скачать книгу бесплатно
– Валид, но можно Валерой, – гость достал из кармана документы и положил на стол. – Паспорт в порядке, регистрация есть.
– Меня тоже все зовут Захаром, – буркнул владелец, листая документ. – А на самом деле я Заза.
Валера вежливо улыбнулся.
– Зачем тебе бесплатно работать? – спросил Заза, возвращая паспорт. – Только не ври.
– Хочу открыть ресторан в Баку. Решил изучить дело. Друзья сказали, что ваш «Кавказский стол» – лучший в Москве. Хорошие повара у меня есть, а с официантами – беда. Буду сам учить.
– Хорошо, что не соврал, – удовлетворенно кивнул Заза. – Договорились. Только помни: каждый день…
Через месяц он вызвал метрдотеля.
– Дело освоил мгновенно, – доложил тот. – Даже удивительно: других месяцами учить надо. А этот… Ни разу не перепутал рыбный нож с десертным.
– Джигит ножи не путает, – хмыкнул Заза.
– Есть еще вилки, ложечки… Работает без лишних слов и очень любит порядок. Когда на кухне потек кран, починил его сам, хотя никто не просил. Починил печь для выпечки. Он инженер по образованию, я узнал.
– Значит, все хорошо?
Метрдотель замялся.
– Говори! – приказал Заза.
– Люди его боятся.
– Угрожает?
– Нет. Но глаз у него нехороший. Тяжелый. Не всем клиентам нравится… Думаю, лучше использовать на выездных банкетах. Наши их не любят. Сами знаете: чаевых может не быть никаких, а вот в морду получить – запросто. Там заказчик у себя дома. А этот сам просится…
– Пусть работает на выездных, – согласился Заза. – И передай ему: не надо больше заходить ко мне каждый день…
* * *
По возвращении из-за границы Мумит самолеты больше не сбивал – русские сделали выводы из потери двух штурмовиков. Но их транспортные вертолеты ползали вокруг гор, словно сытые коровы, и группа Мумита за год сожгла четыре машины, под завязку набитые русскими солдатами. Группа уничтожила также три дорожных конвоя, причем один шел в сопровождении бронетранспортеров. Их и взорвали мощными фугасами, а затем запертую между двумя горящими бронированными машинами колонну расстреляли из гранатометов и автоматов. Раненых не добивали – русские огрызались отчаянно, а у Мумита было всего четверо моджахедов. Пришлось уйти. Но шуму все равно было много, и люди Мумита много смеялись, когда вечером по телевизору услышали, что на колонну напала спустившаяся с гор многочисленная банда.
Он всегда тщательно планировал операцию, не жалея времени и денег на разведку. Старательно инструктировал моджахедов, не ленясь дотошно отрепетировать с ними на месте, что и как нужно делать. Поэтому за два года не потерял ни одного человека. Всегда щедро платил, даже за ночлег. По этой причине желающих служить под его началом были сотни, но в группу он не брал никого – ходил только с теми, с кем вернулся из-за границы. Зато в каждом селе у него были глаза и уши, а также руки, готовые на время взять автомат или гранатомет. При нужде он мог за день набрать отряд в сотню моджахедов, но нужды такой не случалось. «Шабашников», как называли его моджахеды временных бойцов, Мумит привлекал ровно столько, сколько требовалось.
Операции он проводил только против русских – своих, перешедших на службу к федералам, не трогал. Хасан требовал этого, но Мумит стоял на своем. В маленькой горной стране, с ее вековыми традициями кровной мести и прихотливо переплетенными родственными узами, напасть на земляков означало сделать себя волком, окруженным флажками – рано или поздно выбредешь под выстрел. Многие из тех, которые стали убивать «предателей», и выбрели – горцы, получив от русских военную форму и оружие, первым делом занялись поиском кровников. Охотники знали свою страну и народ, обидчиков находили быстро и стреляли метко.
Мумита не искали. О нем даже почти не знали. По стране бродили смутные слухи о каком-то неуловимом герое-мстителе, который всегда побеждает кафиров, но русские относились к этим слухам как к легендам. Толстые русские генералы не могли поверить, что какой-то горец с горсткой бойцов может наносить столь чувствительные удары регулярной армии, поэтому считали слухи пропагандой врага. Мумиту это было на руку. Его даже не искали за сбитые самолеты: брат, когда к нему пришли, старательно повторил легенду о гибели Карима. Мумита долго не было в стране, никто его не видел, поэтому русские поверили. Как-то Мумит по своему старому паспорту проехал через всю республику, его документы проверили, наверное, раз десять. И никто не заинтересовался.
– Почему ты не используешь смертниц? – спросил его Хасан, когда Мумит в очередной раз приехал за деньгами. – Все так делают.
– У меня хватает мужчин, – хмуро ответил Мумит.
