скачать книгу бесплатно
Врач понюхал свою руку.
– У всех она ноет. Насморк есть? Кашель? Понос? Тошнота? Ик!
– Ничего такого не наблюдается, – прошептала Нинуша. – А что такое «ик»?
Врач опять икнул.
– Не обращайте внимания. Это у меня от холода. Ик.
– Хотите водички? – предложила Марина.
– Спасибо, – обрадовался врач. – Больная, давайте посмотрим горло!
– У нее спина ноет, – напомнила я.
– Девушка, – строго произнес эскулап, – поясница и носоглотка принадлежит одному человеку. Логично осмотреть его целиком. Вот предложи я заглянуть в ваш зев, это было бы странно. Сейчас. Ик.
– Как вас зовут? – спросила я.
– Никита Сергеевич, – ответил врач, роясь в чемодане. – О! Нашел. Прошу вашего внимания! Одноразовая упаковка не вскрыта! Вам видно? Ик!
– Да, – ответил хор голосов.
– Родственники, вопрос задавался больной, – с укоризной заметил доктор, открывая упаковку, – близкие подключаются только в случае неспособности человека к внятной речи. Прошу открыть рот.
Нина выполнила указание. Врач начал изучать горло няни и в очередной раз громко икнул. Палочка исчезла.
– Она ее проглотила! – ахнула я.
– Правда? – прошептала Нина. – Я ничего не ощутила.
– Выплюньте, – велел «Гиппократ».
– Как? – растерялась Нина.
– Просто! Тьфу, – посоветовал врач.
– Не получается, – прокряхтела няня после нескольких безуспешных попыток.
– Что делать? – занервничал Никита Сергеевич.
Феликс взял со стола разорванную упаковку и решил успокоить эскулапа:
– Здесь написано: «Инвентарь для осмотра ребенка. Если малыш случайно проглотил шпатель, то опасности нет. Шпатель сделан по современным технологиям из особого материала. Попав в желудок, он за короткое время растворится и выйдет естественным путем».
Доктор поморщился.
– С вашей родственницей ничего дурного не случится. А вот мне влетит. Палочка подотчетный расходник. Я обязан вернуть использованную в центр.
– Их всегда врач на столе оставляет, – прошептала Нина, – после его ухода пациенты деревяшку в помойку бросают.
Врач воздел руки к потолку.
– Деревяшку! Когда это было? Нынче все дорого. Ума не приложу, что делать! Минуту.
Никита Сергеевич вытащил телефон.
– Женя, дай совет. Больная слопала шпатель. Не строительный! Для осмотра горла. Как мне его вернуть?
Вот тут у меня лопнуло терпение.
– Уважаемый врач! Мы заплатим за инвентарь! Займитесь больной.
Доктор повеселел.
– Женя, отбой!
Потом сказал:
– Если шпатель за ваш счет, то нет вопросов. Чем болели в детстве?
Нина поняла, что спрашивают ее, и задумалась.
– Ну… не знаю.
Последовал новый вопрос:
– Почему?
Няня покраснела.
– Ну… забыла.
– У нее болит спина, – напомнила я, – сделайте ей укол.
– Женщина, надо знать, какой препарат вводить, – снисходительно заметил врач, – если почечная колика – то манангин.
– Впервые о таком слышу, – изумилась Марина.
– Вы в какой клинике работаете? – прищурился Никита Сергеевич.
– Она типа повар, плюшки печет, – ехидно уточнил Гарик.
– Так вот, – менторски продолжил врач, – в случае радикулита нужен манангин. Он есть только в нашей клинике. При переломе, инфаркте, инсульте положен манангин.
– На фига тогда диагноз уточнять? – опешила Марина. – От любой хвори одно лекарство.
– Манангин вылечит все, но надо выяснить, при каком заболевании его вводили, – стоял на своем врач.
– Зачем? – воскликнула я.
– Для отчета, – ответил эскулап, – надо указать, зачем я использовал лекарство. Продолжим обследование. Сейчас я буду перечислять детские болезни, а вы должны сказать, чем болели. Если не вспомните, придется сделать анализ. Результат будет готов через три дня.
Я издала стон, а Феликс вдруг спросил:
– А если родственник больной случайно ампулу разобьет?
– Ему придется платить, – ответил врач.
– Мы готовы отдать деньги! – обрадовалась я.
Никита Сергеевич зарделся, вытер руки очередной салфеткой, понюхал пустую упаковку и икнул.
– Ну зачем вам так много тратить?
– Ей больно, – рассердилась я, – немедленно введите препарат.
– Нельзя спешить, – уперся Никита Сергеевич.
На мой телефон прилетело сообщение от Кузи:
«Ты где? Дегтярев злится».
Я понеслась к двери, говоря на ходу:
– Если ваш распрекрасный манангин требует длительного обследования, дайте обычное лекарство. Мы заплатим.
Глава девятая
Дегтярев встретил меня укором:
– Ну, наконец-то, мы уже хотели за тобой бежать!
– И я тут, – сообщила Марина, входя в офис.
– Рады встрече, – процедил ее фиктивный муж. – Чем вы там занимались?
– Сейчас объясню, – обрадовалась фиктивная женушка.
– Лучше потом, – охладил ее порыв полковник. – На какой стадии моего доклада ты покинула офис?
Я напрягла память.
– Успела узнать историю двух замужеств Светланы, и то, как к тебе обратился участковый Федор Елисеев. Его информатор сообщил, что некий Константин Орехов является серийным убийцей. А ты его проверил и ничего подозрительного не нашел.
