Подмена

скачать книгу бесплатно


– Просто удачно падает свет, – хмыкнул парень. – Кстати, если человек не очень. Ну ты понимаешь… то зеркало это никак не исправляет почему-то. А значит, никакой магии здесь нет. Ведь она не может работать только в одну сторону.

– Вот бы мне такое, – протянула девушка.

– А ты и без того очень привлекательная, – резюмировал он и отчего-то смутился.

– Спасибо, – Юля покраснела.

Гоша ушел и через минуту вернулся с чайником. Он ловко разлил чай по чашкам, и они с аппетитом умяли всю тарелку с бутербродами прямо перед зеркалом.

– Хочу отреставрировать, – поделился парень с набитым ртом. – Комод, – уточнил он.

– Должно классно получиться. Тем более, ты хорошо рисуешь, – и она вопросительно подняла на него глаза.

– Да. Рисую для себя, – подтвердил Гоша.

– А-а-а, – протянула девушка. – Кстати, Макс говорил, ты раньше был одержим рисованием и все время таскал с собой кисти и альбом.

– Было дело, – Георгий отвел глаза.

– А почему бросил? – продолжала допытываться Юля.

– Надоело, – сжал он зубы.

– Ой, прости, это не мое дело, – спохватилась одноклассница и облизала пальцы.

– Да-а, – небрежно махнул он рукой. – Может, борщ хочешь?

Когда она ела, то выглядела такой милой, домашней и совсем не грустной, что парню отчего-то захотелось накормить ее еще чем-нибудь. В холодильнике же он нашел, кроме бутербродов, только борщ.

– Ой, нет, спасибо, – округлила она глаза от неожиданного предложения. – Я вчера борщ варила, – но сразу исправилась: – Мама варила, конечно же, я помогала просто… – и, желая перевести разговор, подалась вперед к раме, провела по ней ладонью.

– Ай, – вдруг Юля вскрикнула, – порезалась. – На пальце выступила бордовая горошинка крови.

Гошка нахмурился. Выдвинул верхний ящик комода и кивнул:

– Поищи хлоргексидин, я сейчас пластырь принесу. Рама старая, вдруг столбняк… будут делать сорок уколов в живот, – и с серьезным видом выбежал из комнаты, словно на ее пальчике выступила не маленькая капля, а у нее вовсе не было пальца.

Юля забавно сморщилась, засунула пальчик в рот и наклонилась над ящиком, который служил, по всей видимости, складом всякой полезной всячины. Здесь стояли баночки с перекисью, хлоргексидином, лежали ватные диски вперемешку с тюбиками с масляной краской, разноцветными тряпками, какими-то старыми тетрадями и толстыми желтоватыми свечами. Увидела она несколько бутылок с ацетоном и уайт-спиритом, плоскогубцы, пару отверток и даже наждачную бумагу. Она аккуратно взяла пузырек с хлоргексидином, и взгляд ее упал на желтоватую большого формата тетрадь с выцветшими буквами «Амбарная книга», а ниже шариковой ручкой кто-то вывел слово «Дневник».

Юля аккуратно подцепила тетрадь здоровой рукой и вытянула ее из ящика. Она была размером со школьный альбом и казалась очень увесистой, внушительной.

– Тоже от старых хозяев осталась, – Гоша возник у нее за спиной, держа в руках пластырь.

– Да ладно. Многие парни ведут дневники, – лукаво покосилась она на тетрадь.

– Это правда не моя. Случайно нашел… в комоде. Здесь до меня девушка жила. Наверное, ее.

— Почему не отдал?

– Мы переехали, когда меня еще не было. Комната долгое время стояла без ремонта. А когда я родился, то не до того было… Стоит комод и стоит. Зеркало еще это… Я обнаружил дневник, когда мы с папой стали переклеивать обои и пришлось избавить комод от разного хлама, который мама в нем держала.

Юля сморщила носик и погладила ладонью трофей.

– Старая. Читал? – протянула она ему раненый пальчик.

– Нет. Только фотографии посмотрел, – и быстро прибавил: – Случайно.

– Какие фотографии?

Парень бережно наклеил на ее пальчик пластырь, забрал тетрадь и, перевернув, откинул картонную обложку. Из наклеенного кармашка торчало несколько глянцевых уголков. Он достал и протянул ей фотокарточки.

– Ого! Бурлеск… как интересно. А это что? – раскрыла она свернутый пополам белый лист, который был зажат между фотографиями. На нем черным линером вполне профессионально был изображён портрет девушки.

