скачать книгу бесплатно
– О чем? – заволновалась Тамара.
– Дело в том, что действие начертаний можно значительно усилить и продлить во времени, но для этого нужен один необычный ингредиент.
– И что же это за ингредиент? – Тамара нахмурилась, ожидая дополнительных расходов.
– Если добавить небольшое количество одной субстанции, то эффект будет значительно мощнее.
– Ну так добавляйте эту субстанцию, но только если это будет не дорого стоить.
– Эх, прелестная Тамара, дело тут, увы, не в деньгах, – Фибо сделал паузу и, вздохнув, продолжил, стараясь сохранять серьезный вид и деловой тон: – Для усиления чар мне необходима влага, что появляется у женщины в известном месте при сильном возбуждении.
Когда Тамара поняла, о чем идет речь, она густо покраснела и не удержалась от смеха. Особенно ее порадовало отсутствие дополнительных трат. Густые русые волосы окончательно растрепались, выбившись из-под развязавшейся косынки. Сверкнув глазами, она облизнула пунцовые губы и огляделась по сторонам, словно желая убедиться, что никто не подслушивает их разговор.
– Ну так чего тогда сидишь? Пошли в дом, будем добывать нужный ингредиент. До полуночи время есть.
Обоз
Всем известный Каменный мост находится в месте слияния двух крупнейших рек: Ра и Олги, которые ограничивали с трех сторон света Пурское царство. Только с севера ПуРа отделялась от остальной империи по суше. Кроме того, что это было древнейшее колоссальное сооружение, удивляющее своими размерами, Каменный мост также производил неизгладимое впечатление своей необычной конструкцией. Фактически он соединял в себе три моста, которые сходились трехлучевой звездой на острове посреди реки, чуть ниже места слияния, и имел три направления движения. Первый мост вел с острова в северном направлении на берег ПуРы, чуть выше устья Олги. Второй мост соединял остров с западным берегом Ра, где проходил Пурский тракт, а третье ответвление шло с острова на противоположный берег, где располагался Мостовский замок – резиденция местного феодала, а ныне ярла Орды Ивана Кошеля. В центре мосты соединяла, украшала и защищала высокая шпилеобразная островная башня, которая была непреступна, открывала широчайший обзор во все стороны и могла заблокировать движение в любом из трех направлений.
Тыловой обоз с провиантом вновь пересекал Каменный мост в направлении три-один. Старшина караула проверил у фурмейстера походную грамоту, посчитал количество возов, сверил с числом в документе и дал знак поднять заградительную решетку. Северный проход на берег ПуРы был открыт. Груженые телеги со скрипом тронулись дальше, направляясь к Вороньему гнезду.
Сразу же по окончании моста, у крайнего бекета, начинался лагерь беженцев, с обоих сторон обхвативший Пурский тракт, движение по которому было закрыто. По первому мосту пропускали только с проходной грамотой на руках. Все остальные несчастные, не имеющие такого документа, надолго застревали в этом лагере, который растянулся далеко, вдоль дороги черепов.
Завидев телеги, съехавшие с моста и миновавшие аванпост, к обозу потянулись стайки тощих ребятишек и вереница всяких оборванцев. Протягивая худые, грязные руки, люди со слезами на глазах жалобными голосами просили еды.
– А ну пошли прочь! – замахнулся на них кнутом сутулый возница.
Те в страхе шарахнулись в сторону, сбив с ног какую-то старуху.
– Да не можем мы вам ничего дать, – опечаленно крикнул бородатый мужик, сидящий на козлах рядом с возницей. – Это военный обоз, тут нашего ничего нет, а если хоть мешок пропадет, то нас петля ждет.
– Что ж вы, поганцы, творите! – рыдая, запричитала старуха, сидя в грязи на обочине и не в силах подняться. – Наши дети с голоду умирают, а вы этих душегубов кормите. Они поля наши вытоптали, деревни сожгли, скот забрали, мужиков убивают, девок насилуют. А вы, проклятые, им помогаете, еду возите. Чтоб вам сдохнуть вместе со всеми злодеями краснокожими.
Сутулый зло щёлкнул кнутом и трижды сплюнул. Поняв всю тщетность мольбы, беженцы начали расходиться кто куда. Бородатый стал нервно набивать махорку в трубку.
– Знаешь, Хмурый, когда на этот берег попадаю, меня до дрожи пробирает. Как подумаю, что наше княжество та же участь ждала, так плохо делается. Представь, сейчас бы твои ребятишки кусок хлеба выпрашивали, а их кто-то плеткой гонял.
– А ты, Нищук, вспомни, как народ Ваньку поносил, когда он ярлом стал. Некоторые его предателем до сих пор кличут. А что он предал? Только свое доброе имя, чтоб землю и людей от разорения спасти. Теперь эти бараны на юг ПуРы смотрят и прозревают, от какой беды их уберегли. Сейчас любой мостовский голодранец – здесь солидный господин.
