скачать книгу бесплатно
– Вы специально встретились, чтобы обсудить именно эту тему? – следователь легко сумел обнаружить фальшь как раз в нужном месте.
– Не только, – сказал я, понимая, что Вересков уже, скорее всего, допросил Павла и теперь сверяет его показания с моими. – Столяров с подозрением отнесся к представителям американской церкви – той, с которой их перепутал этот журналист Чаповалов. И обратился ко мне за помощью. Если, допустим, я вдруг узнаю, что эти миссионеры – не те, за кого себя выдают, то не мог бы я сообщить об этом ему, Столярову то есть…
– А за кого они себя могут выдавать?
– За христиан-евангелистов. Почти таких же, как церковь, где состоит Столяров. У них есть некоторые тонкие различия, для атеистов несущественные.
– И кем же они тогда является в действительности?
Я пожал плечами. Вересков снова перелистал блокнот. Блокнот Павла. А какого, собственно, черта он находится в руках у следователя?
– Вот, смотрите, что он пишет: «Проверить версию про амер. нац. и солгул». Как вы думаете, что такое «нац. и солгул»?
– Мне такие вещи неизвестны… Это же записная книжка Столярова? Может, он использовал какие-то сокращения, которые только ему известны. Спросите уже его самого! Блокнот у вас, и он должен знать лучше, что в нем написано!
Вересков кинематографическим жестом открыл ящик стола и небрежно переправил туда блокнот.
– Такой еще вопрос, Андрей Николаевич… Можете на него не отвечать, если не хотите. Вы вчера где были около десяти вечера?
– Дома…
– Верю. И, наверное, жена ваша тоже дома была?
– Вне всякого сомнения.
– В это время кто-то из соседей или знакомых вас мог видеть дома? Или, может быть, вы с кем-нибудь по телефону разговаривали?
– Строго говоря, я был не совсем дома.
– Вот как? Где же именно?
– Рядом с нашим подъездом, на общественной парковке у моей машины. Мы с моим соседом, тоже водителем, обсуждали некоторые технические вопросы и делали мелкий ремонт. Думаю, нас там видели и другие наши соседи… Что-то произошло в это время, да?
– К сожалению. Ваш знакомый Павел Столяров был убит вчера вечером в своей квартире.
Вот как!.. Уж чего-чего, но такого я не мог ожидать. И тем более – пожелать человеку, который хоть и не был мне другом, и представлял не вполне традиционный культ. Межконфессиональные разборки? А может, все тут гораздо проще, и это обычный городской криминал?
Вересков, без сомнения, увидел на моем лице все признаки обалдения.
– Вот-вот, – произнес он со значением. – Его жена Эльвира находится сейчас в больнице в очень тяжелом состоянии и, насколько я знаю, есть опасность летального исхода. Соседи, как обычно в наше время, ничего не видели и не слышали, за исключением несущественного шума примерно в двадцать два часа. В милицию позвонили только утром, увидев, что дверь в квартиру Столяровых приоткрыта.
– Грабеж? – тихо спросил я. – Или что-то другое.
– Боюсь, что другое, – Вересков не сумел скрыть свое недовольство. – Из квартиры ничего не взято. Я имею в виду ценности – деньги там, колечки, дорогую электронику. Но все перерыто вверх дном. Убийцы что-то очень хотели найти… Но что, понять трудно. Блокнот Столярова им оказался не нужен – они его выбросили уже во дворе дома – хорошо, оперативники глазастые оказались, нашли.
– Страницы-то все на месте?
Следователь посмотрел на меня с едва заметным одобрением.
– Вы догадливы. Похоже, что не все. Конечно, экспертиза найдет отпечатки записей, но результатов пока нет, а информация нам нужна любая, и как можно более быстро при этом. Понимаете?
– Безусловно.
– Я далек от того, чтобы подозревать в подобных вещах американцев. Иностранные граждане, да еще проживающие здесь почти что на птичьих правах – надеюсь, вы меня понимаете? – вряд ли будут убивать сами.
– Я не знаком с их кругом общения, – сказал я уклончиво. – Единственные люди, кого я видел рядом с ними – это бригада таджиков-ремонтников, да еще риэлтор на синем «БМВ» седьмой серии. Звали его, кажется, Владимир.
Следователь пробежался пальцами по клавиатуре – наверняка сделал пометку.
– Враги у них были?
– У кого? – осторожно спросил я.
– У Столяровых, конечно.
– Не знаю. Хотя, догадываться могу.
– Ну-у?
– У нас в городе работает комитет по борьбе с сектами. Нет, я не допускаю мысли о том, что этот комитет мог дойти до такой борьбы. Это бессмысленно и опасно. Просто в этой организации есть люди, которые считают себя святее Патриарха… Помните – писали несколько лет назад про фанатиков, объявивших священную войну всем неправославным конфессиям и особенно сектам вплоть до уничтожения лидеров? Про пикеты телекомпаний, показывавших «Последнее искушение Христа»? Да взять нынешних «православных активистов»…
– Почти уверен, что это была утка, – серьезно сказал Вересков. – Или кто-то специально вбросил эту информацию. Вокруг этих «церквей» много подковерных игр, да и комитет, в свою очередь, иногда действительно заносит… – следователь резко прервался.
