скачать книгу бесплатно
Дед был рождён в две тысячи двадцать пятом году, ещё без паразита, и не воспринимал их. Его дочь Марианна, рождённая уже с наростом, всегда вставала при этом на сторону улитки, защищая её. Ленино существо тоже начинало обиженно попискивать на плече. Девочка гладила его, заставляя деда молча встать и уйти.
На невинный вопрос, почему паразиты запрещают пить, ведь вода – это источник жизни, мать девочки, смущалась и пыталась объяснить:
– Наши существа запрещают напитки, содержащие алкоголь. Это такое специальное питье, которое поднимало людям настроение. Под его воздействием мужчины и женщины начинали смеяться и танцевать. Но если постоянно так веселится, о чем сожалеет дедушка, то возникает зависимость от алкоголя. Человек не может ни о чем другом думать, как только о том, чтобы выпить. Он заболевает. Эта опасная болезнь вызывает поражение печени, приводит к потере эмоционального и физического контроля над своим телом. В дальнейшем человек деградирует, он теряет работу, семью, друзей.
– Как это ужасно, – думала тогда Лена, – и какое счастье, что в наше время спиртное не производится. Нашёл, о чем жалеть! – пожимала она плечами и хотела догнать деда и объяснить ему. Но мама её останавливала.
– А что он пьёт? Алкоголь уже лет тридцать не производится, – последние слова Лена неосторожно произнесла вслух.
Кевин, следя за изменяющимся лицом бывшей подруги, усмехнулся:
– А его сам варю по книгам. Круто, да? Самогон. Первый класс. Хочешь попробовать?
Лена довольно энергично закачала головой, вызывая ещё большую усмешку Кевина:
– Ты губишь себя. Но почему?
– Знаю. А я не хочу так жить. И знаешь, почему? Потому что я любил тебя. Люблю, наверное, и сейчас. Я так хотел быть с тобой и только с тобой. А что сделали наши паразиты? Решили, что мы друг другу не подходим. За нас решили! За нас. Словно мы их собачки. Нет, нет! Нам совершенно не нравится эта псина! Она не породистая! – заверещал он тонким голосом. – И потянули за поводки. И развели нас в разные стороны. Вот тогда я первым наперво возненавидел их! Лена, они управляют нами! Манипулируют. Понимаешь? Мы думаем, что мы так хотим, а на самом деле выполняем желания паразитов.
В этот момент из панциря на его руке показалась головка. Улитка была худенькая, бледненькая, глазки были неопределенного цвета. Она слабо пискнула.
– Заткнись, червяк сраный! – грубо сказал Кевин.
Лена, вздрогнув от резкого, повышенного тона, хотела защитить улитку, но в голове всплыла картинка в ресторане: маленькая девочка, с горящими глазами смотрит на горку маминого разноцветного мороженого, вздыхает и отказывается есть свой, почти растаявший десерт; недоуменные взгляды которыми обменивались её родители. Её тогдашняя умиленная реакция представилась ей в ином свете.
– Не слушай его! – шепнул ей внутренний голос. – Он алкоголик. У него помутился разум. Лучше встань и отойди от него. Смотри, как руками стал размахивать. А что, если он тебя ударит?
И Кевин, словно в подтверждение, с грохотом опустил свой кулак на стол:
– Они паразиты! Паразиты! Они поработили нас.
– Видишь, он сумасшедший! – раздалось в голове Лены. – Все алкоголики страдают нарушением психики. В них появляется неуправляемая злоба и желание разрушения.
Парень встал и стал ходить по комнате, сжимая руки в кулаки. Девушка, почувствовала агрессию, исходящую от него. Страх сжал её сердце.
– Конечно, они заботятся о нас, потому что настоящим паразитам выгодно долго эксплуатировать своих хозяев. Чем дольше живет человек, тем дольше они живут, – продолжал разглагольствовать молодой человек.
Ленина улитка вылезла из своей раковины и внимательно слушала, что он говорит.
