скачать книгу бесплатно
Боги Срединного мира. Роман
Галина Альбертовна Долгая
Кто творит судьбу – боги или люди? Может ли один человек повлиять на равновесие сил в мире? Что скрывается за давностью времен?Наше время, кочевье степей Средней Азии, загадочный Тибет, древняя религия Бон и боги кочевников-тюрков, люди всех времен, их жизнь, чувства, поступки и важность каждой жизни для людей и богов.В 2013 году роман издан на английском языке в «Hertfordshire Press» как победитель конкурса «Open Central Asia Book Forum».
Боги Срединного мира
Роман
Галина Альбертовна Долгая
Поистине, путь духа должен быть пройден ногами человеческими.
Николай Рерих
Иллюстратор Айгуль Хакимджанова
© Галина Альбертовна Долгая, 2023
ISBN 978-5-4474-6857-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Весеннее половодье обрушилось на берег с яростью голодного зверя. Жемчужная река, бегущая с далеких Небесных гор, вышла из русла и, подминая ржавыми водами правый берег, уперлась в скалу. Река злилась и ревела, пенными гребнями бросалась на монолит, полируя его и вымывая глину из расщелин. Не утолив жажды разрушения, рыча бешеным зверем, река повернула, растерзала по пути рукотворный курган и умчалась в степь, неся воды к озеру, прозванному людьми Островным.
В тайнике кургана, истекающего грязью, обнажились почерневшие от времени доспехи. Кисть руки древнего воина рассыпалась, и перстень с темным камнем упал в реку, мгновенно опустившись на дно. С груди воина соскользнул амулет. Он закрутился в волнах, вместе с течением поднырнул под валун, с веером брызг выпрыгнул из-под него и улетел на берег.
Мягкое сияние, светлое пятнышко в молодой зелени трав привлекло внимание пролетающего мимо ворона. Он спустился, сел неподалеку, двумя прыжками приблизился к полупрозрачному камню, подхватил его клювом и взмыл в воздух. Круживший неподалеку другой чернокрылый охотник, приметил у сородича нечто необычное и попытался выхватить добычу. Но ворон увернулся, запрокинул голову и… проглотил камень.
Прошло время и от ворона не осталось ни перышка, а камень вновь оказался в водах реки, когда-то освободившей его, но намного выше по течению. В том месте река не рычала, как у кургана – она шалила, весело перебирая гальку в мелководье.
Так и ласкала бы Жемчужная река свое сокровище, если бы не пришел человек и ковшом экскаватора не зачерпнул вместе с остальными камнями и амулет древнего воина…
– Кис-кис-кис!
Чуткие белые ушки, окаймленные полоской черного бархата, тревожно шевельнулись. Над бетонным бордюром, ограждающим низкое окно подвала, появились озорные зеленые глазки, затем влажный носик.
– Кис-кис! – позвала девочка, потянувшись ручонкой к черному лобику с белым пятном.
Котенок вжал голову и, тихо мяукнув, исчез. Девочка поднялась с корточек, заложила руки за спину и надула губки; одернула подол ситцевого платья, похожего на перевернутую головку мака, повозила носком туфельки по сухой земле.
– Мяу! – снова раздался тихий голосок.
– Кис-кис! – обрадовалась девочка и, встав на коленки перед бордюром, заглянула в провал окна.
Два зеленых глаза сияли как изумруды, маня за собой. Девочка перелезла через бордюр, неуверенно потопталась на узкой площадке за ним, но решилась и полезла в окно. Внизу под ним в тусклом свете, проникающем со двора, виднелся ящик. Развернувшись и встав на коленки, девочка осторожно сползла. Ощутив под ногами твердую поверхность, она облегченно вздохнула и пригляделась. Котенка и след простыл. Особый запах сырости, которым всегда тянуло из подвала, окутал ребенка плотным кольцом. Кожа рук покрылась мурашками. Девочка поежилась, с испугом огляделась вокруг.
– Ма-ма… – всхлипнула она.
Голос отразился от стен подвала эхом:
– Ма-ма…
Валя, с шумом распахнув дверь, выскочила на балкон, склонилась вниз, опершись на перила. Где-то плакала дочь, но во дворе ее не было. Только тетя Роза – соседка из другого подъезда, стояла на карачках под балконом, что-то высматривая в подвале.
– Си-и-ма! – крикнула Валя, беспокойно оглядывая огромный двор.
