скачать книгу бесплатно
– И похуже людям приходилось, – обозлилась Маргарита. – Прекрати думать на эту тему! Запрети себе! Если продолжить лить сопли по Роберту, станешь, как Елена! Роб убил Павла! Да, согласна! Роб умер! Точка. Надеюсь, он никогда не оживет. Все! Слышишь? Все!
Анжелика опустила голову.
– Разговор врезался в мою память навечно, со всеми деталями. Я очень удивилась. Кто такой Роберт?
Глава пятая
После того как Анжелика и Трифон ушли, я позвал Бориса и включил запись беседы. Сначала батлер слушал молча, но после вопроса «кто такой Роберт?» тихо сказал:
– Почти в каждой семье есть личный ящик Пандоры. Если тебе о нем не рассказали, то не следует искать его и уж тем более открывать. Простите, давайте послушаем запись до конца.
Я нажал на клавишу диктофона, в кабинете снова зазвучал голос Анжелики:
– Завершив разговор, Маргарита сказала: «Мне пора в Москву. Машина опять сломалась, приехала на электричке. Надо успеть на ту, что в девятнадцать десять». – «Довезу тебя до станции, – тихо предложила бабуля. – Извини, до дома не могу доставить. Сама знаешь, Елена на даче. Мало ли что ей в голову взбредет». – «Пешком добегу», – возразила подруга. «До платформы недалеко, минут за сорок обернусь. Елена спит». Они ушли, а я в полной растерянности вернулась домой. Стою на кухне, думаю: «Кто такой Роберт?» И тут входит мама, на удивление веселая, говорит: «Сделай чай! Да побыстрее». Я выпалила: «Кто такой Роберт?» У мамы такое лицо сделалось, что я перепугалась. Потом она расхохоталась: «Садись. Слушай!» И я узнала, что жизнь моих родителей текла нерадостно. Папа регулярно уходил от мамы и заводил любовниц. Похоже, что он просто не мог долго жить с кем-то. Бросив очередную метрессу, он возвращался домой, где его ждала супруга. Надежда Васильевна пыталась вразумить папу, но плохо получалось. Вернувшись в очередной раз домой, он начинал мучить жену требованиями постоянного секса. Когда Елена просила не трогать ее в третий раз за день, Павел орал: «Ты ледяная рыба, поэтому вынужден искать других баб!» Через месяц-другой он вновь уходил, а мама оставалась беременной, потому что ее спутник жизни отказывался использовать презервативы. Гормональные таблетки в те годы только-только начали продавать, они плохо влияли на женщин. И что делать? В первый раз Елена Петровна родила сына Роберта, а потом начала делать аборты. Операций оказалось столько, что, увидев ее в кабинете в очередной раз, врач сурово сказал: «Дорогуша, или ты рожаешь, или начнутся большие проблемы со здоровьем». На свет появилась я. Отец второго ребенка не хотел, пропал, затем вернулся, но не потому, что раскаялся и захотел жене помочь. Он подцепил нехорошую болезнь. Странно, что это не случилось раньше. Официально лечиться папа не мог – тогда всех «венериков» сразу на учет в диспансере ставили, на работу сообщали. Бабушка нашла какого-то частника, тот Павла на ноги поставил. Доктор хороший попался, отцу стало лучше, но как только мужчина оклемался, начал к маме приставать. Тут уж бабушка впервые вскипела, выставила мужчину вон, и несколько лет все жили спокойно. Я маленькая была, мало что понимала. Мне объяснили, что папа в другом городе работает. Ну и ладно, я его почти не знала. Роберт уже в институт поступил, от него правду было не скрыть. Не знаю, как брат к нему относился, а вот маму он очень любил. Время прошло, отец домой вернулся, потому что опять заболел! Во второй раз! Поселился в доме, чувствовал себя неплохо, начал кричать на тещу, жену, сына и меня. В день беды бабуля пошла на рынок, Роб в своей комнате сидел, я в детской играла. Что дальше случилось, мама не помнит. Последнее, что у нее перед глазами – сын отбрасывает от нее мужа… Дальше провал. Очнулась она в своей комнате. В квартире врачи – «скорая» приехала. Прибыла милиция. Роберта задержали, мама потеряла сознание. Ее увезла «скорая», меня забрала бабушка. Потом суд, брата признали виновным в убийстве отца. Но ни мама, ни бабушка, ни Роб не рассказали правду про поведение отца и его болезнь.
