скачать книгу бесплатно
Флэш ГЕТТ
Алекс Дроздов
Что произойдёт с нашим миром, если все физические константы изменятся?
1. Прототип.
Бывают места, где достаток и благополучие соседствуют с нищетой и грязью. На Маросейке таким местом был перекрёсток с Кривоколенным переулком. Кафе «Ласточка» находилось в глубине двора, а на улице оставалась только вывеска с Г-образной стрелкой: «Дешёвые обеды». Здесь всегда бывало шумно, смрадно, а вечерами и небезопасно. Обычные посетители – рабочие с фабрики «Бон Кримс» (кириллицей), продавцы из ларьков, журналисты издательского дома «Пресс-Москва», «иностранцы» из ближнего зарубежья, бомжи, опустившаяся интеллигенция, проститутки, первогодки-гаишники…. Восемнадцать столиков в зале, разделённом аркой надвое, две официантки в белоснежных чепчиках и серых передниках, древний промышленный вентилятор в форточке, открытой круглый год.
Мухи, висящие ленты коричневых липучек, кухонная жара, запах подгоревшего масла. Музыкальный автомат с бесконечной монотонной скороговоркой Ciara, румяные пирожки с капустой и неизвестным мясом, масляная плёнка в чашке растворимого кофе. Владелец кафе хачик Карен окупил дело через шесть месяцев после открытия – на мясе со скотомогильника и просроченных консервах.
Но всё же это было лучшее кафе для тех, кому глубоко плевать на имидж, кто вечно торопится делать своё дело.
Здесь можно было наесться до отвала за 150 рублей, а то и дешевле. Шеф-повар Азиз, гордость персидского залива, мог шутя приготовить из неликвидов блюдо, на вкус почти не отличимое от стряпни, предлагаемой вам в относительно приличных заведениях.
…Андрей сидел за столиком прямо под вентилятором. Жужжание огромных, как у винта Титаника, лопастей не раздражало. Даже напротив, приносило некоторую пользу – частично заглушало вопли Ciara. Он уже закончил обед, но торопиться в редакцию не было нужды.
Пасьянс не сходился.
Карты сдавались уже битых полчаса, и Андрей стал замечать, что в последнюю сдачу выпадала одна и та же комбинация – два туза, девятка, две четвёрки, семёрка три короля и валет. Ни одной карты нельзя было переложить, включая стопки. Он знал, что так не бывает, и, вероятно, ошибался при запоминании комбинации. Какие-то карты ложились всё же иначе, он не помнил. Или нет?
Ноутбук он держал на коленях, отхлёбывая кофе. Это было опасно – Андрей знал себя. Только чудо спасало клаву от того, чтобы не быть залитой из чашки, проносимой над ней. А с другой стороны, ноутбук давно уже просился на свалку – он не включался без лёгкого удара рукой в район винта.
– Мужчина, можно бутылочку?
Слово «мужчина» прозвучало с чётким разделением звуков «ж» и «ч», как это делают иностранцы. Но произнесший их не был иностранцем. На вид лет пятьдесят, может чуть больше. Невысокого роста мужичок, как говорят про таких – «соплёй перешибёшь», одет в когда-то неплохой костюм натуральной шерсти. На локтях пиджак давно изменил цвет и фактуру, а стрелок на брючинах не наблюдалось уже лет десять, не меньше. Высокий лоб, большая залысина, глаза, посаженные близко к переносице, оттопыренные уши пожилого вундеркинда, на удивление чисто выбрит.
Что ещё?
Руки. Такие бывают у пианистов и скульпторов, но только не у бомжей – даже столичных.
Андрей оглянулся; пустая бутылка нашлась под столом. Он протянул её «скульптору».
– Благодарю вас, – бутылка была взята осторожно, с подчёркнутым уважением. Андрей подвинул по скользкой поверхности стола ещё одну – по направлению к «скульптору».
– Эту тоже возьми.
На лице мужичка нарисовалось недоумение.
– Но она… полная?
– Возьми, я не буду пить.
Скульптор колебался, чувствуя подвох.
– Возьми, возьми, дарю!
Бутылка была схвачена, и бомж сделал чуть не реверанс.
– О, спасибо вам наше, господин! Спаси вас господь, спаси вас господь!