– С каждым поколением мы больше и больше зависим от них. Мы уже исполняем их волю, сами того не замечая. А хочешь скажу, как? – он остановился и неожиданно подмигнул ей.
В этот самый момент Ленина улитка открыла рот и заголосила. Лена вздрогнула, откинулась назад. Поднесла руки к ушам, морщась от боли. Звук был невыносим. Девушке казалось, что в голове взрываются петарды. Улитка Кевина голосила тоже. Но её тон был ниже и не такой громкий. Девушка не выдержала, вскочила и выбежала из дома. Последнее, что она слышала, было:
– Подумай об этом, когда эта тварь спит.
В висках пульсировало, лоб сдавило с такой силой, словно мозги пытались проломить черепную коробку.
– Прекрати, прекрати! Я ухожу!
Лена не помнила, как села на велосипед и стала крутить педали. И только когда она проехала полпути, улитка перестала кричать и успокоилась. Она повернула к Лене свою шею, сложила губы в трубочку и прогудела: «Уи-уи!», показывая шариком на далеко идущий поезд. Девушка поняла, что та хочет домой. Ей тоже захотелось домой, после произошедшего у неё сильно разболелась голова.
Дома она приняла таблетку и заснула. Проснувшись поздно вечером, почувствовала себя ужасно разбитой. В голове все ещё тихонько бухало, ей даже думать было больно, она приготовила себе ромашковый чай, завернулась в тёплый плед и стала тупо смотреть телевизор.
Глава третья
Кевин, оставшись один, раздраженно отодвинул от себя кружку так, что чай расплескался, встал и вытащил большую бутыль с мутной жидкостью.
– Снова?! – выдохнул скорбный голос в голове. – Ты не можешь постоянно только пить. Нам нужно и есть.
– Зачем мертвецу еда? – парировал пьяница.
– Хорошо, – скорби в голосе прибавилось. – Хочешь, я расскажу тебе правду?
– Какую? – усмехнулся Кевин, роясь в буфете в поиске чистого стакана. – То, что ты разговариваешь в моей голове? Я и без тебя знаю.
– Нет, не эту. Откуда мы взялись? – голос стал мягким и таинственным.
– А… Ну, давай-валяй! – Кевин злился, что не мог найти чистую кружку; в раздражении включил воду и стал споласкивать первый попавшийся бокал, с удовлетворением думая: «Большой! Много влезет!».
– Нет, нет! Так не пойдёт! Я слишком слаб. Мне нужно энергия… Для рассказа… – с небольшой паузой начал уговаривать его голосок. – Так что давай сначала вкусно поедим, а потом я тебе расскажу. Собирайся, мы идём в магазин.
– У нас нет денег, дурашка! – Кевин в первый раз ласково назвал паразита.
Тот от неожиданности замер. Появилась глупая улыбка, но потом существо поморгало глазами, повертело головой, стряхивая сентиментальность.
– Мы что-нибудь придумаем. Давай! Куртку надень и вперёд! На велике ещё не разучился, надеюсь, ездить? – улитка пыталась отвлечь внимание хозяина от бутылки.
Молодой человек уже подходил к столу, и существо боялось, что не сможет его остановить.
– Слушай! Слышишь? Шум шин по дороге. Лена вернулась! – закричал паразит и его уловка удалась.
Кевин вздрогнул, убрал руки от бутылки. Нервными, резкими движениями надел куртку (паразит вопил в это время: «Куртку, куртку надень!»), распахнул дверь, вывалился наружу и задохнулся от яркого света. Холодный воздух обжёг легкие, голова закружилась, он почувствовал слабость в коленях. Существо, боясь, что он снова ринется домой, не дало ему опомниться: стало мысленно толкать его к сараю, рисуя в голове жареные колбаски, тарелку дымящегося супа и румяные свежеиспечённые булочки. Рот заполнился слюной и молодой человек решил, что подкрепиться – не такая уж плохая идея.
