скачать книгу бесплатно
– Вдруг они с того берега?
– Как? На броде сторожа, по берегам день и ночь конные рыщут. Лодью или челн сразу углядят. Мимо наших птица не пролетит! Поехали лучше в корчму! От такой скачки во рту высохло!
– Тебе бы только брагу цедить с утра до ночи! – заворчал первый всадник, но коня повернул. Следом направились и другие.
«Крепко сторожат! – укорил себя Некрас. – Светояр упреждал. Ворочаться надо через лес. Только про птицу он зря – змея не углядели…» – усмехнувшись этой мысли, сотник спрятал саблю в ножны и вновь устроился под кустом.
…Олята вернулся нескоро. Некрас услыхал его шаги издалека, перебрался под другой куст и оттуда внимательно смотрел, не идет ли кто следом за отроком. Не шел. Сотник вышел навстречу и сразу увидел на грязных щеках отрока две широкие дорожки от слез.
– Били?! – спросил сочувственно.
– Нет! – радостно ответил Олята. – Это я, чтоб в город пустили. Батьку ищу! Сжалились… Только тиун увидел – и плеткой! – отрок задрал рукав рубахи и показал багровый след на плече. – Потрох сучий!.. Все равно я высмотрел!
– Что?
– Внутри города все завалено сеном – до самых заборол!
– Натащили в город сена?! – изумился Некрас. – Зачем?
– Не знаю…
– Они же сами себя спалят!
– Сотник, что над воями стоит, запретил жечь огонь в городе. У жильцов отобрали кресала, вынесли все светцы, лучины, дрова. Еду готовят в посаде, там и обедают – жильцы и вои.
– Как выведал?
– Зашел в корчму, посидел в уголке… Люди громко говорят.
– Молодец! – похвалил Некрас. – Вот тебе! – он достал из-за пояса и протянул отроку нож в кожаных ножнах.
– Мне?! – вспыхнул краской Олята. – А как ты?..
– Еще один есть! – Некрас похлопал по голенищу сапога.
Обратно они шли через лес, поэтому к своей промоине добрались к вечеру. Смок встретил их радостным рыком. Некрас первым делом замел на берегу утренние следы, присыпал песком кострище, затем вытащил куканы и накормил змея рыбой. Отправив Оляту собирать хворост, он развел в дальнем конце промоины костер и обжарил на прутиках ломти копченой свинины. Для Оляты оставил несколько рыбин на кукане – пусть лакомится! Отрок, натащив хвороста, принялся печь рыбу на углях, затем они пообедали – каждый своим печевом. Некрас запивал свинину медом из фляги, Олята обошелся речной водицей. Они заканчивали есть, когда из сгустивших сумерек выплыла белая тень.
– Это мое место! – капризно сказала гостья. – Зачем вы здесь?
Некрас схватился за саблю, но присмотрелся и опустил руку. Перед ними стояла то ли девочка, то ли девица в драной рубахе до щиколоток. Немытое лицо, нечесаные волосы и черные от грязи ноги… Гостья шагнула ближе, и Олята разглядел неподвижное лицо и странный взгляд.
«Навка!» – понял он и оцепенел от ужаса. Но Некрас не смутился.
– Садись, гостья дорогая! – сказал он, указывая навке пень, с которого вскочил. – Не побрезгуй, отведай нашего угощения!
Некрас положил на лист лопуха оставшуюся свинину, ломоть хлеба, прибавил печеных судаков. Все это с поклоном подал девице. Та, поколебавшись, взяла еду и села на пенек. Свинину отложила, а рыбу стала есть, отхватывая зубами большие куски и чавкая.
«Навка! – утвердился в своем подозрении отрок. – Рыбу выбрала…»
Тем временем Некрас поднес навке фляжку. Та надолго приникла к горлышку, а затем, отбросив обглоданный хребет, схватила следующую рыбу и не остановилась, пока не обгрызла, не обсосала ее до последней косточки.
– Укусно! – заметила навка, бросая на песок и этот хребет. – Не хочу более! Добрые вы люди… Что делаете здесь?
– Рыбу ловим! – пояснил Некрас, кланяясь. Когда сотник выпрямился, Олята заметил в его глазах какие-то странные искорки.
– Здесь я рыбу ловлю! – нахмурилась навка.
– Прости, не знали! – развел руками сотник. – На рассвете уйдем!
– Ладно! – согласилась навка. – Но чтоб на рассвете… Это кто? – навка испуганно указала на голову подползшего к костру змея.
– Смок мой, – пояснил Некрас. – Не бойсь, он добрый.
– Не укусит? – деловито осведомилась навка.
– Ни в жисть! – заверил Некрас.
Навка встала, подошла к змею и осторожно тронула его ладошкой. Смок закрыл глаза и заурчал. Навка погладила его по колючей голове и отступила к костру.
– Пойду! – сказала она, потягиваясь. – Спать хотца. Отрок пусть идет со мной!
Олята испуганно отшатнулся.