Брякнул сотовый, и одновременно с этим пискнул ноутбук – пришло письмо. Андрей посмотрел на табло телефона – от Лерки. Письмо тоже было от неё. Нужно срочно ехать и забирать её с Остожёнки на Варшавское шоссе. Он ожидал этого, что-то в этом роде должно было случиться сегодня.
Если подпрягли к нему саму Лерку.
…Он издали заметил её – Лерка торчала на обочине, как цветная каланча. Одевалась она так, что стиляжный галстук пятидесятых «пожар в джунглях» выглядел рядом с её прикидом серым платочком бессменной вахтёрши редакции тёти Миры.
Лерка плюхнулась на тёплое сиденье с наслаждением – на улице уже накрапывал дождь, и задувал московский ветер.
– Вот ты не слишком широкий пояс надела? – Андрей показал глазами на её юбку.
Лерка прыснула.
– Дрюш, не скафни, так надо. На дорогу смотри лучче, зай.
Андрей отклеил машину от тротуара и влился в поток, думая о том странном мужичке в кафе. Он знал, что сейчас самое время привести сознание в состояние покоя, этого требовала предстоящая работа. Образ мужичка для этого подходил как нельзя лучше.
– Сигаретаньку дай, – Лерка смотрела в зеркальце, извлечённое из недр сумочки. Сигареты лежали перед её носом, она увидела их и ткнула в прикуриватель своим вампирским ногтем.
У неё была отпадная фигура. Не просто красивая – а абсолютно-модельная, как у какой-нибудь Памелы Андерсон. В редакции она числилась неизвестно кем, но зарплату получала регулярно и нехилую. О Лерке ходили всякие слухи, которые периодически перепроверялись её кандидатами в френды с упорством, которому позавидовал бы Шерлок Холмс, но всегда без результатов. Она была в принципе чиста, как задница ангела. Что говорить – сам шеф, глотая густую тягучую слюну, готов был продать душу дьяволу, лишь бы коснуться её бедра, но Лерка была неприступна как Шамбала. Кроме того, у неё был совершенно стервозный характер. Она могла запросто дать под дых любому нахальному типу прямо в редакции, а то и ткнуть бычком в распущенно блуждающую руку. Ещё ходили слухи, что она была замужем раз пять, и что у неё любовник какой-то член. То ли правительства, то ли это сам Лужков, то ли его зам… Сама Лерка же слухи не подтверждала и не опровергала, только хитро улыбалась, как это делают все натуральные стервы.
Но работала она всегда виртуозно – её и ценили всерьёз все коллеги, и этим фактом мигом затыкались самые язвительные рты. Андрей видел её и в качестве оператора, она брала интервью, и даже замещала главного, когда он болел, правила вёрстки и принимала репортажи. И швец, и жнец. И всё же главное её достоинство было в ином.
– Дрюш, позвони шефу, – Лерка курила в приоткрытое окно.
– Да ну его. Так расскажи, сама. Мне бы к семи домой успеть, а?
– Успеешь. На Пречистенке важного старикана замочили.
– Ну и что? На кой нам деды и их победы?
– Дрюш, ну я здесь при чём? Ну что ты как маленький…
– Ладно, ладно… Ну и?
– Я сама тебя взяла – цени. А ты нос морщишь.
Злить её – себе же рыть яму.
Она скосила глаза, как это делают самки, и у Андрея побежали мурашки. Нет, это просто ведьма натурально. Если она вот прямо сейчас захочет – разве вырвешься?
– Менты приехали, посмотрели, и сразу вызвали следака по особо важным. Ну и ты там посмотри, понюхай. Пока…
– А ты-то где инфу взяла?
Лерка усмехнулась.
– Андрей Владимирович, рулите, и не суйте свой эээ… так называемый нос туда, куда не туда. Взяла значит взяла – где надо взяла. Переулок Тихонова, 12.
Они уже подъезжали к месту.
-. Ты меня высади тут, а сам просочись во двор.
Дождь не переставал моросить, и она, вылезая, раскрыла зонт.
Андрей въехал в арку двора. Дом №12 оказался старым двухэтажным особняком. Первый этаж был кирпичный, второй – деревянный. Крашеная когда-то масляной краской обшивка почернела и перекосилась от времени, грозя рухнуть гнилушками на землю. У единственного подъезда топтался милиционер. Он крутил на пальце ключи от жёлтого уазика, стоящего прямо под окнами первого этажа и курил.
