Любовь по-немецки

скачать книгу бесплатно

Любовь по-немецки
Мара Дорст

Немецкая любовь – какая она? Героиня романа Мары Дорст после тяжёлого расставания с абьюзером решает кардинально изменить жизнь и выйти замуж за Йенса – обходительного, любящего и заботливого немца с сайта знакомств. Строгая и пунктуальная Германия открывает свои двери русской женщине, решительно меняющей свою жизнь. Но что ждёт героиню в замужестве, трудно и ожидать…Художественная реальность романа погружает читателя в мир жертвы психологического насилия и держит в напряжении до конца.

Любовь по-немецки

Мара Дорст

– Ничего не поделаешь, – возразил Кот. – Все мы здесь не в своем уме – и ты, и я!

– Откуда вы знаете, что я не в своем уме? – спросила Алиса.

– Конечно, не в своем, – ответил Кот. – Иначе как бы ты здесь оказалась?

    Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране Чудес»

© Мара Дорст, 2023

ISBN 978-5-4493-3115-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Немецкая сказка

Пролог

Стюардесса в красной праздничной в честь 9 мая униформе Аэрофлота, строгая и красивая, показывала, как пользоваться спасательным жилетом. Как будто это когда-то кому-то помогло. Самолет готовился к взлету. Я нажала кнопку на телефоне: отправить имейл и отправить сообщение в вотсап. Первое для Карстена, второе для мужа. Одновременно на экране одно за другим появлялись истеричные сообщения от Жени: «Как дела? Ты уже взлетела?» Я отчиталась: «Я отправила мужу прощальное письмо». В ответ бомбардировка: «Ты сошла с ума? Ты что, не могла подождать, пока ты долетишь до Москвы? Он позвонит в полицию, и тебя снимут с рейса!» Я занервничала. Впрочем, последнее время это было мое обычное состояние. Стюардесса, как назло, никак не заканчивала свой инструктаж, а самолет не торопился выруливать на взлетную полосу. Приветствие капитана на двух языках: немецком и русском. Сердце было готово выпрыгнуть из груди – сейчас капитану сообщат по рации, в салон войдет полицейский и вежливо попросит меня на выход. Плим. Пришел ответ от мужа. Два. Сначала требование: «Марина, немедленно возвращайся домой!» и следом голосовое со всхлипываниями: «Марина, битте, ком нах хаузе, битте, битте…» («Марина, пожалуйста, иди домой, пожалуйста, пожалуйста…»). Самолет наконец начал плавное движение к взлетной полосе. Я отписалась Жене: «Все в порядке. Идем на взлет. Связь в Москве». И отключила телефон. Как и положено, выключить мобильные телефоны при взлете или перевести их в авиарежим. Теперь можно расслабиться. Разгон и толчок, отрывающий лайнер от земли. Это был мой самый любимый момент в полете. И вот уже внизу немецкая земля. Я прижалась лбом к иллюминатору. Это было прощание, и слезы текли из глаз под солнечными очками. Прощай, Германия! Прощай, Карстен, моя любовь! Прощайте, мои мечты и надежды. Снова разбитое сердце. И снова собирать себя по кусочкам и начинать все с нуля. Маленькие аккуратные конгломераты немецких домиков сменились огромным морем, по которому шли казавшиеся игрушечными корабли. И наконец все скрылось за пеленой облаков. Карстен, Карстен, почему ты предал меня?

1. Женя

Я никогда не думала, что побываю за границей. Жителям столицы и больших городов это может показаться странным, но для провинции поездки за рубеж до сих пор остаются роскошью, которая не каждому по карману. Зарплаты здесь небольшие, а визовые центры находятся слишком далеко. Поэтому загранпаспорт, сделанный три года назад, как говорится, «на всякий случай», так и пылился в ящике стола без надежды быть когда-то использованным. За всю свою жизнь мне так и не удалось что-то отложить ни на праздник, ни на черный день. У меня не было даже машины. Хотя водительские права тоже были сделаны давно, и тоже на всякий случай. И я даже воспользовалась ими пару раз, когда Женя разрешил мне сесть за руль его «пятерки». Правда, все это быстро закончилось. После пары таких выездов – с его непрерывным матом всю дорогу и моими попытками выпрыгнуть в слезах из машины – Женя сказал, что больше никогда и ни за что не позволит мне сесть за руль. Обещание им купить машину для меня тоже как-то быстро забылось. Он вообще предпочел быстро забыть все свои обещания после того, как я переехала к нему.

