Фрейлина

скачать книгу бесплатно


План дворца был сложный и коридоры длинные. Конечно, его нельзя было сравнить по размеру с самыми большими дворцами Франции. Но все-таки они только что въехали в новый дом, и нужно время, чтобы сориентироваться.

– Я думаю, мы прекрасно справимся сами, – заверила его Гвинет.

Он заметил, что она все время держалась немного в стороне от остальных женщин. Возможно, это было естественно. Она уехала с родины не маленькой девочкой, как остальные: у Шотландии долгие годы были прочные дружеские связи с Францией и многие сыновья и дочери знатных шотландцев учились во французских школах. Они были шотландцами по рождению, но уже почти французами по воспитанию и образу мыслей.

Сейчас Гвинет пристально смотрела на него, прищурив глаза, и на ее лице было написано сильнейшее недоверие. «И все же она необычайно хороша». Рован не мог не заметить этого. Она красиво говорит и, возможно, много читает. Несмотря на ее слова, Рован верил, она разделяет его тревогу за безопасность королевы. Но кроме ума и острого как кинжал языка, в ней была какая-то наивность.

Он вежливо наклонил голову в знак понимания, что его поручение выполнено и ему пора уходить, отошел от Гвинет и широкими шагами поспешил обратно, торопясь вернуться к Джеймсу Стюарту и королеве. Но по пути он немного задержался и посмотрел в окно.

С этого места был хороший обзор, и он увидел огромное каменное здание Эдинбургского замка. Небо было таким же серым, как эти камни, недавно моросил дождь, и мощные бастионы окутывал туман, который здесь тоже не был редкостью. У этого серого цвета был лиловатый оттенок, прекрасный для того, кому эти места были родным домом, но, может быть, предвещавший беду для тех, кто привык к голубому небу. Рован перевел взгляд на Королевскую Милю – широкую улицу с магазинами, где продавались товары со всего мира. Да, Холируд – красивый дворец, а Эдинбург – замечательный город. Королева обязательно полюбит и эту страну, и этот город, и своих подданных, которые были так рады ее приезду.

Может быть, он слишком поспешно подумал о защите и для волнения нет причины. И все же… Он знал, что среди французской свиты королевы Марии много людей, которые насмехаются над Шотландией. Они говорят, что она холодная и суровая, как твердые и грубые камни Эдинбургского замка. Французские магазины лучше, французские дворцы красивей, хотя Холируд создавали французские строители.

Рован заставил себя взглянуть на этот город чужими глазами. В сумрачном тревожном свете пасмурного дня замок выглядел грозной, зловещей крепостью. Даже люди казались такими же грубыми и неподатливыми, как камни.

Гранит против мрамора, шерсть против шелка.

Рован скрипнул зубами. Им просто нужно время. Время изменит молодую королеву и ее окружение так, как необходимо.

Связи, объединяющие Шотландию и Францию, – давние и прочные. И все же…

Союз не бывает основан только на дружбе. И шотландцы, и французы сражались против англичан, и эта общая вражда делала их союзниками, даже друзьями. Но часто дружба бывает только поверхностной, и тогда ее легко разрывают ради собственной выгоды.

Вопрос заключается в том, какие течения бурлят под поверхностью этого союза теперь, когда королева, воспитанная во Франции, вернулась домой?

Глава 2

«У меня совсем нет сил», – подумала Мария, бросаясь на кровать в своей комнате. Потом взглянула вверх, на потолок, и рассмеялась. На секунду она стала обычной молодой женщиной.

– Здесь и в самом деле чудесно, – сказала она, рассматривая комнату. Потом повернулась и взглянула на стоявшую рядом Гвинет.

Та безошибочно поняла, что королева скучает по Франции.

– Здесь великолепно, – заверила она Марию.

Мария снова опустилась на постель.

– Короны… – пробормотала она. – Они действительно тяжелы.

– Моя королева… – начала Гвинет.

Лежавшая на кровати Мария села и покачала головой:

– Прошу тебя, пожалуйста, сейчас не надо формальностей. Мы одни, и я должна тебе доверять. Ты не уезжала отсюда на такой долгий срок, как я, и ты не ищешь награды, не испытываешь меня, не взвешиваешь. Называй меня по имени, как будто мы только подруги. Ты ведь действительно мой друг, а сейчас мне нужны именно друзья.

