скачать книгу бесплатно
– Я в курсе, – ухмыльнулась Фея.
– И?.. – подозрительно поинтересовалась я.
– Ему придётся на тебе жениться, – философски заключила она.
– Почему? – испуганно-недоумённо уточнила я, поняв, что моего мнения на этот счет, кажется, и не спрашивают.
– Тебе единственной удалось сбежать. Таково условие договора существования этого семейства, – пояснила Фея.
Я молча хлопала на неё глазами.
– Завтра он будет искать ту, у которой второй ботинок, – заключила крёстная, поднимаясь. – Приготовься.
С этими словами она исчезла.
Без всяких там спецэффектов в виде шума, гама, молний, огня. Просто исчезла, и всё. Не знаю, как это ей удается. Я вздохнула и отправилась приводить себя в порядок. Надо было успеть до приезда мачехи ещё и изобразить бурную деятельность…
А в это время во дворце:
(Опечаленный, стоял он наверху лестницы и уже собрался уходить, как вдруг заметил что-то внизу. Это была туфелька, которую потеряла прекрасная незнакомка. Юноша осторожно, как какую-то драгоценность, поднял её и прижал к груди. Он найдёт таинственную принцессу, даже если ему придётся искать её всю жизнь!*)
Очнувшись, принц сел и потряс головой. Голова болела везде: ныл ушибленный о ступеньки затылок, болел лоб. Принц снова помотал головой и огляделся: он сидел один на мраморных ступенях парадной лестницы, рядом валялся чёрный ботинок на толстой рифлёной подошве, где-то внизу раздавались шум и голоса придворных. Осторожно повернув голову, Высочество оглядел себя в зеркало, висящее на стене: вид помятый, волосы всклочены, на лбу синяк и шишка назревают. Видимо, от удара каблуком по лбу.
«М-дя… И так-то пострадал, а теперь ещё и жениться предстоит…»
С глубоким вздохом он осторожно поднялся и медленно (кружилась голова) стал спускаться вниз по ступенькам туда, где раздавался шум толпы.
(После исчезновения красавицы принц перестал давать балы во дворце, и по всей округе разнесся слух, что он по всему королевству ищет ту самую таинственную красавицу, что исчезла ровно в полночь. Было также известно, что принц женится на девушке, которой туфелька придётся впору. Сначала туфельку примеряли принцессам, потом герцогиням, потом всем придворным дамам подряд. Но она не годилась никому.
В скором времени принц со своей свитой пожаловал в дом, где жила Золушка. Сводные сестры бросились примерять туфельку. Но изящная туфелька ни за что не хотела налезать на их большие ноги. Принц уже хотел уйти, когда вдруг отец Золушки сказал:
– Подождите, Ваше Высочество, у нас есть ещё одна дочка!
В глазах принца блеснула надежда.
– Не слушайте его, Ваше Высочество, – тут же вмешалась мачеха. – Какая же это дочка? Это наша служанка, вечная замарашка.
Принц с грустью взглянул на грязную, одетую в лохмотья девушку и вздохнул.
– Что ж, каждая девушка в моём королевстве должна примерить туфельку*.) – сказал принц и достал Феин ботинок.
Я молча достала из-под юбки второй башмак, затем забрала у принца принесённый им и молча надела их на ноги. Мы стояли и смотрели друг другу в глаза. Не могу сказать, что горела желанием оставаться и дальше в доме отца. Мачехой и её дочерьми я наелась досыта. Но и выходить замуж за ледяного вампира мне тоже совсем не хотелось. Да и принц, судя по всему, не желал до умопомрачения жениться на мне. И что прикажете делать? У него договор (не знаю, какой и с кем, но имеется ведь). У меня мачеха… Дилемма, однако. Трудная, однако. Мы стояли молча, хмуро смотря друг на друга.
(Тут подоспела добрая волшебница, коснулась своей палочкой старенького Золушкиного платья, и оно на глазах у всех превратилось в пышный наряд, ещё роскошнее прежних*.)
И тут в комнату вошла Фея: в мини-юбке, прозрачном топике, с несколько размазанной по лицу красной губной помадой, с разбитыми коленками и с мачете в руках.