Мы жили с Женей гражданским браком в квартире его матери. Ираида Михайловна жила по соседству в его двухкомнатной квартире, ухаживая за мебелью и посудой, оставшимися после смерти его жены. При этом она не забывала каждый день наведываться в свою собственную квартиру и, пока я была на работе, выставлять к моему приходу напоказ какой-нибудь недомытый стакан или не до совершенства отдраенную кастрюлю. Она была помешана на чистоте и люто ненавидела меня то ли за то, что я не слишком придавала значение блеску кафельной плиты, то ли потому, что я отняла у неё единственного сына, которого она считала своей собственностью. Но то, что она задалась целью выжить меня из своей квартиры и из её жизни с сыном, было очевидно. В их симбиотическом союзе я явно была третьей лишней. Можно было сказать, что он был фактически женат на своей матери: выполнял все её поручения, бежал по первому ее зову, бросая меня посреди улицы. Мама кормила его обедом, а часто и ужином, в то время как я ждала его с полными тарелками дома. Там же у мамы он хранил все свои вещи, кроме пары носков и трусов, которые он из соображений практичности все же перенес в наше совместное жильё. Пару раз я пыталась сама постирать его рубашки, но его маман упорно изымала их в мое отсутствие и отправляла восвояси. Если мальчик заболел, мама вела его за руку к врачу и лично ставила ему уколы, банки, примочки и не знаю, что там ещё. Между прочим, мальчику было 48 лет.

И он вовсе не был слюнтяем со мной. Со мной он был безжалостным и даже жестоким. Нет, он не поднимал на меня руку, кроме одного-единственного раза, который я потом постаралась списать на влияние алкоголя. Но он общался со мной в пренебрежительно-уничижительной форме, а то и вовсе нецензурно, изводил меня равнодушием или придирками и при любой ссоре указывал мне на дверь. Казалось, его раздражало во мне все: как я смеюсь, двигаюсь, прикасаюсь к нему. Мой переезд к нему был его инициативой, он умолял меня об этом, поэтому я никак не могла взять в толк, почему с первых же дней он стал проявлять холодность ко мне, граничащую с ненавистью и даже отвращением. Я списывала все на его сложный характер и на то, что я недостаточно стараюсь. И я старалась все больше и больше, но это ничего не меняло, я все равно не могла ему угодить. Ни ему, ни, тем более, его маме, которая периодически приходила и устраивала сцены на весь дом с криками и угрозами выселить меня из квартиры с полицией. Потом, когда наши отношения уже находились на грани полной катастрофы, я случайно прочитала одну умную книгу, из которой узнала, что мой Женечка является перверзным нарциссом, воспитанным такой же нарцисстичной мамой, что это неизлечимо и что единственный выход из таких отношений – это бежать. Бежать я не могла, потому что любила его. По крайней мере, мне так казалось. Такие как я, привязчивые и нежные, всегда выбирают неподходящих мужчин. Про это я тоже прочитала. У меня «синдром Мэрилин Монро». Но все эти знания, опыт и очень умные книги не помешали мне вляпаться в ещё более ужасную ситуацию и найти на свою голову ещё более кошмарный вариант. После Жени я связала свою жизнь с мужчиной-психопатом. И поехала я за моим счастьем не куда-нибудь, а в Германию.

2. Любовница

В один прекрасный день я узнала, что у Жени есть любовница. Как это часто показывают в фильмах, я узнала об этом в один из самых безоблачных дней в моей жизни. Женя в кои-то веки уступил моим мольбам и взял меня на прогулку по городу Кисловодску. И даже покатал меня за деньги на лошадке. Я была счастлива! Несколько милых фотографий на память в обнимку. С Женей и с лошадью вместе. Но она позвонила. Она – это Люда, его любовница. Вернее, сначала это была не она, а её подруга, которая любезно просветила меня о том, что у моего мужа есть девушка моложе его на 20 лет и у них любоффф…

Мы всегда думаем, что это не произойдёт с нами. Уж про себя я точно была уверена, что это со мной никогда не случится. Не то чтобы я была самим совершенством, но уж что-что, а ублажать мужчину в постели я умела. Без табу. Так, как ему нравится. У меня никогда не болела голова, если он хотел секса, и я проявляла инициативу и фантазию время от времени, чтобы он не заскучал. Но дело даже не в этом: я просто не могла поверить, что у Жени есть время на кого-то еще. Он был так занят своей работой, целыми днями пропадал на заправочной станции, которой руководил, или бегал по квартирам и подвалам нашего дома, приводя в порядок прорвавшиеся трубы, чинил краны и лифты, косил траву по весне, ведь у него была еще вторая ответственная работа- председатель дома. А еще несколько гаражей и машин, которые требовали его внимания и заботы. И, самое главное, его мама, которую каждый день надо было возить за покупками в магазин или на рынок. У него совсем не оставалось времени, чтобы даже в выходные просто понежиться со мной в постели у телевизора, поэтому я скучала в одиночестве, занимая себя уборкой и готовкой, ожидая возвращения моего ненаглядного. Когда я звонила ему, чтобы узнать, скоро ли он придет на обед, он орал в трубку, что я позвонила как всегда не вовремя, потому что у него заняты руки и вообще ему некогда. Со временем он приучил меня к тому, что я не имею права звонить ему по пустякам, чтобы не отвлекать от важных дел. Да и не похож он был на гулящего мужчину, слишком сдержанный в эмоциях, всегда на дистанции с остальными людьми, не любитель дружеских посиделок и шумных компаний. После смерти жены все соседи удивлялись тому, как долго он хранит ей супружескую верность, таким одиноким, несчастным и занятым лишь работой и заботой о матери он казался. Все жалели его, доброго и отзывчивого парня, готового прийти каждому на помощь, оставшемуся без пары после трагедии. Никто даже не догадывался, чо все эти годы у него уже была я, и только после моего переезда к нему, окружающие узнали о моем существовании. Также, как никто и подумать не мог, в какого монстра он превращается за закрытыми дверями. Теперь в таком же неведении оказалась и я, даже не подозревавшая о существовании еще какой-то женщины в его жизни. Все оказалось даже хуже, чем я подумала вначале. С Людой у моего мужа был не просто секс, это были отношения. И длились они не год, и не два, а начались еще за полгода до того, как он позвал меня быть его спутницей жизни и я переехала в квартиру его мамы.

Нет, я не уронила телефон из рук во время звонка, а сумку он успел подхватить. Помню чувство нереальности. Я не поверила. В первые две минуты. Потом я не помню дорогу домой. Была истерика, мои крики «как ты мог» и, конечно, слёзы…

Дома мы не дошли дальше прихожей. Женя сидел на стуле ошарашенный. Но дело, как оказалось, было вовсе не в раскаянии, а лишь в том, что все вылезло наружу и он неожиданно оказался между двух огней.

– Если все это не серьёзно, как ты говоришь, позвони ей прямо сейчас, при мне, и скажи, что все кончено, – потребовала я.

На его лице было мучительное колебание, но затем он выдавил:

– Я не могу это сделать.

– Значит, всё-таки серьёзно, значит, она дорога тебе!

Я заметалась по квартире, собирая вещи. Он пытался меня утихомирить, но как-то без особого энтузиазма. Он даже не сказал «прости», просто во время одного из моих бешеных витков по комнате схватил меня за плечи и произнес: «Давай просто ляжем спать».

– Ляжем спать! – взорвалась я. – Просто ляжем спать! И ты будешь обнимать меня, как ни в чем не бывало! Да как я могу вообще лежать рядом с тобой и думать, что эти руки обнимали другую! А секс! Как я могу, когда я знаю, что ты только что был в другой женщине! Как ты мог, как…

– Ты сама меня вынудила, между прочим, своими скандалами, – сказал он, решив перейти в нападение.

– Чудесное оправдание твоему паскудству! – кричала я.

Ярость поддерживала меня в моей решимости. Не было времени анализировать и продумывать, что потом. Сейчас было больно. И эти боль и ярость гнали меня прочь из этого дома, от человека, которому я верила и который предал меня.

– Я надеялся, что ты не узнаешь, – сказал он вместо извинений и помог мне погрузить вещи в машину. Мы ехали молча до самого дома родителей. У меня больше не было слов. И ему тоже больше нечего было сказать. Домой ко мне зайти он постеснялся, не желая объясняться с моей семьей. Я села на лавочку перед подъездом, нервно куря. Он подошёл, порывисто обнял на прощание… И ушёл.

Потом позвонила Люда и сказала, что все это продолжается много лет и что она считала его «свободным», потому что он никогда не говорил обо мне. Собственно, она считала его своим женихом со всеми выходящими отсюда планами и мечтами на будущее. И что только недавно она узнала о моём существовании и решила позвонить мне и разобраться. Чудесно. Это было даже хуже, чем я думала.

В итоге разговора мы обе на эмоциях поставили ему диагноз и решили послать его куда подальше. Забегая вперёд, скажу, что она не стала этого делать, а заняла мое место.

Только время спустя я поняла, что её звонок был продуманным планом убрать соперницу с дороги. И я повелась на это.

Он не позвонил ни разу. Наверное, это выглядит ужасно, но первая позвонила я через два дня. Мне было слишком больно, чтобы я могла вынести это в одиночку. Я даже плакала и унижалась, просилась обратно, обещала исправить свои ошибки, как будто это я предала его. Он был высокомерен, жесток и неумолим. Последнее, что он сказал: «Если ты будешь снова звонить, мне придётся сменить номер телефона». Я больше не позвонила.

Врач в нелепом огромном колпаке, наверное, повидал тысячи таких, как я. Он пришёл с ночной смены, и эти страсти-мордасти были для него очередной досадной помехой на пути к заслуженному отдыху.

– Милочка, ну вам же не двадцать лет, что ж вы так убиваетесь за мужчиной? Займитесь лучше собой, детьми… В жизни есть много других радостей… У вас есть дети?

– Да, двое, – пробормотала я, – два сына.

– Ну вот видите! Вы должны думать о них.