– Смертницы убивают много русских, – продолжил Хасан. – Об этих взрывах говорят на всех телеканалах. А твои операции русские замалчивают. Военная цензура.
– Смертницы взрывают мирных людей, – не согласился Мумит. – А мою жену и детей разбомбили военные. Я буду убивать их, даже если об этом будут молчать все телеканалы. Ты можешь не давать мне денег, если тебе не нравится.
Хасан нахмурился, но денег дал. И когда Мумит приехал снова, дал еще.
Мумит не стал ему рассказывать о Зайнаб. Впервые он увидел ее через полгода после возвращения на родину. Зайнаб было двадцать, но она уже год вдовствовала – мужа убили русские. Зайнаб сама предложила ему помощь, и Мумит после недолгого раздумья согласился. Она стала связником, в ее доме группа время от времени отдыхала, спускаясь с гор. Во время одной такой ночевки Зайнаб сама пришла к нему и после этого уже оставалась постоянно. Зайнаб оказалась необычайно страстной, ее горячие ласки так изводили Мумита, что наутро он чувствовал себя вконец разбитым, негодным ни к чему. Это пугало его, но спустя день-другой, в горах, он уже с тоской вспоминал ее нежную кожу, маленькую, упругую грудь, сухой жар ласковых губ. Так продолжалось около года.
– Ты не устал прятаться от русских? – спросила его однажды Зайнаб, когда они, обессиленные, лежали рядом.
– Нет! – удивился он. – Почему спрашиваешь?
– Сколько ты убил русских? – не отставала Зайнаб. – Сто? Двести? Триста? Ты отомстил за своих сто раз! Никто никогда не упрекнет тебя, если перестанешь. Зачем тебе еще смерти?
– Я хочу, чтобы они ушли с нашей земли, – нахмурился Мумит.
– Они не уйдут, и ты это знаешь. Русские укореняются здесь все прочнее. Они покупают наших пенсиями и компенсациями, они обещают мир и работу. Люди устали от войны и соглашаются. Моджахедов продают. Абдуллу убили, Ахмада убили, Рамзана убили… Рано или поздно кто-нибудь продаст и тебя. Тебя тоже убьют или, что хуже, посадят на всю жизнь за решетку. И ты будешь умирать там медленно, в тоске, зная, что никогда не увидишь гор и солнца над ними.
– Чего хочешь? – спросил Мумит.
– Уехать с тобой. Далеко. У тебя ведь есть деньги, а если и нет, то мы – молодые, здоровые – заработаем. Я хочу, чтобы у меня была семья, дети. И чтобы ты был со мной. Разве мы не заслужили счастья?
Мумит промолчал. Утром они ушли и больше в дом Зейнаб не возвращались. Ночевали у других.
Три месяца спустя, недалеко от Моздока, к автобусу, притормозившему у остановки, подошла женщина в белом нарядном платке. Заглянула в окна. Воентехники в фуражках и штатские служащие военного аэродрома с недоумением наблюдали за ней. Первым сообразил водитель – захлопнул перед незнакомкой дверь. Та отступила и, улыбнувшись, сделала еле уловимое движение рукой…
Мумит не видел по телевизору сюжет о взорванном автобусе – был в горах. А когда через неделю спустился в село, ему передали запечатанный конверт.
«Карим, любимый, – было выведено ровным женским почерком на вырванном из ученической тетрадки листке, – я молила и сейчас молю Аллаха, чтобы мы встретились с тобой в раю. Мне сказали, что это обязательно случится, если мы погибнем, убивая неверных. Я иду в рай счастливая и буду ждать тебя там. Я молю Аллаха, чтобы ждать было недолго…»
Этой ночью Мумит, запершись в комнате, долго сидел у окна, невидящим взором глядя в темное стекло. Зайнаб впервые за все время их знакомства назвала его прежним именем. И цель выбрала, думая сделать ему приятное хотя бы напоследок… Он не плакал – разучился. Но сухой шершавый комок долго ворочался в горле.
Зайнаб была права: за смерть жены и детей он отомстил стократно. Но остановиться не мог. Если он не верил в Аллаха, милостивого и милосердного, то Юсеф и все остальные верили. Хотя они беспрекословно подчинялись ему, гордились им (Мумит не раз слышал, как его моджахеды хвалились перед другими своим командиром, называя его Масудом – удачливым), но стоило Мумиту сделать что-то не так… Из жизни, в которую он вступил, сбив два штурмовика, выхода было два. Первый: в рай к Зайнаб. Мумит не верил в рай, поэтому оставался второй – под белой буркой на родовое кладбище. Это если твой труп не достанется русским…
Когда он в очередной раз приехал к Хасану, они говорили долго.