Поигрывая им, как культурист мускулами, она подошла ко мне и коснулась им моего рванья. Судя по округлившимся враз глазам Высочества, он то ли Фею испугался, то ли наряд и макияж, благодаря её стараниям, у меня вышли лучше прежнего. А может, то и другое.
Фея тем временем придирчиво оглядела меня, замерла на пару секунд, затем задумчиво почесала в затылке пятернёй, одетой в кожаную гловелетту, и кивнула, оставшись довольна своим творчеством.
Я выразительно посмотрела в её непроницаемо-зелёные огромные глазищи. У меня совсем не было уверенности, что я хочу замуж. Она в ответ лишь дёрнула плечом.
«Видимо, придется ехать…» – обреченно подумала я.
(Золушку в её роскошном наряде повезли во дворец к принцу*…)
Глава 2. Следующий шаг
(Пы. Сы.: А, собственно, вторая часть к Шарлю Перро имеет очень поверхностное отношение). Итак:
В карете было неуютно: трясло, всё скрипело, скамейка была жестковата, запах нафталина смешивался с запахом ладана, к коим примешивался лёгкий оттенок пережаренного постного масла и растительно-утрированный аромат одеколона Его Высочества.
Да и хмуро-презрительно-высокомерный вид этого самого Высочества оптимизма не добавлял.
«А можно подумать, я так стремлюсь оказаться его женой», – хмуро подумала я, исподлобья разглядывая принца.
Высочество был одет в бархатный костюм синего цвета с пышными, отделанными белым атласом рукавами и шёлковым высоким стоячим плиссированным воротником светло-голубого цвета. Неприлично узкие бархатные штаны до колен переходили в шёлковые гольфы белого цвета, плотно облегающие его длинные стройные мускулистые ноги. Узкие небольшого размера ступни уютно чувствовали себя в мокасинах чёрного цвета. Так же плотно кисти рук облегали чёрные кожаные перчатки. Чёрная прядь волос несколько выбилась из-под небольшой чёрной плетёной шляпы с загнутыми полями, украшенной пером павлина.
Голубые глаза смотрели на меня холодно и равнодушно. Тонкие губы то и дело трогала усмешка. Точёное, несколько нервное лицо, пожалуй, было красиво. Правда, его слегка портил чуть припухший чёрно-синий месяцеподобный след между бровями.
«Видимо, след от каблука ботинка Феи», – кротко-наивно про себя предположила я. Вслух сие предположение я, конечно, озвучивать не стала. Зачем будить зверя, если ты с ним в одной клетке, и он сильней тебя.
Так что все наблюдения я производила молча.
Неожиданно принц резко наклонился ко мне и, пристально глядя в глаза, холодно, с еле скрываемым бешенством в густом низком голосе поинтересовался:
– Ну что, довольна, шмара? Думаешь, добилась своего? Много вас, поблядушек, по свету бегает. Кое-кому и во дворец удаётся пролезть. Но пролезть не значит войти в семью. До этого во дворце ещё надо выжить, – угрожающе-торжественно процедил он сквозь зубы прямо мне в лицо, после чего снова откинулся на спинку сиденья и принял невозмутимо-отстраненный вид.
Изо рта Высочества неприятно пахло прелой кровью.
Меня слегка замутило. А ещё стало очень противно и обидно и от эпитетов, произнесенных особой королевских кровей в мой адрес, и от несправедливых предположений в мой же адрес.
А самое главное – я отчетливо осознала, что не хочу быть его женой, будь он хоть сто раз не то что принцем, но и королём. И во дворец не хочу. Змеиного гнезда мне и у папочки в доме хватило. А ещё в принципе не хочу иметь дел со спесивыми и высокомерными созданиями мужского пола, позволяющими себе оскорбления в адрес женщины. Любого звания. Нормального хочу!
С этим судьбоносным выводом-решением я резко распахнула дверцу и выпрыгнула из тёмного нутра кареты навстречу светлому окружающему пространству, солнечному свету, свежему запаху леса и пению птиц…
Через минуту я с головой ушла под воду (судя по всему, кинулась прочь из кареты прямо на мосту через самую широкую и полноводную реку королевства).
Серые холодные воды сомкнулись над моей головой, течение подхватило меня и понесло вниз. «Видимо, я попала в омут», – мелькнула заполошная мысль.
