скачать книгу бесплатно
– Можете его получить, – воодушевилась Лиза, – это «Аенвит». Вообще-то я на больную желтухой похожа, синяки, как у вас, на поллица. Что ни делала, кучу всего перепробовала, ни фига не работает. Час-другой прекрасно выгляжу, затем красотища сползает. Я утром будильник на полчаса раньше ставила, чтобы проснуться, пока муж еще спит, и живенько накраситься. Теперь проблем нет. Легла спать розочкой, проснулась персиком.
– Прямо не верится, что это возможно, – вздохнула я.
Света вынула из держателя флакончик.
– Сумка у вас дорогая, туфли не с помойки, маникюр и стрижка из модного салона, джинсы-куртка от люксового бренда. Купите на пробу, вас не разорят четыре штуки. У нас сегодня акция, если берете тональный крем, получаете румяна в подарок, и я дам пробничек теней. А Лиза вас накрасит, она визажист, объяснит, как «Аенвитом» пользоваться.
– Хитростей почти нет, – охотно заговорила вторая девушка, – нужен влажный спонжик, и все дела. Давите жабу. Сами зарабатываете, или повезло за богатого выскочить?
Я решила не вдаваться в подробности.
– У нас с мужем небольшая фирма.
– Ну, тогда он вас за транжирство жучить не станет, – обрадовалась Светлана, – хотя я такая же, как вы. Маме все куплю, дочке тоже, а на себя жалко. Готова вроде вас с желто-зеленой мордой ходить.
Я машинально посмотрела в круглое зеркало на стене. Мда, госпожа Романова похожа на росток картошки, который вылез из синеглазки, всю зиму пролежавшей в подполе. Я решилась:
– Беру!
Света открыла ящик.
– Нулевой… нулевой… вроде его нет…
– Вот жалость, – расстроилась я, уже настроившись на покупку.
– Можно взять первый, – с некоторым сомнением произнесла Лиза, – хотя…
– А! Нашла! – обрадовалась Светлана. – Вот же он! И почему сразу его не заметила?
– Там минус почему-то нарисован, – удивилась Лиза.
– Где? – спросила Светлана.
– Вот, на коробке, минус ноль, – уточнила Лиза.
– Ну ты даешь, – развеселилась коллега, – добрый вечер, дорогая, минус ноль не бывает. Плюс ноль, кстати, тоже. Ноль он и в Африке ноль.
– На ноль делить нельзя, – вспомнила я слова своей учительницы математики Валентины Сергеевны.
– Оплачивайте товар и возвращайтесь, – улыбнулась Лиза, – мои услуги бесплатны.
Минут через пятнадцать я посмотрела в зеркало и испытала горькое разочарование.
– Ничего не изменилось.
Лизавета сложила руки на груди.
– Быстро только кошки рождаются. Надо подождать. Макияж проявится через час, может, позднее, все зависит от свойств вашей кожи. И когда «Аенвит» наносится впервые, он дольше действует. Я вам сделала дневной макияж, очень нежный, скоро станете бутончиком, на губы немного помады нанесла, на щеки румяна и тени на веки. Вам не нужен тяжелый макияж, смоки-айс всякие противопоказаны. Езжайте спокойно куда надо, эффект непременно будет, не сомневайтесь.
Глава 8
– Некоторые странности наблюдаются, – согласился Вовка, выслушав мой рассказ.
– Не-ко-то-рые? – по складам произнесла я. – Ты меня плохо слушал? Повторяю. Обжорин, судя по рассказу Елены, был мастером на все руки. Но он отличался потрясающей безграмотностью, вот, полюбуйся, я сфотографировала открытку, которую он отправил жене. «ДАрАгая Лаура! Люблю тИбя как тАгда!» За это даже двойки много, в шести простых словах четыре ошибки. Но в его письме грамматических ляпов нет, и текст длинный, такой в стрессовом состоянии не составляют. Вот если бы Никита Владимирович нацарапал на каком-нибудь обрывке: «ПрАстите. НИ хотел его Збить, я рИшил умИреть», у меня бы сомнений в подлинности письма не возникло. Надо отдать записку графологу, позвони Сергею Петровичу, он нам никогда не отказывает.
– За деньги, которые мы ему платим, я бы не только почерковедческую экспертизу проводил, но еще и вприсядку плясал, – ухмыльнулся приятель.
– Ты сразу упадешь, – засмеялась я.
– Нет, – заспорил Костин, – в детстве я занимался танцами. В нашей школе работал кружок.
– И когда это было? – еще сильней развеселилась я. – Сто лет назад?
– Совсем недавно, – уперся Вовка, – если человек когда-то обучался танцам, он никогда уже их не забудет. Мышцы имеют память. Это как езда на велосипеде. Ты в детстве кататься любила?
