, – всегда хрупкое. Зачем мне вечность без моих любимых людей?
В такую погоду хочется слушать ретро-песни и, глядя в окно, смотреть глубоко внутрь себя. Полечить себя от пыли будничной. Нарастить броню на день завтрашний. Улыбнуться себе вчерашней.
Что я думаю о путешествии до путешествия? Мандражирую от предвкушения, улыбаюсь про себя тихонечко, не разрешаю себе бурной радости. Жонглирую списками, сортирую лекарства. Вещи vs лекарства. Думаю: в наборе чемоданов третий по размеру – точно для них. Обычно того количества лекарств, что я беру в отпуск, после хватает на год лечения всей семье.
Рано утром аэропорт Кольцово встретит нас прохладными коридорами, затем – марафон спортивной ходьбой по Вантаа[18 - Вантаа – город в Финляндии.]. И впервые – приземление в Мюнхене, в незнакомых коридорах – знакомая хитрая-прехитрая улыбка брата:
– Все будет хорошо! Я уже узнавал.
Затем – пара часов баварских красот вдоль автотрассы, и мы сражены восторгом пейзажа HD. «Джуманджи»[19 - Волшебная игра, которая может мгновенно перемещать игроков во времени и пространстве.]: один бросок – и мы в живой трансляции Travel + Adventure[20 - Телеканал о путешествиях.]. И завтрак у нас не уральский под баварские виды, а с истинно баварским вкусом. Два дня сильно соскучившихся друг по другу разговоров. Уикенд счастливых планов, шуток и вдохновения на впечатляющий трип. Сегодня мы будем не только лежать в сторону мечты, мы погоним со скоростью 220 км/час ей навстречу, и да не кончится в авто «кока-кола» у нас под ногами!
Первый спонтанный отель, такой, как я хотела, в фермерском стиле. Утро роскошно-тихое, раскрашенное теплыми цветами. Отдохнувшие после сна самые милые лица, на которые я не могу наглядеться с момента их рождения, уплетают любимую немецкую еду.
Этот летний день мы проведем в Швейцарии. Будем вбирать в себя новые виды, новые дороги и новые впечатления. Три дня счастливого пути к лазурной мечте…
Сегодня у меня тяжелая ночь. Ночь как будто ревности, как будто прежней любви к нему. Не спалось. Сон тревожный и прерывистый от обманутых надежд, несбывшихся желаний и навязчивых мечтаний: а вдруг? А может, еще возможно? Как точно узнать, дышит ваша любовь или ее уже нет?!
Безрезультатно прождав его вечер и ночь и смирившись с отсутствием сна, я встала около пяти часов утра. Первым делом сняла со стены наш свадебный портрет и засунула его в шкаф подальше. Вода в душе была холодной, вместо обычного ожидания теплой я залезла под такую и не пожалела. В 6:30 села в машину и, несмотря на свой шаткий навык вождения, который был на месяц прерван и вчера единожды обкатан после отпуска, я решила впервые включить музыку в авто.
Действие – лучший способ борьбы с тягостным душевным состоянием. Главное, заставить себя двигаться. Под строки песни из вибрирующих динамиков: «„Фантазер!“ – ты меня называла. – „Фантазер, мы с тобою не пара!“» – позвонил муж. Вот так всегда: только начнешь смиряться с потерей, как судьба открывает свою ладонь и, звонко хохоча, показывает, что содержимое никуда не пропадало. Когда я перестану играть в казино? Господи, дай мне силы плюнуть и растереть! Уже вижу сторис в Instagram: на фоне загса – свидетельство о расторжении брака и хештеги: #фантазермыстобоюнепара, или #свободапопугаям, или #дышу, или #ясделалаэто.
Я второй день на работе после отпуска на Лазурном Берегу. Хочу уже посмаковать случившееся счастье, но душевный расколбас отвлекает. Приду в себя и начну…
Ницца
Смотрю на серый меланж за окном и наблюдаю сонные самолеты, подкатывающие к рукаву. Оранжевые кресла в зале аэропорта разбавляют картину ранних утренних часов. Со мной моя команда, дающая мне силы на все достижения. Обожаю будоражащее чувство, когда все только начинается.
