скачать книгу бесплатно
– Ладно, что сейчас обсуждать. Когда выдвигаться?
– Завтра с утра. За тобой зайдут, так что будь готов.
На том и расстались. Больше Тейнекса я не видел. А может и видел – фиг их поймёшь на эти морды. По мне – так они все одинаковые. Особенно когда в этих шлемах – смотрят на тебя как через амбразуру. Воины, блин…
Столица
На следующее утро ко мне действительно зашёл Таникс, и мы отправились в путь. Кобыла (или конь?) была более-менее послушная, ехали особо не торопясь, так что и Цезарь не отставал.
Кстати, о Цезаре. Что-то в нём стало меняться. Если раньше, на Земле, он был, скажем так, не совсем дисциплинированным, и мне иной раз приходилось прикладывать определённые усилия для полного послушания, то здесь Цезарь стал более послушным. Команды исполнял с первого слова, и даже намёка. Всё время тёрся возле меня, и стоило подумать о нём, как пёс поднимал голову и смотрел в глаза: типа, что надо, хозяин. Между нами стала образовываться какая-то телепатическая связь взаимопонимания. Это было что-то новое, с которым я раньше не сталкивался. Но мне это нравилось.
В общем, четыре дня прошли однообразно, и только в конце пути, когда стали приближаться к столице, влились в поток крестьян и ремесленников. Смотрели на нас эти «крестьяне» не очень приветливо, впрочем, я уже начал ко всему привыкать.
Свою столицу они звали Сопотьрам. Такое вот «поэтическое» название. Вообще, как я понял, тут любят «поэтические» названия: гайрды, бойрды, вейрды, дойрды. Так что Сопотьрам на этом фоне звучало для меня как музыка.
Город был окружён высокой стеной из дерева, перед которой была вырыта канава, полная воды, а еще перед ней – ров. Ну всё как у людей. Впрочем, не удивлюсь, что вся эта защитная ограда – задумка землян, а не местных. Те поселения, которые я видел по дороге, никаких защитных сооружений не имели.
Через ворота мы прошли без проблем, Таниксу достаточно было показать какую-то бумагу охранникам – таким же гайрдам и нас, ни слова не говоря, пропустили вовнутрь.
Город был застроен в основном одно или двухэтажными домами, стены которых были покрыты зеленью и цветам. Все дороги были выложены камнем, как и тротуары. Ну и чистота – идеальная, как, впрочем, и во всех виденных мною поселениях.
«Блин, как у них тут услуги ЖКХ оказывают? Где водопровод и канализация? Такую чистоту поддерживать не очень-то просто, – думал я про себя, – но как всё красиво и аккуратно».
Желание плюнуть на улице у меня уже не было, разве что у Цезаря слюна капала из пасти. Но ему можно. Он же не человек.
В общем, скоро мы «прибились» к одному странному зданию: оно было каменным, но, в отличие от других, трёхэтажным. На улицу выходило только одно окно, а вывеска над входной дверью была более чем лаконичной: «Учреждение». Ну всё понятно, без людей здесь не обошлось. У местных фантазии на такое шикарное название явно не хватило бы.
На входе охрана пропустила также без проблем, стоило Таниксу шепнуть их старшому несколько слов. Поднявшись на третий этаж, нас с Цезарем завели в пустую комнату, где попросили подождать. Впрочем, ждали мы недолго и минут через десять в нее вошёл хорошо одетый толстячек небольшого роста, с румянцем на щеках. И вы не поверите – это был человек. То есть землянин.
– Привет, – с ходу сказал он, – меня зовут Энтони. Энтони Смит. – Я американец, вернее, когда-то был гражданином США, но уже более двадцати лет живу здесь. Причём даже не знаю, чей я сейчас гражданин. Вроде Союза, но уверенности нет.
Энтони сыпал словами как из пулемёта, постоянно при этом улыбаясь. Впечатление он производил приятное, и мы с Цезарем внимательно его слушали.
– Я имею определённое представление, кто вы такие, – продолжил Энтони, – но расскажите, как вам здесь, в Аламании? Какие впечатления?