– Мне мама не разрешала, – призналась я.
Костин встал.
– Лампа, ты тепличное растение, а я и на велике, и на мопеде, и на мотоцикле с коляской рулил. И пляшу до сих пор отлично. Смотри.
Я не успела ничего сказать, как Костин быстро присел, выбросил вперед ногу, хлопнул в ладоши, сложил руки на груди, потом приподнялся, потерял равновесие и рухнул на пол.
Я расхохоталась.
– Свалился! Эй, великий балерун, ты жив?
– Это не падение, – прохрипел Костин, пытаясь встать, – так и надо.
– Плюхнуться на спину? – уточнила я. – Оригинальная постановка русского народного танца.
– Ты ничего не понимаешь в хореографии, – возразил Вовка, кое-как умудрившись сесть, – это па называется «парашют».
– Да? – прищурилась я. – Напоминаю, у меня диплом консерватории. «Парашют» что-то совсем экзотическое, раз я о нем не слышала.
– Твой вуз народ называет «Балалайка», он танцам не обучает, – разозлился Костин, потирая локоть, – ты нащипывала арфу.
Я не стала перечить.
– Верно, но, сидя в оркестре и бегая пальцами по струнам, я иногда видела, как выступают балетные.
– Чем вы тут занимаетесь? – спросил Макс, входя в комнату.
– Костин решил исполнить «Камаринскую плясовую», которую прославил Михаил Иванович Глинка. Но у Вовки ноги переплелись, и номер не получился, – наябедничала я.
В комнату всунулся Роман.
– Вы тут все? Супер. По Сыркину Виталию Павловичу закавыка. И насчет кафе «Ликси» непонятка, заведения с таким названием не только на Ремонтной, но и во всей Москве нет.
– Может, вы плохо расслышали? – предположила я. – Аноним торопился, вероятно, он произнес «Лифси» или «Линси», «Випси».
Бунин опытный специалист, он может с помощью своих компьютеров раздобыть все что угодно. Одна беда, Рома обидчив, как двенадцатилетний подросток, в любой, самой безобидной фразе он способен обнаружить двойной, тройной смысл и сразу надуться.
Вот и сейчас Роман нахохлился:
– По мнению Лампы, я идиот! Ничего типа «Ликси», «Шмикси», «Випси» и другого в этом районе нет.
– Но «Скорая» приехала, – удивилась я.
– Да, потому что аноним указал точный адрес – Ремонтная, семь, – объяснил Костин.
– А в том доме бар «Крошка Му», – дополнил Бунин, – дешевое заведение, наподобие рюмочной. Сидячих мест нет. Столики на высоких ножках, в меню кофе, чай, бутерброды, шаурма, в качестве изыска винегрет с майонезом. Закрывается оно в семь, что странно.
– Клиентура, скорее всего, из служащих близлежащих автосервисов, – предположил Костин. – Аноним мог названия перепутать.
– Произнес «Ликси», глядя на «Крошку Му»? – ухмыльнулась я. – Это возможно? Роман прав, странно, что шалман прекращает работу в семь. У заведений с выпивкой вечером основной сенокос.
– Стоп, – скомандовал Макс, – а теперь с самого начала, я знаю лишь про то, что Лаура Кривоносова хотела найти своего пропавшего мужа.
Я быстро объяснила мужу суть дела.
– Неприятно, что Обжорин совершил суицид и прихватил с собой на тот свет Сыркина, – резюмировал Вульф. – Но вам тут больше заниматься нечем.
– Подожди, – остановила я Макса. – Вова, покажи предсмертное письмо Обжорина, в котором нет ни единой грамматической ошибки. А вот для сравнения фото записки, которая якобы была приложена к бандероли, полученной Лаурой.
Спустя пару минут Макс повернулся ко мне:
– Думаешь, письмо, найденное в машине, писал не Обжорин?
– Почерк похож, – влез со своим замечанием Роман, – но я не графолог.
– С этим не поспоришь, – не упустил возможности съязвить Володя. – Вопрос: может ли столь неграмотный человек в минуту сильного стресса, только что сбив насмерть человека и собираясь лишить себя жизни, составить пространное послание без единой помарки и ошибки, как с точки зрения грамматики, так и пунктуации? Я слышал, что в момент опасности у некоторых людей пробуждается невиданная физическая сила, читал о хрупкой пожилой женщине, которая одной рукой подняла бетонную плиту, чтобы вытащить из-под нее внука и спасти его после землетрясения.
– Если человек пишет МАсква, никакое душевное потрясение не научит его верно указать название столицы, – перебил его Роман. – Знаете, как дело было? Обжорин не собирался на тот свет. Лампа говорит, что он жену сильно любил.
