скачать книгу бесплатно
– Он требовал продать ему мясо без костей, – заведующая поджала губы. – Это не положено.
– Так объяснили бы.
– Ему сказали, он в ответ – орать. Тут Клава не сдержалась.
– Назвала дураком и гусаком, – подхватила Валентина. – А он потребовал жалобную книгу. Пришлось дать.
– Настоящую или нашу[26 - Обычный фокус торговли тех времен: магазин имел две жалобные книги. В одну, оформленную по всем правилам, покупатели писали благодарности. В другую, поддельную, жалобы. Начальству, разумеется, показывали первую книгу.]? – спросила заведующая.
– Нашу, разумеется, – сказала Валентина. – Но он сказал, что придет проверить, как отреагировали. Я Клавке выговор туда вписала, ты ей скажи. Он может подойти к ней, чтобы позлорадствовать, а она и знать не будет. Он заподозрит и напишет жалобу, теперь уже в торг. Человек паскудный, таким только доносы сочинять. А торг отреагирует – лишит нас премии. Понятно? Намыль своей лахудре голову! Пусть держит язык за зубами!
– Намылю, – кивнула заведующая и вздохнула: – Мужика бы ей! Бесится же баба.
– Мужиков у меня на складе нет, – сказала Валентина. – Сама пусть ищет. Кстати. Как вам грузчик новый?
– Хороший парень, – ответила заведующая винно-водочным отделом. – Вежливый, старательный. Заглянет к нам в отдел, увидит ящики пустые, соберет и утащит. И звать не надо. Никто так никогда не делал.
– Мешки таскает, слова не сказав, – поддержала заведующая бакалеей. – Девчонка прибежит и скажет: «Боря, надо», он и принесет.
– А Михаил? – подняла бровь директор.
– Так нет его частенько, – ответила заведующая. – Разнес с утра – и к себе домой. Боря же сидит. Если и уйдет, так здесь же, в доме. Номер квартиры нам сказал. Пошлешь за ним, он прибежит. Ни разу никому не отказал. У грузчиков, в отличие от продавцов, вы сами знаете, рабочая неделя с двумя выходными[27 - Рабочая неделя с двумя выходными была введена в СССР 7 марта 1967 года, но она составляла 41 час вместо прежних 42-х, потому периодически устраивали рабочие субботы.]. У нас – посменно. Грузчик утром к восьми часам пришел и в пять вечера уже свободный. В остальное время ты сама мешки таскай. Вдруг продукты поздно привезут, разгрузить же надо? Михаил в таких случаях ругается, хотя все ж приходит. Боря слова не сказал.
– К девочкам не пристает? – спросила Валентина.
– Скорей, они к нему, – улыбнулась заведующая мясным отделом. – Только Боря им не поддается, в ответ улыбается и шутит. Анекдот может рассказать.
– Анекдот? – насторожилась Валентина. Анекдоты – дело нехорошее, если они про советскую власть.
– Про Чапаева и Петьку[28 - В это время анекдоты про Чапаева начали победное шествие по СССР.], – хихикнула заведующая.
– Расскажи!
– Приходит Петька к Чапаеву и говорит: «Василий Иванович, отгадай загадку: два кольца, два конца, посередине – гвоздик». «Это жопа, Петька», – отвечает Чапаев.
Женщины прыснули.
– Погодите! – покачала головой рассказчица. – Это лишь начало. Слушайте дальше. «Что ты, Василий Иванович! – удивился Петька. – Это ножницы». «Не поверю, – говорит Чапаев. – Загадай еще!» «Без окон, без дверей, полна горница людей». «Это точно жопа, Петька!»