– Это я нарисовал. По памяти.

– А чей это портрет? – не поняла Юля.

Гошка вздохнул. Он давно хотел с кем-нибудь поделиться своей историей, но никак не мог найти подходящий момент и слушателя.

– Обещай, что Максу не скажешь, – он забрал из ее рук рисунок и фотографии и вложил обратно в кармашек.

– Конечно, не скажу, – она взяла свою чашку с недопитым чаем и опустилась в мягкое кресло, которое стояло у противоположной от него стены.

Георгий сел на кровать.

Глава 9.

После переезда их новая квартира напоминала древние развалины. Всюду громоздились коробки, тюки с одеждой и разобранная мебель. В Гошкиной комнате, которую забраковал старший брат, кроме обычного деревянного окна, старой двери и обоев в цветочек, бывшие жильцы оставили старый комод, скрипучий шифоньер и зеркало в железной оправе. Шифоньер увезли деду на дачу, окно и дверь сразу заменили, истратив на это последние накопления. На новую мебель денег уже не хватило, и комнату решили оставить как есть до лучших времен. Периодически в ней работал папа, пока мама отсыпалась после суток. Когда же родился Гоша, то намертво приклеенные к стенам бумажные обои поверх просто покрасили интерьерной краской. В старый комод же мама периодически запихивала Гошкины ненужные игрушки, книжки и вещи, из которых он вырос. Со временем про комод забыли и вспомнили только тогда, когда Георгию исполнилось четырнадцать лет, и он потребовал от родителей сделать в своей комнате ремонт.

– Тогда разгрузи комод, – скрестив руки на груди, папа стоял по центру комнаты. – Разберем и вынесем на мусорку.

– Может, пока оставим? Я видел на Ютубе ролик, как можно реставрировать старые вещи, – с сомнением произнес Гоша.

– М-м-м, отличная идея, – отец упер руки в боки. – Тогда, может, и буфет на кухне обновишь?

– Может, – Георгий вытащил из комода все ящики по одному и аккуратно перенес их на кровать.

– Зови, если нужна будет моя помощь. Сложи вещи в пакеты, я деду на дачу увезу. Там все пригодится. А что не нужно будет, то в печку уйдет.

– Хорошо, пап.

Гошка тогда первый раз осматривал комод. Он включил верхний свет и в глубине деревянного нутра увидел прислоненную к задней стенке книгу. Книга оказалась девчачьим дневником, и он пролистал его без особого любопытства.

«Наверное, вылетел из ящика или специально спрятала и забыла», – подумал он, прикидывая в уме, что дневник мог принадлежать той девочке, которая жила здесь до него.

Читать записи ему и в голову не приходило, но, обнаружив во вклеенном кармашке черно-белые фотографии и газетные вырезки, он с интересом просмотрел их несколько раз. С изображений на него глазели танцовщицы бурлеска с самого его основания в XIX веке и до 1950 годов. По фото можно было отследить хронологию изменений этого направления. Гоша где-то слышал, что изначально бурлеск был не эротическим шоу, а скорее комедийным, призванным развлекать средний класс Великобритании и США. Что-то наподобие юмористической пародии на какое-нибудь серьезное драматическое произведение. От того девушки, запечатленные на Бродвее, выглядели скорее иронично. Костюмы тоже были уместны скорее для цирковых, комедийных и разговорных номеров и совершенно не вызывали эротические фантазии.

Со временем же степень откровенности нарядов стала зашкаливать, и на более поздних фото и в газетных вырезках Гоша увидел более привычные образы. Ведь бурлеск у него ассоциировался с красивыми женщинами с алой помадой на губах, в сверкающих костюмах и с веерами из перьев. Заинтересовавшись этой темой, из интернета он узнал, что Бурлеск-театры 30-х годов предлагали зрителям представления на любой вкус. Часто в ход даже шли дрессированные звери, подводные номера или выступления в огромном пузыре, на трапеции. Чтобы компенсировать неумение танцевать, девушки создавали изысканные сценические костюмы, реквизит и декорации для своих номеров. И, конечно же, Гоша вспомнил о Дите фон Тиз, иконе современного бурлеска, которая начала выступать со своим шоу в 1992 году.

Парень вспомнил, как мама и Антон рассказывали про чемоданы, набитые чем-то блестящим, которые они видели у бывших жильцов. Неужели та женщина с мелированными волосами тоже танцевала бурлеск или может это были вещи какого-то более старого родственника? Для того, чтобы это понять, следовало прочитать дневник. Но Гоша просто открыл Гугл, начал переходить по ссылкам и… неожиданно увлекся.

Возможно, это была мальчишеская влюбленность или то самое пресловутое подростковое увлечение кумиром. Возможно, ему нравился подобный тип женщин или сыграло роль что-то еще. Но именно танцовщица современного бурлеска стала для Гошки женщиной, в которую он влюбился и до которой, как он считал сам, ему было ни за что не дотянуться. Ведь кто была она, дива, рассказывающая на языке тела о любви, и кто был он, ничем не примечательный четырнадцатилетний подросток.

Глава 10.

Юлька слушала, открыв свой хорошенький ротик. Уже полчаса она сидела, не меняя позы, и когда парень предложил подлить еще чая, с трудом вытащила затекший палец из петельки кружки. Она молча кивнула, проводив его недоуменным взглядом, когда тот унесся на кухню поставить чайник. Ведь девушке казалось, что уж кто-кто, а Гоша точно не способен ничем удивить. Он всегда казался ей совершенно нормальным и совершенно предсказуемым парнем. Впрочем, как и она ему.

Наблюдая за поднимающимися со дна прозрачного чайника красными от подсветки пузырьками, Георгию вдруг показалось странным, что он увлекся какой-то там танцовщицей. Но еще более странным ему показалось то, как легко у него получилось рассказывать об этом. Может дело в том, что его еще никто не слушал так заинтересованно, так внимательно, как Юля? Парень тряхнул головой, поднял горячий чайник с платформы, постоял так несколько секунд и вернулся с ним в комнату. Юля сидела в той же позе, как он ее оставил. Девушка подняла на него взгляд, и в василькового цвета глазах он увидел не только интерес к необычной истории. Было в нем что-то еще. Откуда-то из-под футболки поползли мурашки и, полностью облепив шею, так и остались висеть холодным грузом где-то в районе его ушей. Ему даже стало больно глотать от этого.

Пару месяцев Гоша ходил под впечатлением от информации, которую получил в интернете. Он даже изобразил по памяти несколько девушек в открытых нарядах и изящных туфельках, которые подкинул ему Гугл. Но недолго думая порвал свое творчество на мелкие кусочки. Он хотел увидеть танцовщиц и шоу своими глазами. А спустя неделю в метро случайно обратил внимание на рекламу, которая гласила, что в старомодном столичном ресторане на Мясницкой улице скоро состоится особенный вечер. Организаторы обещали два бурлеск-номера под живой джаз от несравненной Вики Вайнберг. Гоша даже подпрыгнул от неожиданности и всю неделю пребывал в таком возбужденном настроении, что мама с опаской поинтересовалась, не принимает ли сын что-нибудь запрещенное.

Георгий возмутился и, спохватившись, добавил, что просто собирается на день рождение к однокласснице и не знает, что подарить. Это был первый раз, когда он соврал родителям и даже получил от них деньги.

– На подарок, – заговорщически понизил голос папа и перевел ему на карту внушительную сумму, которой, однако, с трудом хватало на входной билет в ресторан. На бокал шампанского, чашку кофе и корзинку с цветами он решил занять у брата. Ему казалось, что свое восхищение номером и мастерством танцовщицы он должен непременно продемонстрировать именно с помощью цветов. И это не может быть какой-то обычный букет, это должна быть целая цветочная композиция. О том, что ему может не понравиться танец или девушка он даже не думал. Шампанское тоже было своеобразным атрибутом взрослой жизни, а кофе, предположил он логично, спасет его от неловкости и рук, которые нужно куда-то девать, сидя за столиком. Подумывал он и о сигарах, но благоразумно решил, что это может выглядеть уже слишком. Ведь, несмотря на свою комплекцию и скуластое мужественное лицо, взгляд у него был еще совсем детским.

– Дорогая какая-то одноклассница, – ухмыльнулся Антон. – Она хотя бы тебе даст? – хохотнул братец.

– Антоха, у тебя все вокруг одного места крутится, – заиграл желваками парень. Ему отчего-то были неприятны слова брата, и он даже захотел его ударить.

– Ладно, шучу, – примирительно прибавил тот и протянул Гоше красную пятитысячную купюру. – Больше нет. Я сам на мели.

На следующий день, вооружившись паспортом брата, а предварительно проторчав в ванной несвойственный ему час, Гоша занял место за столиком в самом дальнем и темном углу ресторана. Цветы, на которые потратил почти все деньги, он положил на свободный стул рядом. Корзинки стоили непомерно дорого, поэтому парень ограничился обычным букетом с белыми розами и какими-то мелкими цветочками в качестве декора.

– К вам кто-нибудь присоединится? – спросил его долговязый официант с непривлекательным лицом, пуще самого Георгия похожий на пятнадцатилетнего школьника.

– Я буду один, – Гоша задумчиво и сосредоточенно изучал меню. Денег хватало только на чашечку кофе и скромные чаевые. Но перехватив недоуменный взгляд официанта, косящегося на цветы, спешно добавил:

– Девушка не смогла, – он почему-то не мог признаться, что цветы он приготовил специально для Вики.

Официант понимающе кивнул, как будто такое в этом ресторане было самым обычным делом.

– Поставить в воду?

– Да, будьте любезны, – небрежно бросил Георгий.

С тех самых пор изображения танцовщицы, которые он тайком сделал на камеру без вспышки, хранились в надежно запароленной папке Гошкиного телефона. А еще премилое личико Вики Вайнберг со временем стало ему кого-то смутно напоминать. Ее портрет он по памяти нарисовал на белом листе бумаги после выступления и, свернув, бережно вложил в амбарную книгу. Он хотел оставить это в прошлом, подспудно понимая, что к его настоящей жизни эта юношеская влюбленность не имеет никакого отношения.

– С ума сойти, – наконец изрекла Юля. – Вот это да. Мы с Максом даже ничего не подозревали. – И с любопытством добавила: – А ты подарил ей букет?

– Н-нет, – потупил взгляд парень. – Не успел.

Юля кивнула. Будто понимала, что Гоша настолько проникся выступлением, что сначала с нетерпением ждал второй номер, а после, еще долго не мигая, смотрел на пустую сцену.

Девушка отставила чашечку и теперь смахивала в телефоне пальчиком фотографии, которые великодушно продемонстрировал ей друг.

– Я теперь понимаю, почему у тебя нет девушки, – задумчиво произнесла одноклассница. – По сравнению с ней…

– Да не в этом дело, Юль, – перебил Гоша. – Изначально мне понравился этот стиль. Ведь я же художник. Мне понравился он как искусство, как философия, понимаешь? Но когда я увидел Вики сначала на плакате в метро, а потом на сцене, то у меня в голове будто что-то заклинило и я никак не могу выбросить ее из своей жизни. – И тут же исправился. – Не мог выбросить. А в последнее время что-то не дает мне покоя. А что – я не понимаю. Постоянно думаю о ней и повсюду чувствую ее присутствие, – выпалил он на одном дыхании. – А еще она мне постоянно мерещится. Я вижу ее боковым зрением, поворачиваю голову и… ее нет.

– Понимаю, – серьезно произнесла девушка. – У меня в жизни тоже были такие необъяснимые моменты. Точнее один… момент.

– Расскажешь?

Она вдруг стала серьезной, вся напряглась:

– Я не могу. И … мне пора, – она вдруг суетливо засобиралась домой.

– Юль… подожди, – перехватил Гоша гостью в дверях. – Все в порядке? Я сказал что-то не так? – Он никак не мог вспомнить слово, которым Макс обозвал это его самокопание. Мизандрия …

– Все в порядке! Спасибо за чай и за бутерброды, – она кивнула на пустую тарелку. – Я пойду. Уже поздно совсем и темно.

Девушка выскользнула из комнаты и моментально оказалась у порога. Гоша никак не мог отделаться от ощущения, что он опять все запорол. Еще он наконец-то смог признаться себе, что отпускать девушку ему совсем не хочется. А через несколько секунд он уже тряс перед ее аккуратным носиком огромной амбарной книгой.

– Возьми это… ты же тоже девочка.

– Нет, зачем!? – Она округлила и без того выразительные глаза.

– Значит, можешь прочитать, – закончил он фразу.

– Ты уверен? Но…

– Просто возьми это, – всунул ей в руки тетрадь.

Юля забрала дневник и, погладив, бережно убрала в кожаный рюкзак. Тот заметно потяжелел.

– А твой рисунок?

– Пусть останется у тебя на память, – твердо добавил он. – А вообще подожди. Я провожу тебя.