скачать книгу бесплатно
Пятна
Николай Дубчиков
Эпидемия смертельной чесотки. Лекарства нет.Выжившие люди разделяются на закрытые общины, чтобы защититься от мародеров и «чесоточников». Семнадцатилетняя Юля лишилась дома и теперь скитается с отцом и друзьями в поисках убежища, но им везде не рады. Добро пожаловать в мир, где жизнь измеряется в банках тушенки, где один укус одичавшей собаки может стать последним, где выживают самые жестокие и расчетливые. Книга содержит нецензурную брань.
Пятна
Николай Дубчиков
Дизайнер обложки Виктория Перепадя
Корректор Алеся Дубчикова
© Николай Дубчиков, 2023
© Виктория Перепадя, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0060-1431-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Осторожно, злые хозяева
Юля закуталась в тёплое одеяло, но всё равно ощутила, как по коже пробежал холодок. Она проснулась за секунду до щелчка рации. Чутьё предупредило об опасности как раз в тот момент, когда первый бандит перелез через забор. Часы показали половину третьего ночи.
Куницыной потребовалось пару секунд, чтобы прийти в себя. Юля сунула руку под подушку, вытащила пистолет, спрыгнула с кровати и затаила дыхание. Она не выглядела на свои семнадцать: миниатюрная, светловолосая, с бледной кожей – посторонний человек дал бы ей лет пятнадцать, не больше. В Юле еще сохранилась легкая подростковая угловатость. Не гадкий утёнок, но и не прекрасный лебедь.
Рация тихо зашипела голосом Тараса Романовича, которого все привычно называли Бобёр-старший:
– Историк, жди сигнала. Подпустим ближе. Мы бьём задних, а ты передних. Приём.
– Понял. Саня, как у тебя? Приём, – раздался голос папы из соседней комнаты. Отец вжался в стену и осторожно разглядывал улицу через окно.
Тихо, как кошка, Юля пробралась в его спальню, не проронив ни слова.
– Пока никого. Приём, – ответил Швец.
– Саня, секи свой участок. Чтобы с тыла не зашли! Мы тут сами разберемся, – предупредил Тарас Романович.
Сашка Швец, он же Таран, жил через дом от них. Юля представила, как он сейчас бегал по второму этажу от одного окошка до другого, высматривая незваных гостей.
А противники прибывали. Один, второй, третий. И все на их участок. Налетчики выбрали не самую удачную ночь. Стареющая, но почти полная луна отлично подсвечивала силуэты незнакомцев. Когда пятый бандит перемахнул через ограду, Бобёр-старший скомандовал:
– Огонь!
Историк быстро приоткрыл окно и выстрелил. Грохот его гладкостволки слился с щелканьем «Сайги» Тараса Романовича. Следом жахнул дробовик Бобра-младшего.
Мародеры были уверены, что посёлок спит, и не ждали такого горячего приёма. Ошибочка вышла. Вместо хлеба с солью их щедро угостили сталью и свинцом.
– Спокойно. Сидим. Наблюдаем. Приём, – невозмутимо пробубнил Тарас Романович, словно секунду назад он пристрелил не двух человек, а просто сбил из «воздушки» пустые консервные банки.
– Один шевелится. Приём, – заметил Историк.
Юля различила в его голосе дрожь, руки у отца тоже тряслись. Школьному учителю сложно было перестроиться и стать убийцей. Но он старался. Старался ради неё.
Динамик вновь зашипел:
– Мы с Витькой выходим. Историк, ты следом. Саня, прикрывай сверху. Приём.
Приказы Тараса Романовича не обсуждались. По части военно-тактических вопросов он считался непререкаемым авторитетом в посёлке.
– Юлька, не высовывайся, – бросил на ходу отец и затопал вниз по лестнице. Дочь послушно осталась в комнате, понимая, что толку от неё сейчас все равно мало.
Во дворе громко стонал раненый. Одна пуля прострелила ему бедро, вторая вошла между ребер чуть ниже сердца. Трое его подельников лежали неподвижно, упокоившись навеки. Бобровы обступили противников, но ближе чем на метр не подходили.
– Жаль, пятый ушёл, – с досадой проворчал Витька, которому досталось фамильное прозвище «Бобёр-младший».
– Сами виноваты. Мы с тобой в одного ударили. Вон, в зеленой олимпийке валяется, – Тарас Романович кивнул на мертвеца с тремя пробоинами.
– Так я правого жахнул, как договаривались, а потом всех подряд, – пожал плечами Витёк.
Боброву-младшему недавно исполнилось двадцать. Когда он стоял рядом с отцом, казалось, что Тарас Романович клонировал себя и создал точную копию на тридцать лет моложе. Роста они были среднего. Широкоплечие, большеголовые, с мощными лбами, крепкими подбородками и кривыми ломаными носами. Характер обоим достался задиристый, но отходчивый.
Отец с сыном успели переброситься парой фраз, прежде чем к ним присоединился Историк. Это прозвище сразу прилипло к Михаилу Ильичу Куницыну, когда в посёлке узнали, кем он работает.
– В этого я стрелял, – вздохнул Историк, рассматривая раненого.
– Жестокий ты человек, Ильич. Не гуманный, а еще учитель, – с порицанием усмехнулся Бобёр-старший, – почему не насмерть? Зачем бедолагу мучиться заставляешь?
– Сам знаешь, какой я снайпер.
– Ладно. Витька, следи за дорогой, вдруг группа поддержки пожалует, а мы тут потолкуем с товарищем.
Налётчик корчился от боли не в силах подняться. В душе раненого теплилась надежда, что раз его не грохнули сразу, то может и пощадят. Так уж устроена человеческая природа – цепляться за жизнь до последнего вздоха. Особенно когда эта жизнь висит на тонком, до предела натянутом волоске.
– Вы нахрена к нам полезли?! – рявкнул Тарас Романович.
Бандюга ответил не сразу. Он простонал что-то невнятное, а затем едва выдавил из себя:
– Жратву искали…
Бобёр-старший хмуро оглядел оружие противников: старенькая, видавшая виды двустволка ИЖ-58, два топора да алюминиевая бита. С чем лез пятый грабитель, которому удалось удрать, никто не запомнил.
– Жратву говоришь? Вы же знали, что здесь живут! Это не мародерка, а разбой, тут другой спрос, – Тарас Романович придвинулся на полшага, чтобы лучше разглядеть лицо чужака.
– Сколько вас? Где лагерь?! – требовательно, как на уроке, спросил Историк.
Но его вопросы остались без ответа. Раненый закряхтел, кашлянул и потерял сознание.
Бобров устало зевнул:
– Кончай его. Хрена собачьего он нам расскажет, а пытать я не хочу. И так ясно – очередная ватага чесоточников.
Из-за этой банды мужики последние три дня дежурили в усиленном режиме. Не высыпались, сидели как на иголках. Когда Витька заметил слежку, все поняли, чем это закончится. Такое уже проходили.
– Историк, чего завис? Добивай, говорю, – повторил Тарас Романович.
Юля наблюдала за происходящим из своей уютной чистенькой комнаты на втором этаже. Куницына видела, как отец поднял ружьё и прицелился в голову налетчику. Но тут Бобер-старший замахал руками. Историк покачал головой и отшагнул. Они начали спорить. Юлька приоткрыла окно, чтобы послушать разговор.
– … у нас не армейский склад, беречь патроны надо, так кончай.
Долетала до Юли концовка фразы Тараса Романовича. Отец не соглашался:
– Бобёр, я ж не палач, чтоб головы рубить. Давай сам…
– Нет уж, Ильич! Ты ранил, ты и добивай!
– Тьфу! – рассердился Историк и направился за угол дома. Вскоре он вернулся с большим топором.
На свою беду раненый пришел в сознание, увидел, какую ему приготовили казнь, забыл про боль и попытался отползти к калитке:
– Пощадите! Не убивайте!
– Все равно, сынок, тебе подыхать. Вон уже какое пятно на шее, -почти с отцовской заботой ответил Тарас Романович.
– Это родимое! Клянусь, родимое! Я чистый, правда, чистый, – тараторил бандит, хотя пару минут назад едва ворочал языком.
– Ага, родимое. У тебя, у кореша твоего на руке. Все вы меченные. Ты же знаешь, конец один – долгий, жуткий, мучительный. А мы быстро. Зажмурься, и почувствовать не успеешь.
– Нет, есть средство, есть…, – прошипел раненый, харкая кровавой пеной. Ползком на животе он почти добрался до приоткрытых ворот, словно за оградой ему кто-то гарантировал безопасность. Внезапно путь к отступлению перекрыл Бобёр-младший. Молчаливая суровая фигура Витьки казалась неприступной точно бетонная стена.
– Историк, руби уже! Не могу смотреть, как трепыхается. Хоть бандит и чесоточник, но человек всё же…, – поторапливал Тарас Романович.
Куницын не шевелился. Сгорбившись и опустив плечи, он безучастно смотрел на противника.
– Ну, твою ж мать, интеллигенция! Пора бы чешуей обрасти, жестче надо быть, жестче!
Бобёр-старший выхватил топор, высоко поднял над головой и резко опустил. В последний момент раненый повернулся к нему лицом, инстинктивно выставил руку, пытаясь защититься от безжалостного металла, вскрикнул и тут же затих. Лезвие вонзилось аккурат между глаз.
– Вот и всё. Не сложнее чем дрова колоть, – крякнул Тарас Романович, сплюнув горькую слюну, – Витька, давай за горючкой, обожжем их, а утром закопаем.
Бобёр-младший тут же отправился исполнять поручение бати. Мужики даже не попытались обыскать трупы. Первое правило выживания гласило: «Никогда не трогай чесоточника, даже мертвого. Ничего у него не бери и вообще держись как можно дальше».
Через пару минут мертвецов облили бензином, и во дворе заполыхало. До отвращения аппетитно потянуло жареным мясом – все уже подзабыли вкус шашлыка. Хрюшек, овечек, коровок и другую живность также коснулась эпидемия. Микроскопические чесоточные клещи проникали почти во всё, что бегало по земле и даже летало над её поверхностью. Если б не рыба, «чистым» пришлось бы поголовно переходить на вегетарианскую диету.
Мужики подождали пока огонь потухнет и разошлись по домам. Бобёр-младший и Саня Таран остались за дежурных, а остальные могли отдохнуть до утра.
Юлька облегченно выдохнула, когда скрипнула дверь и послышались тяжелые отцовские шаги на лестнице. Михаил Ильич шёл медленно, точно дряхлый старик. Наконец, он поднялся на второй этаж, замер в коридоре и повернулся в сторону комнаты дочери:
– Кино закончилось, отбой.
Юлька съежилась на кровати. Прижимая подбородок к коленям, она обхватила ноги худенькими ручонками и слегка раскачивалась:
– Что он сказал?
– Ты о чем?
– Перед тем как Бобёр его зарубил, он что-то крикнул про лекарство или средство какое-то. Я не разобрала…
Историк задумался и вытер испарину со лба:
– От страха бредил. Забудь. Отдыхай. Мне тоже надо выспаться, завтра тела закапывать. Тарас наряд выписал за то, что добить отказался.
– А почему ты не смог его ударить топором? – тонкий голосок Юли из темноты звучал чуть жутковато.
– Не знаю, мышка. Убивать оно легче, чем рожать, но тоже не всем дано. Тем более так. Одно дело выстрелить, а другое… ох, проехали.
Отец ушел в свою комнату. А Юльке еще целый час не давали покоя разные мысли, предсмертные слова незнакомца глубоко засели у неё в голове.
Глава 2. Хирург
Прозрачный полиэтиленовый пакетик валялся на обочине. Ветер подхватил его, немного приподнял, перекинул через дорогу и потащил в поле. Пакет не сопротивлялся. Безропотно он подчинялся малейшему порыву и летел, напоминая искусственную медузу на дне воздушного океана.
Лёня наблюдал за ним со стороны, привалившись спиной к дереву:
«Этот полиэтиленовый мусор протянет дольше меня. Он будет медленно разлагаться лет сто или двести, если случайно не сгорит. А может, он вообще всех людей переживет…»
Когда пакет пропал из вида, парень поднялся и накинул на плечи рюкзак. Передышка закончилась, пора было идти дальше. Путник посмотрел на небо – большие пушистые облака, словно откормленные породистые овцы, не спеша брели по своему голубому пастбищу. Дождя сегодня не ожидалось.
Лёня бодро шагал по краю асфальта, время от времени оглядываясь через плечо. Он преодолел уже длинный и опасный маршрут, но до пункта назначения оставалось еще порядочно. Путник всякое повидал в дороге, ему встречались разные люди: добрые и ублюдки, монахи и убийцы, одни помогали, другие пытались прикончить, но все они остались далеко позади. Лёня нигде не останавливался дольше чем на пару дней и то, если вынуждала погода.
Вчера он отпраздновал двадцать два года. Вечеринка прошла в палатке посреди леса. В качестве подарка именинник позволил себе открыть тюбик сгущенки и съел её в одиночестве. Он даже зажег тоненькую свечку, загадал желание и тут же задул её. Экономия. Свечей осталось всего три. Несколько раз Лёня заходил в брошенные церкви, надеясь разжиться этим добром, но Божьи дома стояли уже разграбленными.
Лёня вытер пот со лба и поправил зеленую бейсболку. Серая, не по размеру большая майка, сидела мешком на его костлявом теле. Болотные штаны-карго тоже обвисли на тощей заднице. За время пути парень сбросил килограммов десять, но зато его мышцы окрепли и стали выносливее.
Внезапно бродяга сбавил шаг, заметив впереди опасность. Рослая немецкая овчарка вылезла из канавы и застыла поперек дороги. За ней последовала вторая, чуть меньше – странная помесь бульдога, ротвейлера и каких-то беспородных шавок. Через секунду с противоположной обочины выбежала третья псина и тут же зарычала.
Леня быстро посмотрел по сторонам в поисках убежища. Из рюкзака торчала рукоятка алюминиевой биты, но против трех голодных озлобленных псов этого было маловато. Проблема состояла в том, что он наткнулся не просто на собак. По большим проплешинам на шкуре, облысевшим ушам и кровавой пене, сочившейся из пасти, сразу стало понятно, что бобики заражены. А значит, один укус или даже просто касание такой зверюги может стать смертельным. Подцепить клещей легко, а вот избавиться от них невозможно.
– Тихо-тихо, спокойно, – рука машинально потянулась к травматическому пистолету, который болтался в кобуре под майкой. Но Лёня тут же передумал. Пушка смотрелась грозно, вот только была не заряжена. Впрочем, недавно этот ствол здорово его выручил. Лёня припугнул им пару бродяг и те не рискнули проверять, есть ли в магазине патроны.
С собаками такой трюк не прокатит. Просто показать пушку им мало, надо хоть разок пальнуть. А нечем. Три пары свирепых глаз сверлили человека, оценивая – добыча он или угроза. С рюкзаком за спиной парень выглядел внушительно, но вот испуганный взгляд выдал в нем жертву. Гляделки закончились. Овчарка оскалилась, злобно гавкнула и кинулась в атаку.
Пришлось активировать план «Б». Путник рванул в поле, посреди которого как огромные железные великаны возвышались линии электропередач. Хотелось скинуть рюкзак, но это сбило бы темп, к тому же он мог послужить защитой для спины. Для долговязого нескладного парня, Лёня бежал на удивление резво, его длинные ноги делали огромные прыжки по траве, вот только, несмотря на все старания, собаки догоняли.
Леня напоминал загнанного оленя, которого через секунду растерзает стая волков. Из горла вырвался отчаянный крик, взгляд беспомощно скользнул по лугу, где предстояло принять бой или умереть. Однако победить он мог только избежав схватки.
ЛЭП казалась уже совсем рядом, но дыхание голодных псов слышалось еще ближе. Причудливая помесь бульдого-ротвейлера опередила остальных и попыталась первой вцепиться в ногу беглеца. И тут охотничий азарт подвел зверюгу, она угодила лапой в моток стальной проволоки, запуталась и резко сбавила ход.
У человека появился шанс. Из последних сил Лёня рванул к спасительной опоре. Десять метров! Пять! Три! Беглец подпрыгнул, вцепился в железный уголок и подтянулся. Челюсти овчарки лязгнули в паре сантиметров от кроссовка. Промашка. Спустя мгновение парень забрался на безопасную высоту.