Привет, Финляндия! Бегом через все кордоны – и минута в минуту успеваем уложиться во время пересадки. Борт «Хельсинки – Мюнхен» принимает нас в свои объятия. Аэропорт скромнее, чем во Франкфурте, но главное, что знакомые лица уже маячат на горизонте.
Сразу тепло, это уралец чувствует еще на трапе. Гигантская клубника и все прелести лета украшают легкий перекус. Щуримся с детьми наперебой. Солнце слепит, надеваем смешные очки из запасов брата, а то невозможно читать радость от прибытия на лицах друг друга. И снова за окном баварская красота. Поля – как продолжение прошлогодней картины в моей памяти, ничуточки не изменились: они ждали нас в том же виде, в котором провожали прошлым летом.
Горы и водопады размывают усталость от семичасового перелета. Дышим воздухом, взбираясь по серпантину Баварских Альп. Нынче мы в режиме дневного света, и ни одна подробность HD-пейзажа от нас не скроется.
А вот и домик в деревне, первая остановка. Ой, да он не в деревне, а практически в лесу! Уютный, таинственный, ну точно с бабкиёжкиными секретами. Ветви деревьев стучатся в окно и бесцеремонно пронзают террасу. Напротив ласково шумит горный ручей, прозрачно ясен изумляющим сознание цветом лазури. Очаровались, не увидев самого очаровательного.
Какое это счастье, когда задумки оживают. Обещала наверстать этот пункт – и сделала. Вот оно – озеро Кёнигсзе, которым мы пожертвовали в пользу Венеции в прошлый раз. Пейзажи – за гранью моего сознания, равно как и пейзажи озера Гарда. Совершенно разные, но созвучные в своей не поддающейся описанию и фиксации красоте. Гарда лазурное, Кёнигсзе изумрудное. Кажется, тронь рукой воздух, и изображение пойдет волнами и исчезнет. Как цвета могут быть такими чистыми и такими пронзительными? Как границы стихий могут быть такими ясными и такими гармоничными? Я, равнодушный к природе человек, снимаю шляпу перед творцом. Не знаю, что есть красота, если не эти поражающие взгляд творения его кисти.
Кёнигсзе помогло мне выдохнуть стресс, усталость, хронические думы. Запросто вернуло чувствительность телу, ясность взгляду и слуху. И заблокировало ненадолго дар речи, чтобы спустя время запустить его с новой силой. Здесь нас застала чарующая музыка звуков природы и мастерства трубача. Восторженно поужинали копченой форелью и холодным пивом, наполнившись силой и вдохновением на грядущие туристические подвиги. Как прекрасен был этот день, как сладостен был наш первый сон, после годового перерыва, в земле Бавария.
Конечно, утро оказалось невероятным. С возрастом все реже удается ловить мгновение, когда вдохновляет луч солнца, неуловимо скользящий по лицу. Когда так радостно дуновение ветра, играющего розовыми лепестками цветов в вазе на накрытом к сытому завтраку столе. Это удовольствие бытия, полное присутствие в моменте жизни. Все серьезные мысли – на вольных хлебах и точно не побеспокоят в ближайшие две-три недели.
Преодолев высоту, мы зашли в лифт резиденции Гитлера. Отвратительное чувство, когда тебя сухими окриками по-немецки плотно утрамбовывают в кабину лифта вместе с чужими людьми. Ассоциация с военными фильмами. Жутковато. Хочется выйти и оставить эту затею с подъемом.
Лучше гор… Ну, вы знаете. Виды шикарные, пиво отменное, песни задорные, воздух свежий. Поиграв в снежки в плюс двадцать девять и потратив весь энтузиазм на стремление запечатлеть масштаб ландшафта, мы двинулись в сторону Швейцарии.