– Я часто вспоминаю командира школы, который хотел расстрелять тебя, – сказал ему Хасан. – Он не ошибался. Мне все труднее с тобой. Ты отказываешься использовать смертниц, хотя с ними работают все, не хочешь проводить диверсии в городах кафиров. С твоим умением планировать операции ты мог бы достичь успеха даже без смертниц. Но ты не хочешь. Почему?
– Горцы не воют с женщинами и детьми, – устало ответил Мумит. – Это позор.
– А как другие воюют?
Мумит промолчал.
– Кафиры пришли на твою землю, они убили твоих детей, а ты боишься отплатить им тем же?! – раздраженно воскликнул Хасан.
– Есть только один человек, чьих детей я убил бы, – тихо сказал Мумит после долгого молчания. – Того, кто отдал приказ бомбить мою страну. Того, кто командует всеми русскими. Его самого я убить не смогу – хорошо охраняют. А вот детей можно попробовать.
– Так убей!
Мумит замолчал. Затем поднял глаза на Хасана, и тот невольно поежился, увидев в их серо-стальном блеске ответ.
– Ты и твои люди должны мне помочь…
* * *
Майским вечером фургончик с витиеватой надписью «Кавказский стол» и красочным рисунком румяного шашлыка на шампуре притормозил у подъезда обычного жилого дома. Из стоявшего неподалеку черного джипа тут же вышли двое плечистых мужчин в одинаковых черных костюмах, подошли.
– Документы! – строго потребовал один.
Водитель и пассажир, худощавый мужчина лет тридцати во фраке с галстуком-бабочкой, послушно протянули паспорта.
– Вдвоем будете работать? – спросил человек в черном костюме, внимательно разглядывая людей в салоне.
– Я один, – торопливо пояснил худощавый. – Он, – кивнул в сторону водителя, – только поможет занести коробки.
Человек в черном стал листать странички паспортов, скривился:
– Валид Валид-оглы… Русского официанта не нашлось?
– Ресторан называется «Кавказский стол»…
На площадке третьего этажа гостей встретили еще двое. Молча проверили документы, коробки, затем, не спеша, обыскали.
– Что это? – спросил один из охранников, доставая из коробки несколько маленьких бутылочек.
– Уксус, вытяжки перца, кориандра… Приправы, – спокойно ответил Валид. – Пробовать будете?
Охранник свернул пробку одной из бутылочек, понюхал. Скривился.
– Кто будет работать с гостями? – спросил.
– Я.
– Каждый час будешь выходить на площадку, – не терпящим возражения тоном сказал охранник. – Мы осторожно заглянем, потом можешь продолжать. Все ясно?..
Ровно через час Валид выглянул на площадку. Охранник скользнул мимо него в квартиру и почти сразу вернулся.
– Когда будешь горячее подавать? – спросил заинтересованно.
– Уже разогревается.
– То-то пахнет вкусно, – вздохнул охранник. – Ладно, в следующий раз – через полтора часа…
Но прошло только двадцать минут, когда Валид заглянул в зал, где стоял праздничный стол. Именинница, девочка лет шестнадцати, ее родители и гости сидели вокруг него неподвижно: кто – уронив голову меж тарелок, кто – склонив ее на плечо соседа. Валид осторожно вытащил из-за стола худенькую девушку в брючном костюмчике, отнес ее в спальню. Сорвав покрывало с кровати, стащил простыни, разорвал и сделал длинную веревку. Обвязал ею девушку под мышки, вытащил в лоджию. Там открыл окно и негромко свистнул.
Снизу, из темноты, послышался такой же свист. Валид перекинул бесчувственное тело через парапет лоджии и быстро спустил его вниз. Скоро самодельная веревка дернулась – тело отвязали, и Валид, приладив край разорванной простыни к ручке рамы, перелез через парапет…
Час спустя он уже трясся вместе с еще не пришедшей в себя девушкой в кузове грузовика, надежно укрытый от посторонних взглядов рядами коробок с телевизорами. Благополучно вырвавшись за пределы столицы, грузовик мчал на юг…
2
Этой ночью Мумит долго не мог уснуть. Иголочка ощутимо покалывала висок, и он, пытаясь обнаружить просчет, вновь и вновь перебирал в уме события последних дней.
По спутниковому телефону он вышел на связь только раз – в первый день. После того, как Юсеф отрезал девчонке палец, он переслал по телефону видеозапись. На передачу ушло несколько минут. Это было небезопасно, но необходимо.
– Нельзя просто убить девчонку, – сказал ему Хасан, когда он приехал с планом операции. – Ее отцу будет сочувствовать весь мир. В своей стране он вообще станет героем, пострадавшим за родину. Надо, чтобы за девчонку заплатили. Много. Миллионов пятьдесят, не меньше. Тогда каждая русская мать, чей сын погиб на этой войне, ее родственники и другие люди поймут: жизни их детей не стоят ничего. А вот жизнь дочки президента…
– Так мы ее вернем? – удивился Мумит.
