скачать книгу бесплатно
– Сначала будет неудобно, потом привыкнешь, – деловито сказала Настя, когда мы спустились к подножию почти отвесной лестницы и очутились перед новой дверью, у которой вместо ручки был здоровенный круг, похожий на штурвал.
Хозяйка уверенно повернула его, и мы очутились в коридоре, который, похоже, был с полкилометра длиной. Он был застлан красной ковровой дорожкой, с потолка свисали стеклянные фонари, забранные железной сеткой. Стены выкрашены серо-голубой масляной краской. По дороге нам попалась тумбочка, на которой стоял гипсовый бюст.
– Это кто? – ошарашенно показала я на скульптуру.
– Ленин, – обыденно ответила Настя, – Владимир Ильич. Не узнала? Говорят, раньше такие везде стояли.
– Глазам своим не поверила, – честно призналась я, – в последний раз я видела подобный интерьер не помню в каком году в райкоме комсомола, когда собралась поехать в командировку в Болгарию. Прости, пожалуйста, неприлично критиковать убранство чужой квартиры, у меня случайно вышло, не обижайся.
– Плевать, – отмахнулась Настя, – ну, запоминай. Справа три двери. Первая ведет в мамину спальню, вторая в папину, третья ко мне. Слева комнаты для гостей, можешь поселиться в любой, пока все свободны. Я тебе советую выбрать с видом на море.
Меня охватила тревога. Дашутка, сегодня явно не твой день. Сначала ты ухитрилась превратить свое лицо в подушку с утиным клювом, затем встретилась с грабителями, лишилась сумки с историей болезни Зайки, а потом наивно поехала с незнакомой девушкой. И вот сейчас выясняется, что Настя не совсем здорова психически. Вдумайтесь в последнюю фразу: мне предложено занять комнату, из окон которой можно любоваться бесконечной водной гладью. С одной стороны, ничего странного в этом нет, но, если учесть, что я нахожусь в глубоком подвале, в центре Москвы…
– Огромное спасибо, – сказала я, – всегда мечтала пожить на берегу моря, только сначала схожу в машину, я забыла там сотовый.
Попытка трусливо удрать не возымела успеха.
– Здесь мобильный не берет, – пояснила Настя и впихнула меня в комнату, – ну как?
Интерьер произвел впечатление. У одной стены громоздится железная кровать с серым одеялом и двумя подушками, около нее стоят массивные, похоже, дубовые тумбочки, а на них – ночники. Напротив располагается трехстворчатый шкаф с зеркалом и висят пустые книжные полки, далее растянулся письменный стол, покрытый синим сукном, с настольной лампой под зеленым абажуром. Еще тут было два кожаных черных кресла, темно-красный ковер с традиционным черным орнаментом и огромный, словно высеченный из гранита, телефонный аппарат с наборным диском и трубкой на витом шнуре. Но самое сильное впечатление на меня произвело окно, по бокам которого висели две пыльные бархатные гардины. За стеклом синело бескрайнее море, над ним сияло солнце, вдали, почти у самого горизонта, виднелся силуэт корабля.
– Фотообои, – догадалась я через минуту.
– Ну да, – кивнула Настя, – ты же не надеялась увидеть здесь реальный океан. Подходит? Или посмотришь лес? Мебель везде одинаковая, а пейзаж за окном разный, есть даже пустыня, но бесконечный песок, на мой взгляд, очень угнетает, хотя моей маме нравится, она в «Сахаре» живет, а у отца вообще не пойми что, камни да ущелья!
– Море в самый раз, – ожила я.
– Отлично, – обрадовалась Настя, – двигаемся дальше. Иди сюда, за дверку, тут хозчасть. Сначала кухня, плита электрическая, холодильник, мойка, большой стол, за него двадцать человек легко усядется.
– Ничего себе кухонька! – заметила я. – Метров пятьдесят!
– Четыре туалета, – продолжала «экскурсовод», – и столько же душевых, ванн нету. Туда, в ответвление, не ходи, стопудово потеряешься, выхода не найдешь!
– А что там, в дальней галерее? – не сдержала я любопытства.
– Склад продуктов, лекарств и всего остального, – ответила Настя, – только папа там ориентируется. Я не знаю, где коридор заканчивается, и предпочитаю туда не соваться. Давай угощу тебя чаем, и договоримся об оплате.
Глава 4
Через пятнадцать минут беседы с Настей у меня появилась твердая уверенность: девушка не первый раз сдает одну из комнат, уж больно она бойко диктовала условия. Стирка постельного белья за счет гостя, пользоваться санузлами и кухней можно без ограничений, посторонних приводить в «номер» нельзя. Если дать хозяйке денег на питание, то получишь завтрак и ужин, в противном случае придется питаться в городе. Из явных неудобств – отсутствие телефонной связи и телевизора.
– С другой стороны, это даже хорошо, – говорила Настя, – какой смысл новости смотреть? Только пугаться. Я купила себе телик и дивидюшник, киношкой на дисках наслаждаюсь.
– Какая у вас необычная квартира, – не выдержала я.
Настя засмеялась.
– Чума, да? Мой папка служил в армии, до того, как меня родить, они с мамой по гарнизонам намотались и двух младенцев похоронили. Мальчики у них рождались больные, врачи сказали – девочка должна выжить.
Я подперла кулаком щеку и стала слушать рассказ девушки.
Отец Насти, Владимир Петрович Куваев, человек порядочный и, что весьма странно для военного, абсолютно непьющий. И у Куваева начисто отсутствовали карьерные амбиции, он дослужился всего лишь до прапорщика. Никакого высшего образования Володя не имел, состоял в частях шофером, а его жена Зинаида работала в столовой поваром. Пределом мечтаний семейной пары было получить хорошую квартиру и достойную зарплату. Куваевы всегда жили честно, Зинаида никогда не воровала продукты, а Володя не «химичил» с бензином, и в конце концов им повезло. Положительную во всех смыслах семью выделил из общей массы полковник Андрей Серебров. Вот уж кто изо всех сил лез наверх, так это он.
За короткий срок Володя стал для нового начальника не только водителем, но и адъютантом, электриком, сантехником, плотником и чернорабочим в одном флаконе. Зиночка превратилась в повариху, горничную, а заодно и няню детей Сереброва. Переводясь c места на место, Андрей всегда брал с собой Куваевых, а Володя с Зиной не уставали радоваться своему счастью. Серебров был им как отец родной, он всегда следил, чтобы его прислуга получила хорошую комнату в общежитии, паек и обмундирование. В конце восьмидесятых у Куваевых случилось сразу два радостных события: Андрей, успевший стать генералом, очутился в Москве и перетащил туда своих верных вассалов, а Зиночка родила дочь, слава богу, здоровую девочку.
Страну медленно втягивало в гражданскую войну, жить в столице становилось все опаснее, служба в армии в начале девяностых потеряла всякую престижность, зарплату личному составу не платили месяцами, но Серебров постоянно твердил:
– Спокойно, я решу все проблемы.
Володя с Зиной верили в хозяина, тот обладал активностью охотничьего пса, мимикрировал как хамелеон и казался окружающим безобидным, как белый кролик. В голодном девяносто втором году Андрей привез Куваевых в Барабанный тупик, открыл вход в подземелье и спросил:
– Нравится? Будете здесь жить?
Зиночка обомлела от восторга.
– Это наше?
– Мое, – уточнил Андрей, – но и ваше тоже.
– Это бункер? – поинтересовался Володя.
Серебров кивнул:
– Да. Таких помещений в Москве несколько, все состояли на балансе у разных служб: Министерства обороны, Комитета госбезопасности, кое-каких других структур. Оборудовали бункеры в самый разгар холодной войны с Америкой. В начале шестидесятых годов двадцатого века мир всерьез готовился к ядерной войне. Вы сейчас находитесь в убежище, которое предназначалось для высокопоставленных чиновников и членов их семей. Мне удалось приватизировать несколько таких катакомб в столице и в Питере. Короче, живите здесь в свое удовольствие, приглядывайте за хозяйством, я вас сюда пропишу. Пока будете получать небольшую зарплату, но за коммунальные услуги платить не придется. И никаких проблем с едой, в дальней галерее есть продуктовое хранилище, там полно тушенки, крупы и макарон.
У любой семьи, предложи им кто поселиться в подобном месте, возникла бы масса вопросов. Каким образом Серебров ухитрился заполучить в собственность такую площадь? Будет ли законной их прописка? Не вредно ли жить без дневного света? Какой, в конце концов, почтовый адрес жилища? Но Володя с Зиной, долгие годы обитавшие в небольших каморках в густонаселенных бараках, очумели от радости. Двенадцать комнат, обставленных мебелью и застеленных коврами! Огромная кухня с утварью! Ванные! Туалеты! Кладовки с бельем и едой! Радость не померкла даже при дальнейших уточнениях Сереброва.
– Вам принадлежат четыре помещения, в остальных иногда будут останавливаться нужные мне люди, ваша задача – уборка, готовка и мелкий ремонт.
Фактически Куваевы стали управлять небольшой гостиницей, но Володя и Зина, похоже, так этого и не поняли.
Настя в детстве ездила по бесконечным коридорам на трехколесном велосипеде. Мама и папа очень любили дочку, баловали ее и никогда не наказывали. Постояльцы, приезжавшие в бункер, вели себя сдержанно. В основном это были малоразговорчивые мужчины, тенью шмыгавшие к выходу. Но спустя несколько лет Настя узнала имена постоянных гостей: Арама, вечно ходившего в темно-синем костюме «Адидас», дядю Гошу, который произносил вместо звука «г» – «хе», Виталика, щедро разукрашенного наколками, и сурового с виду Анатолия Михайловича, никогда не расстававшегося с небольшим портфельчиком. Иногда дядьки привозили девочке подарки. Арам угощал ее вкусной чурчхелой, дядя Гоша – семечками, Виталик дарил кукол, а Анатолий Михайлович вручал книги.
Собственно говоря, до сего времени ничего не поменялось, Серебров по-прежнему присылает гостей, Володя с Зиной следят за порядком, зарабатывают они немного, поэтому Настя иногда жульничает, говорит предкам:
– Можно у нас поживет тетя моей подруги Нины? Она всего на недельку в Москву прикатила.
Папа тут же ответит:
– Нет, Андрей Валентинович строго-настрого запретил пускать сюда посторонних, только его гостей.
– Конечно, папочка, – кивает Настя и всхлипывает, – как ты приказал, так и будет. Правда, Нина обидится, перестанет со мной дружить, а я так одинока! Подруг домой привести нельзя, помочь им я тоже не могу…
Отец крякает и дает задний ход:
– Ну ладно, в виде исключения, пусть пока въедет. Но если Серебров кого из своих пришлет, ей придется сматываться.
Настя соглашается и… зарабатывает небольшую сумму себе на мелочи.
– Зря отец Сереброва боится, – по-юношески беззаботно щебетала моя новая знакомая, – тот сюда никогда не заглядывает. Я бы на месте папки бизнес основала, типа отеля. От клиентов не отбиться будет, но родители не хотят.
– Неужели они ни разу не поймали тебя на лжи? – удивилась я.
Настя захихикала:
– Раньше не прищучили, а сейчас и подавно не смогут. У них… да ладно, увидишь моих родичей, сама поймешь. Отец никогда не врет, поэтому считает, что все говорят исключительно правду. И потом, я подрабатывать начала, когда они немного странными стали, наверное, постарели, вообще на улицу выходить не хотят. Держи ключи, устраивайся. И, уж извини за совет, сходи к врачу, у тебя лицо стало как ошпаренное, глаза совсем затекли.
– Пойду в машину, – пробормотала я, – позвоню Эле Москвитиной, может, это естественная реакция на ботокс?
– Валяй, – кивнула Настя и ушла.
Я преодолела длинный коридор, с огромным трудом открыла толстенную дверь, поднялась по бесконечной лестнице на улицу и потрясла головой. Ну и ну! А еще в газетах постоянно пишут об угрозе терроризма, рассказывают об обязательной регистрации гостей столицы. Однако милый Арам с чурчхелой и дядя Гоша с семечками преспокойно живут временами в бункере. Очень надеюсь, что они простые контрабандисты, нелегально привозят в Москву восточные сладости и украинские продукты. Но что-то мне подсказывает – все совсем не так радужно. Вероятно, у Арама всегда при себе есть пара килограммов героина, а чем занимаются дядя Гоша, Виталик и солидный Анатолий Михайлович – лучше не знать.
«Мини-купер» приветствовал меня бодрым попискиванием, я села за руль, взяла мобильный и соединилась с Наташей Расковой.
– Все поняла, – ответила подруга, выслушав мою просьбу, – праздную без остановки, ты остаешься у нас на десять дней.
– Маловероятно, что Кеша или Маня будут тебе звонить, – уточнила я, – но на всякий случай предупреждаю.
– Да без проблем, – засмеялась Ната, – он блондин?
– Кто? – не поняла я.
– Твой «обоже», – вкрадчиво промурлыкала Раскова, – тот, с кем ты намерилась весело провести время.
– Даже и не думала, – возмутилась я.
– Ладно, ладно, не хочешь рассказывать – не надо, – зачастила Ната, – я могила. Очень за тебя рада, давно пора завести себе мужика, а то сохнешь в одиночестве. И перестань оглядываться на детей! Я бы на твоем месте не пряталась, а назло Машке и Аркадию привела бы кавалера и…
– Ната, дети тут ни при чем, – попыталась я остановить подругу.
– …сказала, – не дала мне договорить Раскова, – вы эгоисты! Лишили мать секса и прочих радостей! Лишь о себе думаете!
– Натуся! Погоди…
– Считаете меня старухой! – возбудилась Раскова. – Похоронили заживо!
– Ты ошибаешься.
– Как бы не так! Покажи нахалам зубы! Интересно у вас получается, – кипела Наташка, – почему ты боишься правду сказать: мне нужен мужик!
– Дело не в любовнике, – ляпнула я, – просто…
Я тут же прикусила длинный язык: нельзя рассказывать об уколах, Наташка мигом раструбит по всем знакомым.
– Просто что? – разозлилась она.
– Ну… я хочу отдохнуть… в одиночестве, – глупо соврала я.
– Господи, – возмутилась Натка, – Васильева, ты никогда не могла набрехать по-человечески! Всем сразу ясно: Дашка лжет!
– Неужели так трудно понять: мне не нужен любовник! – отбивалась я.
– Ничего стыдного в физиологических потребностях нет, – заявила Ната, – сон, еда, секс! Рок-н-ролл и наркотики не предлагать. Ладно, можешь прикидываться монашкой, меня бесит не твоя старперская стыдливость, а поведение Машки и Кеши! Затоптали мать! Сели ей на голову! И Зайка хороша!
Оставалось только ждать, пока Раскова перестанет бить копытами в землю и успокоится, что и наступило после десяти минут фонтанирующего недовольства.
– Хорошо, – выдохнула Ната, – езжай со своим блондином куда пожелаешь, я тебя прикрою.
Сделав несколько глубоких вдохов, я позвонила в Ложкино, но городской номер был занят, поэтому я спешно соединилась с Москвитиной.
– Ну, понравилось? – сразу спросила Эля. – Ты уже красавица?
– Легко займу первое место на конкурсе «Утка, больная водянкой», – ответила я и описала свой внешний вид.
– Вау! – испугалась Эля. – Срочно беги к врачу! Это похоже на аллергию.
– Мне нужно ехать в кабинет, где принимает Вилли? – спросила я.
– Он уже улетел из России, – засуетилась Москвитина. – Так, вот, записывай. Емельянов Бурдюк, отличный специалист! Гений! Спасал после неудачных операций актеров и телезвезд. Непременно ему позвони!
– Ты уверена, что светило зовут Бурдюк? – на всякий случай уточнила я. – Несколько странное имя, так называется мешок с водой, который возят при себе кочевники в пустыне.
– За дуру меня держишь? – возмутилась Элька. – Я отправила к нему с десяток знакомых. Точно знаю, он Бурдюк! Не тормози, доползет отек до мозга – и кирдык. Ты мне дорога, как память о глупо проведенной юности.
Весьма испуганная словом «кирдык», я набрала полученный номер и попросила:
– Мне нужен господин Бурдюк Емельянов.
– Весь внимание, – бойко ответил баритон.
– Ваш телефон мне дала…
– …Эля Москвитина, – перебил врач. – Что случилось?
Я слегка расслабилась, похоже, у доктора ярко выраженные экстрасенсорные способности, он с ходу угадал, что я собиралась ему сказать, значит, он отличный диагност!
– У меня лицо красное! Щеки толстые! Губы – бананы, – изливала я ему свои жалобы, – кожа серо-фиолетовая в красную точку! А еще на лоб словно надвинули шапку из цемента, давит сильно.
– Сколько вам лет? – спросил врач.
– Какая разница? – разозлилась я. – Тридцать!
– Трудно поставить диагноз по телефону. Подъезжайте в начале ноября, но предварительно запишитесь на прием, сейчас дам вам телефон регистратуры, – вежливо проинструктировал меня врач.
– А вдруг кирдык до мозга доберется? – чуть не зарыдала я.
– Кто? – воскликнул Бурдюк.