– Мы здесь меньше недели, – осторожно начал я, – толком ничего не знаем. Разве что местные нас, людей, не особенно любят. Впрочем, гайрды относились хорошо, ничего плохого сказать не могу. А вот крестьяне и ремесленники смотрели так, как будто взглядом хотели испепелить.
– Это нормально. Привыкнете, – «успокоил» нас Энтони. – Главное – «держать хвост пистолетом» и не дрейфить. Я уже больше двадцати лет живу здесь, и ничего… Живой. Причём мне, в отличие от вас, повезло значительно меньше. Меня «нелёгкая» занесла на территорию крестьян.
– И что? – вырвалось у меня.
– А ничего хорошего, – продолжил Энтони, – на меня, толком ещё ничего не понимающего парня, даже не представляющего, куда он попал, накинулось это чудовище (а когда в первый раз видишь местного крестьянина, то, кроме как чудовище, другого слова не подберёшь). И кинулось с вилами. Кстати, у них вилы такие же, как у нас. И чуть не пригвоздил меня к своему сараю.
– Но не пригвоздил же…
– Ну да, не пригвоздил, потому что я отобрал у него эти вилы, настучал по его неразумной башке и быстро сбежал с этой «долбанной фермы» куда подальше.
– Ты настучал по башке местному крестьянину? Да они в два раза больше тебя!
– Ну, рост не главное в этой жизни, – философски ответил Энтони, – я ведь не бухгалтер по образованию, и сюда попал не с вечеринки в Калифорнии, а из Афганистана, где был инструктором по выживанию. Кстати, тогда я был похудее и пожилистее… Впрочем, что старое вспоминать… Надо думать, о сегодняшней жизни. Ты хоть понял, куда попал?
– Написано было – «Учреждение» …
– Ну да, – засмеялся Энтони, – в учреждение. Только называется оно Аналитический центр, и я его руководитель и основатель. Примерно пятнадцать лет назад мне удалось убедить этих троих аксакалов, что руководят Союзом, в необходимости создания такого подразделения. Союзу тогда сильно доставалось от соседей, и нужно было уметь быстро получать необходимую информацию и оперативно реагировать. Под Аналитический центр создал регулярную почту. А для особо «горячей информации» – голубиную почту. Правда, здесь летают не голуби, просто называю это по привычке. «Голубиную» почту использую только для своих целей, а вот регулярная почта – для всех. И, между прочим, местным она нравится. Научились писать письма друг другу, общаясь таким образом. Кстати, и бумага с карандашами – здесь это тоже людское изобретение. Нашлись грамотные люди, которые знали технологию их изготовления, а местные ремесленники взялись за производство.
Энтони замолк на минуту, потом посмотрел мне в глаза и продолжил:
– Догадываешься, зачем я тебя пригласил сюда?
– Нет.
– Я хочу предложить работу, в Аналитическом центре, вместе с псом. Во-первых, интересно понять, могут ли появиться щенки от Цезаря и сук вейрдов. Ведь они, твоя собака и местные псы, удивительно похожи друг на друга. Если бы Цезарь был немного поменьше, то представлял собой вылитого вейрда. Может, ничего и не получится, но попробовать хочется.
– А во-вторых?
– А, во-вторых, я бы хотел предложить тебе отправиться в какой-нибудь пограничный с бойрдами острог, и поучаствовать в патрулировании вместе с гайрдами. Мне кажется, что такая двойка, как ты с Цезарем, можете хорошо дополнить стандартный патруль и повысить его возможности. Да, это небезопасно, но патрули будут усилены, плюс приняты дополнительные меры защиты. Ну и оплата всего этого – по хорошим расценкам.
– А тут ещё и платят? – удивился я.
– Да, конечно. Деньги здесь также изобрели люди, а то местные раньше занимались примитивным разменом, как у К. Маркса – топор на овцу. А вот единого денежного эквивалента не было. Но люди, а это было задолго до моего появления, помогли местным решить эту проблему. Так что оплата за услуги осуществляется полноценной монетой. Она тут одна на всю Аламанию, что очень удобно.
– Подожди Энтони, – взмолился я, – ты засыпал меня информацией, что я не успеваю её перерабатывать.
– Без вопросов. Я тебе даю три дня на размышление. Поселитесь здесь же, в этом доме, тут есть гостевые комнаты со всеми удобствами, рядом парк для прогулок. Но в парк можно выходить только в сопровождении охраны. Для этого надо сказать дежурному на входе, и он организует ваше сопровождение на время прогулки: скорее всего, того же Таникса и его сотрудников. Плюс трёхразовое питание тебе и собаке. Ну и мелочь на карманные расходы.
Энтони остановился, как будто что-то вспоминая.
– Да, ещё, у Таникса здесь есть знакомые, можешь попросить его, он сводит тебя к кому-нибудь пообщаться. Для общего развития и понимания обстановки на месте. Ну, в общем, как-то так…
– Энтони, ещё один вопрос – здесь есть ещё люди?
– Где здесь? Что ты имеешь в виду? В городе или в аналитическом центре?
– И в городе, и в Аналитическом центре.
– В Аналитическом центре все сотрудники – люди. Общий штат – двадцать человек. Местных мы берём временно, для каких-то конкретных задач. Причём раньше я брал не просто людей, а только американцев. Но позднее признал свою ошибку. Сейчас у нас есть немцы, французы, и одна латышка.
– Латышка? – воскликнул я, – у вас есть и женщины?
– Да, три. Женщины здесь большая редкость. Особенно те, кто могли бы работать в Аналитическом центре. Поэтому дамы – на вес золота, и я не шучу. Кстати, в Земля-сити» женщины также в высокой цене. От общей численности их там меньше трети. А может уже и четверть. В нашем же городе, кроме моих сотрудников, есть ещё несколько десятков людей, занимающихся бизнесом.
– Я могу пообщаться с вашими людьми?
– Можешь, – тут Энтони задумался на несколько секунд, после чего добавил, – иди устраивайся в свою комнату, а вечером к тебе зайдут Майк и Инга. Майк – американец, давно уже здесь, а Инга – латышка, про которую я тебе говорил.
Майк оказался здоровенным янки, выше меня на голову, годов этак за тридцать пять. В Аламании он прожил уже десять лет. А Инга – белокурая прибалтийская красотка с потрясающей фигурой. Сколько ей было лет, я так и не понял. Может, и двадцать пять, а может, и тридцать пять. Впрочем, глядючи на неё, о её возрасте я не думал, а думал о другом… Попала сюда Инга лет пять назад. Разговаривать с ними было интересно, тем более что оба одно время жили в Земля-сити и хорошо разбирались в тамошних порядках.
Что я узнал о Земля-Сити? Да много чего. Сам город представлял собой конгломерат различных объединений, основанных, как правило, по национальному признаку. Какого-то единого управления, мэрии, прочих институтов власти там не было. Но каждое объединение имело свои руководящие органы. Общая численность города была где-то в пределах от 30 до 40 тыс. человек. Точно не знал никто, так как перепись населения там, естественно, не велась. Самое большое объединение состояло из выходцев из США и примкнувших к ним других англосаксов (англичан, канадцев, австралийцев и прочих новозеландцев). Они составляли примерно треть всего населения. Называлось это объединение – Американская оккупационная зона. Откуда такое название – никто уже не знает и авторов не помнят.
Вторые по численности – китайцы. Их там примерно четверть, и называется китайское поселение довольно традиционно – Чайна-таун. Правда сама Чайна-таун не представляла собой нечто единое целое, а делилась на три части: Пекинская, Шанхайская и Гонконгская. Между ними были постоянные «тёрки», но в случае внешней угрозы про «тёрки» забывали и Чайна-таун превращалась в единую боевую единицу.