– Не обязательно. Но надо, чтобы она оставалась в живых хотя бы неделю. Они наверняка захотят удостовериться в этом, потребуют, чтобы она сказала несколько слов по телефону. Мы на это пойдем. О похищении сразу объявлять не будем, сообщение пошлем только на адрес Кремля. О видеозаписи умолчим. Пусть думают, что нам нужны деньги. А когда они их перечислят, мы расскажем все. Мир узнает, что из-за отцовских чувств он готов финансировать войну против своей страны. После того, как получим деньги, можешь делать с девчонкой, что хочешь. Например, взять в жены, – хохотнул Хасан и тут же подавился смехом, встретив взгляд Мумита.
– А если откажутся платить? – хмуро спросил Мумит.
– Не откажутся. Они будут до последнего стараться избежать позора, найти ее самостоятельно, пока не поймут: деньги – единственный выход. Пятьдесят миллионов – это много для одного человека, но для большой страны – мелочь. К тому же всегда можно объявить, что похищение – выдумки террористов. Вот тогда мы и покажем твою запись, выписку с банковского счета. Я знаю, ты очень хотел видеть ее мертвой, но ради нашего общего дела потерпи…
Они договорились, что каждый день в условленное время он на полчаса будет включать сотовый телефон – ждать звонка. Для этого у Мумита было приготовлено семь разных трубок и семь сим-карт, оформленных на посторонних людей – вычислить невозможно.
…Хасан позвонил два дня назад. Снова попросил потерпеть – вестей не было.
– Они не хотят даже слышать ее голос? – удивился Мумит.
– Нет, – коротко ответил Хасан. – Видимо, понимают, что это могут быть последние слова. Тянут время. Я предупредил их. Если не свяжутся, через трое суток уходи. Что делать с девчонкой, решай сам, хотя я хотел бы, чтобы она пожила…
Эту операцию Мумит планировал, как ни одну другую. Самым тяжелым было собрать сведения о семье президента – на это ушло много времени и очень много денег. Но все равно в распоряжении Мумита оказались крохи. Он долго изучал эти крупицы, пока не зацепился… Лучшая школьная подруга в прошлом, девочки крепко дружат, дочка президента каждый раз бывает у нее на дне рождения. Родители подруги, хоть и небогатые, но, не желая ударить лицом в грязь, заказывают выездной банкет в ресторане «Кавказский стол»…
Когда грузовик увозил их от Москвы, внутри Мумита все пенилось от восторга. Но пена осела быстро. Его лучшая операция оказалась и самой трудной. Он не представлял раньше, как тяжело будет ему видеть девчонку рядом каждый день. Да еще такую строптивую…
«Завтра убьем, – твердо решил Мумит. – Оставлять живой опасно: могут отбить по пути. Скажу Юсефу, перережет горло – и все!». Он немного подумал и поправился: «Не будем резать. Пуля в затылок – и понять ничего не успеет!»
Странно, но ему не стало легче. И иголочка в левом виске не унялась. Тогда он применил испытанное: продел руки в лямки и сел, опершись спиной на рюкзак. Теперь он был в полной готовности – только вскочить и убежать. Иголочка затихла…
* * *
Когда в пещере уснули все, один из волков неслышно встал и пошел к выходу.
– Э-э, ты куда? – всполошился часовой, когда волк серой тенью скользнул мимо.
Волк не остановился, и охранник поднес к глазам бинокль. В зеленоватом свечении прибора ночного видения было видно, как волк спустился по склону и шмыгнул в заросли. Пропал.
«Ходят взад-вперед! – недовольно подумал часовой, опуская бинокль. – Зачем ему ночью?»
Волк вернулся спустя полчаса, подошел тихо и снова быстро проскользнул мимо часового.
– Куда?! Что понес? – заворчал тот, заметив, что зверь что-то держит в пасти. Но тут же успокоился. Что может нести в зубах волк? Мышь или какую другую зверюшку. Кушать всем надо.
Волк же, неслышно ступая по каменному полу пещеры, прокрался к спящей в углу девочке и осторожно коснулся холодным носом ее сжатого кулака. Кулак разжался, открыв узкую худенькую ладошку, и в ней тут же оказалась маленькая круглая коробочка. Мокрая от волчьей слюны.
Девочка зашевелилась и села. Недоуменно покрутила внезапно оказавшийся в ее руке предмет и, ощутив знакомые формы, раскрыла. Холодным синим светом вспыхнул квадратный экран сотового телефона. Черные буквы на цветном фоне были видны ясно и отчетливо.
«Иди за волком, – прочла девочка, – это друг. Не бойся ничего – тебя ждут».