– Не бойсь! – шепнул ему на ухо Некрас. – Она безвредная…
Олята робко встал, навка взяла его за руку и повела за собой. «В воду потянет! – дрожал Олята. – Там обовьет руками – и на дно!» Отрок оглянулся в надежде, что Некрас заберет его, но сотник только улыбнулся в ответ. Навка, к облегчению отрока, повела его не к реке, а в лес. Недалеко. У высокой сосны она наклонилась и стала странно грести руками. Олята присмотрелся и понял, что навка разравнивает кучу сухого мха.
– Добро будет! – сказала гостья, разгибаясь. – Ложись! Спать будем!
Олята, поколебавшись, робко прилег, навка тут же пристроилась рядом. Обняв Оляту, она уткнулась носом в его плечо и ровно задышала. От странной гостьи пахло потом и немытым телом, и Олята вдруг сообразил, что навки так не пахнут. Они же в реке живут, должны быть чистые! Олята осторожно отодвинулся от странной девицы, рука ее соскользнула с его плеча.
– Не ходи во двор, Василько! – пробормотала она. – Засекут! Они злые…
Олята замер, чуть дыша, и девица успокоилась. Скоро она стала мерно посапывать. Олята осторожно отполз в сторону, встал и пошел обратно. Некрас ничуть не удивился его появлению. Он вообще занимался странным делом: зажав меж ног глиняный горлач, ножом вертел в боку его дырку. Круглую рукоять острого ножа сотник пристроил меж ладоней и вращал нож их встречными движениями. Обожженная глина скрипела, но поддавалась. Олята удивился, почему сосуд не трескается, но, присмотревшись, разглядел: внутри горлач забит песком.
– Думал, навка! – сказал Олята, присаживаясь рядом. – Испугался…
– Блаженная она, – сказал Некрас, не отрываясь от своего занятия. – Глаза ее видел? А рубаху? Живет в лесу, ест, что найдет, – сотник вздохнул.
– Почему она взяла меня?
– Кого-то напомнил. Брата или жениха. Или убили того, или сгинул, а она умом тронулась… – сотник провертел, наконец, свою дырку, высыпал из горлача песок и полюбовался на работу. В пузатых боках горлача темнели три отверстия.
– Думал, навка, – повторил Олята, все еще под впечатлением случившегося.
– Навок не бывает!
– Да ну? – не согласился отрок.
– Сколько по лесам ходил, у реки ночевал – ни одну не видел. Выдумывают люди…
«Увидел бы, так сгинул! – подумал Олята. – Наверное, смока навки боялись…»
– Нож не потерял? – повернулся сотник к нему.
Олята покрутил головой.
– Тогда иди к берегу и нарежь ивовых веток. Тонких, для корзины.
Когда Олята принес ветки, перед сотником стояли два дырявых горлача. Взяв ветки, Некрас ловко и очень быстро сплел небольшую корзину. Застелив ее дно оторванным от рубахи куском (Олята только вздохнул, видя такое небрежение), Некрас горстями насыпал в корзину песка, встал.
– Седлай змея! Летим!
Прежде, чем они забрались в седла, Некрас нагреб в горлачи жарких углей, выбирая те, что побольше, и поставил в корзину. Корзину передал Оляте, велев держать перед собой. Ничего не понимая, Олята привязался ремнями, сотник шлепнул змея по шее, и тот, переваливаясь с ноги на ногу, пошел к реке. «Будем переплывать? – удивился Олята. – Так на том берегу сторожа!» Однако смок, зайдя в воду, поплыл не поперек реки, а против течения. Двигался он все быстрее и быстрее.
– Береги угли! – сказал вдруг Некрас, поворачиваясь. Олята не успел сообразить, почему именно сейчас угли надо беречь, как змей расправил крылья и захлопал ими по воде. Олята склонился на корзиной, прикрывая телом угли от брызг и не видел, как смок разбежался и плавно взмыл над рекою. Неспешно помахивая крыльями, змей поднялся над лесом и полетел по-над берегом. Было уже за полночь, луна стояла высоко, и Олята вновь увидел внизу серебряный блеск воды, темную гребенку леса и луг, над которым они медленно плыли.
– Приготовься! – сказал Некрас, не поворачиваясь. – Когда скажу – подашь мне под правую руку корзину. Сам возьмешь второй горлач. Будешь делать, что и я.
Олята послушался. Держа корзину в руках, он напряженно ждал и скоро дождался.
– Давай! – шепнул Некрас.
Олята подал, сотник на ощупь выудил из корзинки горлач и крепко ухватил его за толстую ручку. Отрок последовал его примеру. От этого движения пустая корзина выскользнула из его рук и полетела вниз. Олята проводил ее взглядом и увидел, как прямо на них надвигаются высокие темные стены.
– Бросай!