– Мария, я думаю, ваш приезд сюда был вполне успешен. Шотландцы в восторге оттого, что их молодая прекрасная королева вернулась к ним.

Мария покачала головой.

– У них такой угрожающий вид.

– Они… – Гвинет замолчала, не зная, что на это ответить, потом пожала плечами и согласилась: – Да, они готовы угрожать. Это из-за Джона Нокса и из-за того, что они образовали свою собственную церковь.

– Ты права. Они не могут пойти по пути англичан – упаси их от этого Боже, но и верить по-прежнему тоже не хотят, поэтому должны иметь собственную церковь. – Мария вздохнула, затем хлопнула ладонью по обитой роскошной тканью кровати, приглашая Гвинет сесть рядом. Как только молодая фрейлина села, Мария горячо обняла ее. – Здесь холодно, ты почувствовала это?

– Здесь горит камин, – ответила Гвинет.

– Ты права. И скоро здесь будет тепло. Но все-таки это очень необычная страна. Во Франции, пока был жив мой муж, я чувствовала себя в безопасности, потому что я королева. А здесь… меня как будто испытывают, несмотря на то что я законная претендентка на престол. И это лишает мое окружение необходимой надежности.

– Вы должны помнить, что ваш брат, лорд Джеймс, был опорой королевской власти с тех пор, как умерла ваша мать. Прошло время, и жизнь изменилась. Но теперь и лорды, и духовенство собрались поздравить вас с возвращением домой. Вы должны помнить это. Все будет хорошо.

– Будет ли?

Мария встала, подошла к камину и протянула ладони к огню. На мгновение она показалась одинокой, даже трагически одинокой.

– Если только… – Она распрямила плечи и резко повернулась. – Я только что приехала, мы все одеты в черное и серое в знак траура, а знаешь, что было на уме у этих высокородных лордов, которые приветствовали нас и сопровождали верхом до дворца?

– Что?

– Моя новая свадьба.

– Моя дорогая королева… – улыбнулась Гвинет.

– Подруга – сегодня здесь мы подруги.

– Мария, мне жаль говорить это, но я знаю ваше сердце и знаю, как велико ваше горе из-за смерти мужа. Но с той минуты, как король Франции умер, аристократы и монархи всего мира рассуждают о вашем новом браке. Вы королева, и ваши союзы, и личные, и политические, могут изменить ход истории. Эта правда горька для души, когда она болит, но так устроен наш мир.

– Я – товар, – тихо произнесла Мария.

– Вы – королева.

– Я знаю: ты права. Едва я похоронила мужа с положенным ему почетом, как тоже поняла, что мне нужно принять решение о моем будущем. Сегодня, когда мы сошли на берег, мне пришлось спросить себя, не совершила ли я большую ошибку. Ты знаешь, мне поступили предложения от католических королевских семей. Я боюсь, что любой мой шаг будет неправильным. Если бы я вышла замуж и породнилась с таким семейством, я бы восстановила Шотландию против себя. Но здесь сегодня я поняла, что на уме у этих людей. Они хотят, чтобы я выбрала в мужья одного из них – человека, который чтит все шотландское, в котором текла бы шотландская кровь. Такой муж устранил бы то, что они считают недостатками моего воспитания. Ох, Гвинет, что происходит с людьми? Как я могу не быть верна тому, чему меня учили всю жизнь? И как я могу предать мою веру?

– Никто и не ждет от вас неверности.

Мария покачала головой, и Гвинет печально подумала, что, вероятнее всего, Мария права.

– Они ждут от меня быстрых решений. Но я не переменчивая королева. Я буду чтить Бога и поклоняться Ему так, как считаю нужным. Однако… – Она отвернулась и опустила голову.

– Однако что? – спросила Гвинет с улыбкой.

– Ну… – Мария сделала глубокий вдох. – Я любила мужа, но он… никогда не был здоров.

– У вас не было любви, – прошептала Гвинет.

Мария повернулась и снова упала на постель.

