скачать книгу бесплатно
– Так она ей свою фатерку незадолго до суицида подарила, – неожиданно сказал собеседник. – Я сегодня узнал, что Вилкина оформила на имя Светловой дарственную на свою новую однушку. Может, Ольга туда даже переехала.
На секунду я ощутил себя полным идиотом. Иван Павлович, ты считал Филова тугодумом? А сам-то кто! Почему не попросил Глеба выяснить, кто сейчас проживает в новостройке?
– Проверил на всякий случай, – гудел тем временем тот, – звякнул в фатерку, которую Ирине предоставили, но там никто не ответил. Тогда я отправил туда парнишку-помощника, чтоб на месте разобрался. Значитца так, башня построена полгода назад, жилье сдавалось с экономремонтом, большинство жильцов сейчас собственный затеяло. На площадке, где однушка Вилкиной расположена, пока никто не живет, соседи снизу-сверху ни ее, ни Светлову не знают. Надо с Ольгой Михайловной поговорить, у меня ее мобильный есть. Но я не мастак с бабами ля-ля разводить, не получается у них доверие вызвать.
– Диктуйте номер, – попросил я.
Подруга Ирины ответила не сразу, но наконец из трубки раздался женский голос:
– Фирма «Бьюти Жаклин», мы хотим сделать вас прекрасными.
Я подумал, что ошибся, и извинился:
– Простите, не туда попал.
– Нет-нет, вы обратились по правильному адресу. Вам повезло, сегодня действуют скидки на весь ассортимент, – зачастила незнакомка. – Мои дилеры готовы приехать куда пожелаете, по любому адресу в удобное вам время.
– А если я ничего не куплю? – ввязался я в ненужный разговор.
– В каждом бизнесе свои риски, – отреагировала собеседница. – В моей фирме огромный выбор и такие привлекательные цены, что вы непременно подберете косметику для своей любимой, для мамы, сестры или для себя – есть широкая мужская линия.
– Спасибо, мне ничего не нужно, я набрал не тот номер, – отверг я любезное предложение и собрался отсоединиться.
– Стойте! – закричала женщина. – Все-таки запишите мой контакт. Захотите приобрести подарок за умеренную цену – звоните. У меня уникальная косметика на основе экологически чистых трав Прованса. Прямо из Франции! И есть совсем недорогие варианты. На супругу вам, конечно, денег не жалко, а для коллег можно выбрать подарок подешевле. Преподнесете секретарше начальника набор всего за триста рубликов: фигурное мыло в виде собачки или кошечки, шапочку для душа, масло для мытья тела, скраб и крем. Она вас потом к шефу всегда без очереди пускать будет.
– А что, маслом тоже моются? – изумился я.
– Конечно! Это лучше, чем гелем, – заверила торговка. – Можем доставить заказ куда пожелаете.
Подобная настойчивость, желание не упустить клиента, конечно, достойны похвалы, и я решил не обижать незнакомку резким отказом.
– Интересная идея с набором. Говорите свой номер.
– Меня зовут Ольга Светлова…
– Вы-то мне и нужны! – обрадовался я. – Где вы живете? На Рогожской? Или уже перебрались в однушку, которую вам Ирина Вилкина подарила?
– Откуда вы про квартиру знаете? – испугалась собеседница. – Мы с Иришкой никому о ней не рассказываем. Ой! Случилась беда?
И, только услышав последний вопрос, я понял, что свалял дурака. Ну, Иван Павлович, экий ты несообразительный стал! Ольга, похоже, близкая подруга Вилкиной. Но раз в убогой комнате найден труп, значит, Светлова не знает о смерти Ирины – уж, наверное бы, приятельница подняла тревогу, если бы Вилкина пропала, поехала к ней домой и обнаружила тело намного раньше, чем это сделали строители. Выходит, умерла и правда не Вилкина? Девушка жива-здорова? Надо подробно расспросить Ольгу…
– Вы давно беседовали с Ириной?
– У нотариуса встречались, когда она мне жилье подарила, – вдруг всхлипнула Светлова. – Я возражала, но…
Ольга зашмыгала носом.
– Иринка уехала на родину. Сказала, что поживет там несколько месяцев и точно поправится.