Швейцария обозначилась ухоженными домиками, двориками и яркими красками вследствие моросящего дождя. Трехэтажный дом цвета фуксии был выбран пристанищем на ближайшую ночь. Никто нас не ждал, кроме квеста «Открой дверь без ключа». Код почему-то не срабатывал. Пять наших голов, от мала до велика, долго думали, а ларчик просто открывался: после ввода цифр требовалось нажать на домофон. Щелчок – и его панель откинулась в сторону, показав ключ.
Размерам квартиры мы поразились с порога. Три этажа, четыре балкона, большие площади и панорамные окна, транслирующие уличное движение прямо на свои большие экраны. Наблюдать за таким эфиром потрясающе, но сон берет свое, особенно после прогулки по здешнему кладбищу и дегустации местных вин под русские песни.
Нехотя попрощавшись с самой уютной квартирой нашего путешествия, мы взяли курс на Комо. Посетили парк «Швейцария в миниатюре», находящийся в италоязычном кантоне Тичино, что недалеко от Лугано. Прогулялись по улицам, заглянули в ресторан и, полюбовавшись озером, поехали в Милан.
Остановились в центре, на оживленной площади, в доме с романтичными балконами. Отличный наблюдательный пост для созерцания городских будней. За два дня дважды ходили к Дуомо[21 - Дуомо – здесь: Миланский собор.]. Первый день присматривались к нему снаружи, второй – изнутри. Воздух раскален до предела. Очередь, слава богу, не такая, как в Колизей, но тоже не внушающая оптимизма.
Квартал моды искушает бесконечно. Витрины – это дьявольское испытание для шопоголика. В галерее Виктора Эммануила[22 - Галерея Виктора Эммануила II – крытая торговая галерея в центре Милана, один из первых в Европе пассажей.] – белые одежды и череда разнокалиберных черных пакетов D&G в очереди за мороженым. Купив наряды, мы отправились подкрепиться, но ничего примечательного не нашли: в такое время все приличные заведения были закрыты. Пришлось довольствоваться пиццей.
На «дембельский аккорд» выпили лимонада и, собрав вещи, отправились в Дольчеаккуа, не подозревая, что подарили Милану свой битком набитый «саквояж Айболита» с лекарствами на все случаи жизни. Отныне и до возвращения в родные пенаты болеть нам запрещается. Там же, в Милане, без моего разрешения осталась моя любимая кофта, предательница.
Ну а пока, уверенные в своей способности мобилизоваться – все взять и ничего не забыть, – мы катим по старинному городу, название которого переводится как «ласковая вода». Очень атмосферное место. Я здесь по совету Антонио: этот город весьма впечатлил его в детстве. На площади в двадцать квадратных километров сосредоточились отличные фотографические фоны: набережная, мост, подземный город, замок. На Старый город набрели вечером: было темно, и нерв наш играл, рисуя в мыслях страшную схватку с летучими мышами. Мы растерялись, почувствовав себя в каменном мешке. Тусклое освещение, шорохи и мальчишки, сидевшие в переходах улиц у дверей домов, порождают когнитивный диссонанс. Как? Тут живут люди? Удивительные исторические строения и тинейджеры с сотовыми в руках – впечатляет.
Утром мы вернулись. Витиевато расположенные постройки, растительность на стенах строений сочным ковром уползает в небо, но ощущение чего-то невероятного, как накануне, уже не повторилось. Узкие проходы между домами заполнены оживленно болтающими людьми.
С веселым настроем мы поднялись к замку. Побродили под каменными сводами, насмотрелись на панораму города и спустились к мосту для трапезы, попутно испив, а потом и прикупив, пару бутылок вина. Вкусно и живописно. Все приемы пищи – это сопутствующий путешествию гастрономический тур.