Слушательницы засмеялись. А заведующая продолжала:
– «Нет, Василий Иванович, – отвечает Петька. – Это огурец». «Дурацкие у тебя загадки, – говорит Чапаев. – Пойду Фурманову загадаю». Находит, значит, Фурманова и предлагает: «Отгадай, комиссар, загадку, Петька мне ее принес. Так что слушай: без окон, без дверей, полна жопа огурцов…»
Женщины захохотали. Смеясь, мотали головами и вытирали заслезившиеся глаза платочками. Заведующая выждала, пока они утихомирятся, и продолжила:
– «Дурацкая у тебя загадка, Василий Иванович, – говорит Чапаеву Фурманов. – Невозможно ничего ответить». «Вот и я думаю, что дурацкая, – соглашается Чапаев. – Только Петька говорит, что это ножницы».
Новый взрыв смеха чуть не обессилил слушательниц.
– Нам он про грузина рассказал, – сообщила заведующая винно-водочным отделом. – Дело было так. Приходит в ресторан грузин и говорит официантке: «Дай мне список блюдей». «Меню, что ли?» – спрашивает официантка. «И тебю тоже», отвечает грузин.
На мгновение в кабинете повисла тишина: все не сразу уловили соль рассказанного. Но потом вновь дружно рассмеялись.
– Весельчак у нас пацан, – сказала Валентина. – Будем брать на постоянку?
Женщины дружно закивали.
– Ну, тогда закончили. Галя, позови Бориса…
Не прошло минуты, как в кабинет директора вошел юный грузчик.
– Присаживайся, Боря, – Валентина указала на стул. – В коллективе тебя хвалят, да и я довольна. Будем брать тебя в штат.
– Спасибо, Валентина Алексеевна, – ответил Борис.
– На здоровье. Я сейчас дам тебе бумагу, ты напишешь заявление. Отвезешь его в торг, там получишь направление в поликлинику по месту жительства. Пройдешь в ней обследование и получишь медицинскую книжку.
– Это обязательно?
Парень выглядел ошеломленным.
– Ну конечно! – удивилась Валентина. – Мы продуктами торгуем. Что не так?
– Я вам лучше покажу, – ответил грузчик и вскочил со стула…
– Твою мать! – сказала Валентина, пробежав глазами принесенную им справку. Пролистнула и бросила на стол удостоверение инвалида. – Что ж ты сразу не сказал?
– Вы б меня не взяли, – он вздохнул.
– А теперь подавно не возьму.
– Валентина Алексеевна! – посмотрел он умоляюще. – Вот скажите честно: я нормальный человек?
– Абсолютно, – кивнула Валентина. – Только здесь написано: дебил.
– Врачи могут ошибаться…
– Это вряд ли, – покачала головой директор.
– Пациент может поправиться, – не смутился парень. – Я начал умнеть, когда мама заболела. Словно мне глаза промыли. Постепенно ощутил себя нормальным. Мама очень радовалась и меня учила. Говорила, что диагноз нужно снять. Только мы с ней не успели, – он вздохнул. – Сам же я не знаю, как это сделать.
Валентина на мгновение задумалась. Боря точно не дебил, в этом у нее сомнений не было. Поменять диагноз? Это не проблема, если знать, к кому за этим обратиться. Нет, можно парня и прогнать. Только грузчика поди найди, а Бориса уже принял коллектив. Она не хотела признаваться: парень ей пришелся по душе. Не как мужчина, разумеется, а как младший брат. Он был у Валентины, но умер от болезни в 43-м. Сгорел Васятка за неделю… Война, какие там лекарства с докторами? Она его любила и очень плакала на похоронах. А больше братьев не случилось: отец погиб, у матери остались только девки…
– Иди, работай! – сказала парню. – Подумаю, как тут помочь. Бумаги эти забери и никому о них не говори. Понятно?
– Спасибо! – он вскочил и собрал бумаги.
– Спасибо после скажешь, – ответила директор. – Как дело будет сделано…
4
Красно-желтый трамвай, дребезжа и постукивая колесами на стыках рельсов, полз от разворотного кольца к улице Якуба Коласа. Кольцо располагалось напротив гастронома, в котором работал Николай, и со ступенек у входа в магазин было видно, как трамвай подъезжает к диспетчерской, замирает ненадолго, а затем отправляется по маршруту. Но сейчас Николай ждал его на остановке – предстояла поездка в психоневрологический диспансер. Алексеевна рассказала, как туда доехать и к кому там обратиться, а заодно – как себя вести. Николай испытывал небольшой мандраж. Как там дело повернется?