Туман рассеялся, солнце светило ярко, земля подтаяла, поэтому ехать на велосипеде для любого нормального человека не представляло труда – Кевина же качало из стороны в сторону. До центра было довольно далеко. На полпути он остановился и оглянулся по сторонам. Лес, на окраине которого стоял его дом, поросший мхом, чернел далеко позади. Красные крыши домов виднелись далеко впереди, а справа и слева тянулись бесконечные поля. Кевин заскрежетал зубами и злобно выругался – сил ни ехать вперёд, ни возвращаться назад, не осталось. Справа раздался смех, молодой человек увидел двух пацанов, бросающих что-то на землю. Ещё толком не увидев, он нутром почувствовал, что мальчишки кормят больших жирных воронов, расхаживающих по чёрной земле. Фишер заспешил к ним. В голове пульсировало «хлеб», «еда», «хлеб», «еда». Торопливо хромая, хриплым голосом он позвал их:
– Эй! Не дадите мне кусочек хлеба?
Пацаны оглянулись и с удивлением стали рассматривать приближающегося грязного бородатого типа. Паразитам он не понравился, и они угрожающе заулюкали. Волнение существ передалось мальчишкам. Они сделали шаг назад. Кевин остановился, развёл руками, показывая, что у него ничего нет:
– Я не сделаю ничего плохого. Я болен. Посмотрите на мою улитку. Мы оба больны.
Бледная улитка печально и утвердительно закивала головой. Именно она, а не этот странный, лохматый мужчина, похожий на ведьмака из леса, вызвала у ребят жалость. Они протянули ему свои булки. Тот схватил их трясущимися руками и с жадностью стал запихивать в рот, пробубнив:
– Спа-си-бо!
Пацаны переглянулись, положили бумажный пакет на землю со словами: «Там ещё есть», а затем бросились к своим велосипедам, лежавшим на узкой тропинке и, оседлав их, не оглядываясь, уехали.
Кевин съел всё до последней крошки, похлопал по животу, в голове снова всплыла бутыль самогона на столе. Но паразит заулюкал, картинка зарябила и её место заняла дымящаяся гороховая похлёбка. Молодой человек, проглотил слюну и согласился:
– Хорошо! Суп, так суп! – он снова сел на велосипед и поехал на север. Возле церкви его остановило улюкание паразита:
– Сворачивай здесь направо. Мы едем в церковь. Там возьмём деньги.
– Воровать в доме Господнем?! – возмутился Кевин.
– Господь велел помогать малоимущим и нищим. Мы с тобой как раз в эту категорию попадаем. Как там сказал ваш Иисус: «Просите и дано будет вам!».
Кевин кивнул головой. Такой ответ его вполне устроил. Двери церкви были открыты, а сам храм пустой. Кев позвал:
– Есть кто-нибудь? Мне нужна помощь.
Ему никто не ответил. Он вошел, подталкиваемый улиткой, в притвор. В середине нартекса стоял ящик для пожертвования, он был не заперт. Паразит кивнул и Фишер затряс головой:
– Я не могу так взять. Это грех!
– Глупости! Ты только что громко попросил о помощи. Деньги собирают на нужды страждущих. Господь сейчас видит тебя и понимает, как неловко и стыдно тебе, поэтому сделал так, чтобы служащие покинули храм.
– Интересная логика у этого паразита, – подумал Кевин. – Это значит, Бог хочет, чтобы я своровал.
Он широко улыбнулся и добавил:
– И мне она нравится!
Кевин открыл крышку, запустил руку в ящик и набрал пригоршню мелочи. Опустив в карман, потянулся за следующей горстью, но был остановлен паразитом:
– Этого достаточно!
– Ха! А завтра что будем есть? Я потом в магазин зайду.
– Прекрати! Это уже нехорошо, – улитка возмущённо заулюкала.
– Да, ладно! – Кев подмигнул ей. – Я лишь хотел проверить, есть ли у тебя совесть.
Настроение у него улучшилось, и всю оставшуюся дорогу до имбиса[9 - Имбис – место общественного питания в Германии.] он улыбался и подсмеивался над своим существом.
В Imbitube Кевин заказал горячий гороховый суп с сосисками и еле дождался, пока его принесли. С жадностью он набросился на похлёбку, обжигаясь и проливая на стол. Он чувствовал, как горячее наполняет его желудок и впервые за долгое время почувствовал себя счастливым. Кевин стал утирать слезы, выступившие на глазах. Почувствовав чужое внимание, поднял веки и столкнулся с брезгливыми взглядами посетителей. Молодой человек громко рыгнул, вытер рукавом рот, оставляя мокрое пятно на куртке. Толстый пожилой мужчина возмущённо выругался. Его спутница презрительно окинула Кевина с головы до ног и демонстративно отвернулась. Сидевшая у окна молодая парочка переглянулась и прыснула. Но больше всего Кевина удивила реакция паразитов. Они все, как один, уставились на него, возмущённо покачивая своими шариками из стороны в сторону. Фишер посмотрел на свою улитку. Увиденное поразило его: лысая бледная голова паразита покраснела; шариком своим он закрывал один глаз, другой опустил вниз. «Он стыдится, – шокировано подумал молодой человек. – Господи! Паразиту стыдно за своего хозяина!». И снова ему пришло в голову сравнение с собакой. Когда четвероногий друг прыгает на прохожих и пачкает их своими грязными лапами, владелец конфузится за своего питомца, краснеет и принимается извиняться. Вот так и его паразит испытывает неловкость за него. «И это я – собака! Тьфу!», – злость снова вернулась. Он с ненавистью оглядел всех паразитов, глядя каждому из них в глаза и мысленно желая им смерти. Его взгляд им не понравился. Они отвернулись. Хотя он мог голову отдать на отсечение, что перед тем, как отвернуться, он бросили презрительный взгляд на него и сочувствующий – на его улитку. Кевин больше не мог здесь оставаться. Он оплатил счёт и вышел. На свежем воздухе он зажмурился от яркого света. Солнечный свет сделал окружающий зелёный мир радостным, вселяющим надежду на весну. Крокусы развернули головки к солнцу, легкий ветерок колыхал их фиолетовые и белые шапочки. И Кев забыл, что только минуту назад его переполняла ярость. Впервые за долгое время он почувствовал себя хорошо, тошнота исчезла, голова стала ясной. Молодой человек сыто и довольно улыбнулся, присел на скамейку, откинувшись на спинку, и позвал паразита:
– Эй, ты! Давай-валяй, рассказывай!
– Хорошо, – закивало существо.
Оно вылезло из своей ракушки, откашлялось, попробовало звучание своего «уи» и произнесло в его голове:
– Итак, первое – у тебя нет воли поднять руки. А теперь, второе, – улитка набрала в рот воздух и выпустила с пронзительным свистом.
Кевин, растерявшись в первую минуту от оглушительного звука, попытался закрыть уши руками, но те ему не подчинялись. С ужасом он глядел на свои дрожащие конечности, но не смог даже сжать пальцы в кулак. Фишер приказал себе закричать, ногам затопать, но тело перестало ему повиноваться. В голове взорвалось. Ему показалось, что его выбросило в вакуум и он перестал слышать, видеть и ощущать. Была лишь пустота. Потом Кевина выкинуло в белое пространство, и он оказался на клочке суши, в которую со всех сторон летели снаряды. Кев был одновременно снаружи и внутри себя. Он видел летящее ядро, поразившее остров и проделавшее огромную дыру в ней. Осколки и земляные глыбы летели во все стороны! В этот момент он ощутил, как правая часть лица каменеет.
– Он меня парализует, чтобы контролировать тело! Нет! Нет! Надо защищаться! Все на оборону, – закричал он, побежав по острову, увертываясь от снарядов.