Ночь провели в двухэтажном доме с цветущим двориком. Внутри – припаркованные низкие красные автомобили с открытым верхом, а на искусном кованом ограждении – золотые вензеля. Любителям не спеша вкушать жизнь можно и задержаться тут на недельку-другую. Вечером из кафе доносится зажигательная музыка, призывно поблескивают огоньки фонарей, неровно отражаясь в «ласковой воде». Хочется присоединиться к завсегдатаям и танцевать всю страстно-черную, по-итальянски темпераментную ночь напролет. Покупки в лавках этого города были вкуснятиной. Во Франции таких отменных овощей и фруктов мы не встретили, но там свои прелести!
Вальяжно развалившись на заднем сиденье авто, я наслаждалась крупной черешней, бликующей сочными бочками, и думала о мужчинах. Никто из них не дарил мне таких впечатлений и красок, как эти дни путешествия. Антонио только складывал в ряды буквы на дисплее, а муж уже лет семь устраивал мне ледяной душ Шарко с перерывами на горячие наркотические объятия. И только во время них мы были настоящими друг с другом, и оттого все сильнее раскачивались качели нашего брака, терзая в лохмотья мое сердце.
С 2016 года мой организм стал подавать сигналы, что враг на моей территории. И лишь прямая угроза жизни дала голосу разума взять верх над чувствами – с тех пор он нажимал красную кнопку SOS в моем сознании. И как бы ни кричали эмоции, этот сигнал тревоги рождал новый импульс: так не должны с тобой поступать, прекрати это.
Неужели все, кого я принимала за важных людей в своей жизни, просто биороботы? Так сухо. Бездушно. Это точно не о тех, кого определяет душа? Они ли будили меня, когда я спала фатальным наркотическим сном? Кто они, возвращающие мне так много: от здоровья моего и моих детей до блудного кота, от кошелька до радости бытия, одним движением спасая меня от проезжей части, когда я спешила жить? Биороботы или люди, успешно выполнившие свою задачу? А я ведь даже не знаю их имен. Вот оно, ориентирование, без карты и компаса. Вот они, маркеры на нашей трассе. Сделав свое дело, они бездушной меткой замирают в памяти, пропуская нас на следующий контрольный пункт. Сомневаетесь в своей дислокации? Маршрут построен, не переживайте.
– …Назовите фамилии и адреса его друзей. – Следователь замирает с карандашом в руке в ожидании информации.
Я меняю положение на стуле, чтобы удобнее устроить свой большой живот. На девятом месяце беременность постоянно дает о себе знать.
– Я не знаю, у него нет друзей, его никто не любит.
– Достаточно того, что его любите вы.
Поджав губы, он возвращается к своим документам. Меня прошибает пот. Game over[23 - Игра закончена (англ.).] – отчетливо загорается в моей голове.
– …Хей, нельзя, чтобы женщина носила такие тяжелые сумки! Где вы живете? Давайте я вас провожу! – Случайный прохожий перехватывает пакеты с продуктами.
На автомате выпускаю ношу из рук и просыпаюсь: я не портовый грузчик! Программа резко перестраивается внутри меня. Больше этим не занимаюсь.
– …Марина! Марина! Вы слышите меня? Не закрывайте глаза! Нельзя, слышите?
Узкий луч фонарика пронзает мой глаз. С каталки фельдшер пересаживает меня в инвалидное кресло. Я пытаюсь противиться. Опереться не удается, рука безвольно висит.
– Не положено. Вам нельзя передвигаться самой. – И он, простоявший надо мной весь путь до больницы на фоне спутанных проводов аппаратуры скорой, фиксирует меня ремнями.
Я делаю вторую попытку сказать «не надо», но язык уже почти час не работает. Слезы начинают катиться по моим щекам. Он устало, с шумом выдыхает и склоняется над моим лицом:
– Вам жить надо. Понимаете? А не думать о том, как вы сейчас выглядите!
В этот момент я принимаю решение, которое страшило меня восемь лет. Именно в скорой, на грани жизни и смерти, в моей голове настойчиво застучало слово: «Разведись». Я пыталась понять свое состояние, но мысль, возникшая в такой критический момент, заслоняла все происходящее. «Тебе надо развестись» поселилось в моей голове.
