скачать книгу бесплатно
– Можно? – Бондарь достал пачку «Монте-Карло» и приподнял брови, ожидая ответа.
– Нельзя.
– В присутствии Маргариты Марковны не курят, – строго произнес Щусевич.
– Здоровее буду. – Бондарь спрятал сигареты в карман пиджака. – Так что насчет вашей фамилии? – Он снова взглянул на Морталюк. – В чем ее особенность?
Выпустив дым через нос, она пояснила:
– «Mortale» в переводе с латыни означает «смертельный».
– Сальто-мортале, – закивал Бондарь. – Я должен был сообразить с самого начала.
– Ничего страшного, – успокоила его Морталюк. – Теперь вы знаете, почему меня называют Леди М, а значит, недоразумений быть не должно. – Она выпустила вверх аккуратное дымное кольцо, трансформировавшееся в сердечко. – Вы очень своевременно упомянули сальто-мортале, поскольку покувыркаться вам придется на славу. – Морталюк повернулась к Щусевичу. – Пригласи-ка, дружок, Чена. Тут прозвучала резкая критика в адрес нашей службы безопасности, я просто обязана отреагировать. – Она одарила Бондаря многообещающей улыбкой. – Рядовые охранники проявили себя не лучшим образом и будут примерно наказаны, но… – В воздухе растворилось еще одно голубоватое кольцо. – Но Евгений Николаевич рановато торжествует победу.
– Я не торжествую, – возразил Бондарь.
– И правильно делаете, – произнесла Морталюк. Одобрение и угроза смешались в этой фразе в равных пропорциях.
Глава 5
Чен оказался изящным стройным молодым человеком азиатской наружности. Сочетание делового костюма и длинных черных волос выглядело немного комично, но лишь до тех пор, пока Бондарь не разглядел выражение узких глаз, обрамленных припухшими веками без ресниц. Там таились непостижимые европейскому разуму фанатизм и отрешенность. При этом глаза были столь пустыми, тусклыми и неподвижными, как будто Чен позаимствовал их в морге.
Поприветствовав госпожу церемонным полупоклоном, он бесшумно приблизился к столу и остановился в полуметре от сидящего Бондаря. От Чена не исходило ни гнева, ни недоброжелательности, но во всем его облике угадывалось нечто зловещее, безжалостное, не поддающееся обычной логике. Бондарь почувствовал себя так, словно очутился в опасной близости от кобры, кровь которой холодна, а действия непредсказуемы. Костюм смотрелся на Чене как змеиная кожа, а прямые волосы до плеч заставляли вспомнить старые вестерны про индейцев, любивших наряжаться в одежду убитых врагов. Для полного сходства не хватало лишь котелка или перчаток.
– Чен – чистокровный кореец, – пояснила Морталюк, откровенно наслаждаясь ситуацией. – Мое ходячее тайное оружие. Вокзальный носильщик из него вряд ли получится, но боец он отменный. – Она повернулась к Щусевичу. – Возможно, я рассуждаю как дилетант и Евгений Николаевич снова скажет, что мои охранники никуда не годятся?
– Если не лишится дара речи, – угодливо хохотнул лакей Леди М.
Бондарь с трудом подавил желание перемахнуть через стол и заставить Щусевича заткнуться, разукрасив ему физиономию так, чтобы нынешний облик урода запомнился всем как вполне симпатичный.
Кровь стучала в висках Бондаря. Это было поражение. Появление Чена путало ему все карты. Не имело значения, к какой школе восточных единоборств он принадлежит. В любом случае кореец был опытнейшим бойцом: это было видно по его манере держаться, по ороговевшим костяшкам пальцев, по бесстрастному взгляду, успевшему оценить вероятного противника. Сколько секунд продержится Бондарь, если прозвучит команда «фас»? Пять? Десять? Пятнадцать?
– У вас есть возможность признать свое поражение прямо сейчас, – донесся до Бондаря насмешливый голос Морталюк. – Стоит ли доводить дело до крайности?