Но противиться движению вод я не стала. Остановило попытку выплыть то ли воспоминание о том, что если тебя затягивает в омут, то надо нырнуть поглубже, к его основанию, тогда есть шанс выплыть, то ли вид стоящего на мосту с высоко вздёрнутым подбородком принца, спокойно наблюдавшего за моим погружением.
Высочество, солнце, небо всё больше отдалялись, превращаясь просто в тёмное и светлое пятна, и всё большее количество вод смыкалось над моей головой.
Наконец мои ноги коснулись дна. Воздух в лёгких потихоньку заканчивался. Тонуть, однако, я не хотела. Но и наверх я тоже не хотела.
А жить мне хотелось, и не русалкой. Что делать? Этот философский вопрос встал передо мной прям-таки ребром. И требовал не глубоких размышлений, а быстрого решения.
Так что я быстро огляделась в поисках выхода. Вода была мутноватой, видимо, из-за сильного течения, да и я её взбаламутила слегка своим движением вниз.
Чуть справа светилось, покачиваясь, словно в мареве, светлое пятно.
«Справа не наверх. Значит, принца там не будет», – решила я и, сбросив с себя ботинки и платье, поплыла к пятну, стараясь двигаться, не отрываясь от дна.
Пятно с каждым моим гребком приближалось, становясь всё светлее. Подплыв к нему, я обнаружила нечто белое, колыхающееся, с пробегающей рябью по поверхности, похожее то ли на нарисованный на бумаге круг с белыми же стенами, то ли на белую нору в желтовато-сером песке реки. Но в любом случае это походило на непонятно как образовавшуюся аномалию в пространстве.
Однако долго раздумывать на эту тему я не стала: воздух в лёгких явно подходил к концу. Так что я посильнее оттолкнулась ногами от дна и рыбкой рванула внутрь белого марева.
Внутри белого пятна исчезли все звуки, стало непонятно, двигаюсь ли я или лишь изображаю движение. Раскинув ноги и руки звездой, я словно зависла в этом абсолютно белом глухом пространстве. В душу потихонечку стал закрадываться страх. Нет, не то чтобы я страдала клаустрофобией, но мой подвешенный вид в чём-то абсолютно белом, без оттенков, звуков, движения пространстве меня немного напрягал. Я даже не смогла понять, дышу ли.
Так что да, у меня началась небольшая паника. Сколько я так буду висеть? Как и куда выбираться? На лбу выступили капли холодного пота, что меня несказанно обрадовало. Радовало и само наличие лба в принципе, и наличие капель пота на нём. И уж совсем несказанно обрадовало наличие руки, которой я этот пот вытерла. А осознание своего «я», в принципе, вызвало огромный вздох облегчения. Так что я несколько расслабилась – существую же!
И вот, как только я вздохнула с облегчением, послышался какой-то тихий невнятный звук. Я прислушалась, определяя направление, откуда он исходил, и сделала плавательное движение в его сторону. Не знаю, почему плавательное. Как-то привычно так стало после реки. А так-то, может, можно и ногами было пойти.
Звук приближался, становясь всё громче. Вскоре я смогла разобрать, что он состоял из нескольких голосов. «Подплыв» ещё ближе, я уже смогла услышать речь. Разговаривали несколько человек. До меня доносилось:
– Тужься, тужься…
– Не могг-гу-у-у…
– Можешь!
– Ну, дорогая, ну давай…
– Сам давай!! В жизни больше рожать не соглашусь!!! А-а-а-а…!!!
– Не кричи. Ребёнку кислород перекрываешь.
– Не могу-у-у… больше!!
– Можешь! Тужься!
– Аа-а-а…!!!
«Рожает кто-то?» – удивлённо подумала я, оглядываясь вокруг. Пространство чуть изменилось, оно стало более серым. Теперь я очутилась в светло-сером колышущемся тумане. Рядом висел какой-то чёрный пушистый сгусток размером с хорошее яблоко.
«Душа, – вдруг отчетливо поняла я. – Чья-то душа, которая не хочет рождаться. Потому так долго идут роды».
Не знаю, почему я так решила. Просто изнутри, словно каменный столб, поднялось знание.
Чёрный сгусток тоже заметил меня. Мы смотрели (если это слово было уместно в данном случае) друг на друга, зависнув в сером мареве без низа и верха. И… поняли друг друга. Не было ни слов, ни мыслей, просто мысленное и чувственное присутствие внутри друг друга. Затем «шарик» скользнул вниз, в открывшуюся вдруг черноту. А я – вперёд, туда, откуда шёл звук.
