скачать книгу бесплатно
2.3. Познавательный потенциал и его пределы
Теперь ответим на вопрос, откуда берутся модели, например, у человека, которые он использует для формирования представлений об окружающей его среде?? Исходя из сказанного, нужно сделать допущение, что эти модели заданы от рождения или, по крайней мере, могут генерироваться случайным образом в некотором участке мозга.
(Правильная модель, то есть отражающая законы природы, отбирается в процессе экспериментального информационного взаимодействия с внешней средой по механизму, описанному в примере с «законом земного притяжения». Следовательно, человек информирован (реально и потенциально) настолько, насколько он обеспечен моделями окружающей его действительности. Или, с другой стороны, познавательные возможности человека ограничены числом моделей окружающего его мира, которые содержатся в его мозге.
Отсюда вытекает любопытное следствие, что все без исключения психически нормальные люди являются потенциальными гениями, поскольку у каждого человека от рождения уже имеется весь набор представлений об окружающей действительности, но он просто не активирован. И отличие гения от обычного человека заключатся лишь в том, что гений в состоянии активировать познавательные модели без посторонней помощи, а все остальные люди – только посредством гения. При этом гений так представляет открытую познавательную модель людям, что она немедленно у них активируется.
С этой точки зрения обучение представляет собой лишь активирование потенциальных познавательных моделей. Можно предвидеть возражение, что не все люди могут сходу осмыслить, например, теорию поля в физике или генетику в биологии. Но это связано лишь с тем, что для понимания сложных познавательных моделей нужно активизировать достаточно много вспомогательных. Такая активизация вспомогательных моделей достигается специальным обучением в качестве профессионала биолога или физика, например.
Исходя из этих представлений, можно ввести понятие познавательного потенциала и степени исчерпания познавательного потенциала. Познавательный потенциал естественно измерять числом моделей, среди которых выбирается правильная. В нашем примере с земным притяжением познавательный потенциал равен 4. Степень исчерпания познавательного потенциала можно определить как число использованных моделей среди мыслимых. В нашем примере с земным притяжением на сегодня использована модель 1 (камень падает на землю) и мы осведомлены о невесомости, то есть использована и модель
Следовательно исчерпание познавательного потенциала = 2/4?100 = 50 %, а значит мы наполовину исчерпали свой познавательный потенциал, связанный с гравитацией. Понятно, что приведенный пример не отражает действительного положения дел в современной теории гравитации, а лишь иллюстрирует предложенную теорию информации. Но вместе с тем, указанные подходы очевидно применимы и к оценке реальных познавательных процессов.
2.4. Неоднозначность представлений о мире
Рассмотрим снова пример с выключателем (рис. 2.2), когда в информационном взаимодействии участвуют: некто нажимающий на выключатель (АБИ), электрическое устройство (НБИ) и Наблюдатель. Допустим теперь, что описанная выше точная схема (модель) устройства (лампочка-выключатель-провода-источник питания) неизвестна Наблюдателю, так как она скрыта от него коробкой. Наблюдатель лишь видит положение кнопки выключателя (включено-выключено) и свет лампочки (светит или нет). То есть мы рассматриваем ситуацию, которая в кибернетике известна как взаимодействие с «черным ящиком», устройство которого нужно угадать, действуя на его входы (выключатель) и наблюдая за результатом, то есть состоянием лампочки.
Рис. 2.2. Неоднозначность представлений об устройстве «черного ящика»
Исходя из результатов взаимодействия АБИ и НБИ, Наблюдатель может предложить, например, следующие варианты внутреннего устройства (информационные модели) «черного ящика»:
1) модель, соответствующая реальной внутренней схеме (лампочка-выключатель-провода-источник питания);
2) модель, состоящая из дублирующих проводов, например, на случай отказа одной из линий;
3) модель, состоящая из двух источников питания, для увеличения длительности энергоснабжения;
4) модель, с двумя меняющимися лампочками, на случай, если какая-то перегорит и т. п.)
Любая из вышеперечисленных моделей будет пригодной для объяснения поведения «черного ящика» в ответ на нажатие на выключатель. Более того, одно и то же поведение «черного ящика» (НБИ) в ответ на нажатие выключателя (АБИ) может быть в равной степени хорошо объяснено практически бесконечным множеством вариантов моделей его строения. Возникает такое ощущение, что неправильных описаний наблюдаемого поведения НБИ бесконечно много, в то время как на самом деле НБИ ведет себя в соответствии с одной, совершенно определенной познавательной моделью, по крайней мере, когда какое-то поведение реализовано.
В связи неоднозначностью представлений о познавательных моделях, возникают, по крайней мере, три вопроса. Во-первых, почему так много моделей годятся для описания поведения НБИ? Во-вторых, как из этого множества мыслимых и правильно описывающих наблюдаемое явление познавательных моделей, выбрать наиболее правдоподобную? В-третьих, что может служить критерием неправильно выбранной для объяснения явления познавательной модели?
Исходя из первого примера с лампочкой, дадим ответ вначале на вопрос – почему так много моделей годятся для описания наблюдателем поведения НБИ? Как мы видим, любой из вышеописанных вариантов строения модели поведения НБИ выглядит разумным, то есть не противоречит наблюдаемому поведению электрического устройства. Что это значит? А то, что предложенные варианты строения модели НБИ могут быть в принципе реализованы в этом мире, если того потребуют обстоятельства. Например, для обеспечения высокой «живучести» НБИ, как в нашем примере с дублированием элементов в электрическом устройстве.
В живой природе, например, как минимум с дублированием встречаемся на каждом шагу: два глаза, два уха, четыре конечности, множество листьев на деревьях и т. п.
Отсюда можно сделать вывод, что у человека, как несравненно более сложного создания, чем выключатель с лампочкой, содержится огромный спектр и действующих и неактивных, до поры до времени, познавательных моделей окружающего мира, которые гарантируют ему высокую степень выживания в среде обитания. Причем, когда модель поведения НБИ скрыта от Наблюдателя (как в примере с лампочкой), то Наблюдатель может подобрать, из имеющегося у него в банке моделей, целый спектр подходящих. Это связано с известным в моделировании принципом: чем более сложная по строению модель используется для описания явления, тем легче с ее помощью имитировать явления природы. Так как усложнению представлений о простом процессе (пример с лампочкой) практически нет предела, то и моделированию простых процессов практически нет предела усложнений. Более того, чем проще устроен наблюдаемый процесс, тем большим числом моделей его можно описать.
В случае простых по механизму явлений природы, выбор из мыслимых моделей его описания основывается на принципе минимальной сложности («бритва Оккама»): не следует вводить сущностей сверх необходимых. На эту тему довольно увлекательно рассуждает кандидат физико-математических наук В.Б.Губин в свой статье «Об одном варианте принципа бритвы Оккама», с которой можно ознакомиться в Интернете по адресу
http://sky.kuban.ru/Phys-Math/gubin/8.HTM.
Если же Наблюдатель сталкивается с явлением, уровень сложности которого превышает его познавательный потенциал (то есть в его банке информации отсутствует модель процесса, равная или превышающая по сложности наблюдаемое явление), тогда принципы его описания Наблюдателем будут кардинально отличаться от моделирования простых явлений. Для предсказания поведения сложного явления, Наблюдатель будет вынужден строить целый спектр познавательных моделей, каждая из которых будет правильно описывать только одну из сторон сложного явления природы. Но Наблюдатель не будет в состоянии предложить единую познавательную модель такого сложного явления, которая была бы применима для всех случаев. Строение живых организмов и окружающий нас мир как раз и относятся к явлениям, сложность которых, по крайней мере, на сегодня, превышает познавательный потенциал человечества. Критерием непостижимости окружающего нас мира как раз и является прогресс науки и, более того, разнообразие наук – каждая из них объясняет только один из аспектов природы, и нет ни одной из них, которая бы объясняла все и сразу.
Итак, исходя из вышесказанного, можно сформулировать два основных принципа, которыми руководствуется Наблюдатель при выборе познавательной модели среди множества мыслимых? Первый и практически наиболее широко используемый – принцип максимально возможной простоты. Второй, которым на сегодня руководствуются исследовали, предлагающие теории строения нашей Вселенной. Он заключается в максимально возможном охвате одной моделью окружающей действительности, чтобы с ее помощью можно было объяснить все явления нашей Вселенной.
Продемонстрируем использование этих принципов на примере выключателя. Исходя из максимальной простоты, наиболее адекватной нужно считать модель (1), поскольку она состоит из минимального числа элементов, полностью объясняющих свойства выключателя. Если мы теперь постараемся построить модель, которая включала бы все мыслимые модели строения выключателя, тогда она будет выглядеть так: произвольное число (число n, на математическом языке) выключателей, лампочек, источников питания и проводов, но соединенных единообразно, как в модели 1, которая состоит единичных элементов (короче, хаос, который мы, в конце концов, ограничиваем выше названным минимумом, Марк). В случае, когда n = 1 мы получим модель 1 из единичных элеменов; когда n = 2 для проводов, а для остальных элементов n=1, тогда это модель 2; когда n = 2 для источников питания, то это модель 3, а если n = 2 для лампочек, то это модель 3. Таким образом, общая модель, состоящая из n-ного числа элементов, описывает модели с любым числом элементов, даже не указанные в примере.
Приведенный пример «всеобщей» модели хотя и простой, но он дает достаточное представление о возможном способе построения сложных моделей, которые могут отражать практически безграничное число мыслимых в природе процессов. С другой стороны, именно чрезвычайно простая модель строения выключателя позволяет очень легко предложить обобщенную модель такого типа устройств.
2.5. Предел познаваемости нашего мира
На первый взгляд, кажется совершенно безумной идея поиска такой единой универсальной модели нашей Вселенной, которая бы могла объяснить все многообразие проявлений окружающей нас действительности, в том числе феноменов жизни и разума. Тем не менее, такие амбициозные задачи ставят перед собой некоторые ученые, практически исключительно физики и математики берем в расчет, так как предмет нашей книги – современная наука, а не религия (еще раз подчеркну – я не теолог).
Вероятно, вдохновляет ученых на решение сверхзадачи «Объять необъятное» наглядный пример – существование нашей Вселенной, в которой все сущее подчиняется определенным законам. А это указывает, с точки зрения логики, на вероятность какого-то всеобщего закона, из которого вытекают все остальные частные, по которым живет мир. Но нельзя исключить, что рождение и развитие Вселенной происходило по таким законам, которые не сводимы к методам современной математики или другим, доступным человечеству, как виду, аналитическим методам. Ведь для животных математические методы анализа абсолютно непостижимы. Следовательно, нельзя исключить, что строение Вселенной непостижимо для человечества, если оно в принципе не в состоянии овладеть адекватными для такой задачи методами анализа.
Но даже если допустить, что человеческий интеллект позволяет открыть всеобщий закон, по которому живет и развивается наш мир, то остается неясным можно ли экспериментально доказать верность открытого универсального закона природы, как например, законов Ньютона. Опыт развития физики, космологии и биологии, например, показывает, что расширение знаний в этих областях сопровождается ростом технических требований к исследовательским методам. Сравним, например, техническое обеспечение физических экспериментов для доказательства законов Ньютона и известной формулы Эйнштейна. Или, законов генетики, открытых Менделем на грядке с бобами и современных исследований генетиков, которые технически доступны только высокоразвитым странам.
Человечество не в состоянии технически освоить даже свою Галактику, чтобы экспериментально проверить свойства, которые предполагают ученые-теоретики.
Дальнейшему погружению в микромир также препятствуют ограниченные технические возможности человечества. Не говоря уже о том, что время научного наблюдения за Вселенной человечеством, по сравнению с ее возрастом, просто ничтожно.
Но, возможно, познавательные перспективы человечества не так мрачны. Во-первых, относительно времени наблюдения. Многое зависит от обычно существенной разницы между скоростями изучения и возникновения объекта. Книга, например, пишется намного дольше, чем читается. Аналогично и во Вселенной. Мы ведь не создаем Вселенную, а всего лишь стараемся понять ее законы. На это вполне может хватить жизни человечества, если не произойдет планетарный катаклизм, который его преждевременно погубит.
2.6. Естественный вселенский отбор
С точки зрения дарвиновской теории эволюции, успешное познание Вселенной нужно человечеству, как виду, для выживания за пределами Земли. Следовательно, не исключено, что человечество как раз и наделено достаточно высоким для выживания во Вселенной темпом ее познания. Возможно, динозавры, погибшие при столкновении Земли с огромным метеоритом, поплатились, как вид, за познавательную лень – они не успели за отпущенное природой время трансформироваться в вид существ, способных противостоять космическим катаклизмам. Если это так, то тогда гибель живых существ на планетах в космических катаклизмах является тоже своего рода естественным отбором, но уже не в планетарном, а вселенском масштабе. Жизнь поддерживается достаточно долго на тех системах планет или галактиках, где живые существа обладают достаточно высокой скоростью познания Вселенной, чтобы обеспечить свое выживание за пределами родной планеты. Может быть, человечеству повезло, и оно обладает таким потенциалом.
Осознание человечеством этой сверхзадачи – распространение жизни за пределы Земли, может быть тем стимулом, который заставит его выделять на научные исследования существенно больше ресурсов, чем оно это делает сегодня. Как известно, особо щедрое финансирование науки стимулирует военная угроза государствам. Но это очень частная угроза, по сравнению с возможной гибелью жизни на Земле. По крайней мере, в ближайшее время, следовало бы максимально поддержать исследования, направленные на освоение Марса, что могло бы существенно повысить выживаемость человечества при гибели Земли. Но пока политиков не особенно беспокоит будущее человечества и только отдельные государства (Россия, США) серьезно занимались до последнего времени освоением космоса. Но такое внимание России и США к космосу, все-таки, не было связано с задачей повысить выживаемость человечества, а является побочным продуктом все той же войны, хотя и «холодной». После ее завершения не только в России, но и в США финансирование, как космических проектов, так и фундаментальных научных исследований заметно сократилось.
Нам неведомы законы, вызывающие войны между народами, но не исключено, что основная их роль как раз и заключается в совершенствовании механизмов защиты человечества, чтобы обеспечить, в конечном счете, его выживаемость не только в пределах планеты, но и в нашей Солнечной системе (.). Например, разработанные на сегодня технически развитыми странами средства военной самозащиты могут с успехом использоваться и для защиты Земли от столкновения с кометой или большим метеоритом, которые могут вызвать гибель всего живого. Если это так, то направление всех свободных ресурсов человечества на предотвращение глобальной угрозы, исходящей из космоса, может ликвидировать побудительные стимулы к войнам. Для этого государства должны осознать, что единственным реальным и абсолютно безжалостным их врагом, является Космос или естественный вселенский отбор.
2.7. Врожденные интеллектуальные ресурсы человека и научный эксперимент
Возвратимся от этого «лирического отступления», посвященного судьбе человечества, к скучным механизмам познания. Если считать, что времени для познавательной деятельности человечеству отпущено достаточно, то самым важным, в плане познавательного потенциала человечеством законов Вселенной, является врожденный интеллектуальный ресурс человека. Если исходить из предложенной концепции познания, то, по сути, все что мы познаем, это модели окружающей действительности, которыми каждый из нас снабжен от рождения. Следовательно, основа наших знаний, как текущих, так и будущих находится не в бескрайних просторах Вселенной и не глубоко в микромире, а сосредоточена в нас самих. Исчерпав все мыслимые модели окружающей нас действительности, которые находятся в мозге человека, мы, одновременно исчерпаем и познавательный потенциал человечества. Насколько правильно отражают окружающий нас мир модели, которым владеет человеческий интеллект, мы оценим несколько позже, когда механизмы познания рассмотрим более детально.
Но если, исходя из вышесказанного, для изучения окружающего мира достаточно исследовать познавательные модели человека, тогда зачем нужны различного рода научные эксперименты, которые считаются фундаментом любой науки? К сожалению, у нас нет пока никаких других критериев оценки правильности модели, кроме сопоставления ее гипотетических (абстрактных) свойств и реально наблюдаемых.
С помощью такого сопоставления выясняется, в каком из мыслимых интеллектом миров мы живем на самом деле. Или другими словами, какими реально свойствами обладает наблюдаемый объект, по сравнению со всеми мыслимыми.
Опишем типичный научный эксперимент, воспользовавшись примером с выключателями. Пусть нам доступны только кнопка выключателя и через микроскопическое отверстие мы можем наблюдать только свет от лампочки, но не саму лампочку (рис. 2.3). Допустим, у нас две гипотезы (модели) электрического устройства: 1) все элементы единичные; 2) в выключателе 2 лампочки, которые автоматически сменяются, если одна из них перегорает. Как можно выяснить, какая из гипотез верна? Все зависит от наших технических возможностей! Если мы в состоянии открыть коробку, в которую заключен выключатель со всем своим содержимым, в том числе и с лампочками, тогда внутреннее его устройство станет нам очевидным и на этом наш эксперимент закончится.
Но, к сожалению, в научном исследовании таких фантастических технических возможностей не бывает.
Рис. 2.3. Исследовательский эксперимент с «черными ящиками»
Обычно, доступна наблюдению только какая-то часть объекта исследования, по свойствам которой ученый должен угадать строение объекта в целом. Например, мы можем лишь сколько угодно раз нажимать кнопку и наблюдать свет лампочки, исходящий из микроскопического отверстия. Сможет ли мы в этом случае установить сколько лампочек внутри выключателя. Вряд ли. То есть мы столкнулись с познавательной задачей, для которой нет решения, ввиду отсутствия у нас технических возможностей. Но мы можем тогда упростить задачу, чтобы получить хоть какую-то содержательную информацию о лампочке. Допустим, что у нас этих выключателей с лампочкой очень много. Тогда поставив их все в положение «включено», мы можем выяснить, хотя бы, сколько времени в состоянии светить лампочка. В результате такого эксперимента мы установили, допустим, что часть устройств горит в два раз дольше других. Отсюда можно сделать вывод, например, что в одной части выключателей в два раза больше лампочек, чем в другой. Но если при этом мы знаем размер лампочек, то, измерив коробку с лампочкой и выключателем, мы пусть обнаружили, что в коробку не может поместиться более двух лампочек. Теперь мы можем сделать обоснованный (но косвенный!) вывод, что часть выключателей содержит одну, а другая часть – две лампочки. Таким образом, мы хотя и не до конца ответили на поставленный «научный» вопрос о числе лампочек в устройстве, но, по крайней мере, показали, что в природе, вероятно, существуют выключатели с одной и с двумя лампочками. Даже из этого простейшего примера исследовательского эксперимента очевидно, насколько сложен процесс изучения объектов природы, когда доступной изучению является лишь небольшая его часть. И из выше представленного описания исследовательской деятельности, надеюсь, стало очевидным, почему мыслимые модели поведения окружающей действительности необходимо проверять экспериментально. Только так мы в состоянии отличить мыслимые модели объектов, от реально отражающих их свойства.
Отсюда также следует, что для того, чтобы узнать, как устроена окружающая нас Вселенная на самом деле, т. е. какими реально свойствами обладает окружающий нас мир, современные научные методы требуют реального взаимодействия человечества с физическими макро-, микро-мирами, а также с миром живой природы.
Темы для размышлений:
В конце раздела 2.1. указано: «…если не сформировано восприятие (модель) движения камня от руки к земле, то такое движение для человека практически отсутствует. В этом случае человек бы наблюдал, вероятно, исчезновение камня, то есть пятый вариант поведения камня и сделал бы вывод, что брошенный камень исчезает неведомо куда». Вопросы. Можно ли так категорично утверждать, что явления природы, для которых в мозге человека отсутствуют модели восприятия, не могут им даже замечаться? Если ответить на этот вопрос положительно, то отсюда следует, что не все изображения, которые воспринимает глаз, могут быть осознаны мозгом. То есть человек оказывается ментально слеп, по крайней мере, отчасти. Действительно ли это так? Или зрением не воспринимаются явления природы, для которых в мозге нет познавательных моделей? Тогда нельзя исключить, что рядом с нами могут происходить события, о которых мы никогда и ничего не узнаем, так как для их восприятия у нас от природы нет подходящих для этого познавательных моделей. Верен ли такой вывод? Более того, нет ли среди нас таких исключительных людей, которые, благодаря уникальным познавательным моделям, могут воспринимать явления природы, недоступные всем остальным или обладать уникальными знаниями? Насколько они отличаются от других, обычных людей? Как их отличить от сумашедших или шарлатанов, которые утверждают, что обладают уникальными способностями? Тем более, что людей с ограниченным набором познавательных моделей практически каждый может обнаружить не только по исключительной «тупости», но и по странному поведению, выражению лица и другим характерным признакам. Яркий пример – кретинизм, как диагноз, в районах выраженного недостатка в пищевых продуктах и воде микроэлемента йода, когда этот дефицит не устраняется специальными профилактическими мерами. Люди, страдающие кретинизмом, похожи друг на друга, как очень близкие родственники. Поскольку отсутствие в пище всего лишь одного микроэлемента – йода, ведет к грубым нарушениям интеллектуальной деятельности, то возникает еще однин естественный вопрос. Нет ли среди населения земного шара такой исключительной группы людей, национальные особенности кухни которой, стимулируют у них необыкновенно высокий интеллект, благодаря чему они «обставляют» все другие народы? Не американцы ли это с их макдональдсами? Или японцы? Или еще кто?
1. В разделе 2.3 введено понятие «исчерпание познавательного потенциала» и простейший метод его расчета.
Вопрос. Что может быть критерием исчерпания человечеством познавательного потенциала в какой-то области знаний? В разделе 10 этой книги дан один из возможных способов такой оценки. Но можно, очевидно, предложить и другие.
2. В разделе 2.4 фраза: «Возникает такое ощущение, что неправильных описаний наблюдаемого поведения НБИ бесконечно много, в то время как на самом деле НБИ ведет себя в соответствии с одной, совершенно определенной познавательной моделью, по крайней мере, когда какое-то поведение реализовано».