Весной 2016 года мои взгляды на карьеру и личную жизнь сильно изменились. Бог, отложив свой тугой портфель земных дел, лично для меня виртуозно провел мастер-класс «Марина vs жизнь». Сначала я рыдала в три ручья, не открывая глаз. Разомкнув их и оценив обстановку в палате, я устроила настоящий потоп, выплакав разом 70 % воды своего организма. Страх прошел, когда спустя четырнадцать часов в палате появился первый объект, похожий на вменяемого человека, с успокаивающим именем Надежда. Хотя она тоже несла пургу, но ее движения хоть как-то бились со словами. Люк слёз наконец захлопнулся изнутри, когда до меня дошло, что на соседних кроватях – не психи, а люди с нарушениями в работе головного мозга. Потеряв пять килограммов за три дня, на четвертый я приняла вертикальное положение. В восторге были все, включая пораженных болезнью Альцгеймера и их родственников. «Вы встали!» – радостно раздавалось с порога палаты. И искренность незнакомых людей вливала в меня силу.
– Как зовут президента РФ? – спрашивает невролог без тени улыбки.
– Ельцин… А нет, Путин. Девочки, кто сейчас у нас?..
– Какой сегодня день? – Тест продолжается, и ответы пациента медицинским почерком переносятся в карту больного.
Я улыбаюсь словам шустрой соседки по палате. Этот ежедневный ритуал, которым врач приветствовал пациентов с деменцией, уже перестал меня пугать. И как бы ни было грустно, против воли становилось смешно. Жизнь всегда продолжается, даже в худших местах.
Днем по «безлимитному абонементу» мы смотрели спонтанные концерты уникальной женщины, сорок лет проработавшей аккомпаниатором в консерватории и при этом удивительно поющей. После своего номера она брала мою кружку с тумбочки и пафосно изумлялась: «Моя чашка! Как она здесь оказалась?!» И затем посуда исчезала в цепких пальцах пианистки.
Ночью было свое кино. Неспящие накрывали с головой тех, кто спал после непредсказуемого больничного дня. Отбрыкаться от них можно было, только сыграв роль из сценария, который режиссировал их пораженный инсультом головной мозг. Выходить в коридор приходилось с ними. Иначе, не дойдя до туалета, они оказывались в плену паники и плакали, как дети, прокручивая в голове подсунутую сломанным мозгом сто лет назад минувшую историю о том, как потеряли дочь или уехали в транспорте в неизвестном направлении.
Спустя две недели я соглашалась на любую предложенную мне роль. К тому времени у меня появилась свита, и наше трио «Трус, Балбес и Бывалый» страшно нервировало вспомогательный медперсонал, который игнорировал или обижал лежачих пациентов. Поэтому очень скоро желающих нам скорейшего выздоровления стало больше на целое отделение.
Место, где молодые и возрастные, но одинаково беспомощные. Мужчины и женщины. Люди по ту и по эту сторону «баррикады»: плененные недугом и их близкие, попавшие в этот замес судьбы. Слезы о смысле жизни и вонь испражнений, заглушающая мысли о высоком и тычущая в глаза тем, сколь хрупок человек. Месяц в этой палате вернул мне дикий аппетит к жизни, перепрошив мое отношение ко всему. Мои друзья, которым я не сообщала о случившемся, каким-то чудом вдруг оказывались у меня в больнице, и их не останавливали ни дальняя дорога в жару с грудными детьми, ни плотный рабочий график. Пирожные, цветы и забота давались мне по безлимитному тарифу с сильным и единственным желанием: чтобы жизнь моя продолжалась.
