скачать книгу бесплатно
Рация оказалась бесполезной: он не смог докричаться ни до кого. Да и что толку? Прижатые огнем со всех сторон, его люди могли и не воспринять его команды. В горячке огневого контакта он только помешал бы бойцам принимать верные решения, самим ориентироваться в боевой обстановке. Лучшее, что он мог делать сейчас – это не играть в Рокоссовского, а попытаться выжить и помочь тем, кто был в пределах досягаемости.
К нему подбежали несколько человек, в которых Демьянов не без труда опознал своих. Они перебирались ближе к дому, действуя по принципу: «один бежит – второй прикрывает».
В этот момент громыхнуло уже ближе, и к небесам взметнулся ярко-оранжевый факел. Взлетел на воздух один из грузовиков. Залепили в бензобак? Или из РПГ шарахнули, сукины дети. Да еще, поди, в тот, где гранаты были.
Кто-то погиб прямо у порога родного дома. Сгорел или посекло осколками. Семерых они похоронили там, на Базе, обрушив бульдозером стену, и вот – новые потери.
На одной фуре, не соблюдавшей дистанцию с той, подбитой, загорелся тент. Плохо.
Но не следовало падать духом. Бинокль был при нем – захваченный на базе тепловизор – и, окинув «вооруженным» взглядом колонну, майор с удовлетворением отметил, что паники нет. Никто не бегал с криками от машины к машине, рискуя быть подстреленными своими же. Жители Убежища ворон не ловили. Не мешая друг другу, не попадая на линию огня противника, они тактически-грамотно организовали оборону, плавно перешедшую в контратаку. То есть делали именно то, что требовалось. Залегли под прикрытием фур и отстреливались, используя все неровности пост-городского ландшафта.
Несмотря на это хаотичное смешение вспышек света, криков и грохота, майор вскоре стал угадывать в происходящем некую логику.
Вот «наши» – растянулись широким полукругом и огрызаются на каждый вражий выпад. Четыре огненных дуги – это четыре маленьких отряда. Ближайший возглавлял один из бойцов Богданова, фамилию его он забыл, но звали его Максим, и он прошел Третью Чеченскую – его голос майор узнал во время переклички, когда грохот выстрелов на время стих. Два других очага сопротивления образовались вокруг Колесникова и вождя параноиков. Где-то далеко, там, где скрылся пропущенный врагами авангард, тоже шла стрельба. Дозор, похоже, не сплоховал, и уже атаковал противника с фланга. Но их было мало, и все, что они могли сделать, это отвлечь на себя часть внимания и огня.
Хорошо держались ребята. Надо же: он до сих пор подсознательно делил людей из Убежища на «своих» и «богдановских». Хотя и те, и другие были «своими».
А вон «не наши» – в нескольких девяти– и двенадцатиэтажных домах с обеих сторон дороги. У них один или два пулемета, но, похоже, не крупнокалиберные.
Демьянов особого боевого опыта не имел, но худо-бедно держал свой участок обороны вместе с десятком человек из ближайших машин.
На какой-то миг картина боя показалась не лишенной какой-то особенной, жутковатой красоты. Но он тут же забыл об этом, когда рядом с ним упал водитель «Лиса», молодой парень. Точно наповал – отшвырнуло далеко, и даже не вскрикнул. Крови сразу натекло с литр. Его даже не смогли оттащить, огонь был слишком плотный.
Демьянова смерть пока обходила стороной. Кому на роду написано сгореть, не утонет, думал майор.
Только после того, как все вокруг нашли надежное укрытие, он крикнул бойцам беречь боеприпасы.
Стрельба с той стороны тоже заметно поутихла. Нападавшие больше не видели открытых целей, к тому же вступили в игру четыре снайпера Убежища. Именно они и размочили счет, заставив супостатов пожалеть, что те пересеклись с ними в пространстве и времени. Ядерная зима не была для снайперов помехой – на винтовки Драгунова, вместо штатного ПСО-1 были установлены ночные прицелы. Вскоре огонь из окон прекратился окончательно.
На время установилось что-то вроде шаткого равновесия, но позиции сторон все равно не были равноценными. Оборонявшиеся заняли круговую оборону и были прижаты к земле, в то время как неизвестный противник обладал свободой маневра.