– Вилкина болела? – спросил я.
– Да.
– Чем?
– Длинное слово… не запомнила его… Врач Иру напугал: «Капец вам, жить чуть-чуть осталось». В общем, все плохо, – Ольга заплакала. – Я очень за нее переживаю. У Иры мобильного нет, я жду, когда она вернется. Вы вообще кто?
– Оля, давайте встретимся и поговорим, – предложил я, – по телефону всего не скажешь.
– Ира в больнице? – спросила Светлова. – Вы из полиции? Вилкина приехала из Балуева назад в Москву и на вокзале потеряла сознание? Да?
– Вы сейчас где? – задал я свой вопрос.
– На Рогожской.
– Я в кафе неподалеку, – соврал я.
– В «Ромашке»? – оживилась собеседница. – Там вкусно, но дорого.
– Надеюсь, не откажетесь перекусить за мой счет? – предложил я. – Заодно кое-что обсудим. Или вы заняты?
– Нет, я совершенно свободна сегодня, – согласилась Ольга. – Через тридцать минут, о’кей?
* * *
Если девушка обещает вскоре появиться, то раньше чем через час ждать ее не стоит. Но Светлова примчалась почти вовремя, безошибочно вычислила меня среди остальных посетителей – я быстро добрался до места, – приблизилась к столику и спросила:
– Это вы мне звонили?
Я встал.
– Да. Давайте познакомимся, Иван Павлович Подушкин.
– Оля, – робко представилась девушка.
Я решил приступить к делу без долгой прелюдии:
– Ирина серьезно болела?
– Да, – прошептала Светлова. – Примерно год назад все началось. В принципе у нее давно голова болела, но в детской поликлинике врачиха злющая была. Если воспитанник интерната жаловался на недомогание, она отвечала: «Справку для школы не дам. Иди учись, это твой единственный шанс со дна жизни выплыть». Но мы с Ирой и без докторши знали: надо сделать все, чтобы в Москву уехать. Понимаете…
Ольга продолжала рассказывать, а я молча слушал. Всегда надо дать человеку выговориться, он увлечется и поведает то, что и не собирался сообщать.
…Ира и Оля жили в детдоме в одной комнате. Светлова оказалась в приюте первой, попала туда в пять лет, после того как пьяная мать устроила в доме пожар. Слава богу, девочка догадалась выбежать на улицу, а вот алкоголичка осталась спать на диване. Иру привезли в интернат, когда она перешла в третий класс. Сначала Вилкина была агрессивной, кидалась на детей, хамила педагогам, не хотела подчиняться распорядку, отвратительно училась, но с течением времени стала спокойнее. Вот только ее успехи в школе оставляли желать лучшего.
Оля плохо помнила свою маму, и все, связанное с ней, не вызывало у нее положительных эмоций. Иногда девочка просыпалась по ночам от кошмара: ей виделась пьяная мать, отвешивающая подзатыльники. Оля вскакивала с узкой койки и бежала в туалет. Наглотавшись из-под крана сырой воды и придя в себя, она испытывала счастье, поняв, что находится в детдоме, где ее не лупят, не морят голодом, не дают вместо одежды рваные обноски. Страшный кошмар про мать – это всего лишь сон.
Олечке очень нравилось в интернате, у нее была своя кровать с двумя подушками и красивым покрывалом, на полу лежал коврик с изображением мишек, на полочке сидели плюшевые звери – игрушки на Новый год, Восьмое марта и день рождения детям дарили щедрые спонсоры. То есть это были не общие собачки-белочки-ежики из игрового зала, а ее личные зайки-лисички-обезьянки. Тот, кто рос на гособеспечении, очень хорошо поймет Олю, своя игрушка – особенная вещь. И платья с туфельками радовали Олечку, ведь они были новыми, красивыми. И еда ей нравилась, она с аппетитом ела кашу, суп, второе, приходила в восторг от булочек, получала яблоки-апельсины. А еще можно было в грустную минуту подойти к воспитательнице Марии Алексеевне Белкиной, очень доброй женщине, прижаться к ней, поплакать и получить поцелуй, подкрепленный карамелькой. Оля считала свою жизнь прекрасной, поэтому когда новенькая в первую ночь начала рыдать, стала ее утешать:
– Перестань плакать. Здесь так здорово! Весело! У нас праздники! Смотри, что мне вчера спонсоры подарили: пакет ирисок, набор, чтобы самой бусы собирать. И Мария Алексеевна Белкина такая хорошая!