– В общем, про врагов я вряд ли что-то могу сказать, – я даже сделал руками чуть ли не извиняющийся жест.
– Н-да, – задумчиво согласился следователь.
– Я могу идти? – поинтересовался я, полагая, что мне сегодня повезло не записаться в разбойники.
– Еще один небольшой вопрос… – Следователь опять вынул блокнот Павла. —Имя и фамилия «Геннадий Ратаев» вам известны?
…Что-то, где-то…
– Не уверен, что я их раньше слышал, – произнес я, честно постаравшись напрячь память. – А с чем это связано?
Вересков снова спрятал блокнот.
– Спасибо, Андрей Николаевич, вы нам очень помогли, – с дежурной учтивостью проговорил он. – У меня больше нет к вам вопросов. Давайте, я отмечу ваш пропуск.
* * *
Бэрримор был снова расстроен, только теперь он окончательно понял, что письмо из Нью-Йорка действительно накрылось и притом окончательно. Американец даже не попросил меня позвонить, если я вдруг его найду. Я сунул трубку в карман и повернул руль вправо, въезжая в наш двор. Татьяна, судя по времени, уже дома, надо с ней обязательно обсудить полученную информацию.
Что я и сделал. Но не предполагал, что смерть Павла и беда с его женой так подействуют на Таню. Она не просто испытала ужас. Нет, сначала она даже не поверила, сказала даже «Маскаев, я не ожидала от тебя такого злопыхательства», но когда поняла, что я не шучу и не издеваюсь, чуть ли не впала в истерику. Честно скажу – в последнее время поведение Татьяны стало меня слегка удивлять и напрягать, но то, что происходило с ней сейчас, я был не в состоянии объяснить.
Словом, мы оба находились в расстроенных чувствах. Чтобы немного привести их в состояние, близкое к норме, я собрался сходить до ближайшего магазина. Что интересно, инициатива была поддержана.
Едва я отошел от подъезда, как в припаркованном на проезде черном «субару легаси-Б4» открылась дверь, и оттуда частично высунулся незнакомый мне мужчина со словами: «Тебя зовут Андрей?»
Впрочем, вопросительной интонации в этой фразе не было. Крепкий коротко стриженый мужик, примерно моих лет, в джинсовом костюме – он наверняка знал, кто я такой.
Я ответил утвердительно, молча вопрошая у всех чертей, за что мне такая популярность? Почему-то черти сразу же и с удовольствием ответили: это, дядя, все связано сам знаешь с чем.
И оказались правы.
– Меня зовут Артем, – представился стриженый. И добавил совсем в стиле девяностых: – базар есть.
– О чем?
– У нас общие знакомые имеются… Были.
Я внимательно рассмотрел этого парня. Невыразительное круглое лицо, белые брысы, толстые губы. Взгляд недобрый, оценивающий. Ни в коей степени не гопник, но и не деловой… Затем я демонстративно подошел к переднему бамперу «бэчера», запоминая номер и нажимая кнопки на телефоне. Не знаю уж, понравились ли эти манипуляции Артему, но комментировать он их не стал. Правда, и в машину он меня тоже не пригласил. Мы устроились на скамейке возле подъезда.
– Тебя, смотрю, не удивило, что я тебя знаю? – спросил Артем.
– Нет, – коротко ответствовал я.
– Понято. Тогда сразу к делу. У тебя есть то, что тебе не принадлежит.
Я глубоко затянулся сигаретой. Черти радостно заплясали и запели: «письмо, письмо, пропавшее письмо!»
– Это ты о чем? – все же решил затупить я.
– Не догадываешься?
– Нет. Машину я честно купил.
– При чем тут машина? – с досадой протянул Артем. – Не в машине дело. А в том, что в твоих руках были документы, которые не дошли до нужных людей.
– Тебя кто прислал? – я сделал недовольный тон.
– Неважно. Достаточно того, что я все отлично знаю про тебя… Про американцев… Про Павла.
– Ну и кто из них нужные люди?
– Ни те, ни другие. Ясно?
– Более или менее. Но что касается Павла…
– Не бери в голову. Это не твоя и не моя забота. К тому же, документов и у него не оказалось.
– Проверяли?
– Слушай, Андрей, ну не лезь не в свои дела, – почти сострадательно сказал Артем. – Тут происходят такие вещи, что про них тебе лучше не знать.
– Да я и сам стараюсь держаться от них подальше…
– Ну, это ты на словах. На самом деле ты уже влез куда не надо… Как говорят твои штатовские друзья, оказался в плохое время в плохом месте.
– Да не друзья они мне.