Воспользовавшись затишьем, попавшие в засаду установили связь между отдельными группами. По цепочке передавались сведения о количестве уцелевших, о том, как обстоит дело с патронами. Демьянов несколько воспрянул духом. Все складывалось не так уж плохо. Да, они потеряли каждого четвертого, но для столь внезапной атаки это не много. К тому же время играло им на руку. Поле боя окутывала тьма. А враги не могли быть поголовно с приборами ночного видения.
Словно в ответ ему, глаза резанула новая вспышка, и со стороны оставленной колонны долетел тяжелый грохот. Демьянов заскрежетал зубами от злости, догадавшись, что взлетела на воздух еще одна машина. Точно – РПГ. Следовало что-то делать, иначе все жертвы этого дня будут напрасными. Они и так уже потеряли минимум треть груза.
Надеяться на то, что удастся связаться с Убежищем и вызвать подмогу, было глупо. Оставленный за старшего бывший опер, узнав о перестрелке в парке километров от Убежища, приказа выдвигаться всеми силами не отдаст. Сначала пошлет разведку. А это время, время…
Справа послышалось какое-то шевеление. Приглушенный голос: «Свои, мужики!». Над искореженным до неузнаваемости кузовом малолитражки поднялась черная рука. Низко пригибаясь, к Демьянову пробрался один из бойцов Колесникова.
Тот предлагал идти на прорыв к левой стороне дороги. Она была ближе, и огонь оттуда велся не такой плотный. Обещал поддержать огнем крупного калибра. Дипломатичен старший лейтенант, ничего не скажешь. Не ставит его, простого хозяйственника, перед фактом, как человек, имеющий боевой опыт, а просто «предлагает». Не колеблясь, Демьянов дал свое согласие и передал план дальше по цепочке бойцам, которые засели чуть дальше.
А потом, по сигналу, он и его бойцы покинули укрытие. На месте остался только снайпер. Сигналом стал выстрел из АГС, который вместе со станком кто-то из богдановских успел оттащить от колонны на закорках – им вдребезги разнесло остатки остекления на одном из балконов, где было замечено движение. В ответ из нескольких окон на то место, где засел гранатометчик, обрушился настоящий свинцовый дождь. На какое-то время на расчет АГС из двух человек переключилось внимание врагов, но, отстрелявшись, он уже сменил позицию.
Им повезло. Первую половину пути они преодолели незамеченными, петляя среди сгоревших автомобилей и пригибаясь к земле. Пожары к этому времени практически погасли, горела только подожженная последней «Шишига». Демьянов уже было подумал, что, удрученные потерями, налетчики отступили, когда со стороны здания прогремел первый выстрел. Людям из Убежища пришлось залечь.
Дом этот был разрушен лишь частично – да так ювелирно, что майор разглядел в тепловизор внутренности выпотрошенных квартир, где, как музейные экспонаты, стояли телевизоры, холодильники, ванны, кровати. Застывший натюрморт, хозяева которого давно сами стали натюрмортом и спали под снегом среди по-настоящему мертвой природы.
Впрочем, Демьянову было не до сантиментов – над головой носились пули, с визгом рикошетя от асфальта, росчерки искр мелькали в опасной близости. Демьянов стрелял в ответ, ловя в перекрестье прицела то одно, то другое окно, но главная партия в этой опере принадлежала крупному калибру.
За их спинами снова заговорил станковый гранатомет. Словно копер, вбивающий сваи, он начал всаживать гранаты в окна, и уже после четвертой стрельба со стороны дома практически утихла. Затем к сольному номеру гранатомета подключился «Корд», прошив бетонную стену на уровне третьего этажа, а потом точно так же обработав квартиру на пятом. На расстоянии пятидесяти метров изделие ковровских оружейников пробивало панель как бумагу.
Одна за другой замолкали вражеские огневые точки. Только с шестого этажа лупил какой-то недоснайпер, всаживая пули в белый свет как в копеечку, но помешать им он уже не мог.
Демьянов и его люди бежали к дому. Судьба хранила их, и никого не зацепило, не считая пары царапин об острую автомобильную жесть. И вот они уже были у стен девятиэтажки. На первом этаже размещался продуктовый магазин. Оттуда явно не было хода наверх, но запасная дверь вела во двор дома. Так будет немного безопаснее, чем обходить вокруг.