Неизвестно к кому был адресован его призыв. На зов никто не явился. Гул, производимой паразитом, вибрировал, опускаясь до низкого и резко взмывая вверх до мышиного писка, чтобы потом перейти в пронзительный плач птицы. Каждый нерв Кевина содрогался, когда он слышал «трение пенопласта». Из песка стали просачиваться змеиные щупальца и хватать его за босые ступни. Молодой человек попытался отцепиться от них, но в ужасе видел, как они вонзаются в его ноги, сплетаются с его венами и поднимаются вверх. Ледяная лапа страха сжала его сердце. Оно, истерично бившееся ещё секунду назад, внезапно остановилось, потом слабо стукнуло и снова остановилось. Кевин видел своё тело, прошитое коричневыми нитями, откуда-то сверху. Оно погружалось в песок.
– Червяк сраный, покажись! – закричал Фишер.
Ему ответило тихое хихиканье. В темноте, где он вдруг оказался, показались два больших глаза, они стали множиться и заполнять все пространство. Паразит обиженно и зло смотрел на него со всех сторон. Существо заморгало. Его взгляд на секунду стал испуганным и непонимающим; глаза завертелись в разные стороны, словно не понимая, что здесь происходит. Вдруг глаза остановились на Кевине, тот прочёл в них сожаление, заморгали и увлажнились. Через пару секунд Кева накрыло водопадом слез. Вода сбила молодого человека с ног, соленый поток понёс его и стал затягивать в воронку. Кев, задрав голову, пытался в последний раз прочесть взгляд улитки. Было ли это сожаление искренним или существо просто издевалось? Но ничего не понял, лишь чувствовал, что летит. Вспомнив, что он крещеный, Кевин закрыл глаза и стал молиться. Это единственное, что ему оставалось…
Через какое-то время, Кевин почувствовал, что ещё жив. Осторожно, боясь взора суровых ангелов, которые поведут его на суд к Господу, он приоткрыл веки. Его окружала темнота, но в этот раз абсолютная – черная, вязкая, пугающая. Кевин почувствовал себя неуютно и крикнул. Крик провалился. Молодой человек глубоко выдохнул, вытянул руку вперед, пощупал пальцами, пытаясь определить, окружающую его субстанцию, но ничего не понял:
– Вот ведь черт! Прости, Господи. Где я? Умер или нет? Что эта за фигня меня окружает?
Так как ответа не последовало, он вздохнул, почесал голову и, выставив руки вперёд, сделал шаг, за ним другой. Поверхность, по которой он шёл, была какая-то прыгучая и неровная. Кевину приходилось ступать очень осторожно. Он стал сам с собой разговаривать:
– Да, Фишер, дела! И это есть жизнь после смерти?! И это нас всех ожидает? Пустота, чернота! Абсолютное ничего! Знаешь? Чем такая вечность, лучше быть съеденным царицей гигантских Муравьев[10 - Гигантские муравьи – в романе Стивена Кинга «Возрождение» люди после смерти попадают не в рай или в ад, а в место, которым управляют существа, похожие на гигантских муравьев, которых возглавляет «Царица».]. Ага, угадал! Это Стивен Кинг написал: «Людей, конечно же, помучают перед этим, погоняют по пустыне, а потом съедят. Остаётся, конечно же, малюсенький шанс, что не сразу слопают, а сначала заставят работать на Королеву». У них, по крайней мере, есть хоть какая-то надежда, ну и цель – достичь разрушенного города. А у нас какая цель? Ну, что Фишер? Пошли искать смысл этой странной, загробной жизни.
* * *
Клиника имени профессора Берга располагалась в живописном месте на берегу озера. С юга тянулась полоса леса, отделяя её от шумной автомагистрали, с севера фермерские поля утыкались в небольшую деревушку. Это было уютное местечко, как раз для людей, нуждающихся в покое и тишине. В больнице находились люди, пережившие инсульт Карла.
Медсестра Клара Беккер, находившаяся на ночном дежурстве, знакомилась с медицинской картой нового больного. Она зевнула и потёрла лицо. Глаза слипались. Женщина решила налить себе чай. От кофе её улитка могла проснуться и помешать ей спокойно думать – будет улюкать на своём немом языке, покачивать головой, осуждая её за кофе. Улитки, как и многие животные, засыпали в отсутствии солнечного света, а просыпались с первыми лучами солнца. Но кому-то же надо работать и ночью! Поэтому существа на плече вынуждены были терпеть ночные дежурства.