– Уж наверное. Но не в них дело. Говорю открытым текстом: эти пиндосы ничем не лучше и не хуже многих других, кто имеет интерес до известных тебе документов. Будь дело в Штатах, они бы тебя уже давно за яйца подвесили и иголки под ногти загнали. Здесь они, конечно, осторожничают. Но мы осторожничать не будем. Если ты, конечно, не отдашь нам документы. Поверь, они тебе совсем ни к чему. Даже если ты их прочтешь и сумеешь извлечь из них информацию, ничего доброго не поимеешь. А вот неприятности – это точно. Очень крупные неприятности. Живешь ты вроде бы не один… Думаю, ты меня понял?
Я внимательно посмотрел на Артема. Это был действительно не гопник. Он казался куда более серьезным типом, нежели случайно убитый нами гоблин. Интересно, они оба из одной и той ли он шайки, которая убила Павла? Наверняка эта гнида знает убийц. Взять бы его за шкварник, да притащить прямо в следственный комитет… А лучше в убойный отдел – опера-то покруче следаков будут…
– И пойми: ничего личного, – вдруг сказал Артем, наверняка прочитавши на моем лице что-то такое-этакое. – Мне, знаешь, лишние головняки тоже ни к чему. Давай так: завтра в это же время я наберу твой номер, ты выйдешь сюда и отдашь мне документы. Поверь, тебе же будет спокойнее!
Парень был сама искренность. Я ему, вообще-то верил. Если честно, знай я точно, где лежит письмо, вот сейчас бы встал, принес его и отдал. И забыл бы все эти дела вокруг него как страшный сон. Павел?.. А что Павел? В конце концов, я что – память о нем предаю, что ли? Да и душевное состояние американцев мне по большому счету, до лампады. Главное, что они платят мне.
– Я поищу, – негромко сказал я.
– Вот и договорились, – сказал Павел. – Давай уточним твой телефон.
– Я думал, вы про меня уже все знаете, – произнес я. Но номер таки назвал.
– Да, есть кое-что, – серьезно сказал Артем. – Кроме того, ты вообще какой-то популярной личностью становишься.
– Это ты о чем? – насторожился я.
– Кури интернет, – как-то уж очень по-гиковски сказал Артем, вставая. Но был он серьезен, не улыбался. И руки на прощание не протянул. Меня он, впрочем, этим не расстроил.
* * *
«Покурить интернет» было делом недолгим. Я обнаружил, что моя фамилия склоняется не только журналистом Чаповаловым, но и каким-то блоггером, уверявшим, что я когда-то, будучи директором фирмы, якобы заставлял его выполнять наказуемые законом деяния. Ну там, черныя и серыя бухгалтерии, «схемы ухода» и прочие штучки, без которых не обходится ни один бизнесмен в Российской Федерации, если не хочет разориться, конечно. Блоггер при этом упоминал фамиию Чаповалова – вот, типа, насколько уже хорошо про Маскаева все знают. Я, конечно, далеко не ангел, и знаю, что по моей персоне нет-нет да и всхлипнет уголовный кодекс (а покажите мне более-менее благополучного соотечественника, по которому не рыдает хотя бы кодекс налоговый!), но я не выношу, когда мне пытаются приписать поступки, которых я не совершал.
Решив заняться поганым журналистом завтра, я отправился на кухню, где расстроенная Татьяна собирала нехитрый ужин. Я выставил на стол вчерашнюю недопитую бутылку, что было встречено тихим согласием.
– Со мной встречался один не очень приятный тип, – сказал я Тане, когда мы уже немножко отведали еды и спиртного. А действительно, почему бы мне не поделиться проблемами со своей женой? – Как я понял, беда со Столяровыми приключилась из-за той упаковки документов, которые я получил на почте, и которые, как я почти уверен, стянула у нас Эльвира.
– Мне кажется, она не могла этого сделать, – сказала Таня, хотя и не так уж уверенно.
– Больше-то некому, – возразил я, разливая по третьей. – Пока я ездил на дачу к амерам, Эльвира воспользовалась ситуацией и приделала к конверту ноги. Вспомни, не уносила ли она чего с собой?
– Ну, у нее был с собой большой пакет – она мне книги принесла.
– Опять духовную сивуху?
– А хотя бы и так! – Татьяна сразу выгнула спину дугой, подняла хвост и зашипела. – Не хочешь ты понимать благих вещей. Просто упрямо сопротивляешься…
– Выпей лучше… Вот, отлично, – одобрительно произнес я, когда мы оприходовали еще по рюмочке. – А теперь вспомни насчет «не укради» и как в эту заповедь вписывается поведение твоей подруги. Кстати, бог-то ее и наказал за это, по всей видимости.
– Пути господни неисповедимы, – торжественно произнесла Таня. Все-таки это уже была третья рюмка. – А вот Павел вообще ни за что пострадал.
– А ты не думаешь, что она по наущению Павла стянула конверт, а?
– Сейчас это не так важно.
– Правильно. Важно другое. Если допустить, что бандиты, кем бы они ни были, не нашли нужного им у Столяровых, значит, они попытаются выйти на нас.