Когда они оказались у входа в подъезд, богдановские на левом фланге и колесниковские на правом уже вели бой на лестницах. В такт автоматному треску громко бухало – это штурмующие пустил в ход гранаты, очищая квартиры от засевших там бандитов. Бой уже целиком переместился под крышу.
Как узнал потом Демьянов, какие-то недобитки попытались скрыться в подвале, но группа Максима закидала их там гранатами.
Быстротечные схватки в темноте кое-где переходили даже в рукопашную. Демьянов шел не первым и убил лишь одного, прежде чем все закончилось. Очередью скосил высунувшегося из квартиры бородатого мужика в камуфляжных штанах и лыжной куртке, с РПК. Второго превратили в решето сопровождавшие майора бойцы.
Третий гад в шапке-«гандончике» поднял руки, его АКМ уже лежал на полу Его это, впрочем, не спасло, потому что нервы у штурмующих были натянуты как канаты. Пленных начали брать позже.
Нет, это вам не шахиды. Их подельники из двенадцатиэтажного дома на правой стороне дороги, похоже, поняли, куда дует ветер, и успели разбежаться как тараканы. Ничего, пусть расскажут остальным.
Пленных, которых оказалось семеро, со скрученными за спиной руками, выволокли на улицу, подгоняя пинками.
Когда стихло стаккато перестрелки, удалось оценить масштабы сражения. Демьянову казалось, что их атакует, по крайней мере, рота. На деле на них напали около тридцати человек. Но, учитывая фактор внезапности и коварный городской ландшафт, семнадцать «двухсотых» можно считать потерями в пределах допустимого. Пятеро сгорели в подбитых грузовиках, девять бойцов погибли в первые минуты перестрелки, трое умерли от ран вскоре после боя. Четверо были из гарнизона – ребята, которых призвали этой весной, двое выживальщиками, а остальные набраны из укрываемых.
«Быстро научились, сукины дети, – думал майор, осматривая место, где рванул на пути колонны фугас. – Нет бы чему хорошему…»
С чадящим дымом догорали подбитые грузовики. Кое-что успели спасти, но гораздо больше пропало. Сами МТЛБ проявили себя в скоротечном бою хорошо – именно под прикрытием их брони сумело добраться до укрытия большинство выживших в головной и тыловой частях колонны.
На разостланном на снегу брезенте раскладывали трофеи – боевое оружие, и не с мобскладов. Ранен, в поредевших вдвое разведгруппах, был теперь каждый третий. Кому-то смогли оказать помощь прямо здесь, для нескольких «тяжелых» уже сооружали импровизированные носилки. По хмурым лицам тех, кто смыслил в медицине, майор понял, что перспектива у этих не очень, особенно у двоих, получивших свинец в живот. Можно и не довезти. Да и для полостных операций в Убежище условия не слишком подходящие.
Да, оттепелью воспользовались не только поисковики. Когда холод на время сменился обычным сибирским морозцем, из нор повылазили и Робин Гуды, которые отбирали все у всех. Но, будучи самым простым, этот способ был и самым опасным, потому что легко было обознаться и нарваться на большие неприятности.
– У-у-у, паразиты, – Демьянов не удержался и пнул под ребра лежавшего в позе «руки на затылке» бандита. До того мерзкой ему показалась сытая харя татуированного упыря. Майор знал, что буквально через пару часов после Удара во всех исправительных учреждениях случился «день открытых дверей». То ли кореша с воли вызволили своих, то ли сотрудники Управления Исполнения Наказаний слиняли и занялись грабежом окрестных магазинов, предоставив подопечных самим себе.
С допросом было закончено за пять минут. Не было времени на изощренные методы, но ломания пальцев и фальшивого пряника в виде сохранения жизни хватило, чтоб узнать многое. Стоит ли говорить, что никто выполнять обещания не собирался.
– Ну, что будем с ними делать? – спросил Демьянов Богданова.
– Самосуда не допустим, – ответил тот. – В Гаагу отправим.