– Здесь она, здесь! – тетя Роза подняла голову на голос и снова склонилась к подвальному окну. – Не плачь, Симочка, сейчас мама придет, иди сюда… да как же ты туда влезла, господи…
Сима, продолжая рыдать в голос, стояла на ящике под проемом окна, придерживаясь ладошками за подоконник. Вылезти оказалось не так просто, как влезть. Но вот сзади послышался голос матери, металлический лязг решетки, которая закрывала вход в подвал из подъезда.
– Сима! Сима, где ты?
Девочка сползла с ящика и, все еще хныкая, пошла на голос матери. Светлая дорожка от окна заканчивалась у приоткрытой двери сарая – одного из небольших помещений, расположенных по периметру подвала, – а весь пол был усыпан галькой. Оступившись, малышка упала плашмя. Снова ее рыдания зазвучали в подвале, как надрывный тенор в зале оперного театра.
– Сима!
Валя, протиснувшись в узкий проем двери, подхватила дочь и, спотыкаясь на камнях, костеря соседа, натащившего их в подвал неизвестно за какой надобностью, пошла к выходу. Девочка затихла, обхватив мать за шею, и, расширенными от страха глазами рассматривала из-за ее плеча большое помещение, посередине которого, едва освещенные серым светом от дальнего окна, темнели гигантские чугунные шары котлов парового отопления. Они давно не работали, но занимали почти весь подвал. Испугавшись невиданных доселе чудовищ, Сима всхлипнула и сильнее прижалась к матери.
– Не бойся, дочка, не бойся, сейчас выберемся.
В глубине подвала раздался тяжелый вздох, меж котлами прошелестел ветер. Валя оглянулась. Странным тягучим воздухом дохнуло в лицо, отчего женщина инстинктивно прищурилась. Сима прерывисто вздохнула. Порыв воздуха потеребил ее банты и словно завис. Валя добралась до решетчатой двери подвала, и, выбравшись на лестницу, ведущую наверх, побежала.
В темноте, там, где едва угадывались очертания котлов, легко покачивалось белое облачко, вытягиваясь вслед за девочкой, как струйка печного дыма. А девочке слышался чей-то далекий, глухой голос:
– Си-а, Си-а…
Глава 1. Сны
Сима выбежала из подъезда и припустилась к остановке, на ходу отмечая, как троллейбус поглотил толпу пассажиров и закрыл двери. «Все! Опоздаю!» Сердце ухнуло в груди, но тут троллейбус дернулся, штанга, спрыгнув с провода и описав веселый круг, закачалась вверх-вниз, вверх-вниз. Первая дверь с шипением открылась. Из нее не спеша вышел водитель, снял толстую веревку, одним концом крепившуюся к штанге, и подтянул ее, при этом стараясь попасть кулачком на провод.
Сима кое-как примостилась на подножке и протиснулась внутрь. Троллейбус заурчал и вскоре тронулся. Толпа качнулась в такт. Тщетно пытаясь ухватиться за поручень, Сима оставила это и замерла, зажатая со всех сторон телами пассажиров. Тонкое запястье с часиками оказалось прямо перед носом, и стрелки показывали без двадцати минут девять. Секундная стрелка неумолимо описывала круги, а надпись «семнадцать камней», словно дразнясь, изогнулась в улыбке. Сима с досады сжала губы.
«И как я проспала?.. – переживала она. – Первая лекция ведущего археолога страны!.. А все этот сон! – яркая картинка всплыла в памяти: кони, несущиеся галопом, серебристые волны ковыля и крики „Гоп, Гоп!“. – Я скакала на коне… К чему бы это?.. Вытурят меня из университета – вот к чему!»
Но троллейбус уже подъехал к нужной остановке и, Сима, на ходу поправляя блузку, стремглав припустилась к высотному зданию исторического факультета.
В просторном лекционном зале первокурсники с неподдельным вниманием слушали подтянутого, седовласого мужчину, который рассказывал о загадочной профессии археолога.
– … вы будете раскапывать старинные города, будете кропотливо, сантиметр за сантиметром, снимать пыль времен, возвращая человечеству память о давно ушедшем. Надеюсь, что молодое поколение с такими пылкими взглядами, – лектор сделал паузу, а Симе показалось, что в этот момент он улыбается, – ни в чем не уступит своим старшим товарищам.