Он сфокусировал взгляд на ее лице, стремясь проникнуть в тайные мысли женщины, гордящейся своей «убийственной» репутацией в деловых кругах. Прежде чем отправиться на собеседование, Бондарь тщательнейшим образом изучил ее досье и не нашел почти никаких сведений о личной жизни Маргариты Марковны. Создавалось такое впечатление, что ее главное увлечение – бизнес, бизнес и еще раз бизнес. Она не была завсегдатаем великосветских раутов и модных тусовок, не каталась на яхте с загорелыми мускулистыми юношами, не заводила романов со знаменитостями. С другой стороны, верной женой, любящей матерью или хотя бы хранительницей семейного очага Морталюк тоже не была: ее муж и двенадцатилетняя дочь находились в своеобразной ссылке в Англии, откуда практически никуда не выезжали, в то время как сама она постоянно перемещалась по свету, не проявляя привязанности ни к одному из своих многочисленных особняков.
Кто же она такая, эта женщина с внешностью американской кинозвезды пятидесятых? Напористая бизнесвумен без страха и упрека? Бесчувственная железная леди с калькулятором вместо сердца? В какой-то мере да. И все же шестое чувство подсказывало Бондарю, что он видит перед собой отнюдь не фанатичку, все интересы которой сосредоточены на накоплении первичного, вторичного и третичного капиталов. Более того, в глубине глаз Морталюк проглядывала тщательно скрываемая сексуальная озабоченность. Это не было всепоглощающей страстью неутомимой нимфоманки или зудом похотливой шлюхи. А хищное желание обладать каждым мужчиной, которого она захочет. Стремление доминировать. Самоутверждаться за счет побед над представителями сильного пола.
Натравливая Чена на кандидата в телохранители, Морталюк не столько интересовалась бойцовскими навыками Бондаря, сколько оценивала его как мужчину. Ей было безразлично, победит он в честном бою или одолеет корейца хитростью. Она вела себя как самка, выбирающая самца. Победитель получает все, проигравший гроша ломаного не стоит.
Придя к такому заключению, Бондарь воспрянул духом. Естественный отбор? Что ж, ладно. Он не позволит втянуть себя в затяжную схватку, исход которой предрешен заранее. Он станет действовать в лучших традициях азиатов: усыпит бдительность противника, после чего нанесет решающий удар. Один-единственный, поскольку второй попытки не будет. Или пан, или пропал.
Пропадать Бондарь не собирался.
– Как настроение, Евгений Николаевич? – осведомилась Морталюк, поднявшись с кресла, чтобы не упустить подробностей предстоящего турнира.
– Как у гладиатора на арене, – признался Бондарь. – Но я не гладиатор. И тем более не шут гороховый. – С этими словами он тоже встал, не глядя на застывшего рядом корейца. – Я думаю, хватит. С меня довольно. Счастливо оставаться, Маргарита Марковна.
– Дверь, Чен! – пронзительно крикнула Морталюк.
Кореец молниеносно сместился назад, преграждая Бондарю дорогу. Он не проявлял агрессии, но разве тарантул тратит время на угрожающие движения? Взгляд Чена оставался безжизненным, только тонкие губы шевельнулись на неподвижном лице:
– Хозяйка не разрешала уходить.
– Кому хозяйка?
Вопрос Бондаря был резонным, но кореец даже не подумал на него отвечать. Он стоял спиной к двери, давая понять, что выйти из помещения можно только через его труп. Бондарь с удовольствием сделал бы это, но Чен, увы, добровольно прощаться с жизнью не собирался.
Морталюк вышла из-за стола и остановилась в четырех метрах от скрестивших взгляды мужчин.
– Покажи нашему гостю свои руки, Чен, – велела она.
Кореец бесстрастно повиновался. Ребрами его ладоней можно было колоть дрова или забивать гвозди.
Бондарь хмыкнул:
– Наверное, не очень удобно ласкать девушек, м-м? – Он повернулся к Морталюк. – Парень нуждается в патентованном средстве от выведения мозолей.
