скачать книгу бесплатно
– В таком случае прошу следовать за мной. Осмотрите пистолеты и выберете один из них.
– В этом нет необходимости. Я полагаюсь на ваше слово.
– Это неразумно! – шепнул Панкратов. – Вопрос касается жизни. Позвольте мне это сделать.
– Не стоит, – отмахнулся Пётр Викентьевич. – Впрочем, как вам угодно.
Алексей Модестович ушёл осматривать дуэльное оружие. Шкловский задал следующий вопрос:
– Как изволите стреляться: по жребию или сходиться?
– Сходиться.
Сверху упало несколько капель. Томилин поднял глаза к небу. Оно было затянуто тяжёлыми свинцовыми тучами.
– Хорошая погода, – заметил Шкловский. – Очень подходящая для дуэли.
– Да, вполне подходящая.
– Предлагаю установить барьеры на десяти шагах, – сказал Максим Захарович. – Не возражаете?
– Нет.
– Позвольте взять вашу саблю.
Томилин вынул из ножен клинок и передал его Шкловскому. Затем спросил:
– Могу я переговорить с господином Ковалёвым?
– Это противоречит правилам, – возразил секундант противника.
– Мне необходимо задать ему всего один вопрос.
– Я спрошу Андрея Андреевича. Если он не возражает…
Шкловский направился к своей повозке и стал что-то говорить Ковалёву. Тот в ответ небрежно кивнул. Затем неторопливо выбрался из повозки. Томилин подошёл к нему.
– Что вы хотите узнать от меня? – холодно спросил Ковалёв.
– Андрей, как такое могло случиться? – взволнованно заговорил Пётр Викентьевич. – Что произошло между нами?
Ковалёв удивлённо посмотрел ему в лицо.
– Сударь, я вас не понимаю.
– Дело в том, что я совершенно не помню причины, из-за которой возникла дуэль. В это трудно поверить, но всё обстоит именно так. Словно кто-то стёр мою память…
Лицо противника исказила презрительная усмешка.
– Сдаётся мне, граф, что вы ищете повод избежать дуэли.
Язвительный тон ударил словно плеть. Сдерживая всколыхнувшуюся внутри волну гнева, Томилин холодно произнёс:
– Извольте, я готов!
Да, теперь он и в самом деле был готов к поединку. Оскорблённое самолюбие вытеснило все сомнения и хандру, вызвало приток сил. Ах, если бы не этот чёртов голос, бубнящий в его голове!
Спустя пятнадцать минут они уже стояли на противоположных сторонах поляны, держа в руках дуэльные пистолеты. Шкловский дал команду сходиться. Противники медленно двинулись навстречу друг другу. Томилин шёл, испытывая крайнее напряжение. Он внимательно вглядывался в своего врага, стараясь не упустить удобный для выстрела момент. Ковалев же, напротив, демонстрировал полное хладнокровие. Он вальяжно вышагивал, держа руку с пистолетом опущенной вниз.
Воткнутые в землю сабли, обозначавшие собой рубежи, были уже совсем близко, но никто из дуэлянтов не спешил произвести выстрел. И лишь когда расстояние между противниками составляло не более пятнадцати шагов, Пётр Викентьевич не выдержал. Он прицелился и выстрелил. Пуля угодила в верхнюю часть груди ближе к левому плечу. Ковалёв на несколько секунд замер, слегка наклонившись вперёд. По белому полотну рубахи стало расползаться красное пятно.
– Андрей! – испуганно воскликнул Томилин.
Ковалёв поднял на него полные ненависти глаза.
– К барьеру! – хрипло произнёс он.
Пётр Викентьевич послушно приблизился к воткнутой в землю сабле. Андрей Андреевич, заметно покачиваясь, подошёл к своему клинку, обозначавшему барьер. Теперь их разделяло расстояние в десять шагов. Томилин бросил пистолет в траву и стал смиренно ждать своей участи. Панкратов от досады вскрикнул – ведь пистолетом можно было прикрыться от пули.
Противник поднял своё оружие и стал целиться в лоб. Он был хорошим стрелком, но полученное ранение вносило свои поправки. Пистолет «гулял» в его руке. Ковалёв тяжело, словно под тяжестью пистолета, слегка опустил руку и выстрелил.
Пётр Викентьевич Томилин почувствовал удар в грудь и стал проваливаться в черноту.
* * *
Звонко щёлкнули пальцы, и чей-то голос властно произнёс:
– Просыпайтесь!
Толмачёв открыл глаза, и вздох облегчения вырвался из его груди. Только что, буквально считанные секунды тому назад, он простился с жизнью, столкнувшись с очередной своей гибелью. К счастью, это опять оказалось лишь видением. Жизнь продолжалась. Но эмоции, вызванные пережитой в гипнотическом трансе сценой, ещё будоражили душу.
Врач-гипнотерапевт Борис Смыслов внимательно наблюдал за ним. Потом задал вопрос:
– Как вы себя чувствуете?
– Так, словно заново родился, – признался Антон Владимирович. – Третий раз за минувшие девять дней. Надеюсь, Борис Алексеевич, что в ближайшее время помирать мне больше не придётся.
– Если вы имеете в виду сеансы регрессии, то, полагаю, этих смертей для анализа нам вполне достаточно. Их больше не будет. А вот в реальной жизни я вам ничего гарантировать не могу.
– То есть, вы хотите сказать, что мне действительно угрожает смертельная опасность?
– Не будем спешить с преждевременными выводами, – уклончиво ответил Смыслов. – Давайте для начала проанализируем ваш последний экскурс в прошлое. Расскажите мне всё, что с вами происходило, как можно подробнее.
Томилин приступил к детальному изложению событий, участником которых он стал во время гипнотического сна. Впрочем, некоторые мелочи он опустил, посчитав их незначительными. Смыслов внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы. Выслушав рассказ до конца, он сделал следующие выводы:
– Итак, Антон Владимирович, ситуация в общем-то ясна. Не гарантирую стопроцентную точность формулировки, но суть примерно такова: вы попали в некое кармическое кольцо.
– Кольцо? – удивлённо спросил Толмачёв. – Что это значит?
– Говоря современным языком, в вашей карме активировалась своеобразная программа. Она раз за разом приводила и будет приводить вас к одному и тому же финалу.
– То есть всякий раз я буду умирать насильственной смертью от руки близкого человека?
– Увы, да.
– И с этим ничего нельзя поделать?
– Нет, почему же… – Смыслов сделал продолжительную паузу. – Видите ли, ситуация исправима, но есть определённые сложности. Всё зависит исключительно от вас – от вашей смелости, решительности, способности переступить через свои внутренние барьеры.
– Так-так, – пробормотал Антон Владимирович. – Как я догадываюсь, внутренними барьерами вы называете нравственные установки. Давайте-ка поговорим об этом поконкретнее. Через что такое в себе я должен переступить?
– Да, разумеется. Без конкретики нам не обойтись. Но предупреждаю: разговор будет непростым. И пожалуйста, Антон Владимирович, не забывайте, что я всего лишь выполняю свою работу.
– Я вас понял. Обещаю, что буду сдерживать свои эмоции.
– Очень хорошо!
Смыслов задумчиво пошагал по комнате. Потом сказал:
– Из двух первых сеансов мы узнали, что смертельную опасность для вас представляли близкие люди. А точнее – друзья. Кроме того эти персонажи, по вашим словам, были чем-то похожи друг на друга. Полагаю, нет нужды спрашивать, похож ли на них последний персонаж…
Толмачёв задумался.
– Наверное, вы правы, – согласился он. – У двоих предыдущих были густые бороды. У последнего – усы и аккуратная бородка. Но сходство есть. Точно есть! Черты лица похожи. Теперь я в этом не сомневаюсь. И главное – глаза. У всех троих они ярко синие, – он вопросительно взглянул на врача. – Значит, и в настоящее время в моём близком окружении есть человек, имеющий внешнее сходство с теми, от чьих рук я погибал в предыдущих жизнях?
Смыслов неопределённо качнул головой.
– Вам лучше знать…
«Да, мне лучше знать, – подумал Антон. – Кажется, я уже догадываюсь, кто это может быть. Чёрт возьми, неужели… неужели это Пашка?! Не хочется в это верить. Но он похож, действительно похож. И глаза у него ярко синие».
Внезапная догадка больно резанула душу. Пусть бы кто угодно, только не Павел Коржин – старый, проверенный, надёжный друг. Теперь же получается, что он не только ненадёжен, но и смертельно опасен. Нет, в это решительно не хотелось верить. С одной стороны, мотив у Павла есть – и очень весомый. Но с другой… Ведь это же Паша из чисто дружеских побуждений и совершенно бескорыстно помог своему другу устроиться на солидную должность в администрации области.
С трудом преодолев сдавившее грудь волнение, Толмачёв сказал:
– Ладно, с вероятным противником мы, условно говоря, определились. Что теперь делать?
– Теперь осталось самое простое. И в то же время – самое трудное. Вы должны изменить программу.
– Каким образом?
– Обезвредить своего, как вы только что выразились, вероятного противника.
Толмачёв медленно поднял на собеедника окаменевшее лицо.
– Вы хотите сказать, что я должен нанести удар первым? Вы понимаете, что вы мне советуете?
Смыслов отчаянно замахал руками.
– Господь с вами, Антон Владимирович! Я вам ничего не советую. И уж тем более – упаси, Боже! – ни к чему не подстрекаю. Вам нужна была информация – вы её получили. Я всего лишь добросовестно выполнил свою работу – не более того. И разве я не предупреждал вас о том, что разговор будет непростым?
– Да, действительно, – Толмачёв усилием воли погасил эмоции. – Простите меня, не сдержался. Но… Ладно, допустим, что я приму радикальные меры. Что последует за этим? Теперь я превращусь в кармического палача?
– Нет-нет! – убедительно воскликнул Смыслов. – Для подобного развития событий потребовалось бы запустить новую программу. Вы же попросту внесёте сбой в существующую, и она перестанет работать.
– Но вы сказали, что я должен изменить программу.
– Я всего лишь неточно выразился. У вас ко мне ещё есть вопросы?
– Нет. То есть – да.
– Я внимательно слушаю.
– По определённым признакам у меня складывается подозрение – нет, предположение – относительно конкретного человека. Но ведь я могу ошибиться. Как мне убедиться в том, что ошибки нет?
Смыслов задумчиво надул щёки, затем шумно выпустил воздух.
– Видите ли, все предыдущие случаи с тяжёлым исходом оставляют отметины на теле в последующих инкарнациях. Это родинки, бородавки, родимые пятна, рубцы неизвестного происхождения. Во время последнего сеанса вы получили пулю в грудь. Скорее всего, у вас от неё остался след. Я могу взглянуть?
Толмачёв отрицательно мотнул головой.
– В этом нет необходимости. Там у меня родимое пятно.
– Вот! – Борис Алексеевич поднял кверху указательный палец. – Теперь, что мы знаем о вашем противнике? Он ранен. И, судя по всему, ранен тяжело. Есть вероятность того, что его рана тоже оказалась смертельной. А это значит, что и на его теле в месте ранения осталась отметина.
Антон Владимирович поднялся из кресла.
– Ну что же, больше у меня вопросов нет. Полагаю, на этом мы можем закончить?
– Да.
– Что я вам должен?
Смыслов по-свойски махнул рукой.
– Ну что вы, Антон Владимирович! С некоторыми людьми в виде исключения я работаю бесплатно. А уж для такого человека, как вы…
– Сколько? – резко оборвал его Толмачёв.
Со смущённым видом Смыслов назвал сумму. Антон Владимирович расплатился и ушёл.
Закрыв за Толмачёвым дверь, Борис Алексеевич задумчиво побродил по кабинету. Потом подошёл к окну. Вскоре он увидел, как его пациент заходит на стоянку и садится в машину. Спустя пять минут, не менее, его автомобиль тронулся с места. Ну что же, подобная задержка красноречиво говорила об эмоциональном состоянии данного клиента. Смыслов извлёк из кармана мобильник и сделал звонок.
– Да, Борис! – услышал он в трубке знакомый голос. – Я слушаю.
– Мы закончили.
– Ну и?.. Не тяни кота за хвост. Каковы результаты?