Закончив речь, профессор слегка склонил голову. Сима воспользовалась паузой и, извинившись, прошла к рядам скамеек, поднимающихся вверх, как в древнегреческом театре. Белая рука поднялась над головами студентов, и Сима увидела подругу: та махала, привлекая ее внимание.
– Ты почему опоздала? – скользнув по скамье, прошептала Маринка.
Яркая, пышнотелая, она была очень красива. Румянец на щеках, такие же алые пухлые губки и сияющие агаты черных глаз, из которых будто лился бархатный свет, просто приковывали внимание.
– Да троллейбус, – Сима отмахнулась, тряхнув «конским хвостом» – собранными в пучок на затылке длинными волосами. – А о чем рассказывали? – устраиваясь на краешке скамьи, она кивнула в сторону археолога.
– Это, между прочим, Александр Матвеевич Колесниченко, профессор, – брови Маринки поднялись вверх, придавая выражению лица особое почтение. – Рассказывал о раскопках какого-то древнего царства.
– «Какое-то древнее царство!» – передразнила Сима. – Ты что, не знаешь, чем он занимается?
Маринка виновато улыбнулась.
– Ну, ты даешь! Древнюю Маргиану не знаешь?!
– Да ладно тебе, знаю я, знаю. Только что рассказал.
Симе ничего не оставалось, как покачать головой в недоумении.
– Ты бы гуляла меньше, читала бы хоть иногда.
– Симочка, ты же знаешь, с тобой я не только про Маргиану, я про все могу выучить!
– Ага, – в Симиных глазах промелькнул вызов, – тогда сразу после лекций пойдем ко мне, и вместе будем читать о раскопках в Гонур-депе. Мне отец книгу привез, его, – Сима кивнула в сторону профессора. – Маринка, это же так интересно! Века до нашей эры, и люди тогда жили, работали, любили!
– И любили тоже? Даже про это написано? – Маринка прыснула со смеху, но снисходительно согласилась: – Ладно, ладно, пойдем, почитаем.
Уходя, Сима встретилась взглядом с профессором. «Какой красивый человек!» – подумала она. Копна пышных волос обрамляла загорелое лицо немолодого мужчины. На его губах, словно очерченных тонкой линией, блуждала легкая улыбка.
– До свидания! – Сима попрощалась, намереваясь с особой тщательностью проштудировать его последнюю монографию о раскопках.
– До свидания, и постарайтесь больше не опаздывать! – веселые смешинки играли в добрых внимательных глазах, что не вязалось со строгими нотками в голосе.
Сима покраснела, а Маринка, дернув ее за руку, потащила в коридор.
Дома пахло пирогами. Валя напекла целый таз булочек, ватрушек, и теперь девчонки, уминая всю эту вкуснотищу с чаем, по очереди читали о царском захоронении, о найденных печах для обжига керамики, о культовых помещениях, в которых нашли сосуды для хранения священного напитка жрецов сомы-хаомы.
– Сим, – Маринка отложила книгу, – скажи, тебе правда все это так интересно?
Сима проглотила кусок булки, плеснула себе свежего чая.
– Интересно.
– Нет, я не понимаю, – не сдавалась Маринка, – посмотри вокруг, все влюбляются, встречаются, а ты только с историей разве что не обнимаешься!
– Мне нет ни до кого дела! – обрубила Сима. Но что-то в словах подруги ее задело, и она укорила: – Зато ты обнимаешься со всеми подряд.
Но Маринка не обиделась, напротив, она склонилась над столом, стараясь заглянуть поглубже в глаза подруги.
– И обнимаюсь, и целуюсь! Ты хоть раз целовалась? Это же просто приятно! – Маринка медленно облизнула губы, томно прикрывая глаза.
– Вот что, дорогая моя, вижу, о Маргиане тебе говорить уже надоело.
– Сим, ну ее, эту Маргиану! – маска скуки сменила томность на лице девушки. – Ты бы глаза раскрыла, вокруг себя посмотрела. Сашка с тебя глаз не сводит, но подойти боится, словно у тебя за спиной охрана стоит с обнаженными саблями.
– Охрана?.. – Сима озадачилась.
– Ну, это я так, для образности, что ж ты такая прямолинейная, как столб! – Маринка встала, мельком взглянула на свои часики. – Я пойду. Ладно? А ты подумай. Сегодня ребята с четвертого курса заходили, симпатичные. Вот ты на них даже внимания не обратила!
– Зато ты обратила!
– А что? Я всех разглядела, и познакомилась. Жить надо веселее, подружка! И… у меня свидание через час, успею забежать домой, стряхнуть с себя пыль истории! Я побежала, ладно?
– Ну, ну…
Маринка выпорхнула в коридор, сунула ноги в шлепки и, чмокнув подругу в щечку, ушла, гремя каблуками на весь подъезд.
Сима вернулась к себе. К вечеру стало прохладнее, солнце, заливающее комнату с утра, после обеда уползало за дом, и мягкий свет лился из окна, не ослепляя и не припекая, как днем. Сима улеглась на кровать, та скрипнула и затихла. Расслабившись, девушка потянулась, запрокинула руки за голову. Слова Маринки о Сашке, о поцелуях будоражили воображение, но мысли сами собой вернулись к ночному сну, и перед глазами снова колыхалась степь и мчались кони, но теперь Сима отчетливо слышала девичий смех.
Порой странные видения – яркие и осязаемые – закрывали от Симы реальный мир. Она погружалась в картинки, проносившиеся в ее сознании, становясь частью странных, непонятных эпизодов чужой жизни – жизни, которая преследовала ее с самого детства. Сима видела степь, далекие горы, табуны коней, она видела детей, подрастающих вместе с ней. Только она оставалась здесь, в своей комнате, в своем городе, а они там – в степи, в своих хижинах, окруженных необъятным простором. И Симу манила та жизнь. Ей хотелось остаться там и дышать пахнущим полынью воздухом, скакать на лошади без седла, стрелять из лука…
– Кош, кош! – камча[1 - Камча – плеть, нагайка] в детской руке взлетела ввысь и со свистом опустилась на круп коня, обжигая его кожу.
Тоненькая девочка с летящими по ветру косами оглянулась назад, крепко сжав одной рукой богатую гриву скакуна, и с криком «Кош, кош!» снова застучала голыми пятками по его бокам, принуждая ускоряться все сильнее и сильнее.
Всадник, следовавший за ними, не отставал, но и догнать отчаянную девчонку не мог. Такая легкость не давалась ему. То ли седло сковывало коня, то ли он сам берег его, но расстояние между скакунами не уменьшалось.
Добравшись до кургана[2 - Курган – могильный холм, насыпь, возвышение], девочка склонилась к шее коня и, обхватив ее руками, зашептала: «Стой, стой, Черногривый, мы победили». Конь перешел с галопа на рысь и, сделав еще несколько шагов, остановился, фыркая и косясь на хозяйку огромным глазом.
Она, легко спрыгнув, погладила его.
– Не обижайся, больше не буду!
Конь фыркнул еще раз и отбежал. Девочка рассмеялась, засунула камчу за пояс и полезла на курган. На самой макушке ветер ударил в грудь, в лицо, но девочка только сощурилась и, задрав подбородок, выпрямилась, вытянулась, как стрела, словно соревнуясь с хозяином степи и демонстрируя ему свою силу.
– Тансылу, – бархатный голос раздался рядом.
Тансылу порывисто оглянулась.
– А, прискакал, Рожденный Звездной Ночью! – она по слогам проговорила имя парня – Аязгул, и звонко рассмеялась. – Неужели ты думал, что Ночь может остановить Зарю? – Озорные искорки в глазах девочки превратились в бушующее пламя. От улыбки не осталось и следа. – Теперь ты мой слуга, и будешь исполнять все мои приказания!
Плотно сжатые губы, глаза-щелки, косы змеями за прямой спиной – все показывало в этом хрупком создании хозяйку, повелительницу.
– Слушаюсь, Тансылу! – парень почтительно склонил голову перед той, чьё имя означало «прекрасная, как утренняя заря».
Ветер пролетел между ними, словно прочертил невидимую линию.
– Идем вниз, за курганом тихо, я хочу послушать степь!
Тансылу, сдержав девичью прыть, чинно спустилась. Аязгул, проводив ее взглядом, пошел следом.
Еще совсем девочка, едва переступившая порог детства, она вызывала в сердце юноши трепетную нежность. Внешне она совсем не походила на женщину, прелести которой могли возбудить желание мужчины: мальчишеская фигура, едва проступающие под рубахой округлости девичьей груди, тонкие щиколотки крепких ног, выглядывающие из под широких штанин.
– Тансылу, почему ты не носишь сапожки? Твои ступни огрубеют…
– Фи, как они могут огрубеть, когда я ими ступаю по траве или глажу шелковые бока моего Черногривого?