Александр Михайлович заморгал. Он определенно приготовился отругать меня за то, что я забыла его рассказ, и теперь не знал, что сказать.
– Мы услышали не намного больше, – уточнил Сеня.
– Я вызвал Федора, – перебил его Дегтярев, – велел ему не распространять непроверенные сведения. А он прямо доклад сделал. Мол, имидж порядочного человека это маска Константина. Большинство серийщиков производит впечатление приличных людей. Семья, коллеги по работе, соседи, все их нахваливают. Они отдают всю зарплату семье, не грубят, всегда помогут, выручат и деньгами, и что-то сделают для тебя, причем бескорыстно. Все просто осанну человеку поют: вежливый, всегда тяжелую сумку до квартиры донесет, купил за свой счет новый коврик в подъезд. А когда за преступником приходит милиция, хор кричит: «Оставьте его в покое. Наш муж, отец, сын. приятель не тот, кто вам нужен». Марина, налей мне кофе.
– Бегу, – донеслось со второго этажа.
– Вот и Орехов, по мнению Федора, был такой, – продолжил Дегтярев, – короче, оборотень. Завершил участковый свое повествование заявлением, что все тот же информатор вчера сообщил ему очередную новость: Константин сегодня ночью собирается посетить свое личное кладбище.
– Господи, зачем? – ахнула Марина.
– У многих маньяков возникает желание еще раз пережить сладкий для него момент убийства, – пояснил Собачкин, – они испытывают неописуемое удовольствие, перебирая вещи своих жертв. Вот почему большинство из них собирает так называемые сувениры, они прячут серьги, платок, очки, часы… какую-то собственность жертвы. Есть и такие, кто регулярно посещает свои погосты. Сидят там, наслаждаясь воспоминаниями.
– Они психи, – вынесла вердикт Марина.
– Вопрос о вменяемости преступника решает психиатр, – машинально произнес Дегтярев и спохватился: – Перестань подслушивать.
Жена полковника ответила:
– Так ты велел мне кофе сварить, я несла чашку со второго этажа, у вас-то внизу машинка. А у меня наверху все по-взрослому: ящик с песком. Вот тебе замечательный кофе по-восточному!
– Поставь и уходи, – распорядился Дегтярев, – да не стой под дверью! Елисеев был упорен, как терьер, и с мертвой хваткой бойцовской собаки. Он буквально напал на меня. Я в тот день уходил в отпуск, в кармане лежал билет на поезд, бухгалтерия деньги выплатила. Сам заняться проверкой того, что Елисеев сообщил, я уже не мог, поэтому вызвал Владимира Гуляева. Тому до пенсии всего ничего оставалось, считаные недели. Володя уже спал и видел, как уезжает в деревню разводить кур, коз, уток. Последний год он только о будущей жизни в селе и говорил: «Вот поселюсь в доме, который десять лет назад купил. Земли у меня тридцать пять соток, хатка двухэтажная, газ, вода, свет. Днем хозяйством займусь, вечером попью чаю с вареньем, лягу на диван, возьму интересную книгу. И тишина. И никаких звонков ночью: «Гуляев, четыре трупа обнаружены». И никаких серийных убийц! И тишина». Я ему под занавес рапорт Елисеева передал. А у него в начальниках был Степан Муравьев, тоже завотделом, приятель мой. Всю информацию я от него узнал, когда из отпуска вернулся. Елисеев буквально вынудил Гуляева с командой поехать в Подмосковье, в деревню со смешным названием Лягушаткино. Отвел всех в лес, там устроили засаду. Просидели всю ночь, на рассвете Гуляев разозлился, велел всем собираться, и тут появилась машина. Из нее вылез мужчина с лопатой, стал копать землю, и его взяли с поличным. Ну и началось.
Дегтярев взял у Марины кружку с кофе.
– По горячим следам Орехова допросили. Константин сильно нервничал, трясся. Рассказал, что как-то ему позвонила бывшая одноклассница, имя которой он назвать не может, она рассказала ему о своем бедственном положении, попросила денег в долг. Костя ответил, что не может ей помочь, посоветовал взять кредит.
Ночью он получил СМС, в нем сообщалось, что его знакомая не вернула долг, ее за это живьем зарыли в землю. И место могилы указали.
Константин взял лопату и помчался спасать несчастную. Проверили его мобильный, никаких сообщений от посторонних не нашли, только от матери и жены. Имя одноклассницы он так и не назвал. Вы в историю про СМС верите?
– Не очень, – ответил Леня.
– Можно было что-то более похожее на правду сочинить, – согласился с ним Кузя.
Дегтярев отодвинул пустую кружку.
– Вот поэтому не надо преступника даже ночью после задержания в камере закрывать, до утра с допросом ждать. Он получит время для обдумывания ответов. А у Константина его не было, ему пришлось сочинять на ходу, получилось неубедительно. Ребята Гуляева перекопали участок леса, где нашли тело жертвы, и обнаружили еще два трупа. Все молодые женщины, от двадцати пяти до тридцати лет. Не удалось установить личности жертв. К сожалению, информация просочилась в прессу. Журналисты, как гиены, они радуются смертям, а народ любит кровавые новости. И пошла писать губерния. Хорошо хоть вскоре какого-то певца избила жена, папарацци переключились на другую тему. Про Лесного палача забыли.
– Он получил пожизненное? – спросил Леня.
– Десять лет, – ответил Дегтярев.
– Сколько? – поразился Семен.
– Десять, – повторил полковник.
– За три трупа? – обомлел Кузя. – Это как же так? Столько только мошенникам впаивают!
У полковника покраснела шея.
– Ты меня спрашиваешь?