Я только плакала беззвучно, слёзы без остановки текли по моему лицу, пока медсестра поправляла капельницу на моей руке. Ну почему я не умерла. Теперь весь этот стыд и снова боль. И все смотрят на меня с потайной усмешкой в глазах: старая кошелка, уже под пятьдесят, бросил муж, а она туда же, таблеток наглоталась, дура.

Там же, в больничной палате, я зарегистрировалась на сайте знакомств. Не потому, что действительно хотела c кем-то познакомиться. Моя самооценка была убита в хлам, и я хотела найти подтверждение тому, что я кому-то ещё нужна. Сайт был международный, потому что на российских я принципиально не регистрировалась, чтобы не попасться на глаза кому-то из знакомых.

Он отозвался сразу, он был первый. Я больше никого не искала. Потому что он тут же взял меня в оборот. Йенс Хаас из Германии, 59 лет. Он слушал музыку и дождь за окном, и он сразу захотел на мне жениться.

3. Немецкий жених

Психологи не рекомендуют заводить новые отношения как минимум в течение полугода после того, как вы расстались с предыдущим партнёром, особенно если эти отношения были болезненными. Потому что скоропалительные новые отношения, как правило, могут оказаться ещё более неудачными или, как сейчас модно говорить, «токсичными». Немец почувствовал, что я ранена и моя душа отчаянно кричит о любви. Он вычислил меня из миллионов так, как акула чувствует каплю крови на расстоянии многих миль и устремляется к своей жертве.

Каждый день я получала от него несколько писем с длинными и романтичными признаниями в любви с изображением цветочков, сердечек, ангелочков и влюблённых пар. Эти письма были наполнены сентиментальной чепухой о том, что мы предназначены друг другу судьбой и после смерти нас ожидает встреча на небесах. Если честно, такая глупая романтика совершенно не трогала меня. Я прошла через много испытаний в личных отношениях в моей жизни, и проявления чувств, подобные этим, считала уделом неопытных юных барышень, которые еще верят в бессмертную любовь с первого взгляда. Немного удивляло то, что мужчина в годах ведет себя как Ромео, но я снисходительно списала это на счет немецкого менталитета. Где-то я слышала или читала, что немцы очень сентиментальный народ. К тому же, эти послания немного отвлекали меня от моих страданий по Жене. В конце концов, я привыкла, что каждое моё утро начинается с письма в мой имейл на немецком языке с сердечками, поцелуями и изображением утреннего кофе в постель. К концу второго месяца переписки количество писем от моего будущего мужа перевалило за 500! Я даже не всегда успевала читать все его послания. Я работала, и график моей работы был достаточно напряженный. Мне даже пришлось извиниться и попросить Йенса не писать мне во время рабочего дня, иначе я буду иметь неприятности с моим шефом.

Однажды только Йенс сделал попытку перевести письма в иную тональность, окрашенную сексуально. Это было письмо с вопросом, как я отношусь к виртуальному сексу, и отправка мне трёх его фото с нудистского пляжа. Я отреагировала холодно. Я сказала, что я не ханжа, но виртуальный секс меня вообще не интересует, а реальный секс возможен, только если отношения между мужчиной и женщиной складываются и между ними возникает искра. Я называла это «химией» и совершенно резонно высказывала опасения, что при реальной встрече между нами этого может не произойти. Поэтому, несмотря на его попытки уговорить меня приехать сразу для свадьбы, я настаивала на предварительной поездке для реального знакомства и проявляла определённую осторожность.

Прощупав почву насчёт секса и получив довольно холодный ответ, мой жених снова сосредоточил свои действия исключительно на романтических атаках, одновременно усилился поток комплиментов в мой адрес. Что касается последнего, то здесь он попал в точку. Будучи «львицей» по знаку Зодиака, я была чрезвычайно чувствительна к похвалам и падка на лесть. Почувствовав мою слабость, Йенс не скупился на восторженные эпитеты в мой адрес.

Хотя в его анкете на сайте был указан город Гамбург, оказалось, что это город, где он родился. Настоящим местом жительства моего нового знакомого был маленький городок-коммуна Бад Бодентайх, затерянный в лесах Нижней Саксонии, в двух часах езды на автомобиле от Гамбурга. Довольно милое местечко, с красивыми парками, живописными водоемами и курортной клиникой мирового масштаба, специализирующейся на лечении больных анорексией.

Одно за другим Йенс Хаас развеивал мои опасения. И хотя я кое-что слышала о мошенниках из интернета, он был не такой. Он не просил у меня денег, напротив, он готов был полностью оплатить все расходы на оформление документов и на мою поездку к нему. Вырисовывался портрет одинокого мужчины, от которого полгода назад жена ушла к любовнику, забрав с собой двух детей, в которых он души не чаял. Бывший полицейский, он оставил работу и сидел в отпуске по уходу за детьми несколько лет, пока Леа, его гражданская супруга, работала и заводила новые романы. Дети выросли у него на руках, а теперь он остался один. В тот ужасный день он пришёл домой, но детские комнаты были пусты, детские вещи исчезли, оставшиеся игрушки валялись на полу, а её телефон больше не отвечал. Йенс попал в больницу с высоким давлением, и после этого он «сидел» на таблетках, поддерживающих его давление в норме.

Я сочувствовала ему и не могла понять, почему ему не дают видеться с детьми. Разве немецкие законы не обязывают его жену регулярно приводить детей на встречи с отцом? И почему Леа настроена так негативно, ведь в разрыве отношений виновата она, это она бросила его ради другого мужчины. В ответ Йенс писал, что он не знает истинной причины и что он, и все соседи, и его мама также шокированы таким поведением его бывшей подруги.

Его мама со сказочным именем Герда жила в этом же городке по другую сторону канала. Ей было уже 80, но она была достаточно бодра и могла обслуживать себя сама, несмотря на то, что передвигалась на ходунках после того, как её сбил автомобиль. Йенс навещал её несколько раз в неделю, чтобы привезти продукты. Но к счастью, они жили раздельно. Для меня это был принципиальный вопрос после травматичных взаимоотношений с матерью Жени, которая постоянно контролировала нашу жизнь. Йенс высылал мне фотографии своих детей и мамы, а также голосовые приветы от неё в вотсап и даже песню «хэппи бездей, либе Марина» в мой день рождения. Общались мы с Йенсом только в имейл, потому что скайп в данной ситуации был бесполезен. Я совершенно не владела немецким языком, и общение в онлайн-режиме, которое мы однажды попытались наладить, закончилось неудачно. Оба были смущены, ничего не понимали из сказанного и только нервно смеялись. Поэтому переписка велась через электронный почтовый ящик. Это было удобно: он присылал мне письма на немецком, и я переводила их через Googlе-переводчик, а отвечала на русском, и он самостоятельно переводил мои письма у себя на компьютере.

Естественно, были вопросы и с его стороны. Я написала, что пережила болезненный разрыв с мужчиной, правда, сказала, что это произошло уже год назад. Я не хотела, чтобы мой жених знал, что я ещё не оправилась после потери и мои мысли по-прежнему заняты другим. В ответ я получила много писем от Йенса с заверениями в том, что он сделает все возможное, чтобы я была счастлива, что я больше никогда не испытаю боль разочарования и мой жизненный путь отныне будет устлан только розами без шипов.

4. Прощание с прошлым

Все это время я продолжала ждать Женю и вестей от него. Сложнее всего мне дался его день рождения, когда я еле удержалась от звонка или смс. Но я понимала, что сделать такой шаг будет ошибкой. Я и так уже наделала глупостей, когда настойчиво пыталась вернуться к нему в первые дни после расставания, и получила лишь очередную порцию унижения с его стороны.

Второй моей ошибкой или глупостью было то, что я вышла замуж за Йенса Хааса. От отчаяния, от боли, назло Жене. В попытке убежать от самой себя я загнала себя в эту ловушку. В тот момент я готова была убежать куда угодно подальше от тех мест, где меня с Женей связывали воспоминания. Если бы у меня была возможность уехать на Северный полюс или в Антарктиду, или куда-то ещё к черту на кулички, я тотчас бы согласилась. А здесь вырисовывался такой вариант, как Германия, новая жизнь, новый язык, все иное. Чем не повод забыться – да ещё не где-нибудь, а в Европе, где я всегда мечтала побывать! Жаль, конечно, что жених не француз и еду я не в Париж – вот уж действительно мечта всей моей жизни! В университете я изучала французский язык и знала его очень неплохо в плане перевода текстов. Я могла сформулировать любое предложение на французском, так как мой словарный запас был достаточно велик. Но когда дело доходило до того, чтобы выразить мысли вслух, я впадала в ступор и все слова волшебным образом улетучивались у меня из головы. В этом проблема российского языкового образования, в отличие от такового в Европе. Нас не учат разговорной речи, поэтому при встрече с носителями языка или в другой ситуации, где требуется проявить языковые навыки в разговоре, наступает психологическая блокировка. Я тешила себя надеждой когда-нибудь побывать в Париже, а ещё лучше – в каком-нибудь маленьком французском городке, и пообщаться с настоящими французами. Однако судьба распорядилась иначе, и на моём пути оказался немец. Немецкий язык я, мягко говоря, не любила. Слишком была жива генетическая память потомка тех, кто пережил войну. Для меня этот язык невольно был связан с фашизмом и его зверствами. Но даже если абстрагироваться от этого, мне казалось, что немецкий язык звучит грубо по сравнению с мелодичной французской речью. Я даже представить себе не могла, что вскоре этот язык станет самым лучшим и самым прекрасным для меня, потому что это язык любви, на котором будет разговаривать со мной мой возлюбленный.

И всё же перспектива освоить новый язык прельщала меня. Я люблю узнавать что-то новое, мне нравится учиться и совершенствоваться, а знание немецкого могло оказаться полезным и с практической точки зрения. Я не исключала возможности, что мой брак может не сложиться, но приобретенный языковой навык поможет мне в будущем зарабатывать частными уроками в России. По словам Йенса, после замужества с ним государство предоставляло мне возможность и даже вменяло в обязанность посещение языковой школы в течение года, чтобы я полностью овладела немецким языком.

Узнав о моей «французской мечте», Йенс тут же пообещал мне сделать подарок в виде путешествия в Париж на двоих на мое пятидесятилетие. Он готов был воплощать в жизнь любые мои мечты.

Мне казалось, что сама Судьба ведёт меня за руку, спасая от боли и отчаяния мучительных отношений с Женей.

Уже на второй день переписки мой потенциальный жених заговорил об оформлении шенгенской визы для поездки к нему. Все расходы он брал полностью на себя. Это был конец июля. Мой отпуск на работе был запланирован по графику уже в ноябре. До этого времени я должна была успеть получить визу. Как человек, абсолютно не сведущий в этом деле, а также не имея никакой возможности отпрашиваться с работы, я нашла в интернете визовое агентство в ближайшем округе – в городе Ростове-на-Дону. В принципе, мне пришлось взять отгулы на работе лишь два раза: первый раз это была поездка в Ростов в визовый центр для того, чтобы оставить отпечатки моих пальцев, и вторая поездка в октябре в краевой центр, чтобы поставить апостиль на моё свидетельство о разводе с предыдущим мужем. Без апостиля – печати, утвержденной Гаагской конвенцией, – документ не имел силы в международном праве. По пути в краевой центр мне пришлось проезжать Минеральные Воды, где был наш с Женей дом, и весь участок пути я сидела, закрыв глаза, чтобы не видеть знакомые места, так мне было больно.

Дни и ночи я слушала и смотрела в ютьюбе психологические тренинги про перверзных нарциссов, про абьюзеров и даже записалась в закрытую группу жертв морального насилия в одной из соцсетей, и только это спасало меня. Я стала понимать, что дело не во мне и ужасный финал нашей с Женей истории был неизбежен, что таков тип этих чудовищных личностей и никто и ничто не может исправить их врожденной патологии. Я даже больше не ревновала к его любовнице, потому что стала понимать, что она лишь очередная жертва, с которой поступят рано или поздно так же, как и со мной. Я прошла через все стадии отношений, которые строят нарциссы: идеализация, «холодный душ» и утилизация. Всё, что рассказывали психологи в своих тренингах, всё, что писал в своей книге «Как распознать лжеца и манипулятора…» Джозеф Маккензи, было словно под копирку списано с моего Жени. Это было страшное открытие, но оно облегчало моё состояние, потому что единственный выход из этих отношений, о котором неустанно говорили все в один голос, – это бежать без оглядки. Но даже теперь, понимая все, что он из себя представляет, видя насквозь все мотивы его поступков, анализируя наше прошлое и приходя в ужас от того, что он делал со мной и моей душой, я все равно не могла удержаться от соблазна искать ответ на вопрос, возвращается ли нарцисс к жертве. Да, возвращается. Когда чувствует, что она окрепла и начала новую жизнь без него (завела новый роман, вышла замуж или просто самодостаточна и довольна своей новой жизнью). Это называется «пинги». И, к сожалению, они также отличаются от возвращения нормального мужчины, который действительно осознал, что ему нужна именно эта женщина и он хочет построить с ней дальнейшую жизнь. «Пинг» нарцисса направлен на то, чтобы снова обрести власть над женщиной, а затем, отыгравшись за все унижения в процессе её возвращения, снова безжалостно её бросить. К сожалению, эти люди не умеют любить и не способны к эмпатии, то есть сочувствию. Они могут только изображать чувства ради достижения своих целей. Мой Женя подходил по всем параметрам, но одно смущало меня: он не пытался меня вернуть, и это было единственное, что не вписывалось в портрет типичного нарцисса.

Стремительное развитие отношений с Йенсом и чрезмерная идеализация им меня тоже заставляли меня заподозрить, что я имею дело с психопатической личностью. Но потом я решила, что стала слишком подозрительна, начитавшись специальной литературы, и мне везде мерещатся психопаты. Кроме того, я считала себя в полной безопасности хотя бы потому, что я не была влюблена в моего немецкого партнера и, соответственно, даже если бы он оказался таковым, это не травмировало бы меня. Я полагала, что я в любую минуту могу отказаться от него, так как не впускаю его в свое сердце.

В начале октября Йенс выслал мне билеты на самолёт в оба конца. Первоначально планировалось, что я еду только для предварительного знакомства с ним, тем более что отпуск по работе мне предоставлялся только на семь дней. Однако чем больше проходило времени с момента нашего с Женей расставания, тем больше я понимала бесперспективность моих ожиданий, да и не видела больше смысла в таких отношениях, которые несли в себе только боль и унижение. Буквально через две недели после покупки билетов, повинуясь импульсу, я написала Йенсу, что не нуждаюсь в предварительной встрече и готова сразу выйти за него замуж. Обрадованный, он тут же обменял билеты на другие числа. Теперь я должна была пробыть в Германии целый месяц – ровно столько, на сколько мне была предоставлена шенгенская виза. За это время мы должны были успеть оформить наши отношения, поэтому Йенс начал экстренную переписку с брачным агентством, резервируя для нас дату бракосочетания. Она была назначена на 24 ноября. Оставалось уладить вопрос с продлением отпуска. Йенс настаивал на моём увольнении, но я не хотела рисковать моей работой прежде, чем все решится. Мои руководители знали о трагедии в моей личной жизни, и когда я попросила длительный отпуск, чтобы съездить к двоюродной сестре в Германию развеяться, мне пошли навстречу. Естественно, что о настоящей цели поездки на работе не знал никто, кроме двух самых близких мне подруг. В том, что они сохранят мою тайну, я была уверена. Кроме того, несмотря на доверие, которое внушал мой жених, я должна была подстраховаться, поэтому я оставила девчонкам его адрес и контакты на всякий случай и обещала раз в неделю выходить с ними на связь.

5. Коллега и лучший друг

В конце октября, незадолго до моего отъезда в Германию, по дороге на работу я внезапно получила в вотсап письмо от странного мужчины в очках. Письмо было на немецком. Собственно, не письмо, а несколько строк:

– Доброе утро. Как ваши дела?

И смайлик с розочкой.

– Добрый день. Кто вы? – спросила я осторожно.

– Я друг Йенса.

– Но почему вы пишете мне? Что-то случилось с Йенсом? – испугалась я.

– Нет, нет, все в порядке. Я просто хотел пожелать вам доброго утра и хорошего настроения.

Я увеличила фотографию на аватарке: большие серые глаза за квадратными очками, как мне показалось, немного безумные, огромный лоб и дурацкая улыбка. Лет сорок с лишним. Отвратительный тип. Он совершенно мне не понравился.

Я больше не стала ничего отвечать. Меня неприятно удивило то, что мне пишет какой-то друг Йенса. Что всё это значит? И знает ли Йенс об этом? Я решила обязательно спросить его про это письмо в вечерней переписке.

– Вы что-нибудь знаете об этом человеке? – спросила я и переслала Йенсу копию сообщений странного незнакомца.

– Да, – ответил мой будущий муж. – Это мой лучший друг Карстен. Мы работаем вместе. Не беспокойтесь, он написал вам с моего ведома.

Я разозлилась.

– А зачем он мне пишет? С какой стати ваш друг знакомится со мной?

– Он просто помогал мне установить вотсап и проверял связь с вами.

Такой ответ меня вполне устроил. Йенс действительно на днях купил смартфон и впервые присоединился к вотсапу. До этого вся наша переписка велась только через имейл.

Однако на следующий день ситуация повторилась, и это уже было совсем не похоже на проверку связи.

– Доброе утро и хорошего вам дня, – увидела я на экране сообщение от «коллеги и лучшего друга», и снова розочка и смайлик.

Я решила ничего не отвечать этому странному Карстену, зато вечером написала Йенсу всё, что я думаю по этому поводу.

– Это так принято в Германии, чтобы коллега писал женщине своего друга? – возмутилась я и потребовала от Йенса, чтобы он немедленно прекратил эту двусмысленную переписку.

Больше писем от Карстена вплоть до моего отъезда я не получала и благополучно забыла об этом происшествии.

Мои сумки уже были собраны и стояли на полу в комнате. Всё было готово к отъезду. В последний перед отпуском рабочий день на меня навалилось столько работы, что я даже не успевала подумать о предстоявшем мне путешествии. Зато вечером, несмотря на все надежды выспаться хоть пару часов перед полётом, я от волнения не смогла сомкнуть глаз. В полночь подъехало заказанное такси, и сын помог мне загрузить вещи в багажник. Я долго смотрела в окно на его удаляющуюся фигурку под фонарём подъезда.

– Сын? – спросил словоохотливый таксист. – Скучать будет за мамой. Надолго улетаете?

– Пока не знаю, – ответила я.

Я действительно не знала, чем завершится моё путешествие и что меня ждёт впереди. На работе все, кроме двух самых близких коллег, думали, что я еду в Германию к двоюродной сестре. Родители были уверены, что я еду в командировку в Саранск. На самом деле я летела в чужую страну к совершенно чужому мне мужчине. Это была авантюра чистой воды. Но в тот момент я готова была рискнуть. После Жени мне больше нечего было терять, как мне казалось.

В ночь 3 ноября мой самолёт вылетел из аэропорта Минеральные Воды, а 4 ноября я впервые пересекла границу Российской Федерации и прибыла в немецкий международный аэропорт Гамбург.

6. Аэропорт Гамбург

Высадившись из самолёта, я с остальными пассажирами прошла по короткому застекленному коридору и оказалась в просторном вестибюле, где находились две кабины паспортного контроля. Счастливые обладатели паспортов стран Евросоюза проходили через другие ворота, прикладывая свой документ к автоматическим датчикам, которые уже через секунду распахивали перед ними двери.

Все остальные, а нас было большинство, томились в длинной очереди. Я даже представить не могла, что так много людей помещается в один самолёт. Каким-то образом я оказалась в самом конце, и мне пришлось ожидать не менее получаса, пока я предстала перед застекленной кабиной, внутри которой находился служащий в униформе. Я протянула мой загранпаспорт с шенгенской визой, после проверки которого мужчина задал мне несколько вопросов на немецком. К счастью, почти все прибывшие нашим рейсом были русскими. Пара, которая стояла у соседней кабинки, любезно помогла мне перевести вопрос чиновника и мой ответ ему. Меня спросили о цели визита и сроке, на который я планирую остаться. Я ответила, что к друзьям на весь срок визы и предъявила обратный билет, что вполне устроило пограничника. Он поставил в мой паспорт отметку о прибытии и нажал кнопку, пропуская меня в зал гамбургского аэропорта.

Это было помещение для получения багажа. Здесь я внезапно растерялась. Чёрные ленты, на которых вращались сумки и чемоданы всех мастей и расцветок, были расположены в несколько рядов, и я не могла понять, на какой из них багаж нашего рейса. На самом деле, над каждой лентой располагались электронные табло, на которых был указан город, откуда прибыл рейс. Но от волнения я ничего не видела и не понимала. Я почему-то думала, что Йенс будет поджидать меня прямо здесь, но его нигде не было. Я начала набирать его номер. Он ответил, но кроме «алло, алло» я ничего не могла сказать. Все немецкие слова, которые я заучила перед отъездом, вылетели у меня из головы. Тогда я, озираясь, стала искать знакомые лица с рейса, в надежде, что земляки помогут мне разобраться, но все уже разошлись. У самой первой ленты я вцепилась в чернокожую девушку с африканскими косичками, пытаясь с перепугу спросить ее на русском языке, где багаж Аэрофлота, но она покачала головой и извинилась. Ещё бы! Было бы очень странно, если бы она поняла меня, потому что, посмотрев наверх, куда она указала, я увидела табло. Девушка получала багаж, прибывший рейсом из Ямайки. Я бегом помчалась по залу, читая надписи. Рейса из Москвы нигде не было! Тут меня охватила настоящая паника, потому что ещё в самолёте меня осенило, что я сдала в багаж по ошибке моё свидетельство о разводе с апостилем. Как только я это поняла, я решила, что мой багаж обязательно потеряется. Конечно, такое вполне было возможно, особенно если учесть, что я летела трансфером, то есть при пересадке из одного самолёта в другой багаж мне на руки не отдавали, и он летел прямиком из Минеральных Вод до Гамбурга. Теперь, когда я не могла найти мою багажную ленту, я была почти уверена, что мои дурные предчувствия сбылись. Я вся покрылась потом и перебегала от одной ленты к другой, но нигде не видела заветного табло. Неожиданно я налетела на ту самую пару, которая помогала мне с переводом при прохождении паспортного контроля.

– Да вот она, ваша сумка, наверное, – показали они в конец зала.

И действительно, в самом конце зала на полу одиноко стояла моя разноцветная багажная сумка. Лента рейса Аэрофлота, которая уже пустовала, так как все пассажиры разобрали свои вещи, оказалась последней по счету в зале, я просто не дошла до неё. Я подхватила моё сокровище и вышла из багажного отделения, оказавшись в другом зале, куда более просторном. Я сразу увидела Йенса и догадалась, что это он. Его белая голова возвышалась над всеми встречающими, столпившимися у турникета, и он махал мне рукой. Рядом с ним стоял пузатый коротышка с квадратной побритой ежиком головой и маленькими глазками на добродушном лице. Я догадалась, что это сосед Удо, так как Йенс писал мне, что они приедут встречать меня вместе и даже присылал мне его фотографии.

Я чуть не плакала от счастья, что я нашла их, а они меня, потому что вторым по величине моим страхом было потеряться. А как и куда дальше ехать из аэропорта в чужом городе и в чужой стране, без местной валюты, я понятия не имела. Это был совершенно другой для меня мир, который разговаривал на другом языке и в котором я была беспомощна. Мой переводчик в телефоне действовал только при подключении к интернету, которого у меня не было после пересечения границы. Это обошлось бы мне слишком дорого, да и трафик закончился бы почти моментально.

Йенс сразу быстро залопотал что-то по-немецки и приобнял меня.

На улице нас поджидал автомобиль, который принадлежал одному из приятелей Удо. О дружеской любезности здесь речи не шло, как я узнала позднее: приятелю были заплачены деньги.

– Это Германия, – объяснял мне потом Йенс. – Здесь все только за евро.