Вопрос. А если не реализовано, то что тогда? Можно ли в этом случае ожидать от «черного ящика» всего, чего угодно?
3. В разделе 2.4 фраза: «Критерием непостижимости окружающего нас мира как раз и является прогресс науки и, более того, разнообразие наук – каждая из них объясняет только один из аспектов природы, и нет ни одной из них, которая бы объясняла все и сразу».
Вопрос. Как могла бы выглядеть наука, как единая система знаний, которая была бы в состоянии описать все явления природы? Если исключить тривиальный пример бесконечного дублирования составных частей познавательной модели, приведенный в разделе 2.4.
Раздел 3
Информация и искусство
3.1. Информационные (познавательные) модели и мир искусства
Из описанных примеров следует, что, по крайней мере, человек может создавать воображаемый мир, наделяя его вымышленными физическими законами и правилами поведения живых существ, в том числе и людей. Такие виртуальные миры человек использует с разной целью. Прежде всего, с прагматической, когда воображаемые варианты взаимодействия объектов виртуальной среды затем проверяются в эксперименте, что подробно рассмотрено в предыдущем разделе. Хороший не вымышленный, а реальный пример такой интеллектуальной деятельности – предсказанные математиками (физиками- теоретиками) физические явления, которые затем обнаруживают физики в своих экспериментах.
Виртуальные миры с вымышленными законами используются и в качестве игры, что особенно наглядно представлено в компьютерных играх и мультфильмах. Сюда также относятся и шахматы. Художественная литература, учебники и, вообще любые книги, это тоже примеры построения виртуальных вселенных, которыми люди обмениваются или в качестве развлечения или полезной для жизни информации. Аналогично музыка, картины и все виды искусства – виртуальные миры, которыми развлекают друг друга люди
3.2. Литературные произведения
Исходя из заданных нами представлений об информации, все вышеуказанные «носители» информации (книги, фильмы, картины и т. п.) никакими носителями на самом деле не являются. Они только активизируют модели, представленные у человека и до того, как в руки ему попало художественное произведение, допустим, роман Ф.М. Достоевского «Идиот». То есть каждый из нас является гениальным писателем Ф.И. Достоевским, с тем лишь отличием, что роман этот написал не каждый, а лишь Ф.М. Достоевский. В каком тогда смысле каждый из нас является соавтором Ф.М. Достоевского, когда мы полагаем, что роман «Идиот» присутствует в мозге каждого человека еще до того, как был написан?
Этот роман представлен в мозге каждого человека потенциально. Это означает, что память читателя содержит все слова русского языка, которые использовал Ф.И. Достоевский в своем романе. Данное утверждение ни у кого не должно вызвать возражений, иначе никто бы не был в состоянии прочесть роман. Далее, чтение романа вызывает в нашем воображении образы героев. То есть с помощью романа активируются в мозге модели его героев, а не перемещаются из книги в «голову», а значит, образы этих героев у нас существовали и до прочтения романа. Связи между героями романа мог бы представить себе, в принципе, каждый из нас, а, следовательно, они существовали потенциально и до прочтения романа. Итак, мы видим, что ничто не попадает из книги к нам в голову непосредственно, а лишь активируются модели социального поведения людей и их типы, которые представлены у каждого и до прочтения романа
3.3. Ментальные шахматы
Процесс восприятия художественного литературного произведения очень наглядно, в рамках нашей теории информации, можно представить как игру в шахматы, но только в этом метафорическом примере шахматная доска расположена не на столе, а в мозгу читающего. То есть можно полагать, что восприятие романа читателем осуществляется в специально выделенной области мозга, которая устроена наподобие шахматного поля (рис. 2.4) – воображаемый квадрат, «расчерченный» на клетки. Назовем его ментальным полем. Рядом с этим ментальным полем расположены воображаемые фигурки, которые могут участвовать в ментальной «шахматной» игре. Описание автором литературных героев равносильно размещению фигур из набора на ментальном поле. При этом если соответствующей описанию фигуры нет в наборе, например, романтическая девушка не может вообразить на месте главного героя любимого человека, тогда образ собирается по инструкции (описанию) автора из деталей (нос, рот, глаза и т. п.). Ментальные детали фигурок находятся в ментальном банке воображаемых частей человеческого тела рядом с готовыми фигурками – всегда «под рукой». После размещения фигурок на ментальном поле, в каждую загружаются из ментальной «библиотеки законов» читателя правила ее поведения (как, например, у шахматного коня право ходить только буквой «Г») в соответствии с описанием автора. Не будем пока перегружать нашу метафору другими образами, чтобы в еще большей степени ее приблизить к процессу восприятия книги, так как проведенного нами построения достаточно для демонстрации соавторства читателя.
Рис. 2.4. Ментальные шахматы
Рассмотрим варианты игры в настоящие шахматы и сопоставим их с игрой в ментальные шахматы. Во-первых, можно играть с самим собой, поочередно черными и белыми фигурами. Можно также играть с партнером. Но можно взять из руководства по шахматам какую-то известную партию и все ее ходы повторить на доске.
Игра с сами с собой, равносильна в нашей метафоре, игре на ментальном поле без реального взаимодействия с другими людьми. Например, такого рода «игра» проводится, когда человек воображает, как здорово он мог бы ответить своему начальнику на замечание, если бы оказался более сообразительным, и как на его ответ отреагировал бы начальник и сотрудники. На ментальном поле в этом случае, например, такие фигуры (рис. 2.4): главный персонаж («Я») в клетке а-3; начальник – в клетке а-1; место работы – в клетке d-1; и т. д. В этой игре «Я» делает ментальные ходы и за себя и за ментальных персонажей, моделируя варианты развития отношений между собой и начальником, а также окружением на работе, в соответствии с правилами (законами) выбранными для этой игры из библиотеки законов.
Человек с развитым воображением может придумать очень сложную систему возможных отношений на ментальном поле с множеством людей и продлить отношения между воображаемыми людьми на воображаемое длительное историческое время. Это и есть необходимые качества для писателя и, фактически, его можно рассматривать как страстного игрока в ментальные шахматы с самим собой.
Игра в шахматы с партнером, в нашей метафоре соответствует взаимодействию человека с другими людьми. В этом случае, на ментальном поле, например, отражающем взаимоотношения человека со своими коллегами, выставлены фигуры коллег по работе и какую-то «клетку» на этой доске занимает «король», то есть владелец ментального поля (фигурка а-3 на рис. 2.4). Общение с коллегой равносильно перемещению на ментальном поле «короля» (например, с а-3 на с-2 на рис. 2.4). Причем, если «ход» ментального короля вызывает ожидаемое поведение фигур, то правила, по которым игрок прогнозировал их реакцию, закрепляются, а если нет, то корректируются.
Например, в нашем примере, когда фигурка-король на с-2 взаимодействует с фигуркой- коллегой на а-3, то последняя тут же взаимодействует с фигуркой-начальником на поле а-1 (то есть «доносит начальству»). Так себе представляет поведение своего коллеги владелец ментального поля, фигурка-король на с-2. Но, допустим, владелец заблуждается: взаимодействие с коллегой на поле с-2 приводит к тому, что эта фигурка всегда перемещается не на поле а-1, а d-4, то есть предлагает пойти поиграть в бейсбол. Тогда владелец ментального поля для фигурки на с-2 выбирает из библиотеки законов другое правило ее поведения на ментальном поле, вместо неработающего старого.
В конечном счете, хороший игрок успешно делает карьеру, так как построил в своем мозгу ментальные «шахматы», правильно моделирующие действительность, и благодаря этому обыгрывает тех своих коллег, у которых ментальные «шахматы» менее совершенны.
Из последнего примера видно существенное отличие игр в ментальные и обычные шахматы. В этом примере игра в ментальные шахматы напоминает сеанс одновременной игры в обычные шахматы, когда один шахматист (назовем его гроссмейстером) играет против группы шахматистов (назовем их любителями). Отличие ментальной шахматной игры от обычной заключается в том, что гроссмейстер переходит не от доски к доске, а после очередного хода (или серии ходов) с любителем он переносит доску от одного любителя к другому. При каждом таком перемещении доски на ней меняется король любителя – им становится фигурка, которая на доске представляет очередного любителя. Мат для короля любителя означает снятие его с доски, но при этом партия не заканчивается, так как при переносе доски к другому, не проигравшему, любителю назначается и другой король. Мат для короля гроссмейстера от фигурок, которыми управляет любитель, выражается в ментальных шахматах невозможностью в дальнейшем взаимодействовать с фигуркой-любителем и ее пространством влияния на ментальной доске. Любитель имеет право двигать на ментальной доске своей фигуркой-королем и только теми фигурками, которые связаны правилами поведения с фигуркой-королем любителя. Гроссмейстер по своему усмотрению выбирает следующего противника-любителя и длительность игры с ним. Можно продолжить описание особенностей ментальных шахмат по сравнению с обычными, но и представленных отличий вполне достаточно, чтобы ощутить насколько более сложной является игра в ментальные шахматы по сравнению с обычными.
Повторение шахматной партии великого шахматиста, например Алехина, в нашей метафоре точно соответствует чтению книги, где шахматный гений это автор, а изучающий партию гения – читатель. Разница лишь в том, что литературные образы перемещаются на внутреннем ментальном поле. Но при этом точно также как и в шахматной игре, предполагается, что шахматная доска и фигуры всегда под рукой, нужно лишь переставлять фигуры так, как указано в партии. Без шахматного поля и фигур, перечисление ходов в книге, типа «пешка E2-E4», лишено всякого смысла. Так и в мозге человека, если нет ментального в нем поля и ментальных фигур, чтение книги будет невозможным.
Следовательно, никакой информации из книги человек не получает. Поступают в процессе чтения книги через зрительный анализатор лишь электрические сигналы (импульсы), которые стимулируют определенные участки мозга, активируя в нем потенциально содержащиеся образы и связи между ними. Так возникает ощущение получения информации от прочтения книги. Хотя на самом деле с помощью текста книги выводится на уровень сознания одна из возможных моделей поведения людей, например. Именно в этом и заключается процесс информационного взаимодействия человека с книгой
На бытовом уровне мы говорим, что писатель с помощью книги передал информацию, которая у него содержалась в мозге, другому человеку. Но, исходя из нашей теории информации, таким инструментом интеллектуального общения как книга, автор вызывает в мозге другого человека ментальную модель (ментальную шахматную партию), которая, как он надеется, имеет сходство, по крайней мере, в главном, с его ментальной моделью (партией). Но никакого обмена информацией между автором и читателем не происходит. И с этой точки зрения, стимулированная автором у читателя ментальная модель только отчасти соответствует представлениям, которые содержатся в мозге автора. Отсюда, человек, который приобщается к любому виду искусства (художественная литература, живопись, музыка и др.) и даже к науке и публицистике, является соавтором всех творений. Это связано с тем, что для построения своих ментальных моделей, стимулированных, в частности, произведением искусства, он использует только собственный ментальный строительный материал, а не получает его из мозга автора.
Исходя из вышесказанного, читатель является соавтором, например, писателя и в том отношении, что, имея всегда под рукой ментальные поля, фигуры для них и возможные правила перемещения их на поле, он может, в принципе, написать точно такой роман, как автор. Препятствием является лишь то обстоятельство, что даже в такой простейшей игре как шахматы, такое необъятное число возможных вариантов игры, что ни один человек не в состоянии их перебрать за всю жизнь и случайно повторить, например, в точности одну из алехинских партий.
Но ментальное поле, совершенно очевидно, намного сложнее шахматного. Во-первых, оно, скорее всего, многослойное и в нем поля должны, по идее, располагаться как блины в торте «Наполеон», то есть друг над другом. На каждом таком поле ведется определенная ментальная игра. Допустим, на поле 1 отражается развитие отношений на работе, на следующем вышестоящем поле 2 – отношения в семье, на поле 3 – недочитанный роман «Идиот», на поле четыре – отношения с друзьями, на поле 5 – задуманная книга и т. д. При этом очевидно, что некоторые фигуры могут одновременно находится на полях разного уровня и их перемещение, активированное на одном поле, может вторично влиять на взаимоотношение между фигурами на других полях. «Король» (хозяин ментальных полей) присутствует на всех полях одновременно и может одновременно взаимодействовать при своем перемещении в игре с фигурами разных полей. Например, если жена «короля» является одновременно и сотрудником по работе, причем сам «король» еще и начальник подразделения, где работает жена
То есть ментальное поле чем-то напоминает трехмерные шахматы, когда каждая фигура может перемещается не в плоскости, а в кубе, взаимодействуя с любой шахматной фигурой на трехмерной шахматной доске, и, при этом в игре только один король, но начальное число других фигур определяется числом плоских шахматных досок, составляющих этот куб. В отличие от шахматных, ментальные правила позволяют не только убирать фигуры с доски, но неожиданно ставить их на любом поле (например, рождение ребенка, который тут же встанет на поле семейных отношений) и ментальные фигуры могут «множиться», то есть, возникнув вначале на одном поле, они, затем дублируются и на других полях, если включаются в другие параллельные партии. Более того, в отличие от шахмат, законы ментальной игры постоянно модифицируются, так как в ней плохо работающие законы можно заменять более эффективными. А при наличии пространственных связей между полями, это может привести к пересмотру отношений между фигурами на всех полях.
Например, человек был беден и вдруг сказочно разбогател. Все ментальные фигуры тут же поменяют свое поведение, так как оно изменится у окружающих такого человека людей.
Может быть, в этом случае некоторые поля вообще исчезнут, как в случае, когда человек бросит работу. Представьте себе, что произойдет с тортом «Наполеон», если вдруг появится желание из него вынуть средний блин! Что-то аналогичное может произойти и со смежными ментальными полями при уничтожении одного из них.
3.4. Гениальные и бездарные произведения искусства
Итак, исходя из вышеизложенного, возникает естественный вопрос, который формулируется следующим образом. Допустим, мы получили исчерпывающее представление о строении познавательной нервной сети мозга или, метафорически, у нас есть шахматная доска, фигуры и правила игры. Вопрос: можно ли проанализировать все возможные ментальные модели, которые содержатся в мозге? Или метафорически, можно ли сыграть все мыслимые шахматные партии за разумное время, по крайней мере, соизмеримое с продолжительностью жизни человечества?
Очевидно, что ответ на этот вопрос отрицательный, так как комбинаций фигур даже в шахматах невообразимо много, не говоря уже о ментальном поле. Вместе с тем, оказывается, что, несмотря на множество возможных вариантов игры в шахматы, есть люди, которые почти всегда выигрывают и потому называются гроссмейстерами.
Это означает, что есть в шахматах ходы оправданные, то есть ведущие к выигрышу, и дурацкие, ведущие к проигрышу. Неправильных стратегий игры бесконечно много, а правильных – ограниченное число. Отсюда, можно ограничится поиском только правильных стратегий, не принимая в расчет все возможные.
Таким образом, если известно строение поля и правила поведения фигур на нем, то можно открыть принципы (стратегию) игры, гарантирующую выигрыш. Тем самым изучение такой, на первый взгляд, безумно сложной игры как шахматы, сводится к обнаружению обозримого числа фундаментальных принципов (законов), гарантирующих выигрыш. Аналогично и с мозгом. Если структура ментального поля, фигуры и правила известны, то для успешной ментальной игры следует открыть ее так называемые системные правила, подходящие для оценки успеха ведения игры на любой ее стадии. В шахматах, например, захват центра игрового поля в начале игры.
Открытие системных правил может существенно сократить число оптимальных моделей ведения ментальной игры, которыми можно ограничить изучение познавательной деятельности нервной сети. Эти «правильные» модели из всех возможных и представляют собой гениальные открытия ученых и гениальные произведения искусства. Например, ход «е-2, е-4» в шахматах является одним из наилучших из всех возможных для начала партии. Или менее совершенная модель солнечной системы Птолемея, по сравнению с моделью Коперника. Или общепринятые начала математики по сравнению со всеми мыслимыми.
Или гениальные произведения искусства по сравнению с рядовыми или бездарными. Чем бесталаннее произведение искусства, тем хуже выбрана творческим человеком модель окружающей действительности, которую он выставляет на суд человечества как произведение искусства.
Используя нашу теорию информации, постараемся, несколько с другой точки зрения, ответить на вопрос, почему произведения искусства воспринимаются как гениальные, тривиальные или бездарные? Поскольку любое произведение искусства направлено на активизацию уже существующих у нас образов окружающего мира, то отношение к произведению искусства определяется свойствами наших внутренних моделей. Вероятно, если произведение искусства стимулирует готовый к появлению образ, то есть он появляется без какого-либо напряжения мысли, он нами оценивается как свой, родной и такое произведение искусства воспринимается как гениальное, талантливое или, по крайней мере, заслуживающее внимания. Хорошим примером является так называемый шлягер, популярная мелодия, которая запоминается с первого прослушивания и доставляет удовольствие при многократном (но не чрезмерно!) прослушивании. В этом случае автор угадал комбинацию звуков (музыкальную модель, по нашему определению), которая готова к использованию у большинства людей. Откуда может взяться такая комбинация? Из мелодии речи, например, из мелодии рыдания (минор) или восторга (мажор) или других естественных проявлений озвученного поведения человека. Авторы популярных песен используют с той же целью мелодии, которые до них открыли музыкальные гении. Этот прием работает, возможно, и потому, что с классическими музыкальными произведениями большая часть населения знакомится в процессе прослушивания радио. И когда мелодия из классического произведения включается в песню, она может восприниматься как что-то родное и знакомое, а, значит, обладает качеством популярного произведения. Аналогично действие и рекламы – она обеспечивает узнаваемость, что является первым условием признать объект восхитительным (гениальным), а значит достойным обладания.
Обобщая вышесказанное, гениальным воспринимается то произведение, для которого в мозге большинства людей уже существует модель восприятия, ранее возникшая и закрепившаяся в интеллекте людей, благодаря своей практической пользе. Или польза открытой модели может быть с очевидность и быстро доказана большинству людей, если она ранее не была доступна в принципе (как, например, известная формула Эйнштейна).
Бездарными ощущаются произведения, которые хотя и в состоянии активизировать определенные модели, но это модели такого качества, что требуют для их активизации непомерных интеллектуальных усилий. То есть это практически не используемые по жизни информационные модели. В этом случае возникает ощущение, что произведение искусства трудно воспринимается, например.
Смена массового успеха песни ее забвением также можно объяснить с точки зрения информационных моделей. Песня становится популярной потому, что она оказалась адекватной какой-то модели действительности, активно используемой большинством людей. Но частое ее повторение уже не приносит какого-либо удовольствия слушателю. Например, уже не стимулирует каких-либо положительных эмоций, как вначале. В результате песня (и соответствующая ей модель) с каждым прослушиванием получает все меньшую и меньшую субъективную положительную оценку, вплоть до отвращения. И популярность песни падает.
Ощущение тривиальности произведения искусства или высказывания сопровождается чувством «Я это уже сто раз видел (или слышал)!». С информационной точки зрения это означает, что произведение искусства вызывает настолько знакомую большинству людей модель действительности, что при достаточной технической оснащенности практически любой человек мог бы ее создать (или высказать аналогичную мысль). То есть познавательная модель, до отвращения, известна каждому.
3.5. Изобразительное искусство
Наиболее наглядно представленную здесь теорию информации можно проиллюстрировать на примере творчества художника. Образ, который возникает у нас при взгляде на картину, в частности портрет человека, в самом деле, вообще не содержится на картине, как таковой. Картина, представляет собой лишь сочетание красок, теней и полутеней и никакого человека не изображает. Видимое нами сочетание красок только мозг соединяет в портрет человека. То есть образ человека исходно находится в мозге, возможно, разложенный на комбинируемые элементы, и собирается в портрет благодаря стимулирующему воздействию определенным образом сочетающихся на плоской поверхности красок. Даже представление предмета на картине в объеме – результат активной деятельности мозга с полутенями. Итак, визуальные образы не передаются от картины в мозг, в виде некоторой информации, а сочетание красок на картине, попадая на зрительный анализатор, активируют в мозге имеющие в нем модели окружающего мира, например, представление о человеческом образе.
Как так получается, что, несмотря на то, что художественные произведения не передают никакой информации, тем не менее, представления, вызываемые одним и тем же произведением искусства, у людей совпадают, по крайней мере, в главном? Никто, глядя на изображение полевых цветов, не утверждает, что видит, например, Эйфелеву башню.
Для того чтобы ответить на возникший вопрос, обратим внимание на процесс появления произведения искусства. Вначале у автора возникает творческая модель некоторой части окружающей его действительности (картина, взаимоотношение между людьми, музыкальный ряд и т. п.)
После этого, доступными ему средствами, он переносит возникшее представление на внешний объект, причем таким образом, чтобы его взаимодействие с этим объектом активировало в мозге его же творческую модель. Например, если это картина, то автор, глядя на нее, должен ее узнавать как свою. Аналогично и книга. Это условие, узнавание автором, гарантирует при взгляде на картину любого другого человека возникновение в его мозге тех же образов, что и у автора. Например, той же картины полевых цветов.
Таким образом, единообразие восприятия картины как автором, так и другими людьми, связано с тем, что художник, при написании картины, постоянно воспринимает ее со стороны. В нашей терминологии картина, несмотря на то, что зародилась в мозге НБИ, в качестве изображения действует на автора как АБИ. То есть как у автора, так и у неавтора, картина стимулирует одинаковые информационные модели, чем и достигается универсальность восприятия нарисованной картины всеми людьми, в том числе и автором. Понятно, что это возможно только в том случае, когда все люди обладают одинаковым врожденным набором информационных моделей.
Темы для размышлений:
В разделе 3.3 фраза: «Не будем пока перегружать нашу метафору метального поля другими образами, чтобы в еще большей степени ее приблизить к процессу восприятия книги, так как проведенного нами построения достаточно для демонстрации соавторства читателя». Вопрос. Как можно было бы максимально развить метафору ментального поля, чтобы стало возможным моделирование на компьютере процесса чтения книги человеком? Хотя бы простейшего и очень короткого художественного литературного произведения.