Никто из присутствующих не шелохнулся, однако обстановка в комнате резко изменилась. Она стала наэлектризованной, как перед бурей. Волны ярости, исходившие от Чена, были такими сильными, что Бондарь физически ощущал их кожей. Это была опасная игра, но иного выхода не было. Вывести противника из себя и заставить его допустить какую-нибудь оплошность – вот к чему стремился Бондарь. Словно не замечая раздувшихся ноздрей противника, он продолжал:
– Если вы собираетесь продемонстрировать мне, как ваш китаец крушит мебель или взбегает по стене, то не утруждайте себя, Маргарита Марковна. В молодости я пересмотрел кучу гонконговских боевиков, так что теперь меня просто тошнит от всей этой азиатской экзотики. Кроме того, я никогда не слышал, чтобы в жилах Брюса Ли или Джеки Чана текла хотя бы капля корейской крови.
– Вам лучше не доводить Чена до белого каления, – предупредила Морталюк. – Он ломает хребты, как соломинки.
– И для этого мне не нужно ломать мебель или бегать по стенам, – вставил кореец. Его глаза полыхали жестоким холодным огнем.
– Галстук не мешает? – сочувственно спросил Бондарь. – Довольно странный наряд для мастера рукопашного боя.
– Чен! – негромко окликнула Морталюк. – Наш гость интересуется твоим галстуком. Продемонстрируй нам, как ты управляешься с ним.
– С удовольствием.
Пристально глядя на Бондаря, кореец распустил узел галстука, снял его с шеи и сделал несколько пробных взмахов.
– Напоминает элементы упражнений художественной гимнастики, – прокомментировал Бондарь, следя за причудливыми зигзагами матерчатой ленты.
– Приступай! – поторопила телохранителя Морталюк.
Осклабившись, Чен взмахнул галстуком. Это было молниеносное движение. Несмотря на то что Бондарь отклонился, его правую щеку обожгло, словно огнем. По ощущению это напоминало прикосновение бритвой. Пальцы Бондаря, инстинктивно тронувшие лицо, стали липкими от крови. Отпрыгнув, он услышал голос Морталюк:
– Специальный фасон, Евгений Николаевич. Галстук скроен из сверхпрочного волокна. Им можно рубить головы. Очень удобное и мастерски сделанное оружие, не правда ли?
Отвечать было некогда. Новый взмах Чена действительно едва не обезглавил Бондаря. Галстук рассек воздух в паре сантиметров от его кадыка. В руках Чена это было смертельно опасное оружие. Что-то вроде необычайно гибкого клинка, которым кореец орудовал с завидной ловкостью.
Фр-р! Атласная лента вспорола пустоту. Упав спиной на стол, Бондарь кувыркнулся назад, приземлившись прямо посреди миниатюрного озерца. Вместо того чтобы кинуться исполнять его желания, золотые рыбки прыснули во все стороны. Забрызганный водой Щусевич издал протестующий возглас. Но ни Бондарь, ни Чен, перемахнувший через стол, не обратили на него ни малейшего внимания.
Импровизированный ринг, на котором они стояли, представлял собой круглую площадку трехметрового диаметра. Особо развернуться тут было негде – было тесновато, да и декоративные растения мешали. Вдобавок камни, которыми было выложено дно бассейна, скользили под ногами. Вода хлюпала в обуви, намокшие штанины неприятно холодили голени. Не дожидаясь, пока Чен нанесет очередной удар, Бондарь сделал вид, что намеревается повторить кувырок через голову. Галстук взвился к потолку. Если бы Бондарь действительно попытался перекатиться через стол, устремившийся в атаку Чен непременно достал бы его. Но кореец просчитался. Упавший на спину противник оттолкнулся от полированной поверхности и ринулся вперед. Острый край замаскированной под галстук полосы рубанул стол, в то время как пригнувшийся Бондарь наступил Чену на ногу, боднув его в живот. Тот с плеском обрушился в воду, больно приложившись позвоночником об камни.
– Вставай, – сердито крикнула телохранителю Морталюк, еще не сообразившая, что произошло.