Пожалуй, только муж не понял серьезности положения и был страшно зол, когда я не смогла взять трубку, изнемогая от слабости под непрерывными капельницами, призванными во что бы то ни стало заставить снова играть в сосудах мою молодую кровь. Настоящая злость захлестнула его, когда он не получил благодарности за яблоко, которое передал всего однажды за целый месяц моей госпитализации. Детей взяла к себе моя мама, а он продолжал жить в моей квартире, настолько занятой, что ему было не до визитов к больной жене. Правда, он с легкостью нашел время и с удовольствием поехал в оплаченный мной отпуск, после того как меня выписали и рекомендовали сменить обстановку на период реабилитации…
Дорожный указатель отвлек меня. До Ниццы рукой подать.
Почему-то в критической ситуации простые вещи начинают казаться особенно прекрасными. Шагая по коридору больницы, скучному и равнодушно-холодному, замечаешь листья на деревьях за его окнами, которые враз становятся для тебя многозначительно зелеными и жизнерадостными, а ветерок, заставляющий вразнобой кивать яркие головки цветов на клумбах, – особенно обаятельным. И даже первые капли, которыми дождь брызнул на больничное окно, кажутся такими совершенными и наполненными глубоким смыслом, что сама мысль расстаться со всем этим вызывает невыносимую боль.
Жизнь особенно красива из окон подобных казенных домов. Нигде так явно не чувствуешь себя отрезанным от ее сути. И тогда понимаешь, как ты ее хочешь и как она, которая всегда была у тебя под рукой, вмиг становится недоступной. И эта пропасть между вами делает краски жизни еще более насыщенными – и вот ты прозрел, но теперь этого для нее ничтожно мало.
Надо очень потрудиться над собой, чтобы ценить жизнь до того, как твою локацию в отношении нее изменит перст судьбы. Открывать шторы солнцу. Подставлять лицо ветру. Дать возможность легкому дождику каплями застревать в волосах и катиться по одежде. Целовать цветы, дышать запахом полей, шуршать листвой и валиться в снег…
Как хорошо, как много нам доступно прямо сегодня! И порой начинаешь думать: что ж я был такой бедный, когда был настолько богат…
Даже когда стремно и, возможно, не все получается, я не прячу лицо от жизни, не жалею для нее своего взгляда, не наказываю ее своим дурным настроением. Секрет наших счастливых отношении? прост: я ее люблю.
Французский воздух проник в окно авто, и замысловатые здания, калейдоскопом сменяя друг друга, свернули внутреннюю картину и поманили на улицу смотреть внешнюю. Припарковались у дома – кажется, совсем нового. Квартира с видом на пальмы, огромным балконом и бассейном под ним. Сходу врубили музыку и разлили по бокалам шипучие напитки. Жить невероятно хорошо, и жизнь определенно хороша.
В первый день мы прошли все, что можно, в целях почтить своим присутствием Английскую набережную. С нас сошло сто потов по вине навигатора и под грузом самой физиологической потребности. Мы даже приняли за мираж кабинку биотуалета, маячащую вдалеке. После экскурсии туда все вокруг заиграло новыми красками. Пляжные принадлежности остались в машине, поэтому мы просто уселись у воды и предавались мечтам. Сил на купание не было. Красивая лента берега, теряющаяся в лазурных водах, поднимала все хорошее, что было в душе каждого из нас. И чего я сомневалась, песок или галька, Ницца или Канны? Недаром говорят: главное – принять решение, а после все всегда выстраивается наилучшим образом. Первый день ознаменовался морем красоты, морем солнца и просто морем.
Французы пленили своей манерой общения, открытостью и жизнелюбием. Ни один день на Лазурном Берегу не оставил меня без французского комплимента. Вот оно – «ешь, молись, люби». И мы ели, и любили это время, оставив молитвы для уральских ветров. Пробовали все, что хотелось. Самое удачное погружение во французскую кухню у нас состоялось в Каннах, но об этом позднее.