Раздался мой голос:
– Почему?
– Бабушка была стоматологом, у нее было много частных клиентов. Теперь-то понимаю, что мы жили на ее заработки, отец денег не давал. В детстве я недоумевала, почему бабуля каждый день уезжает из Потапкино и я остаюсь с няней, два дня которую заменяет Маргарита Львовна. А с течением лет я поняла, что Надежда Васильевна зубной врач, у нее много клиентов и с большинством из них она дружит. Стало мне ясно и то, что пожилая женщина – финансовый столп семьи. Мама ничем не занималась, ела, спала, даже во дворе не гуляла, сидела у своей немолодой матери на шее. На момент смерти отца в России уже буйно расцвела желтая пресса. Представляете радость газетчиков? Такая тема! Сын убил отца-сифилитика, который пытался изнасиловать свою жену! И что дальше? Бабуля теряет всех больных, в придачу ее увольняют из частной клиники. Что подумают ее пациенты? Врач живет с дочерью и ее мужем, у которого тяжелое венерическое заболевание. Гнать такую лекарку, на порог ее не пускать – вдруг заразу принесет? Поэтому все члены семьи решили молчать. А я о той ситуации вообще ничего не помню. Чистый лист просто. Мать рассказывала, что я в тот роковой вечер играла в детской, тогда еще маленькая. Она ко мне заглянула, сказала: «Иди ужинать!» А я начала жаловаться: «Голова болит, есть не хочу». Мама решила, что я капризничаю, но не стала настаивать, ушла. И вскоре весь ужас случился. Про меня забыли. Когда милиция уехала, бабушка про меня вспомнила, мигом в детскую помчалась, а я крепко сплю прямо на полу, лоб горячий. Заболела. Оказалось, я подцепила паротит – по-простому свинку. Температура поднялась, я где играла, там и задремала. Ничего не слышала, не видела, приезда милиции не заметила. Заболевание протекало тяжело, меня в больницу отправили. Долго в клинике лежала, получила осложнение на почки. Но я вообще ничего не помню. Роберта посадили. Где он сейчас? Бабушка сказала, что он на зоне познакомился с каким-то криминальным авторитетом, подружился с ним, женился потом на его дочке, и все они живут где-то на Бали или в Шри-Ланке. Роб домой возвращаться не хочет. Прошли после той беседы годы. И бабушка, и мама умерли. Я жила совсем одна в Потапкино, ездила на работу в Москву. Один раз электричка из столицы задержалась, последняя маршрутка, которая от станции народ в деревню везет, ушла по расписанию. Стою, чуть не плачу! Пешком далеко, через лес, уже стемнело. И тут…
Трифон засмеялся.
– Увидел красивую девушку, вид у нее несчастный. Подошел, спросил: «Могу чем-то помочь?» Она от меня шарахнулась. Потом, когда уже подружились, Анжелика призналась, что из-за бороды приняла меня за…
– За Карабаса-Барабаса, – тихо засмеялась Лика. – В детстве очень боялась книгу про Буратино. Там на одной картинке нарисовали этого героя – огромный, страшный, бородатый, очень мерзкий мужик. И вот он передо мной. Живой. Народу рядом нет. Магазины на вокзальной площади закрыты. Темнеет. И тут подкатывает машина, за рулем злобный директор кукольного театра… Захотелось убежать, да некуда! Трифон понял, что за мысли в моей голове, похлопал ладонью по переднему сиденью: «Девушка, садитесь, я не ем младенцев на завтрак. Бороду ношу, потому что шрам на подбородке закрываю».
– По виду Карабас-Барабас, но по сути ничего общего с ним у меня, – добавил муж.
Лика снова засмеялась.
– Вот многие спрашивают: «Как супруга зовут?» Отвечаю: «Карабас-Барабас. А дети у нас по отчеству Карбас-Барабасовичи. Прикольно же!» – Потом она уже серьезно добавила: – Почему к вам пришла? Очень надо увидеть Роберта. Пыталась найти его – не получилось.
Снова прозвучал мой голос:
– Вы хотите выяснить, где брат? Жив он или нет?