Подошел трамвай, распахнулись двери. Лосев поднялся по ступенькам, приобрел билетик у кондуктора, заплатив три копейки, и сел у окна. Шел десятый час утра, будний день, пассажиров мало. Трудится народ. Это перед сменой, а затем, по окончании ее, в транспорт не пробиться. Так ему сказала Алексеевна. Сам же Лосев ехал на трамвае в Минске в первый раз. До сих пор как-то не случалось – просто было незачем.
Дребезжа стальными сочленениями, трамвай неспешно полз по рельсам, Николай смотрел в окно. Улица Седых, где он жил, находилась на окраине, а сейчас он ехал в центр. Открывавшиеся виды не внушали. Кое-где стояли новые дома и строительные краны, остальное выглядело блекло. Частный сектор с серыми домами и заборами, двухэтажные бараки и сортиры во дворе. Улицу, по которой шел трамвай, покрывал потрескавшийся асфальт с выбоинами. Выходившие на нее другие «направления» кое-где имели мостовые из булыжника. Транспорта на улицах немного, в основном – грузовики. Все – капотные, с деревянными бортами или же фургоны с тентом. Иногда обитые металлом. Легковые автомобили большей частью старые, попадались даже «эмки». Николай их видел в фильмах про Великую Отечественную войну. Были и «Победы», а еще – «Москвичи» и «Волги» – 21-е, конечно. Некоторые несли на капоте блестящую фигурку оленя. Николай знал, что такие машины – редкие[29 - Редкие они сейчас. Фигурку оленя «Волга» потеряла в 1961 году.]. В прошлой жизни побывал на выставке ретроавтомобилей, там ему и рассказали. Ну, а здесь – пожалуйста, катаются.
Трамвай вполз в плотную застройку. Двух-, трех- и пятиэтажные дома, сложенные из кирпича и оштукатуренные. Приближался центр города, как понял Николай. Появилась площадь – продолговатая, большая[30 - Площадь Якуба Коласа. В ту пору на ней еще не было величественной скульптурной группы, посвященной классику белорусской литературы, и подземного перехода. См. на фото в Доп. материалах.]. Удивительно, но даже здесь выходящая на нее с правой стороны улица несла булыжное покрытие[31 - Улица Веры Хоружей. Асфальт на ней появился позже. А известный Комаровский рынок представлял собой небольшую грунтовую площадку, где нередко торговали с телег. Эти и другие интересные факты из истории Минска предоставлены автору писателем Анатолием Матвиенко. Он жил в ту пору в Минске и хорошо его запомнил.].
Трамвай пересек Ленинский проспект, выбрался на улицу Первомайскую, покатил по ней. Остановок никто не объявлял, и Николай ориентировался по названиям улиц, которые считывал с табличек на домах. Красноармейская, Энгельса и Ленина. Следующая – стадион «Динамо». Здесь он вышел и, вертя головой по сторонам, чтобы под колеса не попасть, пересек улицу перпендикулярно стадиону. Никаких знаков перехода не имелось, как и светофоров – даже в центре. Движением управляли регулировщики с палочками в белых кителях, фуражках и перчатках.
Табличка на стене дома подтвердила, что он вышел на Октябрьскую. Посреди нее бежали рельсы, только Лосев ждать трамвай не собирался и пошел по тротуару – время позволяло. С левой стороны тянулись производственные здания, сложенные из кирпича, и похоже, что еще до революции. Выглядят весьма уныло, хотя жизнь кипит: из ворот ближайшего завода выезжали грузовики. В кузовах он рассмотрел знакомые ящики с бутылками – водочку везут[32 - ГГ проходит мимо головного предприятия знаменитого белорусского «Кристалла».]. Кто попотеет, разгружая. Алексеевна нашла ему подмену на этот день, ну, а завтра… Все зависит от итогов встречи.
