скачать книгу бесплатно
– И правда, пойдемте в гостиную. Ваня, вели Лене туда чай подать.
– Только пусть без ситечка наливает, – оживился Николай, – если в чашке чаинки плавают, это к большим деньгам.
Глава 4
Я оставил Нору наедине с родственниками, а сам пошел в свою комнату и взялся за книгу. Но чтение не успокаивало. Какое-то время я пытался въехать в суть романа Пелевина, потом отложил томик. Нет слов, этот автор один из лучших писателей России, еще он мне нравится как личность, не мелькает постоянно на телеэкранах, не дает интервью, не пускает к себе журналистов, в общем, не хочет дешевой «желтой» славы. Наверное, считает, что литератор должен привлекать к себе внимание творчеством, а не рассказами о цвете своих трусов. И здесь я с ним вполне солидарен, только сейчас отчего-то хочется чего-нибудь необременительно-легкого, вроде Рекса Стаута.
Дверь распахнулась, Нора вкатилась в комнату.
– Ваня, поезжай в «Громвест», отыщи там адрес Федора Максимовича Приходько и узнай, кем ему приходится мужчина, который на Лариной фотографии стоит с букетом: имя, фамилия, отчество. Ну, сам понимаешь. На, возьми с собой газету со снимком, хорошо еще, что я ее у себя оставила, даже не знаю почему.
Я кивнул:
– А кто те люди, которые к вам приехали?
Нора хмыкнула:
– Я все ждала, когда же в Иване Павловиче вылезут гены Николетты. А ты, мой друг, любопытен, как и маменька.
– Простите, право, я случайно спросил.
– Ладно, это ты меня извини. Слишком много неприятных событий за короткий отрезок времени, – улыбнулась Элеонора. – У меня была сестра, ты с ней незнаком. Мы практически не общались, хоть и являлись родней. В прежние годы моя сестричка удачно вышла замуж за партийного начальника, секретаря обкома КПСС. Если помнишь советские времена, то знаешь, какая это величина. В провинции секретарь обкома царь и бог. Вот и получилось, что Надя стала обеспеченной, взлетела наверх, а я была нищета горькая, без всяких перспектив. Как-то раз, в минуту слабости, я поехала к сестрице и попросила денег в долг. Она мне ни копейки не дала, еще и отчитала: дескать, не следует к ней заявляться, своим внешним видом сестру позорить. Вот больше я и не ездила к родне, помощи от них не ждала.
Нора расправила плед, прикрывающий ее ноги, и ухмыльнулась:
– Только жизнь-то длинная и разная. Потом все перевернулось. Секретарь вместе со своим обкомом канул в Лету, а у меня бизнес пошел, мы местами поменялись. Рокировка произошла, я наверху оказалась, а Надюша внизу. Вот тут в ней сразу родственные чувства проснулись, зачастила она в Москву. Правда, недолго ездила, умерла, зато Вера, дочь ее, по шесть раз в год заявлялась, а потом исчезла. Последний раз она дочку привозила, та в вуз поступала. Родители решили, что я ее у себя поселю, но обломалось им. В общем, поживут они тут до вечера, один день, я им гостиницу потом сниму.
– А что за причина их нынешнего визита?
Нора захихикала:
– Николай книгу написал, хорошее название придумал: «Дьявол ест твое тело»!
Я поежился:
– Детектив?
– Нет, пособие по самоочищению, – развеселилась Нора, – ладно, езжай в «Громвест».
Оказавшись в машине, я хотел завести мотор, но тут зазвенел мобильный. Решив, что Нора забыла отдать мне какие-то указания, я схватил трубку и услышал голос своего хорошего приятеля Жени Милославского.
– Привет, Иван Павлович!
– Добрый день, – ответил я и сунул ключ в зажигание.
– Чего поделываешь?
– По делам еду.
– Интересным?
– Извини, не понял.
– Дела интересные?
– Да так, обычные.
– Новый клиент?
– Скорей клиентка.