– Ай-я-я-я… – я закричала от холодной вдруг навалившейся тяжести и глубоко вздохнула.
– Девочка, – раздался мужской голос у меня над ухом, и чьи-то тёплые крепкие руки подхватили меня и куда-то понесли…
P. S. Через десять дней поиски тела Золушки были прекращены. В королевстве был объявлен трёхдневный траур по трагически погибшей невесте принца.
Глава 3. Новое детство
С момента моего первого «А-а-а-а…!» в этом мире прошло не так уж много времени.
А то, что это совсем иной мир, я поняла, едва принюхавшись к его воздуху. У нас так не пахло.
И мои новые родители пахли совсем по-другому. А ещё я совсем не чувствовала запаха Феечки, и это меня пугало и обескураживало. Ведь это значило, что я осталась совсем одна в этом новом для меня месте.
Первое время я усиленно пыталась привлечь её криком, чем сильно пугала своих новых родителей:
– Смотри, она аж зашлась криком, – слышала я испуганный голос женщины над собой.
– Ну-ну, – пытающийся скрыть тревогу голос мужчины рядом. – Не волнуйся. Она же ещё совсем маленькая. А маленькие все плачут. Может, у неё животик болит? – делает предположение вконец напуганный моим просто уже не криком, а визгом мужчина.
Женщина рядом с ним приободряется:
– Надо вставить ей газоотводную трубочку, – испуганно-облегчённо вздыхает она.
– Да. Точно – газы. Она же ещё совсем маленькая. Вот они её и мучают, – облегчённо подхватывает другой мужской голос.
Видимо, хоть какой-то план действий дает им надежду на моё успокоение.
Я же совсем не хочу успокаиваться: я одна среди неизвестно чего и кого. И мне страшно!
– (Фея, где ты?!!) А-а-а-а-а!!!! – надрывалась я.
Две чуть размытые фигуры сначала исчезают из моего поля зрения, а затем… А затем произошло то, после чего в дальнейшем я решила воздержаться от призывов Феечки столь неистово: меня бережно распеленали, аккуратно перевернули на бочок и… что-то воткнули в задницу!
От неожиданности и возмущения я просто взвыла нечеловеческим голосом! А потом… Ну а потом, смачно пукнув, поняла, что мне пока лучше заткнуться, дабы эти двое перестали спасать мой «животик» усиленно запихивая что-то мне в попу. Так-то и попы не напасешься на всех «спасателей».
Одним словом, придя к выводу о том, что свой зад надо беречь, я и не заметила, как уснула, чем вызвала облегчённый вздох моей нынешней родни.
Потом… А потом я почти ничего не помню. Помню тёплые руки, переворачивающие, одевающие, глядящие меня. Помню вкусный запах молока и его чуть сладковатый вкус на моём язычке. Помню чуть терпко-кисловатый запах и сильные, очень сильные руки, держащие меня.
Но это всё были мимолетные воспоминания. В основном я спала.
Второе осознанное воспоминание о новой жизни было уже более чётким: я лежу в своей кроватке. Могу чуть повернуть голову. Могу приподнять руку и ногу. Рассматриваю то белое, на чём лежу. И то зеленовато-пёстрое, в чём одета. Я рада этому. Значит, вскоре я не буду столь зависима от других и смогу осмотреться в этом мире. Улыбаюсь.
К кроватке подходит чья-то фигура и заслоняет мне свет. Это заставляет меня обратить на подошедшего внимание.
Надо мной склонилась высокая фигура мужчины. Белые, как снег, волосы коротко подстрижены. Глаза василькового цвета внимательно меня изучают. Рука, одетая во что-то пятнисто-зелёное, тянется к моей голове и гладит её. Я внимательно разглядываю мужчину.
Неожиданно к нему подходит вторая фигура мужчины, одетая также во что-то пятнисто-зелёного цвета, и тоже наклоняется над кроваткой.
– Смотри: она не спит. И не плачет, – говорит мой отец своему другу.
Я уже знаю, что этот беловолосый человек – мой отец. Я помню этот запах.
– Может, у неё что-то болит? – озабоченно высказывает предположение папин друг.
