скачать книгу бесплатно
В моей душе заколыхался гнев. Обязательно найду режиссера-постановщика и добьюсь того, что мерзавец так же поковыляет в барак.
Вернувшись домой, я увидела в прихожей два огромных, похожих на танки, ботинка.
– Только не говори, что у нас опять гости! – налетела я на Ирку, меланхолично чистящую обувь Аркашки.
Домработница отложила щетку. К слову сказать, Кеша – любимец нашей прислуги. Катерина, собираясь готовить обед, непременно выяснит у сына, что бы их высочество хотели откушать. Есть блюда, которые страстно люблю я, допустим, молочное желе, но попробовать лакомство мне удается лишь тогда, когда Аркашка отбывает в командировку, потому что сын терпеть не может молочные продукты, и Катерина не покупает сливки, кефир, ряженку… Зато куриное мясо присутствует у нас в рационе во всех видах, вместе с гадкими стручками зеленой фасоли, которую наш адвокат способен харчить килограммами. Ирка с особой тщательностью убирает кабинет хозяина. Но, оказавшись в моей комнате, домработница, вытерев пыль на столе, ничтоже сумняшеся сваливает назад все кулем, вперемешку. И я потом, чертыхаясь сквозь зубы, пытаюсь найти нужные бумаги. Сколько раз просила ее быть поаккуратнее – без толку. Зато документы, находящиеся в кабинете у адвоката, оказываются нетронутыми, а пыль протертой. При этом учтите, что я дарю Ирке подарки, а Кеша постоянно над ней посмеивается.
– И чего на меня сердиться! – уперла Ирка руки в боки. – Не ко мне же едут!
– Так кто-то приехал? – в ужасе воскликнула я.
– Это вы у Дегтярева спросите, – не дрогнула домработница, – он привел.
Вне себя от злости, я рванула дверь столовой и увидела домашних, сидевших вокруг длинного стола с раскрытыми ртами – все слушали Аркадия.
– Вот представьте, – сверкая глазами, вещал Кеша, – на скамье подсудимых некий Ковров. Причем, прошу отметить, за плечами у моего подзащитного куча ходок, он вор со стажем.
Я тихонько села на свое место. Так, судя по страшно довольному лицу сына, он выиграл дело и теперь хочет сорвать аплодисменты еще и от членов семьи. Ладно, пусть похвастается, потом разберусь, что это за огромный дядька самого отвратительного вида восседает около Александра Михайловича.
– Ну процесс идет, – вещал Кеша, – все ясно как на ладони. Этот Ковров после очередного освобождения следовал в славный город Владимир. По дороге высадился в Москве, доехал до магазина «Детский мир», где попытался спереть спортивные штаны российского производства, вещь страхолюдную и покупателей не интересующую. Его поймали в тот момент, когда рука со штанами оказалась над прилавком. Есть свидетельница, которая верещала: «Видела-видела, рука с брюками на прилавке лежала!»
Кеша обвел всех присутствующих взглядом.
– А судья у нас – Ковалева Анна Филимоновна!
– Да уж, – покачал головой Дегтярев, – не человек – автомат.
– Я бы сказал – крокодил, – усмехнулся Кеша. – Значит, я весь процесс из себя кретина корчу. Сижу улыбаюсь, глаза выпучил, во время речи прокурора головой качаю. Одним словом, редкостный придурок.
– А зачем ты кретина изображал? – влезла Маня.
Кеша довольно засмеялся:
– Вот, правильный вопрос! А специально, чтобы Анна Филимоновна расслабилась и подумала: «Адвокат дурак, от такого подлянки не жди».
– И она так решила? – не успокаивалась Машка.
– Наверное, – хихикнул Кеша. – Я очень убедительно играл. Потом наступает мой черед, я встаю и заявляю: «Подзащитный, вы признаете себя виновным?»
– За такой вопрос адвокату следует оторвать голову! – оторопел Дегтярев.