Гулять по Ницце. Лишь одно это занятие может поглотить все отпускные дни. Мы гуляли пешком, на колесах своих и туристических (когда силы совсем оставляли). Взбирались на холм Шато, заряжались красотой на вилле Беатрисы Ротшильд, исходили вдоль и поперек площадь Массена, подставляя себя брызгам фонтанчиков на Променад дю Пайон и соблазнам витрин галереи Лафайет. Сад Альберта и нарядные, как праздничные торты, отели Английской набережной… Панорама променада с каждым шагом вдыхала в меня еще больше настроения. Ледяной вкуснющий мохито и катание на французской карусели заставляли мою голову счастливо кружиться. Радостно спускаясь с карусели, я сказала брату:
– Представляешь, моя детская мечта стоила всего два с половиной евро!
– Угу, – саркастично кивнул он, – добавь сюда визу, билеты и все отели по дороге.
Французская неделя стала самой эмоциональной в нашем путешествии. В дождливые деньки мы удачно сбегали из Ниццы в помпезное Монако или солнечные Канны. Набережная Круазет на наших глазах рисовала истории, позволяя касаться судеб элегантных француженок зрелого возраста, что курили на лавочках, или поправляли причудливую шляпку, или оголяли каблук, играя юбкой в пол. Их взгляды, улыбки, руки приковывали внимание. Как просто эти женщины получали удовольствие от жизни и от самих себя, независимо от чужого мнения и желаний других. Не возникало сомнений, что каждая из них точно знает, чего хочет.
Открытку с таким утверждением я хотела отправить себе из Франции, но она прилетела ко мне из Германии. На лицевой стороне картона хрупкие пальцы женщины сексапильным жестом поправляли прическу. Нитка жемчуга призывно указывала на изящество шеи. Двусмысленно полыхали маяками красные шпильки. На обороте значилось: «Я делаю то, что я хочу. Потому что я знаю, чего я желаю!»
И да, с красивых местных женщин хотелось писать картины. Белые интерьеры кафе и синий бесконечный контраст моря. А запахи готовящихся морепродуктов! Тут можно прожить жизнь, сидя на лавочке. Вложив свою ладонь в металлический оттиск руки Мерил Стрип[24 - Мерил Стрип – американская киноактриса, признанная одной из величайших актрис современности.] возле каннского дворца, я посчитала обязательную программу законченной.
В лучшей устричной мест не оказалось, и мы метнулись к одноименному ресторану, но безуспешно. Не особо сокрушаясь, присели там, где нас приняли. И вот здесь начался аттракцион чревоугодия.
Увидев в меню несколько названий, созвучных с теми, которые я изучала под тегом «французская кухня», я сделала заказ: устрицы, лягушачьи лапки, нисуаз[25 - Нисуаз – французский салат из свежих овощей, вареных яиц, анчоусов и оливкового масла.], буйабес[26 - Буйабес – рыбный суп, характерный для средиземноморского побережья Франции.] и розовое вино. Официант несколько раз уточнил заказ. Я беспечно подтвердила.
Все началось с тазика нисуаза, а закончилось выносом котелка с марсельской ухой. Держа чугунок с супом, официант снова переспросил:
– Точно ли это для мадам? – Увидев, что я настаиваю на своем, он окинул меня взглядом и протяжно вздохнул: – О, мадам!
Подняв крышку, я разгадала природу его переживаний: такая емкость с отборными кусками морепродуктов против моих сорока пяти килограммов – это вызов, если не смертельный бой. Ну, не съедим, так надкусаем.
Устрицы я ела вопреки внутреннему протесту. Поспешно запихав их в рот, я беспощадно захлестнула их бокалом rose, отрезая бесформенным моллюскам обратный путь. Ведь главное результат! Брат уничтожал их со скучающим лицом, но почему-то «приговорить» устриц из моего заказа отказался. Эх, не гурманы мы. Перепробовав все и ничего не доев, мы выкатились на улицу, обсуждая чек за нашу гастрономическую экскурсию.
Но, как известно, жадность сгубила не только фраера. Наш взгляд остановился на красочной кондитерской. С пирожными до конца никто не справился, но зато мы разделались с ассортиментом. Эстетическое удовольствие мы получили, а вкусовое – увы.
Стоя на гигантском газоне просторного балкона, Ли смотрела на капли, густо приземляющиеся на стеклянный парапет. Сегодня снова будем обманывать дождь. Нашим спасением назначается Монако.
Вид, растиражированный светскими львицами и именитым глянцем. Несколько ракурсов с разных точек – и мы поднимаемся по ступеням известного казино «Монте-Карло». Еще пять минут – и пышущие теплом пальцы сжимают остроугольный бокал с ледяным мохито по старинному рецепту. Для меня момент знаковый. Я сижу там, где делали свои ставки Чехов и Достоевский. Красно-коричневый мрамор стен снисходителен к каждому посетителю: чего он только не видел за годы, складываемые в десятки.
Впитав атмосферу изобилия и авантюризма, мы отправились есть глазами удивительную синеву моря. Вовсе не ту, которая пленяла нас в Каннах, и точно не ту лазурь, что дарит нам почти неделю Ницца. Здесь у воздуха особенный вкус. Чем пахнет? Деньгами? Шикарными тачками? Дорогими женщинами? Олигархами?..
Да не-ет, пахнет жаждой жизни. Становится ясно, как выглядит удовольствие. Уличные лифты, брендовые магазины, лояльные люди, океанариум Жака-Ива Кусто, королевский дворец слились в калейдоскопе этого дня. Как бы ни складывались точки нашего маршрута, каждая минута приносила впечатления. Набрав, чисто по-русски, провизии в местном супермаркете, мы двинулись в наши белые апартаменты вкушать свежекупленное вино.
Третий круг
Уже одиннадцать дней я живу как женщина, у которой больше нет мужа.
Так странно все случилось. По щелчку. Пока я полгода взвешивала результаты нового витка семейных отношений после их обнуления, пока бесконечно сомневалась и боялась, как бы не оступиться, он просто подошел и толкнул меня в спину: «Лети, детка».
Еще в Германии, читая сообщения мужа, я наблюдала растущую трещину между нами. Он демонстрировал большое желание вернуть наши отношения в привычное и удобное ему русло. Но что-то мешало мне принять окончательное решение. «Ауди» чертил траектории между странами, оставляя позади горы и моря, а я задавалась вопросом: «Ну чего ты еще ждешь, какой знак тебе нужен?» Уговаривала себя: «Просто прыгни! Чего ты боишься?»
Каждый день отпуска не покидали меня эти мысли. И обида. И бесконечная боль. От его поступков, которые он продолжать совершать, несмотря на разделяющие нас тысячи километров. К сожалению, расстояние не уменьшало их силу. Последним микроскопическим, но не менее ядовитым акцентом в нашем диалоге за шесть тысяч километров друг от друга стал отказ мужа оплатить счет за школьную форму дочери. Мне пришлось, под возмущенным взглядом брата, искать людей, которые проведут эту транзакцию на территории Российской Федерации, в то время как по обе стороны нашего маршрута красовались могучие водопады.
Вчера из почтового ящика я достала две открытки со штампом Швайнфурта. На одной было написано: «Марина, просто сделай это, и все будет хорошо». Я обрадовалась как ребенок. Сама себя поддержала. Могла ли я подумать, что открытка придет тогда, когда его в моем доме уже не будет?..
Взвешивая все за и против, я переживала за машину, которую он подарил мне на словах, но де-юре она не имела ко мне отношения. Смешно сказать, но за четырнадцать лет брака совместного имущества мы так и не нажили. Каждый тянул одеяло на себя. Решив подумать, как быть в этом случае, я отложила финальный разговор.
Собравшись на встречу с друзьями за город, я на выходе ждала мужа, но внезапно он отказался меня отвезти, так же как и вызвать такси. Решив вопрос с проездом самостоятельно, я сидела на заднем сиденье, а слезы готовились поддержать обиду, что больно билась в моей груди. Тут зазвонил телефон, и громкий голос мужа заполнил пространство такси:
– Мне все это надоело. Раз у нас ничего не получается, нам надо расстаться. Машину забери в счет алиментов.