– Я ужасная женщина? Я видела человека, который… ну, я только что овдовела, когда увидела его. И он даже мой дальний родственник. – Она озорно взглянула на девушку. – Он невероятно красив.

– Кто же он?

– Генри Стюарт, лорд Дарнли.

– А-а, – пробормотала Гвинет, глядя в сторону. Она подумала, что Мария заслужила немного настоящего счастья: королева всю жизнь делала то, что от нее ожидали, выполняла свои обязанности. Услышать ее восторженный шепот было так радостно!

Генри Стюарт, лорд Дарнли был внуком, а Мария – внучкой Маргариты Тюдор, сестры короля Англии Генриха VIII. Гвинет мало знала этого лорда, но много о нем слышала. Сейчас он жил в Англии, формально – как гость королевы Елизаветы, и по этой причине английская королева считала, что отец лорда Дарнли, шотландец, совершает грех, действуя против нее. Однако мать лорда Дарнли была графиней Англии, так что его нахождение там нельзя было назвать заточением.

Гвинет встречалась с лордом Дарнли всего раз, и то недолго. Он приносил соболезнования по поводу смерти короля Франциска. Генри Стюарт был действительно красив, как сказала Мария, и мог быть обаятельным. Но Гвинет знала, что другие знатные шотландцы, особенно многие горцы, не любят его. Его интересовали попойки, азартные игры и все виды разгула. В нем была и кровь Стюартов, и английская кровь. Но такое происхождение имели и многие знатные шотландские дворяне. Поэтому Гвинет взглянула на Марию с явным беспокойством, хотя и радостно. Мария истолковала этот взгляд не как выражение личного недовольства подруги этим мужчиной, который, видимо, привлекал ее чувственно.

– Не смотри на меня так! Почему я не могу радоваться, что увидела мужчину, который и приемлем для многих, и привлекателен? Не бойся, я не потеряла рассудок. Я в трауре и, несмотря ни на что, действительно очень любила Франциска, хотя это была… наверное, больше глубокая и нежная дружба, чем страсть. Я продолжаю соблюдать траур и не буду принимать поспешных решений. Я буду вести себя осторожно и слушать своих советников. Я все еще обдумываю переговоры с доном Карлосом Испанским и с другими иностранными принцами. Моя сила в том, на что я сделаю ставку. Я не забуду, что для меня даже больше, чем в большинстве случаев, свадьба – политический союз, а не вопрос любви.

– Мария, я знаю, вы поступите правильно, но, несомненно, должны позволить себе мечтать о том, что сделает вас счастливой, – сказала Гвинет.

Мария, такая высокая и изящная в своем отделанном мехом платье, взглянула на нее прекрасными темными глазами.

– Я боюсь, – прошептала королева. – Боюсь, что, как бы я ни старалась делать то, что правильно, не смогу дать счастье своему народу.

– Ох, Мария! Вы не должны так чувствовать. Возвращение на родину прошло благополучно. И вы будете чудесной королевой. Вы уже замечательная королева.

– Здесь все так… по-другому.

– Эти люди – ваш народ. Они любят вас.

– Они такие… – Мария помолчала, потом улыбнулась и договорила: – Шотландские.

– Это правда, здесь не Франция. Но, Мария, это чудесная страна, в которой живут очень хорошие люди. Куда смотрят жители других стран, когда им нужна военная помощь? Они за большое вознаграждение нанимают шотландцев, чтобы те сражались в их битвах. Это потому, что мы свирепы, сильны и верны.

– Но я хочу мира.

– Конечно, хотите. Но мира часто добиваются с помощью… силы.

– Не в Шотландии.

– Ах, Мария. Не всегда это так. Вспомните прошлое. Мы независимы благодаря решимости и мужеству таких людей, как Вильям Уоллес и ваш предок Роберт Брюс. Шотландцы не только воины, но и поэты, ученые. Они учатся в школах других стран и узнают мир за пределами своей страны. Вам нужно только полюбить шотландцев, и они полюбят вас.

Мария тихо вздохнула:

– Я молюсь… да, я молюсь, чтобы было так. И спасибо тебе, мой друг. Мои четыре Марии – самые дорогие подруги, но они не знают эту страну так, как знаешь ты. Они, как и я, слишком давно не были здесь. Сегодня мне очень нужны твои дружба и понимание, и ты не разочаровала меня.