Демьянов не удержался от горького смешка. Нет, а молоток парень. Нет, не молоток, а настоящий молот. Еще и шутит. Тут у майора возникла мысль, уже посетившая его незадолго до катастрофы. Вот живешь ты, ходят вокруг обычные люди, и никогда не узнаешь, кто из них герой, кто сволочь последняя, а кто ни то, ни се – дерьмо на палочке. В мирной обстановке каждый пыжится, строит из себя этакого брутального мачо: «да я, да я…». И только две страшные буквы ЧП расставляют все по своим местам. Это может быть и мировая война, и обычный пожар в офисном здании. Когда запахнет жареным, и все вокруг начинает валиться в тартарары, становится ясно, кто чего стоит. На его глазах многие, ходившие раньше королями, не выдержали проверку апокалипсисом, скурвились. Кто-то готов был сапоги лизать за миску супа, кто-то глотку родному брату порвать. И таких было много. Но бывали и такие исключения.
А выражение «отправить в Гаагу» тянуло на афоризм.
– Какой к хренам самосуд? – покачал головой Демьянов. – Мы теперь с тобой и судьи, и прокуроры.
– А адвоката где возьмем? – прищурился главный «параноик».
– Обойдутся черти.
– Согласен, – кивнул Владимир. – Так что, приступать?
– Давайте по быстрому. Речей толкать не надо. Вон с того краю.
Демьянов в последний раз пробежал взглядом по шеренге пленников. Крепкие парни; сытые, наглые морды. Выглядят ошарашенными, но не раздавленными. Раскаяния на лицах не заметно. Это сейчас, когда им вломили по первое число, они притихли, но дай в руки автоматы – возьмутся за старое. Партизаны, мать их. Сколько волка ни корми, а он все на овец смотрит. И это не его вина – таким уж его природа создала. Но раз уж вы, товарищи, выбрали «путь волка», не обессудьте. Поступим с вами как с волчарами. Они, хоть и «санитары леса», но их отстреливают, если расплодятся.
Он кратко проинструктировал своих, и те охватили пленников полукольцом. Семь человек, включая Богданова и майора, достали каждый свое второе оружие – нечего было тратить патроны от автомата на эту погань. Рука Демьянова легла на кобуру, майор расстегнул ее и, вытащив «ПМ», тот самый, который был с ним еще с того времени, когда он работал охранником, снял пистолет с предохранителя. Отдал приказ кивком.
К чести казнимых, только один из них испуганно замычал. А может, остальные просто не поняли. Это было гуманно и быстро. Выстрелы прозвучали почти синхронно, и вот уже пленные замерли на грязном снегу, щедро окропив его кровью из ровных дырок в затылках. Не было даже конвульсий. Там их и оставили.
Погрузка трофеев и того, что удалось спасти из подбитых машин, уже закончилась, и они, для порядка попытавшись выйти на связь с Убежищем, тронулись в путь.
– По машинам! – облетел колонну приказ, и на время на мертвом проспекте появилось подобие уличного движения.
Майор снова должен был занять место в хвосте. Он глядел на обгорелый фасад Дома Ученых СО РАН, словно не замечая удушливой гари и ядовитых выхлопов, пока остальные экипажи участников этого авторалли один за другим занимали места в кузовах и кабинах.
Мимо него проезжали, рыча и отфыркиваясь, тягачи и тяжелогруженые «Уралы», скользили снегоходы сопровождения прямо по нетронутому снегу между сугробами, под которыми гнили тела и ржавел железный лом. Прошло минут пять, прежде чем автопоезд принял прежний организованный вид и тронулся в путь.
Не то чтобы ему было жалко эту мразь. Нет.
Своим товарищам они даже не смогли вырыть нормальной могилы в твердокаменной земле. Подвал ближайшей «хрущебы», где уже лежали обледенелые трупы нескольких семей, стал им склепом, даже тем, у кого были близкие в Убежище. Таков был порядок.
Но ему было жаль даже не их и не тех, кто их не дождется. Скорее их всех. Тех, кто теперь никогда не увидит ничего, кроме этого. «Не хочу быть ни волком, ни свиньей, – неясно к кому обращаясь, подумал он. – Дайте лучше сдохнуть человеком».
В чувство его привел сигнал «Лиса», за рулем которого сидел уже сам Богданов. Колонна уже прошла – пора в путь дорогу. Немного осталось.