Некрас швырнул свой горлач в сторону, Олята немедленно сделал то же. Оглянувшись, он увидел, как оба горлача, кувыркаясь и разбрасывая по сторонам красные искры, летят вниз – прямо в темную массу, оставшуюся за спиной. В то же мгновение смок часто замахал крыльями, они стали подыматься. Над рекой Некрас развернул змея, и они полетели обратно. Некрас свесился влево, глядя вниз, отрок сделал то же, но ничего не увидел – все та же темная масса спящей крепости. Над лугом они опять развернулись к реке.
– Придется лететь к Светояру за горючим маслом, – вздохнул Некрас. – Не вышло…
– Гляди! – прервал его Олята.
Сотник глянул вправо – над крепостью поднимался багровый язык пламени. Затем выскочил еще один, следом еще… Небо над Городцом осветилось, в потоке горячего воздуха, летевшего ввысь, дрожали и расплывались звезды. Послышались крики, которые вскоре слились в один сплошной вой. Некрас с Олятой летели над посадом. Пламя, доев сено, перебросилось на стены Городца, улицы посада были ярко освещены. По ним двигались какие-то точки, присмотревшись, Олята понял – люди! Все бежали прочь от города, некоторые уже миновали посад и неслись по лугу. Все это промелькнуло в один миг – поджигатели были над рекой.
– Дай бог, посад не сгорит! – вздохнул Некрас. – Куда ж людям зимой?
Смок пересек реку, Олята в последний раз оглянулся. Городец пылал. Там, где еще сегодня утром стояла неприступная крепость, бушевал огонь, ярко освещая все на версту вокруг. Даже на хвосте смока отбивался багряный цвет.
– Так вам! – радостно прошептал Олята. – За батьков! За Забродье мое! Чтоб ты сгорел, Великий! Как этот Городец…
7
Взгляд Святослава был долгим и тяжелым. Сотник Жегало ежился, но глаз не опускал. Невысокий, крепко сбитый, Жегало был некрасив. Смуглое, скуластое лицо с глазами-щелочками, сам чернявый, борода клочковатая… «Половецких кровей, – думал Святослав, злобясь. – Мать покрыл кто-то из степняков. Набрали в войско выблядков, мать их! Расхлебывай теперь! Ишь, стоит гоголем! Жегало… Выбрали имечко!»
– Ты велел сено в Городец тащить? – сурово спросил Святослав, с удовлетворением наблюдая, как корчит сотника от вопроса.
– Я! – тихо ответил Жегало.
– На лугу места не было?
– Крали там сено! Днем привезут, а ночью волокут… Схоронят затем по лесам – не найти!
– Сторожа на что?!
– Луг большой. На одной стороне сторожа, на другой крадут. Каждую ночь.
– Значит, сторожу на каждую сторону! – раздраженно сказал Святослав, зная, что ответит сотник.
– Людей не было. Две сотни всего… На броде – сторожа, по берегам разъезды, сторожа в Городце, – стал перечислять сотник. – За Ростиславом смотрели крепко, чтобы успеть, случись нападение, в Городце запереться и тебя упредить, великий князь. Но более всего приходилось отряжать воев за припасами. Не хотели смерды по доброй воле хлеб и сено отдавать, с вилами кидались. Кричали: «Все равно зимой подыхать!», – сотник облизал губы. – Ты велел припас на большое войско заготовить: все забирали, подчистую. Не наши земли, княже!
«В наших тоже кидаются! Что из того, что смердов обобрали? Где теперь эти припасы?» – горько подумал Святослав, но вслух сказал другое:
– Понимал, что может загореться?
– Понимал…
– Что сделал?
– Отобрали у жильцов кресала, лучины, светцы, все дрова из Городца вынесли, чтоб в печах не палили. Ночевали жильцы в посаде, в городе оставалась сторожа.
– Она и подожгла!
– Не могла! – Жегало снова облизал губы. – У нее тоже кресала отбирали, а тех, кто в ту ночь стоял, я много лет знаю. Трое сгорели, десять обожглись…Головой за них ручаюсь!
«Головой и ответишь!» – хотел сказать Святослав, но вовремя остановился. Княжье слово – не воробей, вылетит – думай потом, как поправить. Казнить сотника успеется – надо разобраться. Жегало, видно, этого тоже желал. Сотнику хотелось что-то сказать: крутился, пыжился, ожидая вопроса. Но Святослав не спешил. Пусть помучится, половецкая кровь!
– Жегало знает, кто Городец спалил! – пришел на выручку сотнику тысяцкий Горыня.
– Кто?
– Ростиславичи!
– Это я и без тебя ведаю! – усмехнулся князь. – Всяк знает, кому Городец спалить свербело. Поведай, как смогли?
– Жар на сено сбросили! – торопливо выпалил Жегало. – Сверху…
– На птице прилетели?
– На смоке…
Святослав хотел выругаться, но удержался. Не те года, чтоб лаяться срамными словами. Половецкий выблядок задумал морочить голову. Казнь будет жестокой…
– Какой смок? О трех головах, пышущих пламенем? Значит, прилетел и спалил?..
Жегало, уловив издевку в голосе князя, понурился.
– Что молчишь?
