скачать книгу бесплатно
Всего на один день.
Позволь мне увидеть тебя
Обнажённой.
Позволь мне услышать, как ты
Говоришь только для меня.
Позволь мне услышать, как ты
Плачешь только для меня.
Вот умеют же немцы, когда хотят. Надо Тимке позвонить. Он клипнул в экран смартфона.
– Привет, брат.
– Привет, Майкл. Классный у тебя музон.
– И не говори. Слушай, мне тут надо уехать на несколько дней. Так ты там присмотри за доставкой и прочим. А за сайтом я и сам присмотрю.
– А ты куда собрался?
– Да отдохнуть надо. Устал я чего-то. Дистония прям.
– Кто? Это телку так зовут?
– Да ну их в жопу, этих телок. Без них спокойней.
– Ага, так ты с Белкой поцапался.
– Та нет. Расстались мирно. Без увечий.
– Так я тебе и поверил.
– Ну чесслово. Пиратское. Все путем.
– Ну ладно, твое дело. А ты куда сам-то?
– Поживу в «Лесных озерах» пару дней, а там посмотрим. Только ты, блин, никому ни гу-гу!
– Да я что, я могила.
– Ну бывай, до связи.
– Держись там.
– Ладно.
Михаил выехал из города, ветер приятно обдувал разгоряченное лицо в открытое окно, Rammstein разгонял тучи на душе. До «Лесных озер» он доехал минут за сорок, заполнил бланк, взял ключ, заказал на вечер кучу бутербродов и отправился в коттедж. Домик действительно стоял в самой глубине территории, за ним виднелся сруб небольшой баньки. Он вошел, огляделся, бросил сумку и отправился в душ. Вода была горячей, уставшее тело расслаблялось, он растерся полотенцем, забрался на кровать и решил почитать, нашел в планшете «Песнь Ахилла» Мадлен Миллер, во, в самый раз, расслабился, глаза его сами закрылись, и он заснул.
Снились ему кони, запряженные в боевые колесницы, дико скачущие с пеной на удилах, звон бронзовых мечей и дальнее зарево пожара. Солнце садилось за стены крепости, тело его все ныло, пот струился по груди, кожаные ремни сандалий сдавливали икры, вожжи натерли ладони. У колесницы не было рессор, она подпрыгивала на ухабах, сзади раздавался стук. Он оглянулся – тело его врага было привязано за ноги к днищу, голова в медном шлеме болталась и колотилась о камни; мрачное удовлетворение заполняло его душу.
Михаил расплющил глаза: напротив него в кресле сидела Белка, засунув ладони под ляжки, по лицу ее текли слезы, она смотрела прямо на него. Он глянул в окно – уже почти стемнело.
– Ты как тут оказалась.
– Приехала.
– Тимка разболтал?
– Нет. Обзвонила все отели.
– Есть хочешь?
– Миша. Мы правда расстались?
– Правда.
– Ну я не хочу.
– Да ерунда. Перемелется – мука будет. Езжай домой.
– Ну прости меня, дуру набитую!
– За что? За что тебя простить, деточка?
– Нууу… за все.
– За твою вчерашнюю радость от чата? За это не нужно просить прощения. Это возникает в тебе и живет независимо от тебя. Ты даже и не виновата. Так оно и происходит в жизни: появляется росток нового цветка, пробивается через асфальт и тянется к солнцу, а ты радуешься ему, потому что любишь цветы и думаешь, что пусть их будет у тебя много, пусть они все, такие разные, цветут в твоем саду, а ты будешь порхать от одного к другому как бабочка и слизывать со всех нектар.
– Мишка. Дай мне свой нектар. Давай я у тебя отсосу.
– Как-то совсем нет желания. Прости. Найдешь себе кого другого. По сети.
– Ну я не хочу другого! Я хочу тебя!
– Ну вот нету меня. Уплыл за море с ахейцами. А ты совсем не Пенелопа. Твой Парис тебя ждет. Покопайся в своих аккаунтах, да и начинай веселиться.
– Да нет у меня никого, клянусь тебе! Это все чтобы время убить на работе и перед девчонками похвастаться. Я никогда себе ничего такого не позволяла.
– Может, ты себе и не позволяла. Но ты принимала. И тебя это радовало – вот в чем проблема. Самая большая.
– Но это же все так… невинно. Детское развлечение.
– Ты меня извини, но твои детские развлечения напоминают мне Gang Bang порнуху: все эти дрочеры со своими бьютифул в комментах, потом чат… потом фото… Потом кончила и легла спать.