– Ага, – радостно кивнул Кеша, – а за тот, который я задал следующим, еще и ноги в придачу.
– И что ты спросил? – заинтересовалась я.
– Может, дадите рассказать, как было дело? – гордо ответил Аркадий.
Александр Михайлович поперхнулся и закашлялся, Кеша стукнул полковника по спине и продолжил:
– И тут Ковров начинает: приехал в Москву, пошел в магазин, спер штаны, вышел на улицу и увидел плакат «Все лучшее – детям». Внезапно в закоренелом уголовнике проснулась совесть. «Ковров, – сказал он сам себе, – ты, падаль, у малолеток воровать начал». И пошел ворюга назад, чтобы положить спортивные брюки на место. Начал выкладывать штаны на прилавок, и тут его схватили за руку.
– И чего Анна Филимоновна? – протянул Дегтярев.
Кеша в полном восторге схватил бутылку минеральной воды.
– Как заорет: «Перерыв!» Только ничего не вышло, дело-то вывернулось, свидетельские показания теперь обеляют моего Коврова. Да, продавщица видела его и схватила за руку, но только не в момент кражи, а в секунду решительного и окончательного раскаяния!
– И чем дело закончилось? – отложила вилку Маня.
– Мой Ковров получил условный срок, – гордо ответил Кешка. – Не поверите, он рыдал! Совершенно не ожидал такого финала, хотя я ему говорил: слушайся меня – будет все в шоколаде. Но самое главное! Анна Филимоновна уже после процесса столкнулась со мной в коридоре и сказала…
– Молодец, Кеша! – перебила его Маня. – Она тебя похвалила.
Сын и Дегтярев засмеялись.
– Да уж Ковалева может похвалить, – снова закашлялся Дегтярев.
– Она мне заявила, – торжественно произнес Аркадий: – «Воронцов, вы прощелыга, жаль, не попались мне лет тридцать тому назад, когда наш советский суд был судом, а не цирковой ареной, где выступают подобные вам клоуны».
– Считай, она тебе медаль выдала, – натужно кашлял Александр Михайлович.
Кеша раздулся от гордости.
– Вы уверены, что она его похвалила? – с сомнением спросила Машка. – Похоже, наоборот, отругала.
– Так это и есть похвала, – пояснил Дегтярев, – начни Анна Филимоновна адвоката комплиментами осыпать, тогда все.
И он снова принялся кашлять. Кеша снова похлопал полковника по спине.
– Выпей воды, – велела Зайка.
– И не разговаривай с набитым ртом, сначала прожуй пищу, – посоветовала Маруська.
Дегтярев вытер выступившие слезы салфеткой:
– Простудился, видно. Температуры нет, а кашель бьет.
– Надо «Колдрекс» принять! – воскликнула Зайка.
– Фу, – скривилась Машка, – таблица Менделеева в одном стакане, вот уж гадость! Мусик, что ты мне давала? Такие простые большие белые таблетки, наши, отечественные.
– Наши производители жулики, – вступила Зайка, – они людей на своих предприятиях заставляют работать по двадцать часов, а платят им медные гроши.
– Но их лекарства дешевле импортных, – заявила Маня.
Полковник начал опять грохотать.
– Дай ему «Колдрекс», – повернулась ко мне Зайка, – банановый самый вкусный.
– Меня стошнит, – ухитрился сообщить между приступами кашля Дегтярев, – все, что угодно, только не с ароматом банана.
– Принеси ту белую таблетку, – попросила Маня.
– Нельзя поддерживать наших! – взвилась Зайка. – Это непорядочно, мы должны решительно осудить олигархов.
Маня покраснела.
– Ага, а сама вчера смотрела по телику сериал «Заколдованная душа»!
– Ну и что? – изумилась Зайка.
– Да всем известно, что деньги на его съемку дал Березовский, – торжествующе заявила Маруська, – а Березовский вообще всю Россию разворовал!
– Послушайте, – прервал их Аркадий, – давайте прикроем этот стихийно возникший в нашем доме филиал Государственной думы и дадим бедному Дегтяреву лекарство, а то он сейчас желудок выкашляет.
Я побежала к аптечке, нашла нужную упаковку, принесла в столовую и сказала:
– Не о чем спорить, это средство произведено в Венгрии.
Александр Михайлович сунул белую облатку в рот и скривился:
– Щиплется.
– Ты не соси, а глотай, – приказала Маня, протягивая полковнику чашку с минеральной водой. – Ну, быстро.
Полковник молча повиновался.
– Если вся страна откажется покупать продукцию «Ферейн», – продолжала негодовать Зайка, – от Брынцалова даже мокрого места не останется.
– Чем Быстров его лучше? – кинулась в атаку Маня. – Производит несъедобную кашу за жуткие деньги.
– И это покупать не следует! – стукнула кулачком по столу Заюшка. – Все одним миром мазаны!
– Ой, мама! – воскликнула Ирка, внесшая в комнату блюдо с пирожками.
Я глянула на румяные крохотные кулебяки, сглотнула слюну и спросила:
– Ты обожглась? В другой раз надевай кухонные варежки, тарелка небось огненная.
– Да вы на полковника гляньте! – с неприкрытым ужасом завопила Ирка. – Кошмар, умирает!
Я уронила вилку, которой пыталась подцепить раскаленный пирожок, и повернула голову.
Дегтярев, прямой, словно он вместо куска мяса проглотил швабру, сидел на стуле, выпучив глаза. Из его рта выползала обильная, пузыристая пена.
– Тебе плохо? – кинулась к полковнику Маня.
Александр Михайлович попытался что-то сказать, но не смог. Зайка схватилась за трубку.
– «Медицина для вас»? Примите заказ из коттеджного поселка Ложкино, человеку плохо, приступ эпилепсии…
Дегтярев побледнел.
– На, выпей, – суетилась Маруська, поднося к губам полковника «Перье», – легче станет.
Но отчего-то после пары судорожных глотков, которые послушно сделал Александр Михайлович, пена полезла еще сильней.
– Уложите его на диван, – велел Кеша.
– Нельзя, язык проглотит! – подскочила Зайка. – Это же эпилепсия!
– С чего ты взяла? – спросила я.
– У нас девчонка работала, – пояснила Ольга, – тоже вот так один раз в корчах свалилась, пена изо рта… Жуть смотреть было.
– Но полковник не корчится, – возразила Маня, – сидит, словно накрахмаленный.
– За стадией судорог наступает окоченение, – безапелляционно заявила Заюшка.
– Как у трупа, – бормотнул Кеша.
Александр Михайлович сравнялся по цвету со стеной, но не пошевелился. Следующие десять минут мы бестолково суетились вокруг него, вливая в несчастного по очереди: минералку, простую воду, яблочный сок. С каждым новым глотком пены становилось больше.
Наконец появился доктор, оглядев стол, он спросил:
– Что это?
– Где? – завертела головой Маруська.
– Вон там.
– Полковник Дегтярев, он болен, у него эпилепсия, – одним духом выпалила Зайка.
Врач окинул Александра Михайловича взглядом и бодро сказал:
– Да нет! Что он ел?
– Салат, – принялась перечислять я, – свиную отбивную с картошкой, хотел еще пирожок слопать, но не успел, падучая скрутила. Скажите, его можно вылечить или он уже навсегда таким останется?
Александр Михайлович застонал и закрыл глаза.
– Сделайте что-нибудь! – возмутилась Зайка. – Человеку плохо. Может, он сейчас умрет, а вы про еду расспрашиваете.
– Кто вам сказал про эпилепсию? – спросил доктор, изучая полковника. – Вот уж глупость! Что он проглотил?
– Рассказала уже, – я пришла в негодование, – салат, эскалоп…
– Да нет, – отмахнулся доктор, – я сразу же спросил: что это?