– Да, – подтвердила я, – Елена рассказывала, как нежно Никита относился к Лауре, сам вел домашнее хозяйство, ради исполнения общей мечты – покупки большой квартиры – пошел учиться на курсы. Ему трудно давалась наука, но он старался. И умереть он решил не дома, а в парке, потому что не хотел травмировать Лауру видом своего мертвого тела.
– Теперь послушайте меня внимательно и молча! – потребовал Роман. – Никита был профессиональным спортсменом, а они не приучены сдаваться. Дело было так. Обжорин вечером куда-то поехал, с ним в машине кто-то еще находился…
– Куда-то… кто-то… – повторил Макс, – не очень конкретно.
– Этот пока неизвестный человек стал свидетелем наезда, – не обращая внимания на заявление начальника, продолжал Бунин, – позвонил в «Скорую», оставил письмо и убежал.
– Мда, – крякнул Вовка, – боевая версия. Давай вспомним, что и Елена, и Лаура утверждают, будто у Никиты Владимировича не было друзей. С кем он мог вместе ехать?
– Решил бомбилой подработать, – не сдался Бунин, – подобрал клиента, вероятно, криминального авторитета. На Ремонтной сбил Сыркина. Пассажир испугался, что полиция приедет, застрелил шофера и свалил.
Я уставилась на Романа, он всерьез это говорит? Костин тоже сверлил взглядом Бунина.
– Интересно! А перед тем как пристрелить Обжорина, преступник сначала допросил его, узнал про болезнь, о его отношениях с женой, написал пространное послание и лишь потом вытащил оружие. Много чего я повидал, но о таком не слышал.
Бунин нахмурился.
– В отчете эксперта указано: ранение Обжорина являлось смертельным, но умер он не сразу, минут десять-пятнадцать еще жил. Мужик выстрелил себе в грудь, а не в голову.
– Странно, – заметил Макс.
– Но он так поступил, – вещал Роман, – если сильно жену обожал, то мог подумать, каково бабе на развороченную башку глядеть. Ни один гример лицо в порядок не приведет, вот он и пальнул типа в сердце. Он еще некоторое время говорить мог.
– И писать без ошибок, – не выдержала я.
– Она всегда меня высмеивает, – вспылил компьютерщик. – Обжорин залез в интернет, почитал о своей болезни, выяснил правду и решил не дожидаться момента, когда превратится в кабачок. Не хотел вести растительное существование, я бы так же поступил.
Роман повернулся к Костину.
– Представь, что тебе умирать через месяц…
– Даже думать не хочу об этом, – передернулся Володя.
– Ты живешь в однушке, – не утихал Бунин, – счета в банке нет. Жена немолодая, сомнительно, что вдова удачно личную жизнь устроит, и зарплата у нее скромная. О чем будешь думать, узнав, что вот-вот в ящик сыграешь?
Костин нахмурился.
– Не знаю… Ну… как без меня семья будет жить… на какие средства…
Бунин похлопал ладонью по столу.
– О! И любому нормальному мужику такое в голову придет. Обжорин о супруге заботился, он хотел ее обеспечить и замутил какое-то дело. Чего-то затеял. Неизвестный ехал с ним в машине, он не случайный клиент, а подельник. Когда Никита сбил человека, пассажир пристрелил его и оставил письмо. Убийца не в курсе сложных отношений Обжорина с русским языком, решил, что все о’кей. А записку он Никите переписать заранее дал. Вопрос: что они задумали? Зачем письмо заранее нацарапали?
– Знали, что Никита случайно собьет Сыркина? – ухмыльнулся Костин. – Версия супер! Советую продать ее на телевидение.
– Роман, – попросила я, – дай взглянуть на отчет эксперта, я его не видела.
Бунин повернул ко мне свой ноутбук.
– Только ничего не трогай, используй исключительно глаза, без пальцев!
– Вот, – воскликнула я, – долго читать не пришлось. В заключении указано, что на руке трупа обнаружены следы пороха, рана на груди имеет все признаки выстрела в упор, положение пистолета свидетельствует о том, что его держал сам Обжорин. Вердикт специалиста: суицид.
– Экспертиза часто ошибается, – вскипел Бунин.
Макс откашлялся.
– Криминалист нас до сих пор не подводил, он установил, что Обжорин сам произвел выстрел. С письмом, согласен, неувязочка. Его надо показать графологу. Но небольшая деталь: нас никто не просит заниматься этим делом. Лаура хотела найти мужа, Лампа его нашла.
– Это я обнаружил тело в морге, – разозлился Роман, – мои заслуги никто не замечает. Конечно, начальству приятнее жену хвалить.
Я сделала вид, что не слышу последнее заявление Бунина. Вот поэтому я и не хотела служить в агентстве Вульфа. Большая часть сотрудников небось считает меня глупой блондинкой, которую супруг устроил на работу, чтобы дурочка была при деле и на глазах у мужа.