Наконец он подошел к нужному зданию. Вывеска у входа сообщала: «Республиканский психоневрологический диспансер»[33 - В ту пору диспансер располагался на улице Октябрьской, а не Бехтерева.]. Николай поднялся по ступенькам и, открыв дверь, ступил в холл. К регистратуре подходить не стал: если ему правильно сказали, это не потребуется. Он поднялся на второй этаж и, найдя нужную дверь, постучал в дубовое полотно.
– Да? – раздалось из-за двери.
Николай потянул ручку на себя и вошел. В небольшом кабинете за столом, заваленным бумагами, сидел мужчина средних лет, ни в малейшей мере не походивший на образ профессора из фильмов. Ни очков, ни встрепанных волос. Круглое лицо, лысина, двойной подбородок, набегавший на рубашку. Он почти скрывал узел шелкового галстука.
– Здравствуйте, – сказал Лосев. – Вам насчет меня звонили. Я – Борис Михайлович Коровка.
– Было, вроде, – протянул толстяк, почесав висок у края лысины. – Только что конкретно, не запомнил. Что-то там не так с диагнозом.
– Именно, Семен Прокофьевич, – подтвердил Лосев. Как зовут профессора, он прочел на табличке на дверях.
– Проходите, – указал на стул хозяин кабинета. – Документы принесли?
Николай выложил на стол паспорт, справку и удостоверение инвалида.
– Любопытно, – произнес профессор, все их рассмотрев. – Не согласны, значит, вы с диагнозом?
– Он ошибочный, – ответил Николай.
– Сомневаюсь, – собеседник покрутил лысой головой. – Мы в таких делах не ошибаемся.
– Но проверить можно?
Николай вытащил из лежавшей на коленях сумки бутылку коньяка и палку копченой колбасы. Взять их посоветовала Алексеевна, заплатил он сам. Николай выложил гостинцы перед профессором. Тот одобрительно хмыкнул, рассмотрев этикетку на бутылке. Затем вытянул ящик стола и сложил в него угощение. Взамен достал картонную папку и извлек из нее потрепанный листок с машинописным текстом.
– Прочитайте, а затем перескажите собственными словами[34 - Тест, обычно непосильный для дебилов.].
Николай пересказал. Профессор почесал в затылке и достал другой листок. На нем хаотично были разбросаны линии и геометрические фигуры.
– Расскажите, что вы видите[35 - Тест на воображение. У дебилов оно отсутствует.]?
– Вот ворона на кусте, – указал пальцем Николай. – Это девушка смотрит вдаль. Грустная чего-то. Здесь, похоже, ящерица…
– Гм, – сказал профессор. – Ну, а здесь?
Он протянул другой листок. Николай не выдержал и рассмеялся.
– Что смешного? – удивился хозяин кабинета.
– Извините, анекдот пришел на память.
– Расскажите! – предложил профессор.
– Психиатр показывает пациенту листок с треугольником и просит сообщить, что он видит на рисунке. «Палатка, а в ней мужчина и женщина занимаются любовью». «Хм! – произносит доктор. – Ну, а здесь?» Он показывает рисунок с квадратом. «Это кровать, на которой двое занимаются любовью». «А вот это?» – психиатр демонстрирует круг. «Это иллюминатор корабля, а в каюте двое занимаются любовью». Врач рисует на листке зигзаг: «Ну, а это что?» «Доктор! Да вы просто сексуальный маньяк!» – отвечает пациент.
Собеседник хрюкнул и захохотал.
– Я в такой интерпретации этот анекдот еще не слышал, – сообщил, перестав смеяться. – Говорят обычно так: «Что-то у вас все мысли о разврате, батенька», – замечает психиатр. «Сами виноваты: для чего похабные картинки мне показываете?» – отвечает пациент. Вы откуда про маньяков знаете?
– Так читаю много, – выкрутился Лосев. – Я люблю читать.
– Ясно, – покивал головой профессор. – Что ж, могу обрадовать: никакой вы не дебил, Борис Михайлович. На своем веку я их повидал. Ни единственного признака, говорящего об умственной отсталости. Почему поставили такой диагноз? – ткнул он пальцем в справку. – Странно.
– Может, я поправился?
– Невозможно, – покачал профессор головой. – Органическое поражение мозга исцелению не подлежит. Но могла быть временная задержка в умственном развитии. И бывает, что она проходит, хотя это редко. Вы хотите снять диагноз?
– Да, – ответил Николай. – Я хочу работать, получить образование, стать полезным членом общества.
– Что ж, похвально, – оценил хозяин кабинета. – Мы поступим так. В 14 часов соберется наша ВТЭК[36 - ВТЭК – врачебно-трудовая экспертная комиссия. Занималась установлением инвалидности и другими связанными с ней делами. В описываемое время в СССР уже имелись специализированные психиатрические ВТЭК.]. Напишу вам справку об осмотре и подам на рассмотрение. Попрошу принять вас первым. Приходите. Заседание на третьем этаже.
– А диагноз точно снимут? – не поверил Николай.
– Обижаете, Борис Михайлович! – укорил его профессор. – Мое слово что-то значит в этом заведении. И еще открою вам секрет. Почти все из числа пациентов, приходящих к нам на ВТЭК, просят дать им инвалидность, а не снять нее.
– Для чего? – удивился Лосев.
– Пенсия и другие льготы, – улыбнулся собеседник.
– Если инвалидность снимут, можно сделать так, чтобы в документах не осталось и следов диагноза? – поинтересовался Лосев.
– Для чего вам это?
– Бывшего дебила в армию могут не призвать. Не служивших девушки не любят, замуж за меня не выйдут[37 - Это так. В СССР не служивших в армии мужчин девушки не жаловали. Их считали подозрительными – есть проблемы со здоровьем.]. И с учебой могут быть проблемы.
– Что ж, резонно, – согласился профессор. – Я подумаю, что можно сделать.
Николай поблагодарил и вышел. Стрелки на часах в холле показывали 11. Времени вагон, можно погулять по городу, чем Лосев и решил заняться. Опоздать он не боялся. Наручных часов у Бори не имелось, но хватало городских, предназначенных для всех. Он успел заметить это по пути к Октябрьской. В крайнем случае, спросит у прохожего – это удивления не вызовет. Не один он ходит без часов[38 - Характерная примета того времени. Свои часы имели не все. Поинтересоваться у прохожего, который час, можно было запросто.].
Он дошел до железнодорожного вокзала, побродил по Привокзальной площади и, спросив дорогу, вышел на другую. Полюбовался бывшей церковью из красивого красного кирпича, заглянул на Главпочтамт. Писем посылать не стал, потому как некому, а приобрел газету. Полистал ее на лавочке в сквере возле «Фабрики заготовочной»[39 - Нынешний ресторан «Папараць-кветка» («Цветок папоротника») в Минске.], где имелись ресторан и столовая. Пообедал в ней, заплатив полтинник за три блюда: суп картофельный с мясом, котлета с кашей и компот. Сытый и довольный отправился обратно.
Возле нужной ему двери с табличкой «ВТЭК» сидели ждущие приема – в основном, матери с детьми. Посмотрев на лица деток, Лосев понял: инвалидность им дадут – сам такой недавно был. Та неправильность в его лице, что он видел в зеркале после переноса, через день сошла на нет. Кто б иначе принял его грузчиком? Николай тихонько встал в сторонке возле двери в кабинет. Его снова бил мандраж. Да, профессор обещал, но комиссия что скажет?
Распахнулась дверь, из нее выглянула пожилая женщина в белом халате.
