скачать книгу бесплатно
Весенняя история
Drakon General
Не большой рассказ, посвященный весне.Весна. В этом слове скрыто многое. Пора новых начинаний и любви. Время оживления и пробуждения природы. Два друга. Мишель и Мариан. Первый пытается доказать второму, что весна не так плоха, как тому кажется.Конец учебного. Простуда. Странное чувство в груди альбиноса. Боль от расставания. Весна на деле оказалась не так проста в своем восприятии, как казалось раньше. Друзьям придется в одиночку открыть для себя что-то новое.
Весенняя история
Весна. В этом слове скрыто многое. Пора новых начинаний и любви. Время оживления и пробуждения природы. Солнышко начинает греть больше, обнимая людей своими лучами. Заливистое пение птиц, прилетевших из теплых краев. Снег уже давно растаял, а всю влагу впитала земля. Молоденькая зеленая травка очень мягкая и приятно щекочет ноги и ладошки. А первые цветы, робко прорастающие, радуют глаза. Легкий прохладный ветерок треплет волосы.
Овальный большой пруд. Водная гладь переливается в лучах солнца или слегка колышется от ветра. Утки лениво по нему плавают. Невысокий юноша хрупкого телосложения сидел у самого берега. Бледная кожа в солнечных лучах казалась фарфоровой. Волосы цвета парного молока были убраны в неаккуратный маленький пучок, лишь одна прядь, спадающая на плечо, была заплетена в косичку. Они не были у него длинными, но чтобы они все равно не мешались, пришлось на время заплестись. Большие голубые глаза с восторгом смотрели на пейзаж, цепляясь за каждую примечательную деталь. Пусть отсутствие пигмента и затруднял это сделать, так как видеть особо далеко не выходило, а когда свет падал прямо на лицо, то приходилось закрываться, или отворачивать. Чувствительность к нему все же порой доставляет дискомфорт. В руках юноши были альбом и карандаш. На листе красовался грубый набросок пейзажа, который с каждый движением карандаша становился все плавне и детальнее. С особым вниманием и любовью юноша подошел к рисованию уток. Пернатых созданий было не просто нарисовать, все же они не сидели на одном месте, а словно лодочки бороздили водную гладь. Юноше приходилось время от времени менять свое место положение, чтобы получше их изобразить. «Скорее бы показать ему свою новую работу. Мариану должно понравиться. Он точно после этого полюбит весну,» – пронеслось в него голове. Каждую свою работу альбинос делал для него, для своего единственного и лучшего друга. На лице украшенного веснушками появился легкий румянец. Он не был влюблен в своего друга, но ему нравилось представлять, как тот будет реагировать на очередной рисунок. Мариан… Человек, чья внешность обманчива. Задира и бунтарь снаружи, но нежный и заботливый внутри. Но об этом знает только альбинос. Юноши шире улыбнулся, погружаясь в свои мысли.
–Мишель! – раздалось за спиной художника, что заставило его вздрогнуть – где твои очки?
К альбиносу подбежал высокий парень. Он снял с себя кепку и нацепил на голову друга, чтобы, хотя так защитить глаза Мишель. Это и был Мариан. Он был на три головы выше альбиноса, а так же был шире в плечах. Лавандовый волосы были уложены в неряшливую прическу боб. Цвет не был натуральным. Родной каштановый цвет казался ему скучным. В серых глазах читалась строгость и беспокойство. Мариан знал Мишель с первого класса. Он относился к нему, как к младшему брату, переживая за него и пытаясь его опекать.
–И тебе привет, Мариан, – улыбнулся Мишель, поправляя на голове кепку и подняв голову на друга.
–Ты еще не замерз сидеть у воды? – спросил собеседник, присаживаясь рядом с тем – почему ты вообще выбрал пруд? Мы могли бы встретиться в библиотеки, либо у кого-то дома. В такую погоду гулять особо не хочется.
–Но гулять на свежем воздухе намного лучше, – заметил Мишель, возвращая свое внимание на рисунок – да, в тени было удобнее, но я тогда не смогу спокойно нарисовать пруд во всей своей красе.
Деревья вдали казались размытыми и не такими выразительными, как те, что сейчас были за спинами парней. Альбиносу это не нравилось. Ему хотелось на своем рисунке, пусть и не идеальный, но красивый задний план. Он повернулся спиной к пруду, облокотившись на спину парня, и стал прорисовывать деревья. Мариан только покачал головой. Ему не нравилась весна. Она для него казалась страшной и не уютной. Он не понимал, что Мишель находит в ней красивого.
Ветви деревьев представляли собой голые палки и лишь изредка, как проплешины или беспорядочно отрастающие волосы, можно было увидеть маленькие листочки, только в мае листва будет полностью украшать их. Снег на земле в этом году лежал очень долго. А дело было в том, что он не мог никак растаять из-за частых дождей, даже если был совсем мелким. Влага за ночь подмерзала и снег покрывался льдом. Солнце тоже не всегда помогало. Сколько бы оно не оттаивало, лед ночью все возвращалось обратно. Ветер сильный и очень холодный, пробирающий до костей. И даже сейчас солнце, скрытое за облаками, создавала тень, Мариан ежился от этого. И даже тогда лучи появлялись, совсем не грели.
–Пойдем лучше где-нибудь в другом месте посидим. Я уже замерз и кроме как на уток смотреть здесь нечего делать и рисовать тоже, – недовольно пробубнил обладать лавандовых волос, сильнее кутаясь в клетчатый бомбер.
–Холодно? Ты чего? Тепло же, – удивился альбинос, повернувшись к другу лицом, и положил голову на плечо того, слегка потерся подбородком об него, словно был крольчонком, который хотел показать, что друг «принадлежит» только ему – здесь же так хорошо. Солнышко светит. Ветерок прохладный дует.
–Я конечно хорош, но уверен, что доминировать будешь ты, крольчонок? – усмехнулся Мариан на такой жест со стороны друга.
Это происходило не первый раз, и он уже привык к тому безобидному проявлению нежности. У него всегда в такие моменты возникает желание подколоть того. Красное личико альбиноса казалось ему очень милым, пусть тот и возмущался в такие моменты. Мишель не сильно толкнул друга в плечо.
–Ну, не хмурься. Тебе это не идет. И ты же сам прекрасно знаешь, что я просто шучу, – проговорил Мариан, хитро улыбнувшись и раздумывая, как бы еще подколоть юношу.
Альбинос обижено надулся. Такие шутки казались ему нелепыми и не смешными. К ним нельзя было привыкнуть. Юный художник вернулся у рисунку. Движение стали более резкими, а штрихи более грубыми и менее аккуратными, чем были до этого. Мишель почти носом упирался в альбомный лист. Не трудно было понять, что он обиделся. Мариан заметил это сразу, как только перестал ощущать, что спина друга больше не упирается о него. Он пожал плечам и сам облокотился на того.
–Эй! Ты чего? Прекрати! Ты же меня раздавишь! – протараторил обеспокоенно художник – ты тяжелый, как бегемот. Слезь с меня.
–Ну, не скажи. Ты просто мало каши ешь, вот такой и слабенький, – парировал парень, потянувшись – а раз ты все равно на меня обиделся, то почему бы не использовать тебя, как подставку.
–Что? Совсем сдурел? – возмутился Мишель, с трудом выбравшись из-под друга и заставляя того упасть тем самым спиной на траву – ты вредный и ведешь себя, как ребенок.
–Кто бы говорил, – усмехнулся Мариан, притягивая альбиноса к себе ближе, и положил голову на его колени – тебя трудно понять. Когда ты хочешь подурачиться, то тебе особо все равно против я или нет, а когда я начинаю проявлять инициативу, то ты сразу же обижаешься… Такой же не постоянный, как весна и природа в целом.
–Почему же только я? – вопросительно изогнул бровь Мишель, погладив друга по волосам, слегка разлохматив их – разве не все люди этим грешны? И вообще не отходи от темы разговора.
–Ты все еще хочешь говорить о весне? Тебе еще не надоело? – тяжело вздохнул Мариан, садясь – лучше объясни, почему тебе так нравится весна. Ты все время говоришь, какое это прекрасное время года, но это, же не так. Весна самое бесполезное, что есть в природе.
Мишель только закатил глаза. Но в следующую секунду на его лице засеяла широкая улыбка, а глаза заблестели. Он устроился между ног друга и стал листать альбом. Все рисунки не были яркими, разноцветными. Простая графика. Все же носить собой один простой карандаш лучше, чем дополнительно еще и цветные или краски. Главное в картинах передать красоту, в данном случае природы, а цвета уже дополнения. Взгляд голубых глаз остановился.
Маленькая речушка скованна льдом. Голые ветви деревьев, на них еще совсем нет листьев. Снег покрывает почти всю землю и лишь местами пробивается жухлая трава. Он уже не такой белый и пушистый, как зимой. Серый, создает впечатление, что это начали ломать снежные фигуры или что-то другое облепили снегом.
Мариан задумчиво проходится глазами по этому пейзажу. Он не спешит что-то говорить, позволяя другу до конца отстоять свое мнение. Мишель понял это по молчанию того. Он поудобнее устроился между ног друга и перевернул лист альбома.
Парк. Трудно было точно определить какой именно. Явно этот пейзаж был сделан в торопясь. Снег на нем был еще более грязным, чем на прошлом рисунке. На деревьях все еще нет листьев, но только начали набухать почки. На их ветвях сидят вороны, предавай пейзажу некую безысходность. Дорожка мокрая и с маленькими лужицами. У бордюра и на нем самом грязь.
–Март может показать серым, чем-то не примечательным или отталкивающим. Но именно с него начинается преображение природы, после зимнего отдыха, – проговорил альбинос – в марте все еще бывает холодно, но разве было бы хорошо, если бы все произошло резко? Как бы ты себя чувствовал, если бы тебя резко бы разбудили?
Мариан вопросительно изогнул бровь. Такое сравнение ему было не понятно и в какой-то степени лишним. Мишель не сдал ждать ответа и продолжил листать альбом. Молчание Мариана было ему на руку. Это давало возможность избежать не нужных споров и давало больше возможности, чтобы показать через свои творения всю красоту весны. Следующим рисунок был, похоже, сделан из окна дома или на улице. Лист был помятый и весь в пятнах, словно на него что-то накапало.
Не высокие двухэтажные и трехэтажные дома. Стена дождя. На асфальте большие лужи. Снега уже почти не было. Ветви деревьев наклонены в разные стороны из-за ветра. Молодые маленькие листочки только начали появляться.
Мариан нахмурился. Ему не понравилось, что альбинос рисовал в дождь, пусть даже стоя у окна. Он знал, что у Мишель слабое здоровье, поэтому часто переживал, что тот может заболеть. Парень только открыл рот, чтобы высказать свое недовольство, но альбинос приложил палец к своим губам, прося помолчать, и перевернул лист альбома. Мариан тяжело вздохнул и с неохотой продолжил сидеть молча, но в мыслях пообещал себе, что они еще вернуться к этому вопросу.
Скромненький букет из полевых цветов. В самому низу расположились крокусы. Узкие листочки, благодаря которым это растение, не имеющие стебля и держалось в букете. Шесть лепестков вместе придают растению вид не большие чашечки, из которой выглядывают три тоненькие тычинки. Компанию крокусам составляли мускари. Не большие цветение в форме кисти с мелкими трубчатыми цветочками. Чуть выше, словно колокольчики наклонились кандыки, выгнув свои лепестки словно звездочки. Им компанию составляли Нарциссы. Они смотрелись, как чайный сервис. Лепестки – тарелочки, трубчатая воронка – чашечка. И завершали эту картину тюльпаны. В отличие от других цветов бутоны у них не распустились, напоминая изящную коробочку. У тюльпанов тоже была своя компания. Большие пышные кисти, на которых маленькие цветочки с отогнутыми лепестками. Это были гиацинты.
–Где ты нашел такой букет? – спросил Мариан – в нем же цветы даже толком не сочетаются.
–Я его не нашел, – покачал головой Мишель, переворачивая лист на последний рисунок посвященный весне – я зарисовывал отдельно каждое понравившиеся мне растение, а уже потом объединил их в вот такой простенький букетик.
Мариан задумчиво кивнул и посмотрел на последнюю работу друга. Это как раз был не законченный пруд.
Листьев уже намного больше, но еще не везде. Снега уже совсем растаял. Трава по сравнению с прошлыми рисунками радовала глаза. Овал по середине рисунка, которые должен играть пруда. На нем были проработанные утки, из-за чего создавалось ощущение, что это была крышка какой-нибудь музыкальной шкатулки.
–Как видишь, потихоньку весна расцветает, – проговорил Мишель – в мае уже будет совсем, как летом. Потерпи немного. Апрель уже почти закончился. Еще неделька и будет май.
–Да, ты прав, – кивнул Мариан, посмотрев на пруд – ждать осталось совсем не долго.
Друзья наблюдали за утками еще некоторое время. Для них оно пронеслось словно несколько минут. Поднявшись с земли, парни пошли в кафе, что было не далеко от территории пруда.
Альбинос побежал занимать столик, пока Мариан стоял в очередь, чтобы сделать заказ. Внутри кафе свободных столиков не оказалось. Мишель задумался. Он еще раз взгляд пробежался по массе народу, но все сливалось в одно пятно или месиво, и найти свободный столик не было возможным. Альбинос вышел из кафе, заняв столик на веранде. Альбинос сел в плетеное подвешенное кресло, не сильно в нем раскачиваясь и задумчиво смотрел в незаконченный рисунок пруда. Вскоре пришел Мариан, заметив, как его друг вышел из заведения. В его руках был деревянный брусок с номером столика, чтобы официант знал, куда нести заказ. Он сел напротив того в такой же плетеный стул с мягкими маленькими подушечками. Мишель не заметил прихода друга, уже увеличено на чистом листе что-то рисуя.
–Я взял твой любимый банановый коктейль с зефирками, – проговорил Мариан – киша с курицей у них не было, поэтому взял тебе с беконом.
В ответ он получил сдавленное «угу». Альбинос так сильно погрузился в свое занятие, что слушал друга вполуха. Мариан это знал и понимал, что разговаривать с тем сейчас бессмысленно. У того всегда будет один ответ: «угу». Парень забрал у художника альбом и убрал его к себе за спину. Мишель удивленно посмотрел на друга.
–Ты хоть иногда делаешь перерыв от рисования? – спросил Мариан – я понимаю, что рисование для тебя чуть ли не смысл жизни и тебя не остановить, когда накатывает творческий порыв. Но не забывай, что ты позвал меня на прогулку.
–Прости, – неловко почесал затылок Мишель, но в следующую секунду хитро улыбнулся – неужели ты ревнуешь меня к моему увеличению? Мне казалось, что тебе нравится Лекса. Mon cher ami. ? qui donnes-tu ton cCur? ne t'inqui?te pas, je te c?de ? Alexia.
–Прекрати. Я совсем ничего не понимаю, когда ты говоришь на французском, – недовольно пробурчал Мариан – и никакая это не ревность. Мне просто неприятно, когда ты меня куда-то зовешь и сам же в это время что-то рисуешь. Тогда же возникает закономерные вопрос. Зачем тебе я?
–А ради нее ты обещал выучить этот язык, но как погляжу на слух пока тяжело. Все жду не дождусь, когда ты ей уже наконец признаешь. Если будешь тянуть, то кто-то другой признается Алексии. К примеру мама по секрету рассказала, что один из ее учеников заинтересовался ей, – продолжил гнуть свою линию альбинос, если бы они не сидели друг напротив друга, то он бы обязательно пододвинулся ближе к другу – и я же извинился. Ты очень долго был в очереди. Мне стало скучно.
Mon cher ami. ? qui donnes-tu ton cCur? ne t'inqui?te pas, je te c?de ? Alexia. (французский) – Мой милый друг. Кому же отдашь свое сердце? Не переживай, я уступлю тебя Алексии.
Слова Мишель о возможном сопернике заставило Мариана аж подпрыгнуть на месте. На его лице сменялся калейдоскоп эмоций, начиная от удивления, заканчивая грустью. Альбинос добивался этой реакцией. «Это месть за то что ты на меня лег,» – пронеслось в его голове, потирая руки. Мариан это понял не сразу, только когда Мишель стал тихо хихикать. Он поднялся и оперся рукой на стол, таким образом, смог дотянуться до друга и не сильно стукнул по лбу. Художника это не расстроило, так как ждал чего-то подобного.
–Так же нельзя играть над чужими чувствами, – в голосе Мариана читалась обида – ведешь себя сейчас, как бабка-сплетница с лавочки у подъезда.
–Я не играюсь и не шучу, – проговорил Мишель, разувшись и сев в кресле уже на ноги – ты же знаешь, что моя мама учит французскому не только Лексу и бывают, что в одно время приходят несколько человек. А так же ты знаешь, что у нашей милой одноклассницы много достоинств, так что не удивительно, что ей интересуются и другие.
Алексия одноклассница парней. Она перевелась в их класс в прошлом году. Девушка была хороша собой, постоянно узнавало что-то новое и любила читать, но ее нельзя было назвать зубрилой или занудой, а так же ей нравились лыжи и стрельба из лука. Лекса с первых дней понравилась Мариану своей начитанностью и спортивной подготовкой. Об этом никто не знал, кроме альбиноса и часто подкалывал его за то, что ведет себя рядом с ней неуверенно, хотя сам знает об ухаживаниях и отношениях из романов и детективных сериалов. Он всячески подталкивал друга к более уверенным действиям.
Мариан собирался ответить что-то на этот веский аргумент со стороны альбиноса, но в этот момент пришел официант с заказом парней. Он поставил перед ним бокал в виде банки с ручкой, в котором был клубничный коктейль и маленький шарик мороженого, а так же тарелку с кусочком чизкейка. А напротив Мишель поставил точно такую же емкость, но ее содержимое отличалось, которое обещал Мариан, а так же не большую тарелочку, на которой был такой же не большой киш. Официант пожелал парням приятного аппетита, после чего удалился.
–Допустим, ты действительно прав, – задумчиво произнес Мариан, тяжело вздохнув и успокаиваясь и решив сменить тему разговора – ладно. Куда пойдем, после перекуса?
–Как куда? Что за глупый вопрос? – искренне удивился Мишель, отпивая через трубочку коктейль – я думал, мы вернемся обратно на пруд. Ненадолго, правда. Я быстро закончу рисунок, и остальную прогулку не буду отвлекаться на альбом, обещаю.
–Сколько же в твоем случае будет длиться это не долго? – спросил Мариан, отрезая кусочек десерта – сегодня обещали дождь после обеда. Не хочу, чтобы мы промокли. Бежать до твоего дома далеко, а до моего тем более.
–Не переживай, успеем, – заверил друга Мишель.
Оставшийся обед парни провели молча, лишь изредка перекидываясь фразами по поводу учебы. Все же во время приема еды не особо хотелось разговаривать. Когда же пришло время расплачиваться, друзья решил решить это с помощью не хитрой игры «Камень, ножницы, бумага» до трех очков. Проиграл Мишель. Он спорить не стал, просто подошел к кассе и довольно быстро расплатился.
Парни вернулись к пруду. Мишель собрался было попросить у друга, чтобы тот верну ему альбом, но заметил, что его у него нет. Он запаниковал. Альбинос внимательно обшарил бомбер, проверяя не прячет ли Мариан альбом.
–Где он? – в его глаза читался не поддельный ужас – Мариан, не говори, что ты оставил его в кафе. В этом альбоме у меня все. Там же не только рисунки, но и личные заметки и… И проездной.
На глазах Мишель заблестели слезы. Он отвернулся от другом и рукавом водолазки стал вытирать их. Мариану стало неловко за свою ошибку. Даже не так. Ему было стыдно, что забыл альбом друга. Он достал из кармана джинс носовой платок и без слов протянул его альбиносу. Тот в свою очередь проигнорировал этот жест, продолжая всхлипывать. Мариан убрал платок и обнял друга за плечи. Он поглаживал его по волосам, успокаивая. Мишель предпринимал слабые попытки выбраться, но тот оказался сильнее, и через пару минут сдался, позволяя себя обнимать и гладить. Прохожие как-то странно на них периодически поглядывали. Не каждый день они видят, что два парня стоят в обнимку. Мало ли, что на уме у этих «малолеток» по мнению прохожих.
Неизвестно сколько друзья так простояли. Это и не имело значения, главное что альбинос начал успокаивать. Его плечи по-прежнему вздрагивали, но слез уже не было. Мариан продолжал молчать, уводя друга обратно к кафе, чтобы забрать забытый альбом. Мишель кусал губы, но послушно шел следом.
В кафе уже посетителей стало меньше. На веранде, где сидели парни, пропажи не было. Альбинос начал вновь переживать, сжимая руку друга.
–Успокойся. Подожди меня здесь. Я поспрашивают персонал, – полушепотом проговорил Мариан, на что тот отрицательно замычал и замотал головой – хорошо, если хочешь, то пошли вместе.
Мишель кивнул. Друзья зашли в кафе, и подошли к кассе. За ней сидел тот самый официант, который принес их заказ, хотя из-за распущенных волос создав впечатление, что это девушка. Он не заметил друзей. Его голубые глаза с зеленой каемочкой, центральная гетерохромия, светились от восторга, а на губах сияла улыбка. Парень нашел альбом альбиноса и, не сумев переборов своего любопытства, пролистал его.
–Красивое у вас окрашивание, – проговорил Мариан, привлекая к себе внимания и заставляя официанта вздрогнуть от неожиданности – извините, что отвлекаю. Мы оставили в вашем кафе альбом. Не находили его?
–О, спасибо за комплимент… Вы первый, кто так сказал, другие же со скептицизмом относиться с тем, что я свой натуральный блонд порчу омбре… Ой, извините. Да, конечно нашел, – кивнул парень, протягивая пропажу парням – и извините, что сунул свой нос не в свои дела, но у вас большой талант.
Мишель забрал альбом, прижимая его себе. Ему была приятна похвала. Он закрыл свое покрасневшее лицо альбомом. Мариан усмехнулся такой реакции со стороны друга. Официант с не пониманием смотрел, то на одного парня, то на другого.
–Спа… Спасибо… Что нашли его, – заикаясь проговорил альбинос – и… И спасибо… За комплимент… Мне очень приятно…
–Как же зовут нашего героя? – спросил Мариан, продолжая усмехаться.
–А? Как зовут? – удивился официант. Обычно такие вопросы ему не задавали, так как все сотрудники носят бейджи, и он не исключение – мое имя Хоки. Да, оно не русское. Родители решил проявить такой креатив в выборе имени.
Мариан хотел еще что-то спросить, но у него завибрировал телефон. Он решил отойти, чтобы ответить, оставив друга и нового знакомого практически наедине. Те же в свою очередь молчали. Это не было удивительно. О чем можно разговаривать с незнакомым человеком? Атмосфера возле кассы была неловкой. Хоки нервничал, не смотрел на художника, лишь изредка поднимал взгляд. Мишель же прятал теперь только нижнюю часть лица за альбомом и не сильно его сжимал. Он сомневался стоит ли начинать диалог, хоть и понимал, что вот так стоять это невежливо. Хоки так ничего и сказав, встал со своего места и ушел на кухню. Оставлять рабочие место без присмотра это очень большая ошибка, так как могли прийти посетители или альбинос мог захотеть ограбить кассовый аппарат. Официант ничего из этого знать не мог.
Мишель присел на стул ближайшего столик и стал ждать возвращение друга. На уход официанта он просто пожал плечами, мало ли какие у того дела, как никак человек на работе. Альбинос тихо постукивал ногой по полу. Голубые глаза лениво изучили квадратные узоры скатерти. Мишель мог сейчас начать рисовать, но он не хотел, чтобы ситуация повторилась.
Из своего «увлекательного занятия» его вытянула поставленная на стол блюдечко с чашкой кофе. Альбинос с не пониманием поднял голову. Это было дело Хоки. Он погладил художника по голове. Альбинос встал на ноги, и хотел было сказать, что не просил кофе. Официант ласково улыбнулся и не навязчиво усадил того обратно.
–Это лично от меня, – проговорил он, присаживаясь рядом с тем – ради такого таланта не стыдно угостить за свой счет. Если честно, я всегда хотел уметь так же рисовать. Расскажите, где вы этому научились. Это должно быть сложно. Как долго вы занимаете творчество? Сколько у вас уходит времени на одну работу? Как часто вы рисуете?
–Я… Эм… Даже не знаю, как вам ответь, – проговори Мишель, неловко почесав затылок – я рису с самого детства. Мой дедушка преподавал в художественной школе. Он был против, чтобы отдавать меня в спортивные секции, сказав что сам займется моим развитием. Сперва было сложно. Дедушка был строг, но кроме детских каракуль у меня ничего не выходило. Это не удивительно. Более-менее красивые рисунки, похожие на рисунки, у меня у меня стали получались лет так в одиннадцать. После смерти дедушки я не забросил рисование. Продолжил развивать свои умения с помощью имеющихся книг и художественной школы. Сейчас я ее уже закончил, но продолжаю рисовать. Сложность по большей части зависит от того, что именно хочешь изобразить. Для меня самое сложное это портреты. Рисую… Я занимаюсь этим в свободное время, и когда меня захватывает порыв вдохновения. Как часто у меня это происходит, не скажу, даже приблизительно. Не слежу за этим. Время тоже зависит от сложности, но у меня в среднем уходит от получаса до нескольких дней.
–Ого. Это так интересно, – с нескрываемым восторгом проговорил Хоки, заставляя тем самым опять покраснеть собеседнику – я бы все отдал за занятие творчеством, вместо дзюдо.
–Вы занимаетесь единоборствами? – удивился альбинос, внимательнее окидывая взглядом фигуру официанта – извините за грубость, но глядя на ваше, довольно стройное, даже если можно так выразить жилистое, телосложение и изящные руки слабо вериться, что вы занимаетесь единоборствами. Не жалко ли вам свои кисти? Дзюдо, айкидо, карате, самбо, бокс и прочие довольно травмоопасно.
–Это долгая история. Не хочу об этом рассказывать, – махнул рукой Хоки – скажу только одно, я не хотел этим заниматься. Я занимался плаванием, но когда в семье появился отчим. Он заставил меня бросить это и записаться на борьбу.
Мишель молча делает глоток кофе, обдумывая слова официанта. Он не знал, как относится к этой информации. Это было вовсе не его дело, чем тот занимается, но ему было жалко, что такие кисти, которым позавидуют музыканты или портные принимаются в дзюдо.
–Это ужасно, что за вас выбрали ваше увлечение, но как говориться… C’est la vie
, – неуверенно проговорил альбинос, понимая как грубо это может прозвучать.
Хоки догадался по интонации собеседника, о чем тот сказал. Он открыл рот, чтобы уточнить свое предположение, как к ним тихо подошел Мариан и приспел за стол третьим. Ему не хотелось мешать беседе, но и стоять на улице, в ожидании, когда те наговорятся, тоже не хотел. Официант сразу встал со своего места и ушел за кассу, не проронив ни слова. Мишель вопросительно изогнул бровь, посмотрев тому вслед. «Я сказал что-то не так?» – спросил он мысленно сам себя, отпивая еще, после чего перевел взгляд на друга.
C’est la vie (французский) – такова жизнь.
–О, уже закончил. Кто же тебе позвонил, что ты убежал отвечать? – поинтересовался альбинос.
–Бабушка, – соврал Мариан, но под пытливым взглядом друга, тяжело вздохнул и признался – мне позвонила Лекса. Она заболела и попросила завтра отправить всех конспекты, которые будем писать. Я удивлен, что из всех наших одноклассников попросила именно меня.
–Это судьба, – загадочным тоном проговорил Мишель, допивая кофе.
Мариан приметил на блюдце маленький кружок с резной каемочкой. Он взял его в руку. На нем была надпись: «Удачи во всех начинаниях». Парень усмехнулся, подмечая что это мило и перевернув кружок другой стороной. Там он обнаружил имя и номер телефона. Усмешка стала еще больше. Теперь у него появился новый повод подкалывать друга.
–Пока я разговаривал по телефону, у тебя появился новый дружок? – притарно-сладким голосом проговорил Мариан, пододвигаясь ближе к тому и положив кружок в карман брюк того – вроде познакомились только сегодня, а вы оказывается обменялись номерами и заигрываете друг с другом
Альбинос чуть не выронил из рук кружку. А за кассой послышалось, как Хоки упал со стула. Мариан рассмеялся, вытирая воображаемую слезу, вызванную смехом. Он не ожидал реакции еще и официанта. Мишель поставил чашку на блюдце и не сильно стукнул друга по голове альбомом, скрученным в рулон. Мариан лишь потрепал того по голове и протянул салфетку, чтобы тот вытер рот. Официант выглядывал из-за кассы, смотря на парней. Он начал жалеть, что написал свой номер, так как хотел поближе познакомиться с художником. Мишель вытер рот и потянул друга на выход, спеша уйти, чтобы тот больше ничего не ляпнул.
Ветер на улице усилился, пробирая холодом до глубины души, а на небе сгущались тучи, что создавало впечатление, что уже начало темнеть. Мишель поморщился от холода. Мариан знал, что у того слабый иммунитет и понимал, что тот легко может заболеть, если они сейчас же не пойду в сторону дома. Он снял с себя бомбер и закутал в него альбиноса.
–Бежим быстрее на остановку, – проговорил парень – а не то попадем под дождь.
Он не стал дожидаться ответа, потянув друга за собой и не позволяя ему снять отданную вещь. Парни довольно быстро добежали до остановки, но автобус задерживался. Мариан кашлянул в кулак. Он отдал кофту другу и теперь был в одной футболке. Мишель собирался снять ее с себя, но тот не позволил этого сделать. Эти десять минут казались для парней вечностью. Они заскочили внутрь, не успев дверям до конца открыться. Друзей отчитала пожилая женщина, которая собиралась выходить, и которую нечаянно пихнули. Те же не слушали, себе дороже будет. Мариан лишь махнул на нее рукой и стал по карманам искать мелочь. К ним подошел кондуктор. Она тоже прочитал парням нотацию о правилах безопасности при использовании наземного транспорта, но и этот монолог был проигнорирован, отделавшись от продолжения «лекции» сухим «угу». Мариан протянул женщине купюру и, не говоря ни слова, показал два пальца, что означало количество билетов. Кондуктор лишь покачала головой и, не желая больше тратить на школьников времени, отдала парню сдачу и билеты.
–Я мог и сам заплатить, – подал голос Мишель, когда женщина ушла – к тому у меня проездной есть.
–Да ладно тебе. Дай хоть как-то извиниться, за то что оставил твой альбом, – махнул рукой Мариан, посмотрев в окно, а точнее на появившиеся на нем следы капель – мы успели до начала дождя, но нам все же придется немного промокнуть, когда будем бежать до твоего дома.
–Может он еще успеет затихнуть? – наивно предположил альбинос – и зачем ты в кафе сказал такое? Это же было очень неудобно перед человеком. И о каком номере телефона ты говорил? Мы с ним этого не делали.
–Если честно, то я и сам не ожидал, что он услышит, – проговорил парень, облокотившись на спинку сидения – а насчет номера… Ты сам поймешь дома. Эх… Жалко, правда, что прогулка не задалась.
Мишель промолчал. Он серьезно задумался над словами друга, тот в свою очередь не стал ему мешать, смотрев всю дорогу в окно. Мариан вывел альбиноса из раздумья, только когда надо было выходить. К большому огорчению того дождь не затих, а наоборот усилился. Бобмер был натянут на голову Мишель. Друзья побежали к его дому, чтобы сильно не промокнуть.
Мишель живет в невысоком двухэтажном бараке на втором этаже. В подъезде было темно. Нащупав на стене выключатель, Мишель включил свет. Он было довольно тусклым, но этого все равно было достаточно, чтобы разглядеть лестницу. Парни поднялись на второй этаж. Противный скрипучий звук двери, чтобы попасть в блок. Марин зажал одно ухо, чтобы было следка приглушенно. Он глазами стал искать взглядом тот самый кирпич, который притащил с другом с улицы, чтобы подпирать ее и не слушать этот скрип.
–Сосед по блоку его выкинул, когда попьяне споткнулся об него, – проговорил Мишель, проходя в блок.