По-видимому, Чен тоже не осознал всей плачевности своего положения. Повинуясь хозяйскому приказу, он привстал, но лишь для того, чтобы со стоном сесть обратно.
– В чем дело? – возмутилась Морталюк.
– У парня сломана щиколотка, – пояснил Бондарь, спеша покинуть поле боя. Перебравшись через стол, он ободряюще подмигнул смертельно бледному Чену. – До свадьбы заживет. Это произойдет даже раньше, чем ты избавишься от ороговелостей на ладонях.
Несмотря на болевой шок, кореец сделал попытку достать обидчика галстуком. Безрезультатно. Бондарь уже находился далеко, бесцеремонно выливая воду из ботинок прямо на ковровое покрытие.
– Спасибо за теплый прием, – буркнул он, – но на сегодня приключений достаточно. Загляну к вам как-нибудь в другой раз, Маргарита Марковна. Когда вы обзаведетесь дрессированным тигром или боевым роботом с циркулярной пилой.
– Да постойте же вы! – крикнула Морталюк, поверившая, что Бондарь на самом деле намеревается уйти.
Он обернулся не раньше, чем взялся за ручку двери:
– Да?
– Как вам это удалось?
– Он наступил мне на ступню! – пожаловался Чен, кое-как выбравшийся из озерца и навалившийся грудью на стол. – Наступил и толкнул. Подлый прием.
– Подлый прием? – поднял брови Бондарь. – У тебя извращенное представление о морали, парень. – Он провел пальцем по раненой щеке и выставил его перед собой. – Твоя работа? Не знаю, что там написано в ваших корейских талмудах, а я следую очень простым заповедям.
– Око за око, зуб за зуб? – понимающе кивнула Морталюк.
– Примерно так, – подтвердил Бондарь, – но в соотношении один к трем. Это минимум.
– Вы мне подходите, – донеслось до него, когда он все же распахнул дверь.
Он замер. Мысленно поздравил себя с победой и, изображая внутреннюю борьбу, пробормотал:
– Не уверен.
– Зато я уверена, – поспешила заявить Морталюк.
Бондарь повернулся на месте, проделав это с подчеркнутой неохотой. Стоящая напротив него женщина была красива той холодной красотой, которая не греет душу, но распаляет воображение. Всячески подчеркивая свое сходство с Мэрилин Монро, она скорее напоминала Снежную Королеву. Лед отчасти был уже растоплен, однако взгляд, устремленный на Бондаря, сохранял минусовую температуру. Он посмотрел на Морталюк точно так же холодно, как смотрела на него она.
– Вы меня неправильно поняли, Маргарита Марковна. Я сомневаюсь в том, что вы мне подходите.
– Почему? – удивилась Морталюк.
– Меня только что собирались искалечить по вашему приказу.
– Испытать, любезный Евгений Николаевич, всего лишь испытать. Назовите сумму компенсации.
– Я хочу получать три тысячи долларов в месяц, – отчеканил Бондарь.
– Мы, деловые люди, никогда не соглашаемся с предложенными цифрами, не поторговавшись, – улыбнулась Морталюк, приблизившись к нему вплотную. – Три тысячи в месяц? Никогда! – Она осторожно потрогала порез на скуле Бондаря. – Пять тысяч. Плюс премия за незабываемое зрелище. Сейчас вам помогут привести себя в порядок, а потом отвезут туда, где мы продолжим наше интересное во всех отношениях знакомство. Договорились?
– Только без ваших азиатских штучек, – предупредил Бондарь, вежливо, но твердо отстраняя руку, чересчур долго соприкасающуюся с его щекой.
– О, некоторые азиатские традиции весьма забавны, – заметила Морталюк. – Скоро вам предстоит убедиться в этом.
Хохоток, изданный Щусевичем, подозрительно смахивал на сладострастное хрюканье. По-видимому, он хорошо знал, о чем идет речь, но Бондарь понял это, когда уже было поздно идти на попятную.
Сауна при отеле ничем не отличалась от тысяч подобных заведений. В отличие от русской бани, где постоянно приходится находиться в движении, поддавая пар или работая веничком, финны свели процедуру к тупому обалдеванию в сидячем или лежачем положении. Тут было предельно сухо и невыносимо жарко. Когда Бондарь почувствовал, что его легкие шкворчат, а волосы вот-вот вспыхнут, он вывалился из парной и долго отмокал в бассейне, радуясь, что испытание огнем и водой закончилось. Доведется ли проходить через медные трубы или новая хозяйка оставит его в покое?
Гадая об этом, Бондарь обмотался полотенцем и вошел в предбанник, обставленный в лучших традициях эпохи застоя. С виду помещение ничем не отличалось от так называемых комнат отдыха, которыми обзаводились все партийные и комсомольские руководители конца восьмидесятых. Диван, удобные кресла, холодильник, телевизор, стол, заставленный всевозможными алкогольными и безалкогольными напитками. Присутствие симпатичной девушки в дымчатых очках и белом халатике не слишком удивило, но и не обрадовало Бондаря.
– В дополнительных услугах не нуждаюсь, – нахмурился он, обнаружив, что халатик непрошеной гостьи стилизован под тунику, а туника эта надета прямо на голое тело… весьма недурственное тело, как отметил мозг Бондаря.
– Меня зовут Наташа, – представилась девушка, изобразив нечто вроде церемонного книксена, плохо вяжущегося с ее легкомысленным нарядом. – Что будете пить? Чай, сок, пиво, что-нибудь покрепче?
– Покрепче, но не здесь и не сейчас, – проворчал Бондарь, давая понять, что он не в восторге от навязанного ему женского общества.
– Ваша одежда в чистке, – сказала ему Наташа. – Маргарита Марковна поручила мне скрасить время вашего ожидания.
– Мне не надо ничего скрашивать. Можете быть свободны.
– Не могу. Мне уплачено. Не станете же вы настаивать на том, чтобы я вернула деньги?
– Послушай, девочка, – рассердился Бондарь. – Я не признаю платного секса. Тем более с юными особами, место которых за прядильным станком или на студенческой скамье. Брысь отсюда! По-хорошему прошу.
– Платный секс? – Наташа расхохоталась. – Господи, да как вы могли подумать такое? Мне поручено сделать вам массаж, вот и все. Маргарита Марковна сказала, что вы должны выйти отсюда в отличном расположении духа и в хорошей физической форме.
– Я и так в нормальной физической форме.
– Заметно. Такая фигура…
Взгляд, которым Наташа одарила Бондаря, заставил его вспомнить, что он тоже одет, мягко говоря, не для светских бесед с незнакомыми дамами.
– Тема закрыта, – отрезал он. – Массаж отменяется.
– Это невозможно. Маргарита Марковна не любит, когда ее распоряжения игнорируются.
– Я тоже много чего не люблю, – признался Бондарь.
– Ну, пожалуйста, – взмолилась Наташа. – Меня ведь уволят, если я сделаю что-нибудь не так. Неужели вам так трудно? Вы не хотите попробовать на себе настоящий тайский массаж?
– Почему именно тайский?
Присевший к столу Бондарь не смог отказать себе в удовольствии угоститься темным пивом, оказавшимся восхитительным на вкус. Когда он вдобавок закурил, кривая его настроения резко пошла вверх. Настолько резко, что он на всякий случай проверил, надежно ли держится полотенце на бедрах.
Наташа, расположившаяся напротив, не прикоснулась ни к напиткам, ни к сигаретам. Время, имевшееся в ее распоряжении, она использовала для того, чтобы прочитать клиенту лекцию о достоинствах тайского массажа. По ее словам, это было древнее искусство, зародившееся примерно три тысячелетия назад на основе йоги, Аюрведы, буддийской духовной практики и китайской медицины. Местные целители, которых называют сиам, тщательнейшим образом изучили все энергетические линии Сен, пронизывающие человеческое тело.
– Всего их семьдесят две тысячи, – поведала Наташа с такой гордостью, словно она лично обнаружила и классифицировала эти загадочные линии.
– Не путаешься? – осведомился Бондарь, потягивая пиво.