– Ну я не кончала! Ну что ты такое говоришь! Я только с тобой кончала, ты же знаешь!
– В том-то и дело, что теперь я уже не все знаю. Как в английском суде: закона нет, а судят по прецеденту. Он был. Вердикт: виновна. Только отправляешься ты не в тюрьму, а на свободу. Ты свободна.
– Ну я не хочу никакой свободы! Я хочу быть с тобой, быть твоей рабыней, если захочешь. Только не выгоняй меня! Ну я прошу тебя! Ну накажи меня, побей, тебе станет легче. Ну давай. Ты же мой любимый пиратище. А я буду твоя пленница. Ты меня привяжешь к пальме, накажешь, а потом вые*бешь как сидорову козу.
Зазвенел телефон на прикроватной тумбочке, Михаил взял трубку. «Хорошо, спасибо». Он поднялся, натянул джинсы и футболку, подошел к девушке и взял ее за руку.
– Пошли.
Они вышли из домика и направились к срубу за домом – из трубы валил дым.
– Мы что – в баню?!
– Чем дурью маяться, лучше в бане париться.
Они зашли в баню, в нос им ударил запах горячей липовой доски.
– Раздевайся.
Михаил стянул с себя одежду и повесил на крючки, Белка безмолвно разделась и выжидательно смотрела на него. Он взял ее за руку, открыл дверь парилки и вошел внутрь. Там пахло травами, развешенными по стенам. Над печкой возвышалась кованная клетка с камнями, рядом стояла миска с квасом. Михаил плеснул черпак на камни, поднялся душистый пар.
– Ложись на живот.
Девушка послушно легла на полок, вытянула руки вверх и закрыла глаза, Михаил побродил взглядом по стенам, снял дубовый веник, вымочил его в шайке и приступил к Белке. Он гладил ее тело ладонями, сверху вниз, растирал, пощипывал и мял, потом взял веник и стал водить им над телом девушки, затем прошелся им по коже, слегка похлопывая, постепенно усиливая удары. Кожа девушки заметно покраснела, он перевернул ее на спину и стал ходить ладонями по ее шее, грудям, животу и бедрам, раздвинул ее ноги и запустил пальцы между губ, ощутил знакомую густую влажность, похлопал веником по грудям, животу и венерину холмику, снова перевернул Белку на живот, опустил ее вниз, поставил на четвереньки и раздвинул коленом ноги. Правая рука его взялась за веник, а левая проникла в священный источник удовольствия, нашла клитор, стала теребить его и гладить, временами сжимая. Девушка застонала, стала медленно двигаться, соски ее терлись о полок, Михаил стегал ее веником все сильнее, член его упрямо торчал как шкворень. Белка попыталась нанизаться на него, но Михаил отстранился и хлопал ее по попе веником, не забывая трогать клитор, пальцы его левой руки стали липкими, уши впитывали все нарастающие стоны, он со свистом рассекал воздух дубовым веником. Вдруг Белка замерла, напряглась, повернула к нему лицо и выбухнула из себя крик оргазма. Он схватил ее за волосы, поднял голову, глаза его жадно впитывали следы страсти на лице девушки, он впивал в себя ее громкие стоны, отбросил веник, гладил ее спину ладонями, опускал их вниз, водил по ляжкам и икрам. Белка развернулась и села, раздвинув ноги.
– Господи, как мне хорошо! Ну неужели ты думаешь, что мне еще кто-то нужен? Ты же слышал все и видел. И ты меня хочешь. Вот он, мой любимый торчунчик, иди к маме, иди мой хороший, я тебя поцелую… и пососу… а ты кончишь мне в ротик… и я буду тебя пить… да, да… давай… молодец… еще… еще…
Член Михаила дергался вперед как поршень паровоза, сперма била фонтаном в нёбо девушки, она сглатывала, обнимала головку губами, сосала ее, ласкала языком, вынимала, водила ею по щекам, по шее, вдавливала в соски, потом намотала на член прядь рыжих волос и стала дергать головой назад – член послушно двигался вперед.
– Видишь, он меня любит. И я его люблю. И тебя люблю. Больше всего на свете. Ты не злишься уже?
– Белка. Будешь ты у меня не глупой кошечкой работать, а сидоровой козой.
– Ну хорошо, мой родной, я согласна. Так классно ты меня попарил. Почему мы раньше сюда не ездили?
– Так тебе понравилась баня?
– Ооочень!
– Везде? И на попе?
– Дааа!
– Не врешь?
– Ну мы же всегда говорим друг другу правду. Вот я тебе сейчас самое сокровенное желание скажу. Хочешь?
– Говори.
– Есть хочу – умираю прямо!
– Вот ты дурында у меня. Еды навалом. Пошли?
– Ну дурында тебе попалась. Такая твоя планида. Но я же твоя дурында. Только твоя. Идем, накормишь меня. А потом… Я буду исполнять все твои желания – как в арабских сказках.
– Все?
– Все-все! Хоть в попу.
***
Михаил лежал на спине на широкой кровати, Белка сидела на нем верхом и мерно двигалась вверх-вниз, на ней был черный лайковый топ, от которого поднимались тонкие полоски к кольцу на кожаном же чокере с блестящими заклепками, зиппер на топе был почти расстегнут, видно было как прыгают груди, голову она откидывала назад, поднимала руки и убирала с лица темно-рыжие волосы, капельки пота покрывали ее кожу, стоны отскакивали от стен теннисными мячиками. Михаил большим пальцем левой руки трогал ее клитор, а правой рукой пытался поймать в кадр на смартфоне ее движущийся торс, уловить мгновенье наибольшего наслаждения и остановить его, зафиксировать, запомнить, сохранить и повесить в фейсбук; его Белку, с его членом внутри, чтобы все эти олигархи и меценаты, барды и художники, адмиралы и мэры знали, кому она принадлежит, от кого она кончает, и кто хозяин ее души. Но камера прыгала, снимки выходили размытыми, потом он никак не мог найти ярлык фейсбука, потом тот не открывался, затем выяснилось, что это и не его фейсбук, а Steppenwolfа, по экрану побежали черные окна с кодом, возникла пентаграмма Пентагона, начали выскакивать сообщения на немецком, и вдруг Тилль Линдеманн запел «Bestrafe mich», что уже ни в какие ворота не лезло, и Михаил понял, что это сон.
За окном мерцали звезды, Михаил лежал с открытыми глазами, Белка, свернувшись калачиком, умостилась у него подмышкой. Ну как за*бал этот фейсбук уже! И ночью от него покоя нет. Включи уже CCleaner в своем дуридомском чайнике и дай себе покой. Хватит. Подумай о вечном. Ладно, думаем.Господи, спасибо за все, что ты мне дал. Прости мне мои грехи и успокой мою дуридомскую душу. Аминь. Живем дальше, товарищ майор? Все понял: по субботам в баню, фейсбук угрохать, и все будет хорошо.
***
***
В былые времена.
2.Пик наслаждения
Алмазным пиком
пирамиды наслаждений
не секс является – любовь -
она его кристалл бесцветный
затопит морем красок.
Михаил Дуридомов проснулся, отогнал марево витавших в голове образов, ой, вот бляд*тво какое вчера было, разлепил глаза и уставился в потолок, хрустальные подвески на люстре подмигивали ему зайчиками, потолок шатается, что ли, трубы горят. Он встал и пошляпал в кухню, достал из холодильника бутылку газированной «Бонаквы», влил в себя сразу половину, икнул и пошел в душ.
***
Вчера они с Белкой были на свадьбе – замуж выходила Марина Курганова, она работала в больнице, и Белка была у нее свидетельницей. Роспись была в двенадцать, и с восьми начался дурдом – Белка собиралась. Она носилась по дому в одном белье, рыжие волосы были накручены на бигуди, посередине комнаты стояла гладильная доска, под ноги Михаилу то и дело попадались обувные коробки. Кофе с бутербродом он пил из бабушкиной кружки один, потом курил, тынялся по дому без дела, примерил новую белую рубашку, достал черные джинсы «Boss», прошелся щеткой по черному пиджаку, нашел свои парадные туфли. Делать больше было нечего, он опять курил, шлепал пробегающую мимо Белку по попке, получал по рукам, валялся на диване и тупо смотрел новости. К одиннадцати в комнату вошла одетая Белка – она была в бледно-бирюзовом воздушном шифоновом платье с одной бретелькой и скошенным клином подолом, на поясе был бант, волосы были убраны на одну сторону и спускались на обнаженное плечо, в ушах и на груди покачивались жемчужины, купленные им в Шарме.
– Ну как?
– Тебя вместо невесты украдут, Бельчонок. Ты подвязку надела?
– Ну серьезно, Мишка.
– Тебе очень идет это платье – оно подсвечивает твои глаза, они у тебя сегодня цвета морской воды.
– А ты чего голый валяешься? Сейчас такси придет. Одевайся бегом!
– Да что мне одеваться. Вот я уже и все.