Но Ира не разделяла восторгов Светловой.
– Фу! Папа мне шоколадные конфеты всегда покупал. Я жила одна в комнате. Знаешь, какие у меня игрушки были?
Вилкиной не нравилось в приюте категорически. Она отказывалась есть, не желала носить выданную одежду, обзывала ребят нищими уродами, а одному из спонсоров, протянувшему ей под Новый год кулек конфет, со злобной гримасой заявила:
– Своей дочке тоже такую дрянь под елку кладете? Или ей вкусное-дорогое, а сиротам любое барахло сойдет?
Но потом Ира изменилась, стала тихой и крепко подружилась с Олей.
После детдома Вилкина и Светлова получили по квартире. Ира развила бешеную активность, решив как можно скорее перебраться в столицу, Оля же не хотела менять свою жизнь кардинально, собиралась пойти продавщицей в магазин в Игнатьеве, где теперь имела свои квадратные метры, выйти замуж, родить детей. Но активная Ирина перетащила аморфную Олю в столицу, выменяв себе и ей по углу в шумном городе. Конечно, в комнатенках, которые им достались, было тесно даже не очень крупной кошке, но зато это собственное жилье не где-нибудь, а в Москве! В конце концов Ольга встрепенулась и стала строить планы. Сейчас она мечтает поступить в творческий вуз, хочет стать художницей. Правда, несколько попыток попасть на студенческую скамью закончились неудачей, но она не унывает, уверена, что максимум через десять лет у нее будет все: деньги, богатый муж, загородный дом, иномарка, драгоценности, модная одежда-туфли-сумки. Светлова готовится к вступительным экзаменам, будет сдавать их в августе, а пока пристроилась в фирму, торгующую косметикой: берет на складе товар по оптовой цене, продает чуть дороже, а разница идет ей в карман.
– Называюсь владелицей предприятия, – смущенно призналась девушка. – Врать, конечно, некрасиво, но людям нравится, когда их не простой менеджер обслуживает. У меня много клиентов, зарабатываю нормально, снимаю однушку, а свою комнату сдаю. Еще я делаю комиксы для детского журнала. Платят копейки, но для поступления в вуз требуется творческое портфолио. Короче, у меня-то все наладилось, а вот у Иры… Она решила стать манекенщицей. Пошла в какое-то агентство, там ей предложили обучение за большие деньги. Вилкина расстроилась, денег ведь не было, и тут вдруг на нее обратил внимание один из заказчиков. Мужчина пришел подыскивать модель для рекламы своего товара, увидел Иру…
Оля скорчила гримасу.
– На следующий день после знакомства она к нему переехала. Я попыталась ей глаза открыть, сказала: «Иринка, ты с ума сошла, парень месяцок тобой попользуется и выгонит, лучше учись на мастера по маникюру-педикюру, хорошая профессия». А она губы поджала: «Это ты учись зависть свою скрывать. Вон как побледнела, узнав про мою удачу». В общем, мы поругались. Она меня по-всякому обозвала и убежала, я обиделась. Мы перестали встречаться, даже с Новым годом и днем рождения не поздравляли друг дружку. А потом Ира вдруг звякнула, попросила о встрече, сказав: «Извини, я дурно себя повела. Мне мысль о замужестве с богатым парнем в голову ударила. Но получилось так, как ты говорила!»
Светлова схватила со стола бумажную салфетку и скомкала ее.
– Тот мужик с Иркой пожил некоторое время, а потом своему приятелю ее передал. Она после с разными перцами тусовалась, из кровати в кровать перепрыгивала и, в общем-то, неплохо существовала. А потом заболела и сразу всем не нужна стала. Деньги Ира не копила, профессии не имела, пыталась гамбургерами торговать, еще куда-то пробовала устроиться, но ничего у нее не получалось. В конце концов она совсем обнищала, вернулась в свою коммуналку, голодала. Да еще врач скорую смерть пообещал. Жуть! Единственная ее удача – дом, где Вилкина прописана, запланировали под снос, и ей выделили приличную однушку в новостройке. Ирке плохо было и морально, и физически. И передо мной стыдно, ведь когда ей хорошо жилось, когда мужики деньги давали, элитное жилье для нее снимали и все покупали, она обо мне не вспоминала, помощи не предлагала.