Когда, та часть первого поколения, выбравшая профессию, связанную с ночными дежурствами, впервые заступила в ночную смену, люди столкнулись с недовольством паразитов. И не просто недовольством, а настоящей истерикой. И поэтому медицинскому персоналу было проще перевести этих сотрудников на дневную работу, чем выслушивать писк голодных морских свинок.
Проведя исследования, специалисты по сну доказали, что только одна ночная смена в неделю не оказывает вредного влияния на здоровье человека. Поэтому нельзя заставлять работать людей в режиме «сутки через двое». Вмешались профсоюзы, настаивая на перестройке всей системы ночных дежурств. Уже через несколько лет во всех круглосуточных учреждениях появились комнаты, где персонал мог поспать. На посту оставался работник – дежурный, следящий за вызовами, как правило, какой-нибудь старичок или старушка, страдающий бессонницей. Он проводили время за телевизором, а в случае необходимости будил основной персонал. А спустя двадцать лет, и врачи, и полицейские могли спокойно спать всю ночь, так как при всеобщем здоровом образе жизни ночные веселья практически отсутствовали. Развлекательные клубы закрывались в двадцать три часа. Никто не употреблял алкоголь. Соответственно, никто не буянил, не дрался, машины водили осторожно.
Клара отпила глоток фруктового горячего напитка и продолжила читать лежащую перед ней медицинскую карту: «Кевин Фишер. Двадцать пять лет. Заболевание: истощение, цирроз печени, инсульт Карла». Женщина вздохнула. Привезённый сегодня после обеда молодой человек поразил её своей худобой и запахом немытого тела. Она и её коллега не скрывали отвращения, приводя в порядок молодого мужчину. Первый раз в своей жизни Клара видела человека, пренебрегающего своим здоровьем. Фрау Беккер перевела свой взгляд на часы, а потом вздохнула: «Ещё один инсульт».
Инсульту Карла (ИК), названному по имени первого больного с этим диагнозом, были подвержены в основном молодые люди. Человек внезапно падал, а паразит брал на себя, прежде всего, его дыхание. Он начинал судорожно открывать рот и заглатывать в себя большие порции воздуха. Через пару минут грудная клетка человека начинала самостоятельно подниматься и отпускаться; нижняя челюсть отпадала и изо рта вырывался воздух. Таким его находили врачи скорой помощи и увозили в больницу. При первичном обследовании обнаруживалось, что сосуды головного мозга закупорены странной субстанцией, которая не пропускала кислород к клеткам. Закупорка была выборочной, полностью перекрывался доступ к отделам, отвечающим за язык, эмоции, речь и память, и частично к двигательным, психомоторным центрам, к частям, отвечающим за осязание и чувствительность. Например, пробка, образовавшаяся в мозжечке, была изрешечена дырками, через которые жизненно важный газ все же обеспечивал нейроны энергией. Нервные ткани не отмирали, но были повреждены и не могли самостоятельно восстановить функции координации движения. Человек находился в коме несколько дней, а потом постепенно паразит брал руководство над его телом. Мозг существа отдавал простой приказ пошевелить пальцами. Сигнал, пройдя долгий путь, доходил до повреждённого отдела человеческого мозга, отвечающего за движение, и раздражал его нейроны. Те передавали импульс, бегущий по моторным нервам и достигающий конкретной мышцы. Спустя месяц пациенты, пережившие инсульт, могли ходить, проглатывать пищу и испражняться, но понимать и говорить они уже не могли. Люди становились идиотами.
Обследовав коричневую субстанцию, забивающую сосуды, врачи обнаружили сходство с биологическими трубками паразита. Учёные допустили, что часть коричневых отростков, не выведенных на внешнюю сторону сосудов, растворялись в потоках крови, прикреплялись в другом месте к внутренним стенкам, обесцвечивались и их жизнедеятельность замирала. При определенных обстоятельствах отростки просыпались в сосудах головного мозга, сплетались друг с другом и перекрывали доступ кислорода в мозг. Неразрешимым для ученых оставался вопрос: «Что это за обстоятельства предшествуют их пробуждению?». Это пугало и требовало скорейшего решения, потому что пациентов, подверженных ИК становилось все больше. Невозможно было проследить, как образуется закупорка из коричневых сосудов, потому что не было никаких предпосылок для болезни. Исследовав более ста молодых людей в возрасте до двадцати лет, медики обнаружили, что у всех отмечены превосходные показатели здоровья. Поведение пациентов походило на поведение, страдающих глубокой степенью идиотизма, за исключением признаков детского поведения. Больные со слабоумием могут засовывать палец в рот, сосать его, или качаться и вертеться на одном месте, или собирать блестящие предметы и тащить их в рот, то есть вести себя, как дети в возрасте от одного года до четырёх лет. А поведение больных, переживших инсульт Карла (ИК), было похоже на поведение роботов: лица были неподвижны, глаза бессмысленны, движения медленные, но последовательные.
Клара наблюдала, как рано утром пациенты вставали с постели. Сначала просыпался паразит, вылезал из ракушки и зевал, потом закрывал глаза и принимал сосредоточенное выражение лица. По телу человека проходила судорога, рот открывался, он начинал глубоко выдыхать из себя воздух; голова медленно приподнималась, за ней – тело, и больной садился. Нога отъезжала в сторону, и голень свешивалась с кровати. Человек разворачивался и подтаскивал вторую ногу, затем спускал её на пол. Ступни начинали шевелиться, ища тапочки. Затем идиот, раскачиваясь вперёд-назад, вперед-назад, в какой-то момент вставал. Тут на помощь ему спешил персонал, потому как в некоторых случаях люди летели вперёд и падали плашмя. Больной ИК мог самостоятельно справиться с утренним туалетом, сходить в уборную, умыться, почистить зубы и даже одеться, но на это уходило очень много времени и сил паразита. Одев своего хозяина, улитка обессилено лежала у входа в свою ракушку и тяжело дышала. К тому времени, когда «роботы» (так их стали называть за глаза) выходили в столовую, наступало обеденное время. Медицинский персонал, жалея улиток, решил помогать больным при одевании. И надо было видеть, какой благодарной улыбкой их одаривали паразиты!
После обеда, больные выходили на прогулку. Фрау Беккер, наблюдающей из окошка, как пациенты ходят кругами по двору или делают зарядку, или поднимаются и спускаются по ступенькам, часто приходило на ум, сказанное кем-то: «Улитки выгуливают своих хозяев». Несмотря на снег или дождь, паразит «выгонял» человека на прогулку. После ужина существа заставляли людей снова двигаться. При плохой погоде те шли в спортивный зал, кидали друг другу мячи, пытались играть в догонялки, как ни нелепо и смешно это выглядело со стороны.
Представьте себе, стоит мужчина, покачиваясь из стороны в сторону, к нему подходит другой, медленно толкает его в спину, паразит первого кивает паразиту второму, последний улыбается и начинает управлять хозяином. Молодой человек начинает, не спеша, разворачиваться, вытягивать руки вперед и делать шаги в сторону первого. У него открывается рот и из горла вырываются хрипы, наверное, означающие «иду-иду, кто не убежал, я не виноват». И за эту игру им дали второе прозвище – «зомби». Если вечер не был дождливым и холодным, люди совершали прогулку до ближайшего леса. И так проходил день за днём.
Всего пациентов в клинике Берга было одиннадцать человек: девять мужчин и две женщины. Двое больных являлись друг другу родственниками: Лия и Франк Вольф. Удар произошёл с ними в один день. Это заинтересовало не только врачей, но и сотрудников Отдела безопасности и охраны.
Несколько дней назад в пансион приехали двое. Один – худой, с длинными конечностями, похожий на удочку; другой – низенький, с любопытными узкими глазками. Первый приехал из Берлина. Откуда приехал иностранец – Клара не знала. Разговаривали они между собой с помощью электронного переводчика. Значит, второй был китайцем или японцем (кто их там разберёт?) – в общем, не из Германии. Они попросили привести семью Вольф в отдельный кабинет, провели с ними наедине более часа. Потом вышли, поблагодарили и уехали. Дежурную сестру Беккер распирало от любопытства. Она стала наблюдать за физиономиями паразитов семьи Вольф. Ей казалось, что они стали угрюмыми; губы были плотно сжаты, словно они чем-то серьёзно озадачены. В какой-то момент Клара столкнулась с подозрительным взглядом существа Франка. На секунду опешив, моргнула глазами и в ту же самую секунду увидела невинные глазки улитки и её скривлённый рот; взгляд стал жалким и растерянным, губы подёргивались. Медсестра не выдержала и подошла, погладила улитку по голове, приговаривая: «Ничего-ничего, всё уже в прошлом. Мы не дадим тебя в обиду. Они ушли и больше не придут».
Спустя месяц, сначала Лию, затем Франка стали одолевать приступы кашля, при ходьбе они часто останавливались и тяжело дышали. По рекомендации сверху брата и сестру направили в санаторий для лечения органов дыхания, расположенный в горах Гарц. Назад они уже не вернулись.
* * *
Однажды поздним вечером Лена проснулась от яркого света. Полная луна светила ей прямо в лицо – девушка забыла опустить жалюзи. Она зевнула, поднялась и выглянула на улицу. Город спал, не было ни одного светящегося окошка. Лунный свет мягким серебром окутывал здания, отражался в лужах и вместе с тусклыми фонарями создал фантастический пейзаж. Ле-Лу совершенно расхотелось спать. Девушка улыбнулась и прижалась носом к стеклу. Дома, словно начерченные грифелем, казались нереальными, а улица, пустая и резко очерченная – иным миром. Лена Луиза вздохнула – как давно она не видела такой красоты! А ведь во всем паразиты виноваты. Всё им спать надо! Раздражение на свою улитку охватило её. Та, словно уловив настроение хозяйки, тихо улюкнула. Лена затаила дыхание, ей совершенно не хотелось, чтобы паразит проснулся. Ле-Лу глубоко вздохнула и выдохнула, затем стала рассматривать соседний дом. Её взгляд упал на розовый куст. Она тут же подумала о Кевине. Когда им было лет по одиннадцать, они, подражая Каю и Герде, посадили два куста роз и ухаживали за ними. Кев подарил своей однокласснице красные розы, а девочка ему – белые. Они каждый день после школы навещали свои цветы: поливали, обрезали засохшие бутоны, а, обнаружив тлю, специально ездили за город, чтобы собрать божьих коровок. Лена вспомнила тот день, когда они вернулись уставшие и голодные, потерянные родителями, но безумно счастливые. Каждый нашёл всего двух жучков. Дети бережно посадили их на листочки и подтолкнули к «ужину». Вспомнив это, Лена Луиза не могла не улыбнуться. Внезапно ей пришло в голову, что ни разу в её мысли не вклинился образ другого Кевина – худого, обросшего, неопрятного. Сейчас, подумав о нем, девушка не испытала ни отвращения, ни неприязни, как тогда, а всего-навсего сочувствие и жалость. Такая перемена в себе поразила её, и она застыла с открытым ртом, глядя на ночной город. В голове вдруг возникли слова: «Подумай об этом, когда эта тварь спит». Лена вздрогнула и испугалась. Её стала бить дрожь, она вернулась в кровать, укутавшись в одеяло. Какое-то страшное подозрение рвалось наружу, но Ле-Лу была слишком напугана, чтобы выпустить его: «Я не хочу об этом думать! Я не хочу об этом знать!». Витт зажала уши руками, закрыла глаза. Но тревожная мысль, словно найдя трещинку, выскользнула, и девушка отчётливо услышала:
– А что если паразиты управляют нами?
– Что если это не твои мысли в голове, а их?