Андрей вылез из машины – они приехали раньше следственной группы. Лерка появилась почему-то совсем с другой стороны, из глубины двора, со своим нелепым зонтиком она была похожа на стаканчик с тропическим мороженым. У неё на лице мастерски написалась вселенская глупость. Нет, нагибаться в такой юбке нельзя!
Они подошли к сержанту одновременно, но он заметил только Лерку, и выронил ключи.
– Ой, молодой человек, а что здесь случилось? – протянула она, округлив глазюки.
– Э, да вот, девушка…Здесь, ну…
И в этот момент Андрей спокойно вошёл, едва не задев мента плечом.
В подъезде было темно, как в погребе. Дверь в квартиру на первом этаже – открыта, и он вошёл, стараясь не топать громко. В коридоре горела лампочка свечей в 15. Справа – вероятно кухня. Дальше, тоже справа – дверь открыта.
Он заглянул туда.
На полу посреди комнаты лежало тело. Андрей услышал голоса идущие из глубины комнаты, но самих разговаривающих не было видно. Убитый лежал в неестественной позе, скрутившись в клубок, поджав под себя ноги. Крови не видно, но под столом и правее него Андрей заметил несколько гильз – на вид предположительно от ТТ. Седая голова с длинными спутанными волосами выделялась белым облачком во мраке комнаты. На старинном письменном столе стоял дорогой монитор, клавиатура, но системного блока не видно – отсоединённые провода свисали с края стола. Повсюду были разбросаны бумаги, на которых угадывались какие-то схемы. Большая этажерка с книгами, стоящая поперёк комнаты, разделяла её на две части, и голоса слышались из-за неё. Часть книг лежала в беспорядке на полу.
Андрей хотел уже тихонько проникнуть в комнату с намерением осмотреть листки со схемами, но его внимание привлёк запах. Совсем лёгкий запах разлагающейся плоти. Боковым зрением он заметил ещё одну дверь. Что-то его толкнуло к ней, какое-то внутреннее чутьё. Он сделал шаг и тотчас увидел у двери на полу какой-то предмет, размером с зажигалку. Ну да, это зажигалка… Он поднял её и сунул в карман, и затем толкнул дверь.
Повеял сквозняк.
Эта комната имела в ширину около трёх метров, в длину же в три раза больше. Возможно, её удлинили за счёт смежного помещения. Полы частично были разобраны, и вглубь, в подвал уходил мощный бетонный фундамент прямоугольной формы. На фундаменте высилась странная конструкция, напоминающая сочленённые ракетные сопла. С одной стороны была устроена некая камера, и к ней подходили сотни медных трубок различного диаметра. «Иерихонская труба» сплошь была обвешана какими-то приборами непонятного назначения. Всё остальное пространство комнаты тоже было завалено приборными ящиками, жгутами проводов, деталями различных машин…. Из-под пола к электрощиту был подведён толстый кабель, четыре жилы из которого толщиной в руку были приварены аргонной сваркой непосредственно к клеммам контактора. Прямо перед дальним раструбом трубы стоял таз на табурете с тёмной жидкостью. Под табуретом валялись какие-то куски, предположительно внутренних органов животного – Андрей плохо различил. Ближе к двери стоял стол, какие часто выбрасывают на помойку – с фанерной треснутой столешницей. Туда падала более густая тень, и Андрей включил свет.
Потрещав, зажглись две мощные неоновые лампы.
Стол, покрашенный когда-то светло-коричневой краской, был завален прелюбопытными предметами.
Вот всё, что успел разглядеть Андрей:
Шлем римского легионера, половина немецкой каски времён второй мировой войны, ворох полуистлевших рукописных бумаг, обломок весла, совсем новые части прялки, часть (вероятно) ноги кабана. Из неё капала кровь на пол, образуя лужицу. Ближе к краю лежал автомат ППШ. Его ствол был согнут, словно тряпочный, он свешивался со стола и качался от сквозняка. Рядом с автоматом – полицейская сабля, которая вела себя точно так – свешивалась, словно она была сделана из мягкой гуттаперчевой резины. На куске мяса стояло блюдо с настоящим кремово-бисквитным тортом, двухъярусным, и в центре этого торта высилась человеческая голова.