Я, не перебивая, слушал Ольгу, а та тараторила без умолку.
…Вилкина приехала к забытой ею подруге, рассказала все, в том числе и про свою болезнь, и огорошила Олю заявлением:
– Хочу оформить тебе дарственную на квартиру, а то жилплощадь, когда я умру, отойдет государству.
Оля пришла в ужас.
– Не говори так! Ты поправишься!
Ирина обняла подругу, с которой некогда жила в детдоме в одной комнате.
– Давай поступим так. Сходим к нотариусу, я подпишу все бумаги, но ты получишь квартиру, если со мной случится плохое. Денег у меня сейчас совсем нет, я нищая, поэтому новое жилье буду сдавать, сама останусь жить в бараке, пока его не снесут. Потом посмотрим, что делать. Ты только пообещай, что за квартиру будешь за мной ухаживать, когда я слягу. А если умру, похоронишь по-человечески. Так что небесплатно тебе новое жилье достанется. Это для моего спокойствия. Пожалуйста, не возражай, мне нельзя нервничать. Я завтра уеду в Балуево, ты не волнуйся, если на некоторое время пропаду из вида.
– Зачем тебе туда? – поразилась Оля.
– Хочу посмотреть на места, где была беспредельно счастлива, – пояснила Ира. – Врач посоветовал: «Вам нужны положительные эмоции, они продляют жизнь». Как вернусь, сразу тебе позвоню.
Глава 9
– Ирина не думала о суициде? – спросил я.
Ольга заерзала на стуле.
– Ну… пару раз сказала, что лучше самой на тот свет уйти, чем от боли мучиться.
Я подлил ей в чашку чаю.
– Но ведь Ира была верующей, а самоубийство – большой грех.
– Из чего вы сделали вывод про религиозность Вилкиной? – удивилась Оля. – Нет, она не ходила в церковь.
– Среди ее вещей нашли несколько книг божественного содержания, – пояснил я. – И еще золотой крестик на цепочке, который…
Я быстро проглотил окончание фразы: «висел на шее трупа» и соврал:
– Лежал на тумбочке.
Девушка потянулась к пирожному.
– А?а?а… Иришка в последнее время подрядилась религиозную литературу раздавать. Не знаю как, но она эту работу нашла в каком-то центре, не в храме. Им там нужны молодые люди, распространяющие издания. Вилкина ходила по институтам, школам, вручала девчонкам и парням брошюрки, а вместе с ними приглашение на дискотеку.
– На танцы? – удивился я.
Оля поморщилась.
– Думаю, там какая-то секта, куда заманивают новых членов. А как ребят зазвать? Вот и устраивают бесплатные вечеринки. Кто-то разок придет и больше не появится, а другому понравится, станет постоянным посетителем, не заметит, как в секту вступит, все деньги в их кассу попрет.
Светлова обхватила чашку ладонями, сказав:
– Что-то холодно стало… А почему вы Ирой интересуетесь? Что с ней случилось? Зачем в ее комнате рылись?
Я ожидал, что Ольга задаст эти вопросы сразу, подойдя к столику в кафе, и заранее заготовил ответ.
– В доме под снос обнаружили мертвого человека.
Собеседница зажала рот рукой.
– Ой!
– К сожалению, пока личность самоубийцы не установлена, – осторожно сказал я.
– Почему? – удивилась Светлова. – В телесериалах показывают, что это просто сделать – пальцы краской мажут…
Рассказывать ей о том, в каком состоянии находятся останки, категорически нельзя.
– Верно, – согласился я, – но папиллярные узоры надо сравнить с Ириными, а у нее никогда не брали отпечатки.
Ольга опустила глаза.
– Значит, нельзя понять, кто мертвец… Мне же надо вам всю правду рассказать?
– Желательно, – кивнул я.
И услышал неожиданное:
