скачать книгу бесплатно
2.3. Определения юмора в науке.
Если предыдущие два параграфа этой главы были посвящены культурогенезу понятия и образа юмора в их диахроническом (историческом) разрезе, то этот параграф посвящен проблеме понимания феномена юмора в современной культуре, в которой присутствуют «голоса» всех времен. Понимание, согласно В. В. Знакову, это «познавательное отношение» (Знаков, 2005, с. 25), которое может быть выражено в «образе особого рода» (там же, с.17) и в определении (там же, с. 31), и полнота которого проявляется «в множественности вариантов интерпретации понимаемых фактов» в разных контекстах (там же, с.32). Согласно В. П. Филатову, понимание есть процесс выработки значений (там же, с.25). Определения, дефиниции (от лат. «definit» – ставить пределы) в отличие от понятий, задают значение слова в ноосфере, базис для формирования субъективного понятия. Задача построения определения и есть формулировка или уточнение его значения (Философский словарь, 1986, с.342) или фиксирование смысла (Бочаров, 2010). Психологически определение выступает как рефлексивное представление о явлении, заключающееся в феноменологизации бессознательного до сознания, а также в теоретизации обыденных представлнений до научных.
Определения юмора как способы его понимания.
Как отмечает М. В. Бороденко, «определение „комического“ представляет собой существенную трудность для всех наук» (Бороденко, 1995, с.5). Еще большую трудность представляет собой определение юмора. Толковые словари, философские, психологические и др. работы предлагают определения, которые чаще являются субъективными понятиями их авторов. При этом «Понятья спутались, язык же стал безвыходно единым» (Волошин, 1989, с.172—173) и «юморов стало много» (Жванецкий). Это находит отражение и в нашей работе: в широком смысле мы называем юмором и всю феноменологию юмора, которая представляет собой проявление функции юмора в истории, социальной и индивидуальной жизни, в научной и творческой деятельности человека, а в узком смысле – особое психологическое орудие личностной регуляции. Однако, проблема понимания феномена юмора в современной культуре остается открытой и требует своего прояснения и разрешения. В попытках систематизировать современные определения юмора мы сталкиваемся с тем, что проблема определения в философии разработана так, что существующие ее разработки не позволяют простой их перенос на проблематику юмора. Поэтому мы используем типологию определений из частной философской работы, посвященной проблеме человека.
Так, И. Т. Фролов пишет: «Как показывает многовековой опыт, возможны по крайней мере три способа ответа на вопрос „что такое человек?“ Каковы его отличительные особенности, в чем его differentia specifica? Условно их можно обозначить как 1) дескриптивный, 2) атрибутивный и 3) сущностный» (Фролов, Борзенков, 2001, с.7). Эти три типа ответов на вопрос «что такое» и являются тремя основными способами определения понятий. Мы их дополняем еще четвертым типом – типом системного определения.
На основе анализа и обобщения различных представлений о юморе, существовавших в культурогенезе юмора и сосуществующих в современной культуре и науке, мы выделяем следующие типы и виды определений феномена юмора:
– Дескриптивные определения. Отвечают на вопрос «какое».
А) Описательные определения. Они могут быть выражены через прилагательные. Так, исходя из воззрений Р. Жан-Поля на юмор, юмор может быть определен как нечто субъективное и протеистичное (Жан-Поль, 1981).
Б) Оценочные определения. Они также формируются через прилагательные или могут быть выражены через них. Наиболее яркие примеры такого вида определений юмора – определения юмор через характеристики его как чего-то доброго или черного. Ф.А.Брокгауз и И.А.Ефрон оценивает юмор как «1) юмор положительный (или оптимистический, юмор в узком смысле), 2) юмор отрицательный, сатирический и, наконец, 3) юмор примиряющий, преодолевший голое отрицание, иронический» (Брокгауз, Ефрон).
2. Сущностные определения. Отвечают строго на вопрос «что такое».
А) Толкующие определения. Они образуются через существительные или акцентируют их и часто тавтологичны по смыслу. Примером является определение С. И. Ожеговым юмора как понимания комического, умения видеть и показывать смешное, снисходительно-насмешливого отношения к чему-либо (Ожегов, 1991, с.917), а также П. Я. Черных юмора как «чувства смешного» (Черных, 1994, с.459).
Б) Генетические определения. Они могут быть иметь подвиды и формируются через описание этимологического значения слова или историю культурогенеза или актуалгенеза феномена. Пример этимологического определения приводит П. Я. Черных, прослеживая историю слова «юмора» от латинского его значения «влага, жидкость» (античность), через французское «нрав, настроение» (средние века) к английскому значению «склонность к насмешке» (17 век) (Черных, 1994, с.459). Пример исторического определения юмора приводит Л.Е.Пинский: «Исторически юмор выступает как личностный преемник безличного древнейшего типа комического – карнавала» (Пинский, 1987, с.522). Генетическим определением было бы и определение юмора как производного от смеха и комического образа, на основе наших разработок проблемы юмора (Домбровская, 2010, с.54).
В) Категориальные определения. Они формируются через существительные, обозначающие как синонимичные, так и родовые категории. Примером определения юмора через синонимичную категорию является определение юмора как особого настроения (Брокгауз, Ефрон). Примером определения юмора через родовые категории является уже приводимый пример определения юмора как чувства (П.Я.Черных) и определения юмора В. Далем через особый склад ума (Даль, 1978, с.667), С.И.Ожеговым через отношение (Ожегов, 1991, с.917), Ю. Поповым через переживание (Попов, 1962, с. 599), А. Хорнби через способность (Hornbi, 1982, 1982), А. Н. Прохоровым через вид комического (Прохоров, 1984, с. 1562), а также определение юмора как вида смешного (Рубинштейн, 1989, с. 171).
3. Атрибутивные определения. Отвечают на вопросы «где, что и почему»
А) Субъектные определения. Традиция атрибуции юмора свойствам субъекта существует с античности, когда значением слова «юмор» было «жидкость, влага» в организме человека. Как характеристика субъекта юмор понимался Беном Джонсоном, называвшим словом юмор нрав, расположенье духа (настроение), и осознан в качестве таковой Жан-Полем. Лучшим же субъектным определением юмора остается определение юмора И. Кантом, понимавшим юмор как «талант произвольно приходить в хорошее расположение духа» (Кант, 1966, с.355—356).
Б) Объектные определения. Традиция атрибуции юмора объектам внешнего мира также начинается с античности, с определения Аристотелем смешного как «ошибки и уродства» (Аристотель, 1998, с. 1070). Жан-Поль усматривает объективную основу комического в контрасте (Жан-Поль, 1981), П. Мак Ги (McGhee, 1972), В. Рух (Ruch, 2008) в несоответствии, С. Л. Рубинштейн (Рубинштейн, 1989б, с. 421) и др. в противоречии. И хотя М. М. Бахтиным осознано, что смех и юмор универсальны, и могут быть направлены на любой объект и даже на весь мир в целом, предметом юмора, выделяемым в объекте, является определенный уровень или тип противоречия.
В) Определения, характеризующие субъект-объектные отношения, то есть жизненый мир, возможно эксплицировать из юмористических воспоминаний С. Л. Рубинштейна о своей научной судьбе. Так он связывает юмор с тем, что назывется «принятие мира» (Рубинштейн, 1989, с.171), и уточняет, что речь идет о принятии противоречивости мира (там же), из чего следует определение юмора как принятия противоречивости жизненного мира.
4. Системные определения. Отвечают на вопрос «что, где, как и зачем», задают то, что М. А. Холодная называет «парадигмальными понятийными системами» (Холодная, 2012, с.11) и практически совпадают с тем, что В. В. Давыдов называет теоретическими понятиями (Давыдов, 1972).
А) Психоаналитическое определение. Первым задал парадигмальное понимание юмора З. Фрейд, который писал: «юмор может быть понят как высшая из этих защитных функций. Он не скрывает содержания представлений, связанных с мучительным аффектом, от сознательного внимания, как это делает вытеснение, он преодолевает защитный автоматизм», превращая содержание юмора в удовольствие (Фрейд, 1991, с.403—404).
Б) Семиотическое определение. Формулируется на основе исследований и интерпретации феномена комического М. В. Бороденко, где юмор подразумевается способность воспринимать и производить «комическое как контрзнак в системе установочной регуляции поведения» (Бороденко, 1995а), нацеленный на преодоление установочной ригидности.
В) Рационалистическое определение. Формулируется так: «юмор – высшая психическая функция развитого сознания и самосознания человека, отношение к себе и к окружающему, суть которого заключается в своеобразном отрицании, инверсии или расшатывании тех или иных атрибутов того, что выступает как объект юмора» (Домбровская, Леонтьев, 2000, с.454).
Г) Культурно-деятельностное определение. Формулируется как результат данной работы следующим образом: юмор – психологическое орудие личностной регуляции психического отражения и деятельности, целью которого является выявление, преодоление или снятие противоречий в объектах, каковым может быть и сам человек.
Отличия чувства юмора от других видов чувства смешного.
Согласно С. Л. Рубинштейну, «чувства комического, юмора, иронии, сарказма – это все разновидности смешного» (Рубинштейн, 1989а, с. 171). На основе его анализа разновидностей чувства смешного (Рубинштейн, 1989, с. 170—172) можно выстроить операциональные определения чувства комического, юмора, иронии и сарказма. Так, чувство комического выступает как чувство несоответствия, идея чего независимо возникла и изучается в американской психологии юмора П. МакГи (McGhee, 1972). Иронией является чувство предпочтения и возвышения одной из дилемм в объекте или в бытии и самого себя как субъекта, идея чего разработана в идее аксиоматизации посредством юмора А. Н. Розова (Розов, 1979). Собственно чувство юмора понимается как чувство понимания и принятия диалектики противоречий в объектах и в жизни, идея чего в русле возрастной психологии развивается Н. Ф. Кузнецовой (1990). Как пишет С. Л. Рубинштейн: «чистый юмор означает реалистическое „принятие мира“ со всеми его слабостями и недостатками…» (Рубинштейн, 1989, с.171), а также противоречиями жизни (Рубинштейн, 1989б, с.421). Сарказмом же является усмотрение противоречий, но их неприятие. При этом противоречия могут восприниматься на различных уровнях. На основе концепции А. Н. Лука (Лук, 1975) мы формулируем понимание остроумия как интеллектуального чувства, позволяющего выявлять и показывать противоречия в виде острот, афоризмов, парадоксов. Согласно С. Л. Рубинштейну, «Чувства комического, юмора, иронии, сарказма – это все разновидности смешного» (Рубинштейн, 1989а, с. 171). На основе его анализа разновидностей чувства смешного (Рубинштейн, 1989, стр. 170—172) можно выстроить операциональные определения чувства комического, юмора, иронии и сарказма. Так, чувство комического выступает как чувство несоответствия, идея чего независимо возникла и изучается в американской психологии юмора П. МакГи (McGhee, 1972).
Иронией является чувство предпочтения и возвышения одной из дилемм в объекте или в бытии и самого себя как субъекта, идея чего разработана в идее аксиоматизации посредством юмора А. Н. Розова (Розов, 1979). собственно чувство юмора понимается как чувство понимания и принятия диалектики противоречий в объектах и в жизни, идея чего в русле возрастной психологии развивается Н. Ф. Кузнецовой (Кузнецова, 1990).Как пишет С. Л. Рубинштейн: «чистый юмор означает реалистическое „принятие мира“ со всеми его слабостями и недостатками…» (Рубинштейн, 1989, с.171), а также противоречиями жизни (Рубинштейн, 1989б, с.421). Сарказмом же является усмотрение противоречий, но их неприятие. На основе концепции А. Н. Лука (Лук, 1975) формулируем понимание остроумия как интеллектуального чувства, позволяющего выявлять и показывать противоречия в виде острот, афоризмов, парадоксов.
Все разновидности чувства смешного могут быть в разных сочетаниях выражены, объетивированы в предметных формах культуры, жанрами которой в литературе является комедия, сатира, фельетон, анекдот, эппиграмма, в изобразительном искусстве – шарж, карикатура, комикс, в театре и кино – комедия, бурлеск, фарс. Чувство юмора как и другие разновидности смешного могут присутствовать и в неспециализированных жанрах, внося в них «изюминку» и блеск мировоззренческого уровня чувств.
Нужно сказать, что в современной культуре выражение «чувство юмора» и односложное «юмор» стали почти синонимами по смыслу. Однако, классическая идиома «чувство юмора» более подчеркивает рецептивный, воспринимающий, когнитивный его характер, а односложное «юмор» – деятельностный, активный и регуляторный характер. Сказать кому-то: «у тебя нет чувства юмора» обозначает «ты меня не понимаешь», «давай прекратим общение или выйдем на его новый уровень». Сказать кому-то «у тебя нет юмора» означает сказать: «ты не владеешь собой». И этим в большой степени намекнуть, что «тобой владеет противоречие».
При этом противоречия могут восприниматься на различных уровнях, которые по отношению к юмору мы выделяем приблизительно так: 1) неосоответствие норме (изучали Аристотель, Розов и др.), 2) контраст (изучалось Жан-Полем) 3) несоотвествие (изучалось МакГи), 4) собственно противоречие (Рубинштейн, Лук, Кузнецова и др.). Безусловно, для более полного обоснования понимания чувства юмора как чувства противоречия в объекте и субъекте необходим экскурс в проблему противоречия в философии и особенно в логике, но это выходит за рамки данной работы. Однако очерченный ними путь развития чувства юмора как чувства противоречия весьма перспективен и для теоретических и для прикладных исследований юмора, может привести и к более глубокому пониманию специфики юмора, а также типов и уровней противоречия. А понимание психологической природы противоречия ведет к развитию проблемы способностей в психологии, как способности легко и продуктивно овладевать противоречием в реальности и в сознании. Юмор как способность выступает как способность воспринимать, оценивать, трансформировать противоречия в объектах жизненного мира.
Итак, в современной культуре сосуществуют разные способы понимания феномена юмора, что отражается в его определениях, то есть рефлексивных представлениях. Возможность нового его «парадигмального» понимания кроется в выстраивании нами его значений как способности снимать противоречие при его познании и как средства регуляции противоречий, и далее как средства развития бытия человека в мире.
Заключение по главе 2.
Юмор формируется механизмами культурогенеза согласно закономерностям развития высших психических функций из биологической способности к смеху и улыбке и сформировавшейся в культуре способности создавать комические (юмористические) образы реальности. В культурогенезе юмора можно выделить стадии биогенеза смеха и улыбки и их первичной социализации, социогенеза, ноогенеза, а также стадию интериоризации и персоногенеза юмора. Представления о юморе формируются в культурогенезе в образной (архетипической) форме, главным образом в виде особого образа человека, что отражает связь развития психологической функции юмора и саморегуляции. В современной культуре сосуществуют различные способы понимания феномена юмора, что выражается в разнообразии типов его определений. Тенденция развития субъектного понимания феномена юмора заключается в определении его значения через понятие регуляции, а объектного – через противоречие.
.
Глава 3. Объяснительная модель регуляции бытия посредством юмора
Целью этой главы является определение основных принципов, позволяющих приблизиться к пониманию психологических механизмов личностной регуляции бытия посредством юмора. Цель же достигается посредством построения модели регуляции бытия, которая относится к тому типу моделей, которые В. А. Петровский называет объяснительными или интерпретационными и которому относится и теория деятельности А.Н.Леонтьева (Петровский, 2013, с.7—8). О том, что мы предлагаем именно модель, свидетельствует то, что мы разрабатываем уровневую схему строения бытия в единстве с принципами его регуляции.
Принципы любой модели регуляции основываются на определенном понимании природы человека, а в современности проблематика природы человека трансформируется в проблематику образа человека (Леонтьев Д. А.. 2009б). А в понимании последней возрождается проблема биологии начала 20 века – проблема «структурных уровней» живой материи (Дорфман, 1993). С. Л. Рубинштейн говорил о необходимости выделения не уровней материи, а уровней бытия человека в мире, но в полной мере поставленную перед собой задачу не выполнил, а свел проблему уровней бытия к проблеме соотношений человека и бытия, раскрываемой в ракурсе проблемы роли субъекта в бытии (Рубништейн, 1976) и к проблеме жизненного мира как организованной иерархии способов существования субъекта (Рубинштейн, 1976, с. 262), выделяя далее мир природы и мир субъекта со своим жизненым миром и способом существования. Структурные уровни живой материи, как и уровни функционирования человека, уровни его бытия и на сегодня однозначно не определены, но уже обсуждается проблема межуровневого взаимодействия (Мерлин, 1988, Dаbrowski, 1989, Щебетенко, 2007, Леонтьев Д. А., 2011б и др.).
Напомним, что в заключениее к книге «Деятельность. Сознание. Личность» А. Н. Леонтьев говорил о проблеме уровней в психологии следующим образом: «возвращение целостного человека в психологическую науку, однако, может осуществляться лишь на основе специального исследования взаимопереходов одних уровней в другие, возникающие в ходе развития» (Леонтьев А. Н., 1974). А В. С. Мерлин сформулировал, что «саморегуляция и саморазвитие большой системы возможны только потому, что она состоит из нескольких относительно замкнутых подсистем, находящихся в иерархическом отношении друг к другу. Относительная замкнутость каждой подсистемы обеспечивает ее относительную автономность от других систем и тем самым достаточное количество степеней свободы в реакциях большой системы на многоообразные внешние воздействия. Иерархическое соотношение подсистем обеспечивает их координацию и направленный характер деятельности большой системы» (Мерлин, 1986, с.36). Каждый из уровней регуляции бытия представляет собой и генетический уровень, и «структурный уровень» и относительно автономную систему. Выстраивая уровневую схему, мы определяем структуру, а определяя принципы регуляции, мы определяем функции. В совокупности структура и функции задают систему. Если выстроенная система способна объяснять широкий круг явлений и является верифицируемой, то это уже модель. К построению такой объяснительной модели регуляции бытия человека в мире мы стараемся приблизиться в этой главе. Под самим же бытием понимаем здесь способ существования в мире, детерминируемый доминирующим уровнем бытия и развиваемый механизмами межуровневой регуляции. При этом, говорим именно о регуляции бытия, а не регуляции и саморегуляции психических состояний, процессов, социальных и политических отношений, поведения, деятельности и жизнедеятельности, регуляции взаимодействия человека с его жизненным миром. В нашем понимании понятие бытия объединяет их в себя и служит обобщающей категорией для всех форм существования человека в мире, как субъектно пассивных, так и субъектно активных, как детерминированных биологической природой, так и самодетерминируемых личностью, как непосредственных, так и произвольных. Считаем, что бытие человека в мире всегда определяется и задается принципами уникальности и чувственной конкретности «здесь-и-теперь» существования, детерминации человеческой сущности способами существования человека, а также знакового опосредования существования человека выработанной в культурогенезе системой речевой деятельности. Мы говорим именно о личностной регуляции бытия именно, потому что это личность выбирает специфичный ей способ и уровень бытия и даже если она проживает свою жизнь на биологическом уровне существования с его звериными законами, то это ее выбор и ее ответственность. Вся история развития культуры и социокультурного развития человека уже выработала механизмы и стандарты (которые можно понимать уже как сущность), чтобы каждый биологический индивид смог дорасти до уровня собственно личностного уровня бытия и специфичных ему принципов регуляции, таких как саморегуляция и самодетерминация.
3.1 Сравнительный анализ понятий саморегуляции и личностной регуляции
На сегодня понятие саморегуляции стало общепринятым для обозначения целого круга явлений, связанных с регуляцией поведения, деятельности и жизнедеятельности. Его популярность объясняется тем, что оно соответствует методологическим требованиям к основным понятиям психологии, основным из которых является практический потенциал (Василюк, Зинченко, Мещеряков, Петровский, Пружинин, Щедрина, 2012). По мнению Д. А. Леонтьева понятие саморегуляции несет в себе огромный объяснительный потенциал (Леонтьев Д. А., 2011).
Кроме того, что понятие саморегуляции представляет собой объяснительный принцип различных явлений, саморегуляция представляет собой предмет исследования, который «…можно определить как интегративные психические процессы и явления, которые обеспечивают самоорганизацию различных видов психической активности человека, целостность его индивидуальности и бытия» (Моросанова, 2011, с.8). В таком понимании понятие саморегуляции поглощает понятие личностной регуляции, которое к тому же является недоопределенным в психологии. Возникает вопрос о том, нужно ли это понятие психологии или все явления можно свести к саморегуляции.
Так, поиск в электронном ресурсе РГБ показывает, что на июнь 2015 года выполнено 35 диссертаций по психологии, в названии которых фигурирует понятие саморегуляции. Диссертаций, в которых фигурирует понятие личностной регуляции нет. Поиск в электронном ресурсе elibrary показывает, что работ, анализирующих проблематику саморегуляции в 4 раза больше, чем анализирующих проблематику личностной регуляции. Содержательный анализ таких работ показывает, что психология саморегуляции не может обойтись без понятия личности. Это выражается в понятиях «личностная саморегуляция» и «саморегуляция личности». Однако, когда речь идет о личности, не все явления сводимы к саморегуляции и, как показывает поиск в www.googl.com (http://www.googl.com/), существует употребление понятия «личностная регуляция» (1700 раз, а понятия саморегуляция 404 000 раз). Содержательный же анализ показывает, что понятие личностной регуляции употребляется без его определения и более является объяснительным, чем исследуемым.
Необходимось в понятии личностной регуляции возникает, когда необходимо сделать ее противопоставление социальной регуляции, то есть противопоставить личностный и социальный уровень бытия.
Необходимость в понятии личностной регуляции возникает и тогда, когда необходимо объяснить спонтанность личности, в частности спонтанный выбор и спонтанный юмор.
Кроме того, понятие личностной регуляции поднимает проблематику типов регуляции и ее механизмов, отличных от саморегуляции. А это открывает путь для коррекции регуляторных механизмов и выработке саморегуляции.
Однако, в силу своей языковой крсоты и краткости понятие саморегуляции в его употреблении сливается с понятием личностной регуляции и в широком смысле личностная регуляция и есть саморегуляция. В этом широком смысле мы и употребляем в большинстве случаев эти понятия в данной работе как синонимичные. В узком же смысле, личностная регуляция есть такой тип регуляции, который обуславливается личностным уровнем бытия, и осуществляется через механизмы свободы, выбора и ответственности. А саморегуляция есть тип регуляции, который определяется сознанием и самосознанием личности, и осуществляется механизмами целеполагания и самодетерминации.