Третьими по численности были немцы, тоже около четверти. Их объединение называлось Немецкая слобода и было, пожалуй, единственным местом в Земля-сити, где сохранялся идеальный порядок. Орднунг[2 - Ordnung – порядок» -пер. с немецкого], короче. Немцы есть немцы, и где бы они ни жили, всегда руководствовались принципом – Ordnung ?ber alles[3 - Порядок превыше всего» – пер. с немецкого]. Если Земля-сити представляла собой большей частью некий образ ковбойского дикого запада, то в Немецкой слободе, даже будучи пьяным и с большой суммой денег в вечернюю пору, ты с целой мордой и той же суммой денег проснёшься и утром, что было немыслимо в других частях города.
Все остальные объединения были значительно меньше первых трёх, в размерах и влиянии ничем особенным не выделялись. Из наиболее интересных можно упомянуть Японский квартал – небольшое, компактное, но весьма закрытое объединение выходцев с Японских островов. Далее, Воронья слободка – выходцы из стран бывшего СССР. Русских там было, к сожалению, очень мало, всего несколько десятков. Плюс Средняя Азия, Кавказ, Белоруссия и Молдавия. Прибалтика и Украина сюда не входили.
Был ещё Балканский треугольник, куда вошли уже выходцы из бывшей Югославии, Болгарии, Румынии, Албании и Греции. Впрочем, это объединение было весьма нестабильным, все там грызлись друг с другом за власть, влияние, деньги и прочее. Ну всё как на Земле! В общем, Балканы так и остались Балканами, вечным источником проблем как для себя, так и для других.
Ребята также говорили о Средиземном озере (Испания, Франция, Италия, Алжир, Ливия) и о Бандустане (Индия и все остальные выходцы с южной Азии). Плюс довольно большая часть «диких», нигде не состоявших личностях, представлявших собой откровенное отребье.
Для чего были нужны эти объединения? Или, вернее, членство в них? Для безопасности. Сам по себе человек, за которым никто не стоит – беззащитен. Их отлавливали те же «дикие» и продавали в рабство. Да, рабство, к сожалению, в Земля-сити имело место быть. Схваченных таким образом людей сажали на цепь, запирали возле его «рабочего места» и нещадно эксплуатировали. Правда, не все объединения это приветствовали, и не везде оно было. В той же Немецкой слободе рабства официально не было. А не официально – кто его знает… А вот где оно рабство – так это в Американской оккупационной зоне и в Чайна-таун. Здесь даже проводились аукционы по продаже рабов. В общем, попав в Земля-сити, нужно было «ворон не считать», а быстро определяться, кто ты и с кем ты.
На вопрос – а как же «дикие» выявляли, кто член объединения, а кто не член, был простой ответ: во-первых, новичков в Земля-сити было видно «за километр», а во-вторых, достаточно несколько минут разговора с любым человеком, чтобы понять, кто он и откуда он.
И у Майка, и у Инги судьба в Земля-сити, сложилась по-разному. Майк быстро попал в Американскую оккупационную зону, отработал год в одной полукриминальной структуре (основная форма бизнеса в Земля-сити), после чего серьёзно разошёлся во взглядах со своим руководством на дальнейшую перспективу роста «компании». Попросту говоря, отказался участвовать в процедуре уничтожения конкурентов их «бизнес-структуры». После чего, случайно узнав про Аналитический центр, перебрался в Сопотьрам к Энтони, который с удовольствием его и взял. Всё же Майк был бывшим военным со множеством полезных для этой территории навыков.
А вот Инга попала сначала в Аламанию, а потом в Земля-сити не одна, а со своим молодым человеком, которого с её слов сильно любила. Но в городе молодой человек, во-первых, быстро спился, а во-вторых, ему дали понять, что «владеть» такой девушкой нельзя, не по статусу. Дамы в Земля-сити очень ценились, и иметь «свою» женщину могли позволить себе только влиятельные и совсем небедные люди. Такое обладание, да ещё и красавицы поднимало имидж мужчины и его социальный статус. Крутизна, короче.