Послышался смешок, покашливание и неразборчивое бормотание.
– Женя, я не слышу тебя.
– Молодая хоть клиентка или старый гриб?
– Нечто среднее.
– Жаль, – посмеивался Женька, – а то мы тут с Гришей решили оторваться, думали, может, ты к нам присоединишься? Вместе с клиенткой. А как ее зовут?
– Валерия, – машинально ответил я и спохватился: – Жень, не могу, занят.
– Отложить дела никак не удастся, а? – зудел Милославский.
– Нет.
– Скучный ты парень, Иван Павлович, – буркнул Женька. – Ладно, вдвоем повеселимся, а ты кисни.
Я положил трубку на сиденье. Женя и Гриша врачи, мы общаемся много лет, с раннего детства. Наши родители приятельствовали, все они имели отношение к миру литературы. Отец Женьки был крупный переводчик, мать поэтесса, а у Гриши папенька преподавал русскую литературу, а матушка работала в Центральном доме литераторов администратором. Одно время я думал, что мы втроем поступим в Литературный институт, но приятели решили стать врачами. Профессию они выбрали правильно и теперь стали великолепными специалистами. А еще и Женя, и Гриша самозабвенные ходоки по женской части. Оба сбегали в загс по два раза и теперь находятся, так сказать, в свободном полете. Если честно, они похожи, как братья, и порой раздражают меня. Но ведь друзья детства сродни близким родственникам, кое на что после многолетнего общения перестаешь обращать внимание. Значит, холостяки решили удариться в загул, странно, что они предложили и мне принять участие в своих развлечениях, оба знают, что я не большой любитель посиделок с девицами. Вот в бильярд пошел бы играть с удовольствием, но увы, надо ехать в фирму «Громвест».
Честно говоря, я полагал, что фирма с подобным названием имеет отношение к метеорологии или торгует оборудованием для взрывных работ. Но «Громвест» оказался всего лишь пятиэтажным магазином мебели. Федора Максимовича тут, похоже, знали все, потому что первая же пойманная мною девочка-продавщица на вопрос: «Где найти Приходько?» – бодро отрапортовала: «Вверх по эскалатору, на последний этаж, отдел VIP-мебели».
Я пошел по огромному залу, забитому диванами и креслами. Редко брожу по магазинам, в те, что торгуют мебелью, не заглядывал вообще и сейчас был немало удивлен. Все вокруг оказалось заставлено разнообразными изделиями из кожи, велюра, пластика, дерева. Кажется, гигантский выбор, на любой вкус, но, присмотревшись, хорошо понимаешь: взять нечего, все одинаково, по большей части вульгарное, не слишком высокого качества. Может, я сейчас нахожусь в отсеке для малоимущих покупателей? Может, цена этой дряни просто смехотворна? Я подошел к журнальному столику самого мерзкого вида. Толстая стеклянная столешница покоилась на черных ножках из пластика. Ну и сколько стоит сие уродство, похожее на коробку, в которую рачительные хозяйки складывают еду перед тем, как убрать ее в холодильник? Понимаете, о чем я веду речь? Стеклянный ящичек с пластиковой окантовкой, снизу, чтобы он не скользил на полу, приделаны четыре пупырышка.
Глаза наткнулись на ценник. Пятнадцать тысяч шестьсот рублей. Я еще раз изучил табличку и старательно пересчитал цифры, решив, что ошибся, эта дрянь не тянет на такую сумму. Наверное, за нее хотят тысячу пятьсот шестьдесят рублей, хотя, на мой взгляд, и это бессовестно дорого. Красная цена поделки три сотни, ну ладно, пять.
– За сколько можно приобрести этот столик? – поинтересовался я у тосковавшего рядом продавца.
– Пятнадцать тысяч шестьсот, – ответил он, – берите, недорого.
Я шарахнулся в сторону. Наверное, я выпал из действительности. Впрочем, пришел я сюда не за покупками.
Федора Максимовича я узнал сразу, он был точь-в-точь такой, как на фото: кругленький, лысый, смахивающий на бегемота.
