скачать книгу бесплатно
– Вы кто? Представьтесь! – потребовала я.
– Николя, – прозвучало в ответ, – радио «Желтуха».
Вот вам еще одна примета идиота у микрофона – такой никогда не скажет: «Меня зовут Николай». Нет, нет, он или она будут Николя, Мишель, Базиль, Энн, Кэти, потому что Коля, Миша, Вася, Аня и Катя это ну очень совково, а хочется, чтобы было как за границей, красиво.
– Прокомментируйте свой побег, – потребовал невидимый собеседник. – Наши радиослушатели хотят узнать подробности из первых рук. Вы в прямом эфире, говорите…
Сначала я собиралась сказать, что узнать подробности можно из первых уст, руки тут ни при чем. Но потом решила не просвещать корреспондента и уж тем более не отвечать на его до изумления глупую просьбу. Как я могу прокомментировать свой побег из полиции, если меня никто не задерживал? Да только ввязываться в спор с работником радиостанции занятие донельзя глупое и неблагодарное. Но и бросать трубку не стоит. Николя тут же заявит, что я уже таскаю тачку на каторге, поэтому и не могу слова вымолвить. И что делать? Ага, придумала…
– Петька, – захихикала я, – узнала тебя! Решил меня разыграть? А не вышло! Имечко «Арина», как ее там дальше, сам придумал или в фейсбучиле нашел? Зря старался радиомэном прикинуться – с таким тупым голосом, как твой, тебя даже на вокзал о прибытии поездов объявлять не возьмут. Давай, подваливай. Сейчас Женек с пивасиком припрет. Алло! Это прямой эфир? Хочу, блин, маме в город Фиганск приветик передать. Ку-ку!
Николя мигом отсоединился.
Глава 7
Через секунду раздался звонок Степана.
– У тебя есть дурацкая розовая куртка с капюшоном, который отделан мехом Чебурашки того же цвета? – спросил он. – И шапка шерстяная в придачу с помпоном со стразами? На спине куртенки синяя надпись: «Пейте чай «Трифон».
– Да, есть. Откуда ты знаешь? – удивилась я.
– Так нарядилась женщина, которую задержали у трупа Антонины, – пояснил Дмитриев. – Даму опознали как писательницу Арину Виолову.
– Бред! – подпрыгнула я. – Этот прикид мне подарила…
– Компания «Трифон», выпускающая чай, – перебил Степан, – в рекламных целях.
– Мне были нужны деньги… – начала оправдываться я.
– Редко встретишь человека, который говорит обратное, – перебив, заметил Дмитриев.
Я принялась растолковывать суть дела:
– «Трифон» предложил мне поучаствовать в фестивале, который организовала фирма. Проходил он месяца два назад в выставочном зале. Очень хорошее получилось мероприятие, там торговали чаем, бесплатно угощали баранками. И все это под песни какого-то народного ансамбля. Я была ведущей части праздника, за что получила неплохой гонорар. А после того, как завершила работу, меня попросили сделать фото на фоне упаковок чая, вручили розовую куртку с надписью и шапку с блестящими камешками. Потом сняли небольшой ролик – я в этой одежде иду вдоль рядов с товаром, выбирая чай по вкусу. Перед уходом мне вручили чемодан с образцами продукции «Трифон». Кстати, неплохой чаек, я его с удовольствием пью. А вот одежка мне не понравилась, не стала ее носить.
– Выбросила? – уточнил Степан.
– Да нет, оставила. Натягиваю, когда нужно вынести помойное ведро, – объяснила я. – Кстати, как раз сегодня рано утром именно в ней к бачку сбегала.
– Почему тогда сказала, что не используешь куртку по назначению? – спросил Дмитриев.
Я попыталась объяснить Степе что к чему:
– Если спускаешься в куртке во двор с мешком мусора это вовсе не значит, что ты носишь шмотку.
– Правда? – хмыкнул Дмитриев. – А я всегда считал: если облачаешься в свитер-рубашку-брюки, то это твоя одежда.
Нет, ну как объяснить мужчине, что куртенка, которая циркулирует по маршруту квартира – помойка, служит исключительно для прогулки к бачку с отбросами. Ее не носят, ее используют только для этой цели. Вот пуховичок, который сейчас на мне, я с удовольствием ношу, – красивый, модный, приятного цвета без дурацких рекламных слоганов.
– Где прикид находится сейчас? – не утихал Степан.
– Дома в шкафу, – ответила я. – Стоп! Это просто поток бреда. Журналюги что, сначала говорили, мол, Антонину убила Фаина, а потом стали утверждать, будто жизни ее лишила я?
– Действительно ерунда получается, – вздохнул Дмитриев. – И я тебе еще не все передал, что сообщает пресса. Одни корреспонденты уверяют: задержали Фаину. Другие кричат – тебя. Слухи роятся, нагромождаются один на другой. Арину Виолову вот-вот начнут атаковать репортеры. Но что еще хуже, папарацци налетят на Фаину. Уж извини, но твоя сестра, похоже, за деньги готова на все. Она уже согласилась плясать под дудку родителя, участвовать во всех телеглупостях. И если ей сейчас пообещают хорошую сумму, милая дамочка подтвердит что угодно. Например, расскажет, как сама душила-топила Антонину или присутствовала в квартире, когда в целительницу Вилка стреляла.
– У Фаины нет денег, собственной квартиры, работы, зато у нее есть сын-инвалид, который живет в благотворительном приюте, – перебила я Дмитриева. – И подросток через два года окажется на улице, если мать не обзаведется к тому времени хоть каким-то жильем. Да тут на любое шоу согласишься, лишь бы заработать хотя бы на комнату.
– Кое-чего нельзя делать даже за очень большую сумму и ради самой благой цели, – возразил Степан.
– Фая не убивала бабу Тосю, – отрезала я. – А что касается меня… Надеюсь, ты понимаешь, что мне и в голову не придет лишать кого-то жизни…
– Вот и давай объясним всем, что сестры Таракановы ни при чем, – остановил меня Степан. – Проверь, не исчезла ли твоя розовая куртка из шкафа, надо убедиться, что она на месте.
– Хорошо, – согласилась я, – через минуту перезвоню.
Я набрала свой домашний номер и стала ждать, когда Фая возьмет трубку. Но сестра не спешила подходить к телефону. Мне пришлось звонить несколько раз, пока наконец не раздался ее запыхавшийся голос:
– Алло! Кто это?
– Сделай одолжение, открой шкаф в прихожей и глянь, висит ли там розовая куртка с надписью на спине, – попросила я.
– Ой, Виолочка, – засуетилась Фаина, – извини, я сразу не услышала треньканье. Тихо телефончик фурычит.
– Нашла куртку? – спросила я.
– Сейчас пойду искать, только руки вытру, – затараторила сестра, – я полы мою.
– Прекрати немедленно. Завтра придет домработница и все сделает.
– Я лучше всех уборщиц справлюсь, – возразила Фая. – Зачем деньги тратить зря? Ага, вот она, куртка, на крючке, из кармана шапка торчит. А почему ты про нее спрашиваешь?
– Хочу подарить эту вещь, – соврала я, – не ношу ее, только место занимает.
– Ты такая добрая, – зашептала Фаина, – вещь-то теплая и совсем новая. Виолочка, можно кой-чего попросить?
– Говори, – велела я.
– Вот глянула я на себя в зеркало и подумала: такая я некрасивая… прямо уродина…
– Неправда! – перебила я.
– Страшила просто, – уперлась Фаина. – А это неправильно. Будут говорить: сестра у звезды просто жуткая. Может, мне цвет волос изменить?
– Зачем? – не поняла я.
– Тогда стану симпатичней, – растолковала Фаина. – Как думаешь, мне какой цвет подойдет?
Никчемный разговор мне хотелось побыстрее завершить.
– Лучше не краситься радикально. Стань чуть-чуть темнее, – ответила я.
– Ой, мне так неудобно просить…
– Тебе что-то надо?
– Только не сочти меня нахалкой… С деньгами-то у меня очень плохо, что зарабатываю, все в Антошу вкладываю.
– Скажи, чего ты хочешь.
– Еще, не дай бог, подумаешь, что я попрошайка…
Дурацкая беседа мне надоела. У вас, наверное, тоже есть такие знакомые, которые перед тем, как озвучить свою просьбу, целый час кокетничают и кривляются, повторяя: «Господи, ужасно стыдно занимать твое время». И приходится их убеждать, что вы готовы исполнить просьбу, лишь бы они перестали тратить ваше время на выслушивание пустой болтовни и наконец сообщили, что им надо.
– Свалилась я тебе на голову… – стонала Фая, – корми-пои меня, а теперь еще и просьбы выполняй…
– Хорошо. Как хочешь. Если тебе некомфортно, ничего не говори. До вечера, – отрезала я.
– Стой, стой, стой! – испугалась Фаина. – У меня маленькая просьба, совсем малюсенькая. В ванной я видела пакет от фирмы «Хар». Там что-то для волос? Дорогое?
– Позавчера я ездила на презентацию книги, которую выпустило издательство. У автора есть спонсор, предприятие, выпускающее разные средства для оздоровления волос: шампуни, маски. Фирма всем гостям сделала подарок.
– Здорово быть знаменитостью, – позавидовала Фая, – всякие хорошие вещи без денег сами в руки падают.
– Насчет «хорошие» можно поспорить, – усмехнулась я. – Обычно в дармовой пакет ерунду кладут. А если там образцы продукции, то они в крохотных упаковках, вроде пробников.
– Нет, тут большие бутылки, – возразила сестра. – И еще тюбики, на них написано «Краска на основе натуральных продуктов».
– Хочешь с ее помощью изменить цвет волос? – догадалась я.
– А можно? – робко спросила Фаина.
– Конечно, бери, – разрешила я.
– Тебе не жаль?
– Абсолютно нет.
– Но я ее использую!
– Конечно…
– Ой, чувствую себя побирушкой, которая отнимает у сестры…
Мое терпение лопнуло:
– Фая, извини, я опаздываю на встречу. Крась свои волосы сколько душе угодно. Я не собиралась использовать содержимое пакета «Хар», забирай его себе.
– Ой, правда? Ой, спасибо! Ой, вот мне свезло! – заликовала сестра. – Ты уверена? Там еще тапочки с логотипом. Я их могу надеть?
– Да, – отрезала я.
Немедленно отсоединилась, взяла бутылку воды, сделала глоток и услышала телефонный звонок.
Слава богу, это была не Фаина с бесконечными выражениями благодарности.
– Ты где? – поинтересовался Степан.
– Неподалеку от метро «Тульская», – объяснила я.
– Можешь через полчаса подъехать в Глазовский переулок?
– Если он находится в Марьино, то мне туда и за два часа не добраться, – вздохнула я.
– Нет, это старый Арбат, – уточнил мой друг. – Сейчас пришлю адрес. Наберешь номер квартиры на домофоне и войдешь. Четвертый этаж. Лифта нет.
– Ладно, – согласилась я. – А зачем мне туда?
– Все объясню на месте, – пообещал Дмитриев.
Глава 8
– Оперативное помещение? – предположила я, осматривая интерьер.
– Вы на редкость сообразительны, – похвалил меня брюнет, стоявший у кухонного шкафчика.
– Тут особого ума, чтобы понять что к чему, не надо, – засмеялась я. – На окнах желтые занавески, купленные, похоже, еще в советское время. Стены сине-голубые, а это любимый цвет нашей милиции, а теперь полиции, на кафель ваш хозотдел пожадничал, поэтому на полу линолеум, который продавался в годы моего детства. Обстановка тоже эдак тридцатилетней давности. Здесь сильно пахнет табаком, неуютно, мрачно, чашки разномастные, а в довершение картины – инвентарные номера на мебели.
– Где? – удивился брюнет.
Я показала ему на овальный кусочек жести, приделанный сбоку столешницы.
– Не заметил его, – нахмурился мужчина. – Вы правы, это оперативная квартира, но пока тут проживаю я. Недавно с женой развелся, она меня на улицу выгнала.
– При разводе имущество делится пополам, – подсказала я.
– Трешку в качестве презента на свадьбу подарили родители невесты. Они сделали такой финт: купили апартаменты на имя матери, а она потом преподнесла их дочери.
– И что? – не сообразил Степан. – Если пара разбежалась, нажитое пилят по-честному. Или ты решил благородство проявить, ушел в одних трусах? Собрался до конца жизни по оперквартирам скитаться? Сейчас эта лафа у тебя, потому что в кресле начальника Федоров сидит. Он сотрудникам как отец родной, всегда помочь готов. Но Игорю Лаврентьевичу скоро на пенсию, и как только появится новый шеф, тебя выпрут отсюда, придется ползарплаты за съем однушки отдавать.
– Ты не понял, Степа? Ключевое слово в моем объяснении глагол «подарили», – тяжело вздохнул мужик. – Повторяю: теща сделала дочке подарок на свадьбу – хоромы. А презенты при расторжении брака дележке не подлежат. Кабы на жилье для нас моя родня раскошелилась, на выход пришлось бы Галине идти. Но в нашем случае турнули господина Измирина, то бишь меня. Ах да, я не представился вам, Виола Ленинидовна, Вадим Измирин.
– Он ведет дело о подозрительной смерти Антонины Вольпиной, – растолковал мне Дмитриев.
– Знаю, что вы близкая подруга Степана, – снова заговорил Измирин, – но все же хочу спросить: где вы находились сегодня после обеда?
– Сидела в фирме «Убьем всех», – спокойно ответила я. – Довольно долго там пробыла. Минуточку…
Я порылась в сумке и вытащила парковочный талон.