– Так беженцы в чем виноваты?
– А ни в чем. Судьба у них такая – лиха хлебнуть. Слыхал старуху? Одной рукой хлеба просит, а другой проклятия насылает. Вот она, людская натура. Спасибо не скажут, только обругать могут. Так что всем подряд помогать – это дело пустое. О своих ближних заботься, так и хватит с тебя добрых дел.
Какое-то время ехали молча. Нищук курил трубку, уставившись в одну точку, а Филип Хмурый озирался по сторонам.
– Слышь, Никита. Где-то тут башка Дуболома висела, – промолвил возница, указывая вправо, на обочину, утыканную кольями с насаженными на них черепами. Некоторые уже были пустые, на других еще болтались белые кости когда-то отрубленных голов.
– Да ну! С чего ты взял?
– А ты не знал, что его после расправы на мосту вместе с клинками обезглавили?
– Не знал, меня тогда ранить успели, я думал, он в бою погиб.
– Нет. Он все нашего старшину подбивал бежать, чтобы клинков о засаде предупредить. А Усатый вроде сначала согласился, а потом его офицерам и сдал.
– Вон как, а ведь Дуболом у Петрича любимчиком был. Он все его в пример нам ставил.
– Мне Петрич рассказывал, что потом ему Дуболом во сне долго являлся и отрубленную голову в руках держал, просил похоронить.
– Фу-ты. Ужас какой, – Никита Нищук еще раз затянулся и передал трубку Филипу, а тот вручил ему вожжи. Ехали не спеша, держа равномерное расстояние между телегами.
– И что? Похоронил?
– Да, вроде похоронил. Он об этом особо не болтает.
– А ты его давно видел.
– Кого?
– Ну, Усатого Петрича.
Филип задумался.
– Так он уже месяц как в бегах. Вот, считай, месяц и не видел.
– Как в бегах? Он же, вроде, на мосту старшиной крайнего бекета служит. Мы когда с моста съехали, я все его высматривал, думал, может, увидимся.
– Удрал он вместе с Васькой Писарем, тем, что денщиком был и первым про ордынский ярлык прознал.
– Так ведь Ваську повесили за то, что он офицерскую печать стащил и фальшивые проходные грамоты делал.
– Ха. Ну, Нищук, да ты вообще не в курсе, – Хмурый улыбнулся первый раз за всю дорогу. – Слухай, сейчас расскажу, как дело было.
Филип сделал паузу, нагнетая любопытство у напарника, и долго курил, пуская густой пахучий дым.
– Ну давай, не томи, – не выдержал бородатый.
– Так вот, Ваську Писаря на эту авантюру подбил Усатый Петрич, когда стал старшиной на бекете у лагеря беженцев. Васька ему эти грамоты рисовал, а он их втихаря запоздалым купцам за большие деньги продавал, – Хмурый многозначительно посмотрел на своего земляка. – Так вот, когда пропажа печати раскрылась, Ваську схватили и решили за это дело повесить. Однако Усатый подсуетился, и пока подельник его не сдал, подкупил стражу. Благо денег они собрать успели прилично. Подсунули они в камеру вместо Васьки какого-то полоумного бедолагу из беженцев. У Писаря рожа так была разбита, что его и родная мать бы не узнала. Так что подмену и не заметили. А подставному последние мозги, похоже, отбили, когда лицо до Васькиного состояния доводили. Так тот и не понял, что его вешают, только мычал что-то невнятно. Ну и после этого они вместе в бега пустились.
– Во дела, – покачал головой Нищук. – И чего людям спокойно не жилось?
– Да тебе, Никита, не понять, ты больших денег никогда не видел. А у нас любой жулик с деньгами значит больше, чем честный, но бедный человек. Так что ты за них не переживай, им все лучше, чем нам с тобой.
«Пьяная гарпия»
Городок Тынбор образовался вокруг древнего Подгорского замка и растянулся по берегу реки Вола до самого устья. Путников, въезжающих по дороге, город встречал несуразным нагромождением деревянных лачуг, серостью и грязью узких, кривых улочек, вонью из сточных канав и подворотен, производя удручающее, но обманчивое впечатление, так как с краю города располагались трущобы.
Респектабельные кварталы тянулись вдоль набережной и встречали гостей, прибывающих по реке, чистенькими тротуарами, нарядными фасадами и яркими вывесками. Но до них Фибо так и не добрался, остановив свой фургон у первой попавшейся таверны. На круглом потрескавшемся деревянном щите, висящем над входом, была изображена женщина по пояс с голым, неестественно большим бюстом и маленькими крыльями за спиной. В руке она держала кружку пенного пива, а надпись рядом сообщала: Таверна «Пьяная гарпия».
У Фибо по-прежнему не было денег, но он надеялся как-нибудь договориться с хозяином и уверенно зашагал по ступенькам. Таверна ничем особенным не отличалась и представляла собой обычное сочетание просторного помещения трактирного типа в центре первого этажа и многочисленных съемных комнат с узкими дверями по периметру второго.
Разговор с трактирщиком сразу не заладился. Видимо, близкое соседство с трущобами и постоянный контакт с их обитателями сделали его слишком подозрительным и не в меру вспыльчивым.
– А ну-ка, убирайся отсюда, голодранец. Не то стражу позову! – закончил свою пылкую речь пухленький пожилой мужичок в смешных очках, с усами, повторяющими недовольный изгиб рта, напоминающего улыбку наоборот.
Затевать ссору Фибо не видел смысла, поэтому развернулся и направился на указанный ему выход, который пять минут назад служил обнадеживающим входом.
– Ладно, испытаем удачу в следующем заведении, – пробурчал непризнанный мэтр, на ходу натягивая перчатки, и нарочито громко добавил: – Возможно, там хозяин окажется посообразительней и поймет всю выгоду моего предложения! А не будет требовать все гроши сразу.
Однако выйти он не успел, на полпути его кто-то окликнул. Повернувшись, Фибонарий заметил человека, машущего рукой, который только что занял небольшой столик в углу. Мэтр жестом удостоверился, что машут именно ему, и направился к незнакомцу.
– Присядьте за мой столик, прошу. Я думаю, нам определенно стоит познакомиться, – непринуждённо предложил мужчина, указывая рукой на стул напротив. Незнакомец показался Фибо весьма странным, и дело даже не в том, что он был альбиносом. Смущало другое: его возраст невозможно было определить даже примерно. Безупречная юношеская фигура плохо сочеталась с суровым лицом, на котором отпечатался житейский опыт многих десятилетий. А его взгляд красных глаз вызывал какое-то смутное беспокойство и плохо сочетался с приветливой улыбкой.
Дель Наччо сел на предложенный стул и ожидающе посмотрел на белоголового.
– Видите ли, я заметил, как вы подъехали сюда на фургончике с весьма любопытными начертаниями, что меня и заинтересовало. Потом я стал невольным свидетелем вашего неудачного и достаточно громкого общения с паном трактирщиком. И понял, что мы можем помочь друг другу.
– Я весь внимание, – Фибонарий уселся поудобней.
– Может быть, по пинте пива и чего-нибудь перекусить? Разумеется, за мой счет, – любезно предложил незнакомец.
– О, это было бы весьма кстати, – обрадовался Фибо.
Альбинос подозвал шуструю официантку и, сделав заказ, выложил на стол золотой понтийский динар. Глаза у девицы слегка округлились при виде монеты с таким номиналом, а прыти прибавилось еще больше. Трактирщик, все еще недовольно бурча, сердито косился на их столик, но, ознакомившись с заказом и попробовав динар на зуб, резко повеселел и стал заискивающе улыбаться.
Фибо решил заполнить паузу, вызванную ожиданием двух кружек пива и сопутствующих блюд.
– Разрешите представиться, я – Альфред-Доминик Фибонарий дель Наччо, мэтр начертательной магии из Асарии, но друзья зовут меня просто Фибо. А с кем имею честь разделить трапезу?
– В этих краях я известен как Герольд, специалист по мифическим существам, – ответил белоголовый.
– Вы убиваете чудовищ?
– Отнюдь, я увековечиваю их образ.
– Как это?
– Изображая на дворянских гербах.
– А-а, так вы геральдист, – обрадовался Фибо. – Значит, мы с вами отчасти коллеги.
– Да, гербовед, если точнее. Герольд – это мой псевдоним, а зовут меня Ян Кендар, я родом из Порт-Понта.
– А я готов был поспорить, что вы с островов.
– Отчасти это так, – улыбнулся Герольд. – Мои родители были островитяне, но принадлежали к разным кастам. Мать родом из белой касты мудрецов, а отец простой мореход. Обычаи островов не допускают подобных браков. Поэтому мои родители были вынуждены бросить все и сбежать на континент или расстаться. Они перебрались в Порт-Понт, где на свет появился я.
Вместо пинт принесли большие квартовые кружки полутемного эля и множество тарелок с различными блюдами. Особенно аппетитно выглядел поднос с большими красными раками и блюдо с подгорскими жареными колбасками с зеленью и белым чесночным соусом.
– Рад знакомству, Ян Кендар! – мэтр поднял свою кружку, с которой стекала пена, капая на стол.
– Взаимно, Фибо. – Герольд поднял свою.
Кружки стукнулись с глухим звуком. Собеседники перешли на «ты».
– Видишь ли, Фибо, со мной накануне приключилась одна неприятность. Какие-то негодяи увели моего коня во время ночного привала, когда я спал. И мне пришлось пешком добираться до Тынбора. Теперь мне необходимо купить новую лошадь. Но здесь в Подгорье продают негодных крестьянских гужевых, а я бы предпочел иметь породистого Ярозарского скакуна. Поэтому я ищу транспорт до конной ярмарки, что расположена в соседнем княжестве Зар. А судя по начертаниям на твоем фургончике, из тебя выйдет интересный попутчик. Вот я и решил, что мы можем друг другу пригодиться. Я тебе своими деньгами, а ты мне своим транспортом. Ну, так как? Отвезешь меня в Зар?
– О, с превеликим удовольствием, – заверил Фибо, поглощая очередного рака. – Тем более что это мне по пути.
Ярозар
Цветастый фургончик не спеша, скрипя и раскачиваясь, подпрыгивая на кочках, колесил по Зарским просторам, направляясь к манежному полю, что раскинулось в окрестностях княжеского замка. Там проходила знаменитая на всю империю конная ярмарка.
Земли Ярозар раньше были единым государством под управлением династии Светочей. Но еще до пурского завоевания разделились на два княжества. Было это при Димитрии, прозванным Последним. У него долго не было детей, но ближе к старости родились двое сыновей-близнецов от второй молодой жены. Перед смертью, опасаясь раздоров из-за престолонаследия, Димитрий разделил свое государство на два княжества, Яр и Зар, таким образом разделив династию Светочей на два рода. Княжеством Яр стали править Светлояры, а княжеством Зар – Светозары. Позже оба княжества были покорены Пурским царством и вошли в состав империи. Ныне же, после вторжения Орды, они откололись от ПуРы и стали автономными ордынским провинциями наряду с двумя другими южными княжествами: Мостовским и Озерводом.
В фургончике было тесновато, так как он весь был завален каким-то хламом: всевозможными книгами, разными коробками, мешочками с различными порошками, пустыми банками, бутылками, наполненными яркими жидкостями, сухими растениями и всяческими ингредиентами, необходимыми для приготовления магических красок. А также был пропитан стойким запахом приправ и экзотических специй, которые вряд ли использовались в начертании.
– Фибо, с такими запасами ты бы мог варить зелья и готовить эликсиры, – заметил Герольд.
– Не, алхимия – не мое призвание.
– Но зачем тебе столько всего?
– Иногда очень трудно достать нужный ингредиент, которого может быть полно в другом месте. Поэтому, путешествуя, я пополняю свои запасы тем, чего много в данной местности, а стало быть, оно дешево. А потом продаю излишки алхимикам и травникам в тех краях, где они являются редкостью.
– А, тогда понятно. Может, тебе стоит бросить свое ремесло? И заняться торговлей специями. Я слышал, это очень выгодное дело.
– И пасть жертвой каких-нибудь разбойников? Жизнь купца полна опасностей. Их так и пытаются ограбить бандиты или обобрать власти. А странствующий начертатель мало у кого вызывает интерес, главное – не покупать дорогих лошадей.
– Все хотел спросить: где ты обучался своему ремеслу?
– О-о. Это было в годы моей юности в прекрасном, я бы даже сказал, сказочном городе Асарии, который называется Калар-Тин. Он расположен на берегу морского залива Эль-Лонде, рядом с устьем живописной реки Ирена, и славится мягким, теплым климатом и обилием вина, которое производят в соседних виноградных провинциях Калерена и Лимперена. А еще он знаменит лучшей во всей Асарии академией магии, в которой я и учился.
– И, надо полагать, с отличием закончил?
– Нет, со скандалом был отчислен после седьмого круга.
– Ха, и как это тебя угораздило?
– Да как тебе сказать, то ли происки завистников, то ли нелепое стечение обстоятельств. Дело в том, что в ту пору я увлекался мехенди – магическими узорами, которые наносятся на женское тело, чтобы придать ему особое очарование и усилить соблазнительность. Я достаточно в этом преуспел и был хорошо известен в определенных кругах. Узоры эти, надо сказать, наносятся как на открытые участки тела, так и на весьма интимные. И мое возбуждение во время этого процесса рассматривалось клиентками как признак хорошей работы и гарантия качества. Многие не упускали возможность воспользоваться такой ситуацией. Для них это был приятный бонус к основному ритуалу.
Так вот, однажды я имел неосторожность украсить подобными узорами не знакомую мне особу. Я не устоял перед очаровательной прелестницей и согласился провести полный ритуал, не подозревая, кто она.
– Дай угадаю, она была дочкой твоего декана?
– Женой ректора, который оказался старым ревнивым козлом, и ему не составило труда выявить автора начертаний на теле своей молоденькой женушки. И вылетел я из любимой академии, как пробка из игристого шато-эльверо.
– Да, захватывающая история, – улыбнулся белоголовый. – И что было дальше?