Пока они ехали, Демьянов думал о результатах экспресс-допроса одного из пленных. После четвертой раздробленной фаланги тот выдал, что бандитское гнездо находилось в поселке Солнечный, рядом с наукоградом Кольцово. Судя по показаниям «языка», там скрывались еще десятка три головорезов. Хотя нет, это в прежнем мире они бы скрывались, а теперь просто жили, то ли вырезав, то ли запугав местных. Хорошо бы было нанести им дружеский визит и выжечь эту погань. Туда можно было бы отправить мобильную группу на снегоходах, благо, последних теперь прибавилось на три. Но и здесь майор счел за лучшее не рисковать. Они и так потеряли слишком много тех, кто умел держать оружие.
К тому же в самом наукограде было такое учреждение как Государственный научный центр вирусологии и биотехнологии «Вектор», а там изучались и содержались самые опасные микроорганизмы на Земле. Демьянов знал, что на таком объекте были специальные инструкции для дня «Ч», и почти наверняка все возбудители давно уничтожены. Но рисковать не хотелось. Только сибирской язвы и чумы им не хватало для полного счастья.
От вида родных мест стало теплее на душе. Но еще в полукилометре от цели они увидели, как над иззубренными силуэтами домов взлетела сигнальная ракета. К ним шла запоздалая подмога.
Их встречало человек триста как попало вооруженных дружинников во главе с самим Петром Масленниковым. Все были на лыжах, но на горных стрелков не тянули. Может и хорошо, что они не добрались до места засады. «Группа деблокирования» из них получилась бы никакая.
Когда они закончили перенос мешков и ящиков и спрятали машины, оживший было Университетский проспект опять стал пустынным, и только ветер завывал в пустых лабораториях, лекционных залах и коридорах, в конторах научных учреждений. Как будто никогда в них не звучали голоса людей, никогда не разносились шаги, а так и они и стояли с сотворения мира пустыми и безжизненными.
Но их это уже не касалось – они вернулись домой. Пусть на время, пусть дом был не очень комфортным… но как приятно после холода, тяжелой, грязной, а иногда и кровавой работы вновь оказаться в безопасности, даже если понимаешь, что она относительна.
Теперь не было необходимости в утомительной дезактивации – ни себя, ни добычи. Продукты с базы были в основном в герметичной таре; крупы и мука там хранились правильно, овощи тоже лежали не под открытым небом. Для порядка майор просветил коробки и мешки счетчиком – в пределах нормы – и приказал снять с круп и муки пятисантиметровый верхний слой. Также еще раз наказал всем хорошенько мыть консервы с мылом перед тем, как вскрывать, и потолще снимать кожуру с овощей. Лишь после этого началась долгожданная «раздача слонов». Но нормы, вопреки ожиданиям, почти не повысили, хотя и сделали рацион поразнообразнее – среди привезенного добра было почти четыре тонны одного только шоколада, масса печенья и других сладостей, не говоря уже о тушенке и разнообразных сублимантах.
Но баловать людей Демьянов не стал. Неизвестно, когда ждать первого урожая. Там, куда они отправятся, им придется минимум полгода полагаться только на подкожный жир. Они будут слишком далеко от крупных городов, чтобы можно было заниматься мародерством…
Глава 4. Дорога
В тот день, когда они собрались на совет, по странному совпадению вышел из строя насос скважины. И хотя механики обещали устранить поломку, было ясно, что это плохой знак.
На этот раз центр управления с трудом мог вместить всех приглашенных, и пришлось даже вынести столы, освободив место для стульев.
Председательствовал на расширенном заседании, естественно, Демьянов. Кроме руководства пришли еще почти сорок человек – различные должностные лица и научная «элита» убежища. Демьянов решил, что такое судьбоносное решение не следует принимать келейно, в узком кругу избранных. Надо было дать людям хотя бы иллюзию участия в нем. Им это было нужно.
Пока они тратили время на бесполезные разговоры, в гараже автобазы не прекращалась работа, которая уже вошла в финальную стадию. Там заканчивали укреплять борта автобусов железными листами, и теперь устанавливали пулеметы и АГС на «маталыги» за щитками, превращая их из бронированных тягачей в огневые платформы. Также два «Урала» были переоборудованы в так называемые «ган-траки» путем легкого бронирования двигателя, кабины и кунга и установки пулеметов на турелях. Получились этакие «эрзац-броневики».
Оставались сущие мелочи – надеть противобуксовочные цепи на колеса и заправить полные баки.
Сначала майор доложил, как разведгруппы обследовали Искитим, Бердск, Линево, Мошково, Колывань и как везде наблюдали один и тот же горький катаклизм. Его слушали внимательно, но, как показалось Демьянову, обреченно – мол, ведите нас, куда хотите, лишь бы там было тепло и светло. И более всего угадывалось желание не ехать никуда, аили в крайнем случае, найти новый дом как можно ближе. Они просто устали.
– Володя, тебе слово, – если б у майора был судейский молоток, он бы им стукнул, да посильнее, чтоб вывести аудиторию из ступора. Ну как сонные мухи, ей богу!
Богданов был краток и рассказал о своей последней вылазке в Тегучинский район. О том, как они обследовали райцентр и поселок городского типа Подгорный. Он не делал никаких оценок, ограничившись фактами, поэтому уложился в пять минут, будто соблюдая регламент. Он рассказал про отсутствие в городе людей, обрисовал состояние зданий и инфраструктуры. Закончив, он вернулся на свое место.
Демьянов кивнул: все пока шло по плану. У людей в зале проснулся сдержанный интерес.
– Я там бывал до войны, поэтому обойдусь без справочника, – снова заговорил майор. – В городе есть завод стройматериалов, мукомольный комбинат, ТЭЦ. Неподалеку находится несколько крупных горнолыжных трасс, а значит и сам городок в материальном плане жил неплохо, хибар-развалюх там нет. Город обеспечен сырьем. Рядом угольный разрез. Это высококачественные антрациты. Большего нам и не надо. Металл мы плавить не будем, нефтехимией заниматься тоже. Причем сначала не придется даже добывать – к нашим услугам угольные склады. Разведка нашла рядом целый состав с углем, цистерны с мазутом, соляркой. Железнодорожное полотно в обе стороны – до Новосибирска и до Промышленной в Кузбассе – уцелело. Самое главное, у нас будет лес. Пожары туда не дошли, а промерзнуть он не успел. Расстояние от нас до него семьдесят километров по нормальному шоссе. Средняя высота тысяча пятьдесят метров над уровнем моря. Вот туда и я предлагаю эвакуироваться. Точнее, переехать на постоянное место жительства. Есть вопросы?
Как ни странно, вопросы были.
– Сергей Борисович, разрешите возражение, – поднял руку кто-то из ученой братии. Кажется, доктор наук, но каких, майор не помнил. – Нельзя ли поближе? Хотя бы из соображений безопасности.
– Зарубите себе на носу, господа, – Демьянов встал, чтоб его лучше видели все. – Место, куда мы идем – не лагерь для временного размещения. Нам там жить, причем не год и даже не десять. Нашим потомкам там жить. О них и надо думать, и о стратегических преимуществах, а не о трудностях переезда. Кроме того, повторю – пока район практически свободен от жителей. Климатический катаклизм, падение температуры до минус семидесяти по Цельсию, привел к их гибели. Но чем меньше там выживших, тем меньше будет столкновений. Эти надо воспользоваться. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?
– Частично, товарищ майор, – не унимался наглый спорщик. – Раз уж мы заговорили о потомках… Поселения всегда возникали по берегам рек. Крупных рек. Это важно и для торговли, и для рыбной ловли. Может, лучше осесть где-нибудь поближе, на берегу Оби? Хотя бы в районе Бердска.
Демьянов давно ждал этого вопроса и возблагодарил небо. Он кивнул главному экологу, и тот начал свою партию, избавив его от необходимости разжевывать.
– А вот на это есть хороший ответ у нашего академика, – объявил он. – Тебе слово, Василий Петрович. Только давай попроще, не мудри.
С места в президиуме поднялся седовласый старик, один из самых пожилых обитателей Убежища. Несмотря на возраст, он был живчиком, и голос имел не дребезжащий и слабый, а сильный и уверенный.
– За прошедшие после атаки четыре месяца уровень остаточной радиоактивности на расстоянии в десять километров от эпицентра упал до неопасного для жизни взрослого человека. Подчеркну – взрослого. Детям и беременным женщинам я бы находиться наверху не рекомендовал. Но радиационный фон – не самое страшное. Исходя из современных данных, страшна не радиация, а доза облучения, которую она создает в организме, действуя в течение определенного времени. К радиации можно даже приспособиться. К примеру, постоянное облучение природным излучением ряда областей высокогорной Франции привело к адаптации человеческого организма, и население проживает там без вреда для себя и потомства при уровне естественного фона от 150 микрорентген в час и выше. Проживало… Гораздо опаснее химическое загрязнение. К нему приспособиться невозможно. А после ядерных ударов в воздух, почву и воду попало столько вредных веществ, сколько химическая промышленность России не сбросила бы за десять лет. Пойма Оби заражена настолько основательно, что до показателей, приемлемых по довоенным нормам, очистится только лет через 200. А образовавшиеся после разрушения плотины болота тоже не улучшат санитарные характеристики района. Наконец, новая экосистема может тоже быть для нас неблагоприятной. Когда исчезнет снежный покров, легко прогнозировать демографический взрыв у насекомых. Про миллион трупов я даже говорить не буду. Вы сами все понимаете. В Подгорном, куда мы переселимся, незараженные грунтовые воды, свободный от загрязнений воздух, а радиация представлена только естественным фоном. Это все, что я хотел вам сообщить.
Выступление было закончено. Демьянов обвел взглядом собравшихся. Все смотрели на него, недвусмысленно показывая, что окончательное решение за ним.
Мерзавец генерал, как же вовремя он умер. Теперь ни на кого нельзя это спихнуть, некем прикрыться.
«Ишь вы, какие хитрые. Легко вам говорить. Доверили мне свои жизни, будто я супермен. А вы вспомните, кто я такой. Меня подняло наверх чудо. Оно же заставило вас слушать меня, старого неудачника. Чем я лучше старлея Олега Колесникова, опера Петра Масленникова, доктора Вернера, академика Старицкого? Они в своих областях профи. А я лысый обрюзгший тихий алкоголик в тельняшке, без семьи, без карьеры… На хер. Чего сопли распустил, тряпка? Вы еще все у меня побегаете».
Он откашлялся и начал. Только без пафоса. Не надо его.
– Товарищи. Даже если бы мы очень хотели, мы не просидим тут всю жизнь. Можно подождать настоящего, пока сойдет снег. Но вместе с оттепелью придут паводки и наводнения. Мы измеряли толщину льда и снежного покрова. Данные анализа свидетельствуют: паводок будет страшный. Убежище, может, и не затопит, но Академгородок превратится в Венецию. И половина Новосибирска тоже. И Бердска. Хотите прыгать по лужам, да? – Демьянов сделал паузу и отхлебнул воды из пластикового стаканчика на столе. – Вы могли бы спросить, почему нельзя пересидеть там год-другой, а потом перебраться на место получше, в низине? – он обвел собравшихся взглядом и понял, что этот вопрос действительно вертелся у них на языке.
– Можно, конечно, и так, – продолжал Демьянов. – Можно. Но, увы, нельзя. Когда зима закончится и установится нормальный световой день, переселение будет невозможно. Зашевелятся банды, которые сейчас сидят тихо, вся нечисть повылазит, как тараканы из щелей. Надо успеть занять хорошее место, пока это не сделали другие. А на равнине наши дети заложат другие города.
* * *
Вот и подошел к концу срок их заключения. Они направлялись к главному выходу – туда, где виднелся тусклый свет зарождающегося дня. Раньше этот коридор казался ей бесконечным. Теперь Маша видела, насколько он короток. От свободы их отделяло всего пятьсот шагов. Но через что им пришлось пройти, чтобы преодолеть их…
Машинально переставляя ноги и видя перед собой только сплошную стену идущих впереди, Чернышева думала о том, что все, в сущности, относительно. Эти четыре месяцев показались вечностью. И в то же время пролетели как один миг. Они столько потеряли… но жизнь-то продолжается.
– Как настроение, камераден? – донесся до нее бодрый голос Богданова, шагавшего впереди. – Никто не дрейфит?
– Все путем, – бодро ответил кто-то из сурвайверов.
– Только жрать охота, – подхватил второй. – Скорей бы привал.