Глаза смотрели прямо на Андрея, осмысленно и с интересом. Ему показалось, что рот этого лица вот-вот расплывется в улыбке.
Андрей глотнул воздух, сильный спазм внезапно сжал его грудь. Перед глазами поплыли оранжевые круги, он схватился рукой за косяк, и в этот момент свет в странной комнате погас – чья-то рука повернула выключатель…
Он обернулся.
Перед ним стоял лейтенант и ещё двое в гражданской одежде. Один из них, видимо старший, резко повернулся к лейтенанту:
– Кто это? Кто пустил?
Андрей уже пришёл в себя. Он достал из нагрудного кармана удостоверение журналиста.
Старший, не читая, молча передал удостоверение омоновцу.
– Отведите его в машину.
В полумраке коридора блеснул ствол пистолета. Нужно было подчиняться.
Уже во дворе Андрей увидел ещё две машины. Два милиционера натягивали на временные столбики полосатую ленту, ещё двое отгоняли въезжавшие машины. Какой-то качок на джипе размахивал корочками с триколором, но его живо оттеснили за арку.
Омоновец подвёл Андрея к машине и стал что-то искать на переднем сиденье, не забывая держать задержанного за рукав куртки. Андрей увидел, как его «Хонда» завелась и развернулась носом на выход, дверь со стороны пассажира щёлкнула замком.
И Андрей что есть силы рванул наискосок, к «Хонде», сметая блок-ленту. Столбики повалились. Когда он дёрнул за ручку двери, за спиной грохнул выстрел. Андрей вскочил в машину, и Лерка дала полный газ – в салоне запахло гарью феррадо. Пуля прошила заднее стекло и вышла через стойку, стекло мгновенно покрылось сеткой трещин, но не рассыпалось.
«Хонда» выпрыгнула из арки на улицу, зацепив какую-то «Газель» бампером, и юзом вписалась в поток.
Лерка вела мастерски.
По дороге в редакцию Андрей рассказал обо всём увиденном Валерии.
– Ну и как ты думаешь, что это была за труба? – спросила она.
– Не знаю. Честно, так меня больше интересует голова.
Лерка скептически пожала плечами и затянулась сигаретой.
– Ты уверен, что она там была, эта голова? Ты много вчера пил, перец?
– Два литра «Ле Барона», и водки… Ты что, забыла? Забыла?
Вчера они вместе были на презентации новых подгузников для взрослых «Товарищ Сухов». Последнее веяние – начинать все презентации ближе к полуночи – не нравилось категорически. Дефиле полуголых девиц, пьяные в стельку звёзды среднего пошиба, гадкие несъедобные тосты, дешёвое пиво. Какие-то толстые мужики в чёрных костюмах жрут крабов руками… У Андрея разболелась голова, и он уехал в три часа.
– Не злись, Дрюш. Ну, я не понимаю, чесслово.
– Да какая разница, была голова, не было, главное чтобы главный всю эту дребедень напечатал. Знаешь, мне всё равно – хоть чёрта в ступе. Заплатит – и ладненько.
Лерка опять покосилась на него.
– Тебе-то всегда платят, а мне не всегда. Наверное потому что ты женщина.
На въезде МКАД их остановил гаишник. Он осмотрел документы, номера на машине, Леркины ноги и отпустил с миром. Андрей, отъезжая, увидел в зеркало, как гаишник что-то говорит по рации.
Зазвонил сотовый – это был главный.
Главный – Виктор Григорьевич Анипченко, тощий старик с мощными бровями, лысый как резина у старой «копейки», с короткими брючинами из-за подтяжек, которые ему нафиг не были нужны. Постепенно в редакции его отчество за глаза трансформировалось в молдавское «Грэгуарыч», а затем и вовсе в короткое и ёмкое «Ягуарыч». Внешнее сходство соответствовало вполне.
Букву «рэ» он напрочь не выговаривал.
– Ну что там у вас, Андгей? Матегьял есть?
Андрей включил громкую связь.
– Да почти ничего, Григорич. Обычное убийство, старик какой-то ненормальный учёный. Там понаехало начальства, не пробиться.