– Мария, любой, кто знаком с вами, знает, что у вас великое сердце, что вы и добры, и мудры. Я вам не нужна. Вам нужна только вера в себя и желание понять ваш народ.

– Я хочу постараться это сделать, потому что хочу быть великой королевой. – Мария помолчала, сомневаясь, продолжать ли, но потом договорила вполголоса: – Даже более великой, чем моя кузина, которая сидит на английском троне.

Струя холода пробежала у Гвинет по спине. Елизавета Английская уже проявляла себя как очень сильная правительница. Она была на десять лет старше Марии и находилась на английском троне несколько лет. И в политике она была противницей Марии, потому что после смерти Марии Тюдор королевская семья Франции объявила Марию Стюарт королевой не только Шотландии и Франции, но также Англии и Ирландии, считая, что Елизавета – внебрачная дочь своего отца, короля Генриха, а потому не имеет права царствовать.

Политика могла быть очень опасной игрой. Гвинет знала, что Мария не желала свергать кузину с трона, но она хранила верность своей религии. И было совершенно ясно, что англичане не желали никакого другого правителя, кроме своей королевы. Они не хотели иметь ничего общего с королевой-католичкой, и в этом был зародыш возможной или даже неизбежной вражды.

Войны с Англией в течение многих столетий разрывали Шотландию на части. Никто из шотландцев не хотел, чтобы англичане снова заставили их проливать кровь, но каждый союз, заключавшийся тогда между государствами, вонзался, словно кинжал, в сердце какого-нибудь народа. Англичане настороженно следили за дружбой Шотландии с Францией, а испанцы наблюдали за ними обоими, поэтому шотландцы с французами, в свою очередь, приглядывались к испанцам. Все эти соображения имели значение для будущего замужества Марии. Она могла дать шотландцам союзника – или, наоборот, множество врагов.

Мария словно прочла мысли Гвинет и мягко произнесла:

– Я думаю, лучше всего мне со временем найти себе мужа в этом королевстве. А он хорош собой, правда?

– Кто?

– Лорд Дарнли.

– Он? Да.

Глаза Марии сузились, в них появилось веселое любопытство.

– По-моему, ты думаешь, что кто-то другой тоже красив? И кажется, я знаю кто.

– Кто же?

– Лорд Рован.

Гвинет вздрогнула и почувствовала, как ее позвоночник теряет гибкость.

– Он очень грубый.

– Это не грубость, а прямота. Ты же сама учишь меня быть такой, как мой народ, значит, должна понимать, что такой знатный шотландец, умелый и в бою, и в политике, говорит обо всем прямо. Он – образец шотландского дворянина.

– В таком случае почему же вы сами не обратили внимания на лорда Рована?

– Ты шутишь или нет?

– Я вовсе не шучу, – нахмурилась Гвинет.

– Ну, если так, то, похоже, слухи о нем не так широко распространились, как можно было ожидать, – рассмеялась Мария.

– О чем вы говорите, Мария? Объясните, пожалуйста!

– Ты ведь знаешь: у моего отца было тринадцать внебрачных детей, которых он признал своими. Некоторые из них – просто чудесные люди. Например, мой дорогой брат Джеймс, – произнесла королева, и Гвинет показалось, что она услышала в ее голосе немного горечи.

Одно время говорили о том, что Джеймса Стюарта надо признать законным сыном, но этого так и не произошло.

Складка на лбу Гвинет стала еще глубже.

– Разве он один из внебрачных детей вашего отца? – недоверчиво спросила она.

Мария усмехнулась в ответ и пояснила:

– Нет, сын одного, точнее, одной из его внебрачных дочерей. Мать лорда Рована была первым ребенком одной из первых возлюбленных моего отца.

– Это правда или только слух? – спросила Гвинет.

– Не волнуйся так из-за этого, дорогая подруга, иначе у тебя на лбу будут ужасные морщины. Уверяю тебя, у лорда Рована вполне приемлемая родословная. Но посчитать собственного племянника привлекательным мужчиной – это совсем другое дело. К тому же он женат.