– Да, Роб единственный, кто у меня из родни остался. Но совсем незнакомый человек. Детство свое смутно помню, кусками. Идем с бабушкой в магазин, она мне покупает шоколадное яйцо, внутри фигурка. Едем на дачу в машине, сижу на сиденье, вокруг узлы, коробки. Эпизоды пунктиром, целой картины нет. Если уж совсем честно говорить, то не испытываю к брату никаких чувств, он посторонний человек. Почему хочу его отыскать? Смотрите, что нашла, прочитайте.
Возникла короткая пауза, потом я начал говорить:
– «Видел… дядя Роб не убивал… знаю кто… боюсь…» Больше не разобрать. Что это?
– Недавно вернулась в московскую квартиру, – тихо объяснила клиентка. – До сих пор мы с Тришей жили в Потапкино. До столицы рукой подать, но сейчас деревню присоединили к Москве, всем жителям дали квартиры. А у нас столичная прописка, не положено никакого жилья, но получила хорошую компенсацию за дом. Деваться некуда, приехали с Тишей в город, затеяли ремонт. В комнате, которая служила мне детской стали сдирать обои, оторвали плинтус, и за одним обнаружилась эта записка. Почерк незнакомый, но текст! «Дядя Роб не убивал!» Кто-то видел, что произошло, был свидетель. Но ни мама, ни бабушка не разрешали мне звать гостей в дом. Я всегда сидела одна в детской, когда мы в столицу прикатывали. Ох, думаю, брат мертв. Не знаю, почему так кажется. Где-то его могила! Найдите ее! Пожалуйста!
Анжелика вскочила и ушла, потом раздался хлопок двери – женщина убежала из офиса.
– Странная история, – заговорил Трифон. – Лика очень переживает. Она постаралась выбросить из головы мысли о брате. Ей удалось справиться. И тут находка за обоями! И все опять в памяти ожило. Я уверен, мужчина мертв. Кабы нет, то точно захотел бы найти младшую сестру. Отыщите, пожалуйста, его могилу! Поставлю памятник, цветы посажу – Лика тогда успокоится. Вы сейчас видели, как она нервничает. Вскочила, умчалась, забыла попрощаться.
Глава шестая
– Интересно, – заметил Боря, рассматривая клочок, – надо отдать его Ковалеву.
– Уже договорился с Михаилом Петровичем, – кивнул я, – отправил ему фото.
Борис улыбнулся.
– Предполагаю ответ: «По снимку ничего сказать не могу, постараюсь восстановить весь текст, но нужен оригинал».
– Именно так он и отреагировал, – подтвердил я. – Попросил посетительницу хоть что-то вспомнить о том дне, когда в квартире разыгралась трагедия. Она замялась, потом ответила: «Как ластиком стерли. Что-то в голове вертится, глупость всякая. Отрывки. Калейдоскоп».
– Она не помнит почти ничего. Первое воспоминание о детстве – жизнь в Потапкино, учится в деревенской школе, ей примерно одиннадцать лет. Словно ластиком стерли, – повторил Боря. – Что, если с ребенком поработал специалист?
– О том же подумал. Сколько ей тогда лет было, она не помнит. Вроде уже ходила в школу, а может, и нет. Малышку могли отвести к гипнотизеру. Есть методика «уборки» травмирующих воспоминаний.
Боря взял телефон и через короткое время произнес:
– Лева, привет! Ты на громкой связи.
– О! Какие люди! – обрадовался Николаев. – А где Ваня?
– Здесь, – ответил я, – рад тебя слышать.
– Вопрос, – приступил к основной части беседы мой помощник, – можно ли отнять у человека воспоминания, от которых ему становится плохо?
– Да, – без задержки сообщил Лев. – Но прежде чем заниматься мозгочисткой, следует выяснить детальки. Коли девица-красавица просит: «Выкиньте из моей головы все про урода, которого любила», – то я вежливо ей отказываю. Работаю только с жертвами жестокого насилия, маньяков, сексуальных преступников. Беру самые тяжелые случаи, когда человек на грани суицида или уже совершал попытку.
– Твой отец, Иосиф Петрович, занимается гипнозом.
– Да, – согласился Лева. – Пытаюсь стать хоть немного похожим на него, однако планка очень высоко поднята. Я папе в подмастерья не гожусь. Но он сейчас уже не практикует.
Я удивился. Честно говоря, думал, Иосифа Петровича нет в живых.
– Когда папа отошел от дел? – продолжил Боря.
– Два года назад. Нельзя сказать, что он совсем перестал работать – занимается со своими учениками и порой берет клиентов. Но только если его случай очень заинтересовал. Почему спрашиваете?
Я рассказал о визите Анжелики, не называя ни ее имени, ни фамилии.
– М-да, – пробормотал Николаев, – до сих пор не слышал, чтобы закрывали большую часть жизни целиком. Как правило, стирается ситуация. У меня была пациентка, которая подверглась насилию, танцовщица из ночного клуба. Она шла поздно вечером домой, приблизились трое, схватили, привезли на квартиру, развлекались потом сутки. В этом случае пришлось усердно поработать, но в конце концов у жертвы возникло убеждение, что она, собираясь домой после смены, выпила, сильно опьянела, как добралась до квартиры, не запомнила. Откуда синяки на теле? Травмы по женской части? Скорее всего, упала. Потом кто-то домой подвез, денег у девушки не было, решила водителя отблагодарить, как смогла. Клиентку ко мне привела ее сестра, объяснила, что родственница не прочь отдохнуть по полной программе – выпить, с мужиком повеселиться. Ее из-за «хобби» выгнали из нескольких ночных заведений. После длительных сеансов со мной клиентка в один прекрасный день заявила: «Сорвалась! Но больше никогда. Вот не помню ничего, ни как ханку жрала, ни как домой шла. Пора завязывать». Сейчас у нее все нормально, к бутылке не прикасается, работу сменила, делает маникюр-педикюр. Наш мозг здорово создан, он сам способен задвинуть в темный дальний угол то, что погубит хозяина головы. Человек «забывает» происшествие, но есть триггерные точки. На них нажимают случайно, и упс! Все возвращается! Поэтому необходимо провести инструктаж близких, им следует тщательно следить за своим языком. И чем меньше людей в курсе того, что на самом деле произошло, тем лучше. А у вашей клиентки вынуто очень много из памяти. Велось следствие, состоялся суд, скорее всего, соседи в курсе.
– Наверное, поэтому бабушка и переехала в деревню, – тихо произнес Борис, – убрала ребенка подальше от болтливых языков.
– Учтите, коли блок ставил специалист уровня моего отца, то сами не «расколдуете» пациента, понадобится тот, кто печать наложил, иначе никак, – предупредил Лева. – Теперь по поводу клочка бумаги, который увидел. Не могу заявить с уверенностью, но предполагаю, что автор текста – ребенок. «Дядя Роб не убивал». Взрослый человек по-другому напишет. Начинается сообщение со слова «видел». Возможно, автор мальчик. Он стал свидетелем смерти Павла Андреевича. И пока нам неизвестен весь текст, можно пофантазировать так: «Видел, что дядя Роб не убивал своего папу. Знаю, кто это сделал. Очень его боюсь». Или: «Видел, кто убил папу Лики». Вариантов на самом деле не так уж много. «Видел, кто зарезал папу Анжелики. Дядя Роб не убивал, знаю, кто его убил, сказать не могу, боюсь». Следовательно, был свидетель. Он находился в одной комнате с девочкой. Возможно, ее одноклассник.
– Зубова сказала, что она заснула на полу, – уточнил я, – а мама и бабушка не одобряли приглашение гостей. О том, что в детской был кто-то, кроме нее, Лика не упомянула.
– Всем нам родители что-то запрещали, но мы их не слушались, – засмеялся Лева. – Ваша клиентка могла кого-то тайком привести. С папой поговорю, но не уверен, что уговорю его вас проконсультировать. Все, ребята, простите, у меня сеанс с больным через десять минут, надо настроиться.
Боря положил телефон на стол.
– Что-то тут не так! – воскликнул я. – А где Саша?
– Она согласилась пройти в столовую, – отрапортовал Борис. – Есть проблема – у подростка отсутствуют вещи! Владимир Иванович привел дочь с пустыми руками, при ней нет ни сумки, ни чемодана.
Я вынул мобильный и быстро соединился с отчимом.
– Что случилось? – почти сразу отозвался тот.
– У Саши отсутствуют сменная одежда, обувь, белье, – объяснил я, – она с пустыми руками.
– Елки-палки! – ахнул мамин муж. – Забыл! Не вынул саквояж из багажника. Машина на стоянке аэропорта. Но тебе ее не открыть! Ума не приложу, что делать!
– Проблема легко решаема, – засмеялся я, – поедем в магазин, куплю ребенку нужное.
– За мой счет! – быстро уточнил отчим.
– С деньгами потом разберемся, – пообещал я и отправился в столовую.
Саша стояла у окна.
– Просьба… – начал я.
Девочка обернулась и молча уставилась на меня.
– Владимир Иванович забыл вынуть ваш чемодан из багажника.
– Рофл, – произнесла гостья.
Я не понял, что она имеет в виду, и продолжил:
– Давайте съездим в магазин, приобретем вам вещи первой необходимости.
Саша прищурила один глаз.
– Вы не мой слайм.
– На зеленый лимон определенно непохож, – согласился я.
– Лимон? – повторила Саша. – Зеленый?
Я обрадовался – кажется, удалось добиться от девочки хоть какой-то эмоции.
– Из ваших уст прозвучала фраза: «Вы не мой лайм». Лайм – цитрусовый фрукт. Он по форме и вкусу похож на лимон, поэтому многие именуют его «зеленым лимоном».
– Поч? – пробормотала Саша.
Я понял, что теряю нить разговора, и попытался ухватиться за нее:
– Почта неподалеку, можем пойти туда пешком.
– Поч? – повторила школьница.
В комнату вошла Демьянка, а ко мне на телефон прилетело сообщение от Бори: «ИП! Слышу вашу беседу. Девочка говорит на сленге подростков. «Рофл» – «смешно». И не «лайм», а «слайм». «Вы не мой слайм» в переводе на человеческий язык – «вы не мой друг». «Поч» – «почему».
Я спрятал трубку и начал гладить Демьянку.
– У кого есть собака, тому не нужна жена, – неожиданно объявила Александра.
– Согласен, – кивнул я. – Да, я не являюсь вашим приятелем. Но странные порой зигзаги закручивает судьба человека. Нравится мне это, не нравится, но вы моя сестра.
– Беды и близнецы никогда не приходят в одиночку, – доложила Саша. – Поч?
– Почему я ваш брат? – спросил я и сразу ответил: – Владимир Иванович одно время считался вашим отцом.
– Никогда нельзя быть уверенным на сто процентов даже в том, какой у тебя цвет глаз, – усмехнулась Саша.
– Верно, но давайте предположим, что это так, ведь Владимир Иванович одно время был мужем вашей мамы. Наверное, вы не в курсе, что он женат на Николетте, а она моя матушка. Следовательно, Владимир Иванович – мой отчим. Вы можете быть родной его по крови. Я не чужой ему по факту женитьбы. Следовательно, мы оба дети Владимира.
– Рофл, – с каменным лицом отреагировала Саша.
– Да, забавно, – согласился я. – Давайте считать, что мы с вами сводные брат и сестра. Общей генетики нет, нас объединяет Владимир. А он умчался в командировку, забыв вализу с ветманом.
В глазах Саши засветилось простое человеческое любопытство.
– Лизу с чем?
– Вализа с ветманом, – повторил я. – Каждое поколение говорит на своем языке. Парниша идет с гульбища в мокроступах. Понимаете, о чем речь?
– Нет, – хихикнула Саша.
– Юноша идет после вечеринки, надев калоши.
– Рофл, – улыбнулась Александра.
– В мои студенческие годы говорили так: «хиляли по Бродвею, потому что шнурки в стакане были». Перевести?
Саша кивнула.
– Гуляли по улице Горького, потому что родители дома сидели, – быстро произнес я.
– Улица Горького теперь Тверская, – на всякий случай уточнил Борис, входя в столовую.
– Вас не бесят мои слова? – спросила Саша. – Неужели не раздражаю?
– Нет, – ответил я. – Понимаю, что есть люди, которые составляют свое мнение о человеке, глядя на его одежду. А есть те, кто никогда не станет общаться с девушкой, которая не владеет литературной речью, изъясняется только с помощью сленга. Вы придете в ресторан с ночным горшком в руке, поставите его в центре зала, сядете и начнете процесс освобождения кишечника?
Саша снова захихикала:
