скачать книгу бесплатно
– Это лужа и есть, – согласилась Маргоша, вытирая рукой слезы, выступившие на глазах от смеха.
Я в растерянности оглянулась по сторонам.
– Понятно, почему отсутствуют вешалка, махровые простыни, стул и телефон. Значит...
С громким воплем я выскочила из ямы и закуталась в халат.
– Пойдемте скорей, – опомнилась медсестра. – Сейчас помоетесь, продезинфицируетесь, антибактериальный гель вам дам.
Около часа я приводила себя в порядок, бесконечно поливаясь жидким мылом и смывая его чуть ли не кипятком. В конце концов, устав, как заяц, удравший от охотников, я вышла в комнату отдыха. Маргоша ринулась мне навстречу.
– Лампа, вы, когда направились на процедуру, перепутали двери! Пошли не налево, а направо и оказались у выхода для сотрудников.
– Могу дать вам дельный совет, – мрачно сказала я, – прибейте таблички «Грязевая ванна» и «Посторонним выход воспрещен», и люди не перепутают лечебную купель с лесным болотом.
– Но у нас никогда не случалось проколов! – объявила Маргоша. – Вы пока единственная обмишурились!
Ну кто бы сомневался? Госпожа Романова – чемпион по части попадания в идиотские ситуации. Представляю реакцию домашних, если до их ушей дойдет правда.
– Лампа, дорогая, – робко завела Маргоша, – давайте никому не расскажем о вашем маленьком приключении!
– Не испытываю желания делиться этой историей даже с очень близкими людьми, – согласилась я.
Маргоша не смогла скрыть бурную радость.
– Вот спасибо! Хотите настоящую ванну принять?
Я поежилась. Ну уж нет!
– Лучше пойду в библиотеку, найду хорошую книгу и почитаю в номере.
– Отличная идея, – одобрила Маргоша, – не волнуйтесь, процедура не пропадет, я в любое время вам ее сделаю, задержусь после работы, приду раньше, только не выдавайте меня! Моргнуть не успею, как без работы останусь! Ну и день сегодня! Надька пропала, вы в луже поплескались, а уволят меня!
Я еще раз заверила медсестру в своем намерении молчать и пошла в книгохранилище.
Вспомнила, как, бегая за подарками перед самым Новым годом, я ухитрилась шлепнуться на улице и сильно разбила коленку. Пришлось по дороге зайти в поликлинику. Хмурая травматолог промыла мне рану перекисью, налепила пластырь и куда-то ушла. Клейкая пластина тут же отвалилась, я попыталась приспособить ее на прежнее место, потерпела неудачу, и кровь капнула на пол.
Едва врач вернулась, я сказала:
– Пластырь отклеился, дайте мне новый, иначе утонете здесь в моей крови. Похоже, перекись не помогла.
– Вот беда! – всплеснула руками последовательница Гиппократа. – Только что уборщица пол помыла! Сейчас я вам по всей науке повязку наложу, а то загваздаете линолеум, а мыть некому. Тетя Дуся домой уехала, придется мне самой за швабру браться.
Похоже, Маргоша – родная сестра той докторицы. Травматолог сначала решила по-быстрому отделаться от больной, приляпала пластырь и хотела выставить меня вон, а потом, чтобы самой не мыть пол, наложила повязку «по всей науке». Маргошу совершенно не беспокоят судьба коллеги и состояние здоровья пациентки, совершившей заплыв в луже. Заботит медсестру лишь одно: не дай бог начальство ее накажет.
В просторной комнате, набитой шкафами, царил прохладный полумрак, большие окна украшали плотные бархатные занавески, и пахло здесь так, как во всех библиотеках: немного пылью, старыми газетами и почему-то ванилью. Аромат специи защекотал нос, я чихнула.
– Будьте здоровы, живите богато, – неожиданно произнес чей-то голос.
От неожиданности я подпрыгнула.
– Мама!
В дальнем углу вспыхнул торшер, и я увидела Нину с книгой в руках.
– Напугала вас? Простите, я не хотела! – извинилась она.
– Ерунда, мне показалось, что здесь никого нет, – ответила я. – Что вы читаете?
– Сказки Андерсена. Только, знаете, они совсем не веселые! – протянула Нина.
– Да уж, – согласилась я. – Есть у него притча под названием «Большой Клаус и маленький Клаус», на мой взгляд – кромешный ужас, ребенку даже показывать не стоит. Да и в остальных произведениях Ганса Христиана мало доброты.
– У братьев Гримм не лучше, – подхватила тему Нина. – И еще, я не понимаю, почему «Муму» Тургенева включено в программу для чтения младшеклассников?
Я села на диван.
– Могу признаться. Я проревела в детстве над историей об утопленной собачке целый день и больше не взяла в руки ни одно произведение Ивана Сергеевича – ни «Отцы и дети», ни «Стихотворения в прозе» и прочие. А еще не рискнула прочитать книгу Троепольского «Белый Бим Черное Ухо» и не смотрела одноименный фильм.
– Ерунда, надеюсь, это ваше самое большое прегрешение, – вдруг странным голосом произнесла Нина. – Я когда-то круто изменила свою судьбу!
– В этом мы с вами похожи. В один прекрасный день я ушла из дома и начала жизнь с чистого лист[1 - См. книгу Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».]
– Ради детей надо сохранять семью, – назидательно сказала Нина.
– У меня нет ни сына, ни дочери, – пояснила я, – племянников воспитываю.
– Может, оно и к лучшему, – неожиданно произнесла собеседница. – Из-за племянников не станешь слишком сильно переживать. Знаете, я ради Сони и Лиды на все была готова, но сейчас лезут в голову всякие мысли! Вы слышали что-нибудь о Малыше?
– Который дружил с Карлсоном? – развеселилась я.
– Нет, – улыбнулась Нина. – Я имею в виду рок-певца Малыша.
– Не поверите, один раз я даже была на его концерте, – сказала я. – Кирюша и Лизавета на какое-то время увлеклись «тяжелым металлом», мечтали увидеть Малыша, так сказать, живьем, а я побоялась отпустить школьников одних на стадион. «Секс – наркотики – рок-н-ролл» – мне этот лозунг не по душе, поэтому я решила присмотреть за подростками.
– И как вам Малыш? – с живым интересом спросила Нина.
Я поморщилась:
– Ужасно.
– Почему? – не успокаивалась Нина.
– Я не очень люблю рок в исполнении российских певцов, – призналась я. – Вот Мик Джаггер – совсем другой уровень. У нас, к сожалению, исполнители придумывают странные направления – рок-попс, рэп-рок, осталось только изобрести русский народный рок и петь его вместе с хором в кокошниках. Или выступать с военным оркестром, это будет Калашников-рок. Правда, у Малыша хотя бы музыкальный слух есть. Я закончила Консерваторию и, на свою беду, всегда улавливаю фальшь.
– Что же вас оттолкнуло от Малыша? – спросила Нина.
– Для начала – внешний вид. Он вышел на сцену в кожаных плавках и жилетке на голое тело, на шее татушка в виде красной змеи, да и руки-ноги почти полностью раскрашены. Длинные черные сальные волосы, лицо закрыто маской от лба до подбородка. Остальные члены группы вырядились в немыслимые рваные комбинезоны. А текст песен состоял сплошь из нецензурных слов. Под самый занавес на сцену выбежали девушки в одних стрингах, барабанщик стал поливать их шампанским из огромной бутылки. Зрители, сплошь подростки, бесновались, милиция еле-еле сдерживала толпу, меня замутило.
Я спросила по дороге домой у Кирюши:
– Отчего Малыш не открывает лица?
Мальчик объяснил:
– Это пиар-ход. Журналисты давно ломают голову, он один или Малышей несколько!
– Человек-невидимка, – возвестила Лиза, – о нем ничего не известно. Представляешь, он не первый год выступает, но никому не дал интервью, в Интернете о нем чего только не пишут, а он не реагирует. Фанаты ни разу не смогли Малыша после концертов подловить, ждут его у служебного выхода, стоят до утра – нет рок-звезды.
– Ни его имя, ни фамилия, ни возраст, ни внешность неизвестны, – перебил ее Кирюша, – думаю, певцов несколько, они меняются.
– Не, он один, но, наверное, не сам поет, небось изуродован, вот и не показывает лица, – предположила Лиза. – Заячья губа или родимое пятно от лба до подбородка.
Нина выпрямилась.
– Все неправда! И пел он сам, и тексты, и музыку сам писал, и внешне красавец!
– Вы фанатка Малыша? – засмеялась я.
– Я его жена, – ответила Нина, – вернее, вдова. Малыш недавно скончался, но о его смерти не объявляли, для слушателей он просто исчез.
У меня запершило в горле. Откашлявшись, я осторожно посмотрела на собеседницу.
– Кажется, я ослышалась. Вы...
– Я много лет прожила с Константином Львовичем. Он концертировал под именем Малыш, – уточнила Нина.
От неожиданности я ляпнула бестактность:
– Вам немало лет, а Малыш активно концентировал, пел по два-три часа без отдыха.
– И что? – вскинула брови Нина. – Мику Джаггеру шестьдесят с хвостиком, а он ездит в мировые турне. Дело не в возрасте, а в творческом потенциале, у Малыша его было через край. Он скончался в полном расцвете сил, не успев написать своих лучших песен, а я... я... так мучаюсь... понимаете...
Нина втянула ноги на кресло.
– Наши дети... Соня и Лида... они... Господи, мне не с кем поделиться, ни одной задушевной подруги за всю жизнь не завела.
– Мама! – прозвучал с порога командный голос.
Нина вздрогнула, села, словно английская королева перед телекамерой, и испуганно сказала:
– Лидочка? Ты меня ищешь?
– Полагаешь, у меня есть вторая мать? – сказала девушка, вошедшая в библиотеку. – Что ты здесь делаешь?
– Книгу читаю, – покорно отозвалась родительница.
– Отдыхать лучше в номере, пошли, – приказала Лида.
– Разреши познакомить тебя с Евлампией, – вспомнила о приличиях Нина.
Лидочка светски заулыбалась:
– Рада встрече.
В полумраке библиотеки девушка показалась мне совсем юной, но одета она была, как взрослая дама. Шелковый костюм с юбкой ниже колена, в ушах бриллиантовые серьги, на пальцах кольца, волосы тщательно уложены в высокую прическу. Вместе с дочерью Нины в комнату вплыл тонкий аромат дорогих духов.
– Очень приятно, – кивнула я, – мы с вашей матушкой беседуем о современной музыке.
– Евлампия играет в оркестре на арфе, – объяснила Нина.
– О! Восхитительно, – воскликнула Лида, – мы обожаем классику и не понимаем современных, ужасных какофоний!
– Да, да, да, – бормотала вдова Малыша.
Дочь буквально выдернула мать из кресла.
– Пойдем погуляем!
– Замечательная погода, – высказалась я.
– Прелестное солнце, – подхватила Лида и слегка толкнула Нину в бок.
– Редкое лето для Подмосковья, – мигом подала реплику та.
Я приняла пас:
– Упоительный воздух.
– Мамочка, ты хочешь съездить в Ларюхино? – промурлыкала Лида. – Лично меня развлекают сельские магазины.
– Отличное предложение, – согласилась Нина.
Еще минуты две мы жонглировали ничего не значащими словами, а затем Лида увела мать. Несмотря на продемонстрированное знание светских приличий, девушка не позвала меня на променад.
Я выбросила из головы мысли о Лиде и начала осматривать полки, радуясь богатому выбору. Хозяйка «Виллы Белла» снобом не была: наряду с русской и зарубежной классикой я нашла много детективов, фантастики и фэнтези, на столах кипами лежали глянцевые журналы.
– Вы Евлампия? – пропел тихий голосок.
От неожиданности я выронила том Агаты Кристи и обернулась. По ковру, заглушающему звук шагов, ко мне приближалась девушка, похожая и одновременно непохожая на Лиду.
На незнакомке тоже был шелковый костюм розового цвета и эксклюзивные драгоценности, но прическа оказалась другой – распущенные волосы до плеч. На лице – приветливое выражение, ни малейшей настороженности.
– Я Соня, – представилась красавица, – Лида вас очень точно описала, сказала: фигура у музыкантши – хоть сейчас на подиум.
Меня охватило смущение: я неправильно реагирую на комплименты. И фальшь, и искренность в этом случае вызывают у меня одну и ту же реакцию. Сначала хочется спросить: «Простите, вы это все обо мне?», а потом, опустив уши и поджав хвост, отползти подальше в сторону.
– Евлампочка, милая, – нежно сказала Соня, – Лида сказала, что вы подружились с нашей мамой?