– Не помешал? – спросил я.
Приходько мигом встал из-за стола.
– Слушаю вас. К чему интерес имеете? Столовая, гостиная или, может, детская комната?
Я улыбнулся:
– Думается, в детских вы сейчас особенно хорошо разбираетесь. Кстати, поздравляю вас с внуком.
– Спасибо, – зарделся, аки маков цвет, Приходько, – такой пацанчик! Узнаёт меня, улыбается, просто душа радуется.
Потом он спохватился:
– Простите, разве мы знакомы?
– Нет.
– Тогда откуда вы про Феденьку узнали?
– Газета ваша попалась, корпоративная, там фото.
Федор Максимович ткнул пальцем в стол.
– Эта?
Я увидел под стеклом знакомый снимок.
– Точно. Очень хорошая фотография.
– Всякому приятно внимание, – гордо сказал Приходько, – вот прислали журналиста, прямо праздник мне устроили. Народ до сих пор поздравляет. Даже кое-кто из постоянных клиентов позвонил.
– Вы всех на снимке знаете? – спросил я.
– Конечно, – удивился вопросу Федор Максимович, – семья же, жена, зять, дочь моя, а это свекровь ее. В общем, все свои, посторонних не звали. Вы к какой мебели интерес имеете?
Я снова улыбнулся:
– Федор Максимович, мне ваша помощь нужна, вот, смотрите.
Приходько уставился на мое удостоверение.
– Из милиции, что ли?
– Нет, из частной структуры, агентство «Ниро».
Продавец снял очки.
– И что?
– Вот на фотографии сбоку мужчина с букетом.
– Вижу.
– Он кто?
– Понятия не имею.
– Как это? – изумился я. – Он же снят вместе с вашей семьей. Сами только что сказали: никого посторонних не было.
– Верно, – кивнул Приходько, – только этот тип в кадр случайно попал. В родильном доме всех в одно время выписывают, с двух до четырех. Комната маленькая, медсестра одна туда-сюда ходит, младенцев выносит. Народу много набилось, этот мужчина кого-то другого встречал. В газете тоже решили, что он из наших, раз близко стоит, я не стал их разочаровывать. Так уважили, репортера прислали, ну попал чужой в кадр, и что теперь? Возмущаться? И почему он всем нужен!
– Кто? – удивился я.
– Да мужик этот. Про него меня уже расспрашивали.
– Кто? – снова, еще более изумившись, повторил я.
Федор Максимович пожал плечами:
– Пришел ко мне покупатель, кровать он смотрел, все матрасы перещупал, а потом воскликнул: «Откуда мне ваше лицо знакомо. Эй, постойте, это же вы!» И газету протягивает!
Федор Максимович уставился на издание.
– Верно, – кивнул он, – в родильном доме снимали. Это моя дочь, Алена, теперь по фамилии Сытник.
– Зять у вас красавец, – улыбнулся покупатель, тыча пальцем в мужика с букетом.
Приходько улыбнулся и объяснил, что это посторонний человек, случайно попавший в кадр. Родственник какой-то другой роженицы, не имеющий никакого отношения к семье Приходько–Сытник.
Я улыбнулся:
– Люди порой бывают очень глупы! Ясно же, что молодой отец держит ребенка! Значит, вы не знаете имени мужчины на фото?
– Откуда!
– А где именно ваша дочь рожала?
– Здесь недалеко, – махнул рукой Федор Максимович, – роддом в двух шагах. Налево свернете, вдоль зеленого забора…
– Какого числа внука забирали?
– Шестнадцатого февраля, – отчеканил Приходько, – такую дату не забыть.
Я попрощался с ним и пошел к эскалатору, на глаза попался тот же столик из стекла с пластиком. Посередине столешницы красовался ценник: 150 600 рублей.
– Федор Максимович, тут ошибка, – не выдержал я, повернувшись к Приходько.
– Что такое? – насторожился продавец.
– Столик…
– Хорошая вещь, качественная.