Сами женщины делились на две основные группы: те, кто были «с низкой социальной ответственностью», либо внешностью поплоше, шли в публичные дома, те, что покрасивее, были «эксклюзивной» дорогой вещью. Впрочем, и все были весьма востребованы, спрос явно превышал предложение, так что любая дама «с головой» могла очень неплохо устроить свою жизнь. Но Ингу не устраивал ни тот ни другой вариант. С «социальной ответственностью» у неё всё было нормально (серьёзная девочка из «приличной семьи»), плюс яркая внешность полностью отвергали вариант публичного дома. Но и «приживалкой» она не хотела быть. Её убивала сама мысль принадлежать какому-то местному мафиози с большим пузом и похотливым взглядом, ходить с ним на «смотрины» для повышения его статуса, а потом ещё и выполнять «супружеский долг» с этим «козлом». Но девушке повезло, она «нарвалась» на Энтони, когда тот в очередной раз посетил Земля-сити и в итоге быстро перебралась в столицу в Аналитический центр.
Инга считает, что если не такой поворот судьбы, то финал для нее был бы печальным: она находилась на грани отчаяния и могла наложить на себя руки. Впрочем, такие как Инга были редкостью для Земля-сити, большинство женщин принимали местные «правила игры» (альтернативой было только самоубийство) и жили дальше, пусть и без большой любви, но материально хорошо обеспеченными.
Как я уже упомянул, единого руководства в Земля-сити не было. Но было несколько общих правил. И эти правила установило племя рыбаков, давая разрешение на строительство поселения людей на своей территории.
Кстати, несколько слов о самих рыбаках. Дело в том, что они, похоже, обладали какими-то сильными ментальными возможностями. Как сказал Майк, когда рыбак смотрит тебе в глаза, такое ощущение, что он проникает в твои мозги и считывает там всё, как с компьютера. Более того, при этом подавлялась воля человека и он был в полной власти местного гуманоида. Вот такие дела… Недаром даже профессиональные воины гайрды их побаивались и без сильной надобности никогда туда не лезли.
Так вот, о правилах:
Во-первых, землянам категорически запрещалось обманывать, калечить или тем более убивать любого представителя местных племён. Что люди делали друг с другом – рыбаков не касалось, но «местных» обижать было запрещено. В город приезжало много купцов от ремесленников и крестьян – и землянам даже думать запрещалось сделать с ними или с их товаром что-то плохое.
Во-вторых, во взаимоотношениях людей было одно исключение: запрещено публичное убийство. То есть набить морду или пустить кровь – это нормально, но не разрешалось на глазах у других людей убивать себе подобных. Странное правило… Похоже, дело было в том, что виновников в публичных убийствах для рыбаков определить несложно, а вот вычислить убийцу в случае где нет свидетелей – уже проблемно. Их ментальные возможности в городе, где проживало несколько десятков тысяч жителей, были уже мало эффективны. Впрочем, кто их знает, этих рыбаков… Но правило такое имелось.
В-третьих, создание каких-либо механизмов, приспособлений, в общем, всего того, что не было у местных племён, разрешалось исключительно с дозволения рыбаков. Даже простой верстак был под запретом – пока его не получишь.
Что было за нарушение правил? В город приезжала специальная группа рыбаков, которые быстро находили виновных и забирали с собой. И больше этих людей не видели.
А что делали рыбаки с теми, кого увозили? Никто толком не знал. Но говорили разное… В том числе что они скармливали людей своим «домашним животным». А «домашние животные» у них не хрюкали, а безмолвно плавали в море. Вот такие «рыбаки» …
В итоге только полные «отморозки» могли пойти на нарушение установленных в городе правил. И даже «диких» было сложно подбить на их нарушение.
– Ну что, – улыбнулся Майк, – после всех этих разговоров о Земле-сити всё ещё хочешь там побывать?
– Ты знаешь, хочу. – кивнул я. – Понятно, что жизнь в Земля-сити – это один сплошной авантюризм, но это жизнь в человеческом обществе. А тут только выйдешь на улицу и сразу чувствуешь, как тебя хотят прибить все встречные и поперечные… Я на эти крестьянские рожи уже смотреть не могу. Ну и потом, я ведь не один, а с Цезарем. Как сказал Энтони – эффективная боевая двойка. И, пожалуй, он прав. Так что, надеюсь, что мы там не пропадём.
На чём мы и расстались. Информации я получил больше, чем достаточно, ребята молодцы.
Ближе к вечеру ко мне зашёл Таникс и спросил, не хочу ли я с ним прогуляться, в том числе и зайти в гости к одному его знакомому, на что я с радостью согласился. Находиться в четырёх стенах мне надоело ещё с нашего первого «сидения» в поселении гайрдов. Но Цезаря пришлось оставить в комнате, Таникс сразу предупредил, что разгуливать по городу в его компании весьма рискованно. Можно легко нарваться на неприятности. В общем, собаку пришлось исключить из участников прогулки.
Сам город оказался относительно небольшим. Конечно, он был больше тех поселений, что мы видели по дороге сюда, но и не таким большим, как это думается, особенно в сочетании со словом «столица». Я думаю, что по размерам он примерно такой же, как и наши районные центры с населением тысяч на десять. А может, и меньше. Но, в отличие от них, Сопотьрам был очень чист. Дома в основном были каменными и утопали в зелени. Дороги мощёные, вылизанные, с дренажной системой. В России ничего подобного точно нет, разве что в Европе, где-нибудь в Дании или Голландии. Правда, в Сопотьрам не было такого количества магазинов и туристов, как в Европе. Я бы сказал, что улицы были полупустыми и никто не мешал передвижению.
Вскоре Таникс свернул в какой-то закоулок и постучал в дверь небольшого, но ухоженного дома. Через минуту её открыл гайрд, который, увидев Таникса, выразил сдержанную радость, как это обычно они делают, и пригласил нас внутрь.
Убранство дома меня ничем особенным не удивило. Похоже, земляне оставили значительный след во всём, в том числе и в быту местного населения. Стол, стулья, кресла, диван – были как в земном помещении. Вот только владелец был как из «Звёздных войн».
Предложив нам какой-то местный напиток, хозяин, которого звали Тирекс, некоторое время общался с Таниксом за дела поселения, и за общих знакомых, после чего перешли к моей персоне.
– Город у нас маленький, но слухи о том, что здесь появился какой-то огромный вейрд – разошлись быстро. – начал Тирекс. – Я вначале не поверил, что такое возможно: чтобы в городе разгуливал вейрд, да ещё в сопровождении землянина, но мне об этом рассказывали ремесленники, которые с их слов сами все видели. И вот, ни думал, ни гадал, а этот землянин сидит передо мной. Не могу поверить!
– Ну, могу вас заверить, что вчера никакого вейрда в городе не было, а была собака, породы кавказская овчарка. Да, они вроде очень похожи, но Цезарь – не вейрд, уж поверьте мне, я его взял на Земле ещё щенком. Если не негативное отношение к землянам и к собакам, я бы, наверное, привёл его к вам показать.
– А вы знаете, молодой человек, почему у нас в Аламании такое негативное отношение к людям?
– Точно не знаю, но мне говорили, что это из-за того, что земляне, с точки зрения местных племён, не могут жить миролюбиво.
– Да, это самая распространённая версия, но не самая правдивая, – усмехнулся Тирекс.
– Как не самая правдивая? А какая правдивая? – искренне удивился я.
– Видишь ли, Макс, – с видом профессора начал Тирекс, – наши племена верят не в то, что есть «правда», а в то, что им удобно верить. В то, что им хочется верить.
Тут он остановился и посмотрел на Таникса:
– И не зыркай так на меня. Я всегда говорю правду и не собираюсь изображать из себя непонятно кого.
Таникс продолжал сидеть молча и только сопел.
– Так вот, – продолжил Тирекс, – не знаю почему, но изначально земляне начали появляться в основном на территории крестьян. Никаких проблем с ними тогда не было, и крестьяне разрешали жить на своей территории. В итоге люди стали создавать фермы и вести сельское хозяйство. Не знаю, сколько лет прошло, но урожаи у них постепенно стали значительно больше, чем у местных крестьян, да и животные росли быстрее. Как же это они называли… – наморщил лоб Тирекс, – словечки такие интересные, у нас таких нет. Да, вспомнил: севооборот и удобрения. Вот что они использовали в сельском хозяйстве. Плюс в корма животным стали что-то добавлять. Короче, местным это стало жутко не нравится, что, мол, понаехали тут разные, и урожаи у них пошли большие.
Тирекс замолчал и посмотрел на Таникса.
– Да говори уже, говори, коли начал, – проворчал тот.
– Ну, в общем, насколько я понимаю, крестьян, с одной стороны, обуяла зависть, а с другой стороны, они ничего не хотели менять. Мы, местные племена, вообще очень консервативны. И это не только крестьяне, но и мы, гайрды. Живём, как завещали предки. Разве что ремесленники в этом плане отличаются от всех, и именно им было интересно жить с землянами и перенимать от них всякие приспособления. Но крестьяне закусили губу, собрали своих аксакалов и приняли решение изгнать землян с принадлежащей им территории.
Тирекс снова замолчал, глотнул воды из стакана и продолжил.
– Понимаешь Макс, каждое племя на Аламании имеет свою определённую землю. И это свято. Если чужой пришёл на твою территории и что-то начал делать на ней – это война. Жить и заниматься какой-либо деятельностью на чужой территории можно только с разрешения племени, кому эта территория принадлежит. Но как дало племя свою землю, так же может её и отобрать. Это его, племени, право. Вот и решили крестьяне воспользоваться этим правом и согнать землян со своей территории. Но те отказались это выполнять. Мол, как уходить, тут же дома, фермы, хозяйство… И их можно было понять. Но крестьяне понимать ничего не хотели и началась война, в которой, конечно, люди проиграли, так как их было значительно меньше. После этого и пошло поверье, что люди не могут жить спокойно, без войны. Ситуацию ухудшило то, что уже тогда существовал Союз племён, и крестьян поддержали и гайрды, и ремесленники. В итоге землян стали гнать отовсюду. И куда им было деваться? На территории Союза места не было, это факт. В лес к бойрдам – это смерть, к гадалке ходить не надо. В степи к кочевникам – тоже без перспективы, там за несколько лет местные перебили бы всех людей, причём с большим удовольствием, учитывая, что было что грабить. Дойрды – примитивные каннибалы, и этим всё сказано. Вот и остались рыбаки, куда люди и подались. Впрочем, я до сих пор поражён смелостью землян, которые пошли туда. Вот я – гайрд, профессиональный военный, но без очень большой нужды к рыбакам не пойду, да и то – только в составе крупного отряда тяжеловооружённых гайрдов. А земляне, без оружия, с огромным обозом, полностью деморализованные – пошли к племени, которого все всегда боялись и обходили стороной.
Тирекс опять задумался и продолжил.
– Я до сих пор считаю, что мы, гайрды, да и весь Союз, очень много потеряли из-за этих дубоголовых и завистливых крестьян. Земляне владели ценной информацией практически во всех сферах жизнедеятельности и могли дать большой толчок в нашем развитии.
Тут он встал, сказав, чтобы мы подождали немного, и вскоре вернулся в комнату. В руках он держал … арбалет.
– Вот смотрите – это чудо-оружие. Оно пробивает любой доспех, бьёт сильнее самого мощного лука бойрдов. Если бы у нас было налажено их производство, то мы давно решили проблемы на границах, а бойрды, кочевники и дойрды просто боялись бы к нам приближаться. Но местные идиоты решили, что подобные земные штучки-дрючки не для наших воинов. И поставили крест на дальнейшем распространении арбалетов. В итоге во всей Аламании их всего несколько штук в том числе, как видите, один у меня. Но даже эти арбалеты запрещено показывать кому-либо. Так что я рискую, демонстрируя его вам.
Таникс грустно сидел на своём стуле и печально поддакивал Тирексу.
– И это только одна вещь, про которую я знаю. А сколько их ещё! Вот ты Макс, землянин, скажи, много ли новых видов земного оружия мы могли бы освоить?
