скачать книгу бесплатно
По всем правилам, Вальтеру бы следовало прийти в ярость. Заорать, обидеться, наградить Катю новым эпитетом, продолжить её безуспешно уламывать, начать длинную лекцию с морализаторством, на худой конец обложить негодницу матом. Но Вальтер только улыбнулся в ответ. «Извини, я что-то погорячился», – и убрал презик в карман.
«Так нечестно!» – возмутилась про себя Катя.
Сегодня Вальтер в ударе. Поёт Эроса Рамазотти, аккомпанируя себе на слегка расстроенном пианино. Остальные мальчишки-девчонки в возрасте от двадцати до сорока пяти тоже здесь. Ночь пятницы в «Совке» – дело святое.
Вальтер переходит на советский репертуар. «Полгода плохая погода…» – выводит Смеяновским баритоном. Народ, уже раскрасневшийся от выпитого, по одному и группками по двое, по трое, начинает отрываться от общего стола и присоединяется к кружку обступившему, поймавшего кураж Вальтера. Тот и правда поёт отпадно. Говорит, что в Лондоне брал уроки вокала. А вот Кате медведь на ухо наступил, причём наступил по-взрослому – полное отсутствие музыкального слуха. Эх, если бы оно было по-другому! Если б Катя умела петь! Сейчас бы не Вальтер, а она сверкала в эпицентре и купалась в восторгах.
Вальтер запел «Бременских музыкантов».
«Ничего на свете лучше неету… – тянул солист, – чем бродить друзьям по белу свеету», – подхватывал хор.
Наконец, не выдержал и грузноватый, обычно не любящий подниматься со стула, отец Владимир (в миру просто Вова). Опрокинув рюмашку беленькой и подмигнув Кате, он таки поднялся, по-медвежьи выкарабкался из-за стола, и величаво, как большой пароход, поплыл к кругу поющих.
«Чем бродить друзьям по белу свеету», – влился в хор его диаконский бас.
За столом осталась одна Катя, если не считать двух оживлённо беседующих девчонок на другом конце, что недавно прибились к компании. Катя и имён их не знала. Больно нужно!
Тем временем компания завела про ветер, который почему-то обязательно переменится, потом про нос гардемаринов, а после, идиотскую (по глубокому Катиному убеждению) песню про зайцев… Две дурочки продолжали самозабвенно балагурить на противоположном конце стола. Катя скучала. Покончив, наконец, с зайцами, компания запела песенку мушкетёров. «Пора пора порадуемся на своём веку…» Порадуются они! А вот Кате было совсем не весело…
Внимание! Внимание – Катино всё. Её хлеб, энергия, кислород, наркотик. Оставшись без него, Сапрыкина начинала просто сходить с ума. А если она с него сойдёт – держитесь… Начитанная Катя знала, что это называется эгоцентризмом, она знала, что это называется патологической зависимостью от внимания, и даже, возможно, (страшное слово) истероидной психопатией. Не зря же Фролов назвал её истероидной анакондой. Катя всё это знала, но поделать она ничего не могла, и главное, не хотела.
Кстати, Фролов! Явился сегодня сюда с новой пассией. Дешёвая фифа – ни мозгов, ни кожи, ни рожи. Ещё и сумочка у неё, такая же, как у Кати. Вот гадина!
Сумочка подруги Фролова висела на спинке соседнего стула. Молоденький официантик, почти что мальчишка, суетливо собирал со стола пустые тарелки и полные окурков пепельницы. План сложился мгновенно. Убедившись, что никто на неё не смотрит, Катя проворно открыла чужую сумочку и метнула в неё свой мобильник.
– Молодой человек! – она окликнула официантика, – вы тут телефон не видели?
– Какой телефон? – опешил официантик.
– Обычный, «Самсунг», – ответила Катя с нотками вызова в голосе.
– Где? – парнишка захлопал глазами, чем напомнил Кате отсутствующего сегодня Марлена.
– Здесь! – она стукнула по столу ладошкой.
– Я… я не видел, – паренёк почуял неладное.
– Но кроме вас тут никого не было, – Катя сверлила его немигающим взглядом, став похожей если не на анаконду, то на удава.
– Я не брал… – поднос с пепельницами и тарелками в его руках задрожал.
– А ну покажи, что у тебя в карманах! – Катя встала из-за стола и грозно двинулась на мальчишку.
Он попятился. Сделав два шага, напоролся на поставленную отцом Владимиром на пол пузатую дорожную сумку, покачнулся; посуда с подноса с громким звоном посыпалась на пол. Хоровое пение оборвалось.
Внезапную тишину прорезал пронзительный Катин крик: «Он мой телефон украл!!!»
Фролов, Сергеев, Астанин, и ещё парочка дюжих парней ринулись к перепуганному вусмерть официантику.
Астанин схватил бедолагу за шиворот.
«Карманы выворачивай!» – приказал Фролов.
В карманах не оказалось ничего, кроме замызганного носового платка.
– Девушка! В сумочке посмотрите! – взмолился официантик.
– Смотрела уже, – буркнула Катя.
– Ещё посмотрите, – проканючил несчастный.
– Ой, глядите! – это девица Фролова (Умница! Ты как раз вовремя). – В моей сумочке телефон чей-то.
– Это… это разве твоя сумочка? – Катины глаза стали круглыми, словно яблоки.
– Смотри. У меня точно такая же. – Она схватила свою и потрясла ею над головой. – Значит, я в твою свой телефон затолкала… Вот дура!
Катя стала красной, как сваренный в пиве рак. Актрисой она была первосортной.
– Господи! Молодой человек! – на её глазах навернулись слёзы.
Она подошла к ещё не верящему в своё счастливое избавление официантику, взяла его за руки.
– Простите! Простите меня, ради бога! – она потупила глазки. – Ну хотите, я вас поцелую, чтобы простили? – Эти лукавые глазки уже кокетливо смотрели в его глаза.
– М-м-м… Да, – промямлил парнишка.
Катя чмокнула его в щёку. На сим инцидент был исчерпан. «Королева драмы», – произнёс Вальтер. Но этого никто не услышал.
Больше не пели. Собрался мужской кружок, но теперь не вокруг Вальтера – вокруг Кати. Ведь только она Звезда ночи.
Было уже около четырёх утра, когда осоловелый от выпитого отец Владимир, заговорщически наклонился к Кате, и вдруг спросил: «А вот скажи-ка мне, Екатерина, чего не может бог?»
– Вопрос с подвохом, – сказала Катя. – Ведь он же всемогущ, а значит может всё.
– Так-то оно так, – согласился отец Владимир, – но всё же есть кое-что, что и ему неподвластно.
– И что же это?
– Э нет, – отец Владимир хитро прищурился, – ответ не выдам. Сама догадайся.
«Классный вопрос! – обрадовалась Катя. – Подписчикам в блоге задам. Пусть голову поломают».
А ещё через час она, отбившись от провожатых, шла одна по пустынной улице, вдыхая сырую прохладу предрассветного города.
И только, уже поднимаясь по лестнице к двери своей квартиры, она вспомнила о давешнем инциденте с сестрой. Катя была уверена, что Ленка, сделав пару кружков вокруг дома вернулась, и уже видит десятый сон, но… Ленкиных кроссовок на месте не было. На обувной полочке лежал её телефон.
Проснувшись, Катя сладко, до хруста в косточках, потянулась. Часы показывали половину одиннадцатого.
«Ленка! – мысль прошила её пулемётной очередью, разметав в клочья остатки просоночной неги. – Вернулась ли?»
Катя пулей вылетела из постели и понеслась в Ленину комнату. К её ужасу, картина не изменилась: она не нашла там ничего, кроме аккуратно заправленной кровати сестры.
«Спокойно!»
Нужно взять Ленин телефон и отыскать Свету Семенову. Ну должна же там быть Света Семенова! Непременно должна. И позвонить…
Дойти до Лениного телефона она не успела. Зазвонил её собственный.
«Кто это там ещё?»
Чертыхнувшись, Катя метнулась в спальню, схватила мобильник.
Аудиозвонок по Телеграм. От какого-то Beelzebub.
Кто это? Очередной горе-поклонник? Нашёл время! Но шестое чувство настойчиво шепнуло Кате: «Ответь».
– Здравствуй, милая! – поприветствовал гнусавый дискант.
– Кто это?
– Вельзевул.
– Что вам нужно?
– Это тебе нужно, Катенька. Не мне.
– Я не могу сейчас говорить, – Катя была в секунде от того, чтобы сбросить так не вовремя решившего развлечься придурка.
– Сестрёнку потеряла, да?
Катю бросило в жар.
– Кто вы? Что с Леной? Где она? – выпалила Катя срывающимся голосом.
– Вельзевул. С ней пока всё нормально. Она у меня. – Дискант ответил на каждый из вопросов размеренно и последовательно.
В разлетающимся на осколки Катином мозгу, начало оформляться осознание происходящего.
– Вы киднеппер? Вам нужны деньги?
– Киднеппер? – Вельзевул усмехнулся. – Получается, в некотором смысле, да. Но деньги мне не нужны.
– Тогда, что вам нужно?
– Это тебе нужно, Катя, – повторил Вельзевул, и добавил. – Вернуть сестру. А я просто хочу помочь.
– Что я должна делать?
– Наконец-то! Первый правильный твой вопрос. – Дискант удовлетворённо хрюкнул. – Отвечаю. Слушаться.
– В чём?
– Второй правильный вопрос. Отвечаю. Во всём.
– В чём конкретно?
– Третий правильный вопрос. Умничка! Слушай. Первое. Создаёшь в Телеграм секретный чат со мной.
– Я… я не знаю, как это делать, – растерялась Катя.
– Не глупи. Это дело одной минуты. Загугли – узнаешь. Второе. Ты делаешь только, что я тебе прикажу. И НЕ делаешь того, что я не прикажу. Ясно?
– Угу.
– Третье. Не задавай лишних вопросов. Ответов на них не будет. Уяснила?
– Угу.
– Четвёртое. Ты даже не думаешь обратиться в полицию, к частному детективу, сообщить родителям, сказать об этом любому, кто бы мог привлечь мусоров. Начав розыск, мусора наследят. Наследит и частник. Я узнаю. И тогда ты не увидишь сестру никогда. Поняла?
– Д…да…
– Пятое. Ты идёшь на прогулку. Пешком. Можешь гулять, где пожелаешь. Не пользуешься машиной. Не садишься в такси. Не используешь общественный транспорт. Только пешком. Ты запомнила?
– Да.
– Вопросы.
– Если тебе не нужны деньги, то зачем ты тогда?..
– Это лишний вопрос, – перебил Вельзевул.
– Хорошо. Когда мне идти на прогулку?
– Чем раньше, тем лучше. А ещё лучше, прямо сейчас. Лена очень надеется, что ты поторопишься.
– Хорошо.
– И запомни. Мне известен каждый твой шаг, каждый твой ход. Я везде.
2
Вернувшись домой с подневольной прогулки, Катя, нервно сбросив кроссовки, завернула в ванную, присосалась к крану. Долго, большими глотками, пила невкусную тепловатую воду. На кране остались алые следы от помады. Покусывая, умело подправленные силиконом губы, прошла в зал, с ногами забралась на диван, крепко обхватила руками колени.
Мысли осами роились в её голове. Хаотично кружили, кололись, жалили. Одной ей точно не справиться. Позвонить папе. Рука предательски тянулась к лежащему рядом смартфону. Нет! Она отшвырнула мобильник на другой край дивана.
«Не звони родителям… не звони в полицию… не обращайся ни к кому, кто может привлечь мусоров… я узнаю… ты больше никогда не увидишь сестру».
