скачать книгу бесплатно
– А это у тебя что? Тату?
Выше локтя еще красовались остатки-крошки недостертой розы. Наклейка-тату. Мы такие на рынке у вьетнамцев купили с братом (он себе мужские рисунки) по десятке за десять разных картинок. Так что можно ожидать от рублевого тату. Он и смылся на второй день. А то, что еще тут не соскоблилось – из-за долгого перелета.
– Нет, это… тасвир (картинка) … – не знала, как все объяснить и решила согласиться: – да, тату.
– Тебе идет тату. Ты такая модная, – его глаза восхищенно округлились.
– Ну да, – улыбнулась, не показывая виду, что никогда модной особо и не была. Одевала что есть. Так уж просто устроена по поговорке «наглецу все к лицу». А тут снова оценили.
– Я очень рад, что ты к нам приехала. Ты очень красивая. Жаль, что ты любишь Пунита.
Встал с кровати, поправил рубашку.
– А может однажды и меня полюбишь? – как-то по-детски поломался.
Я только усмехнулась. Не зло. Пунит есть и хватит.
Хозяйка принесла мне плоскую круглую стальную тарелку-поднос с роти и чечевицей. Я взглянула с ужасом. Я уже давно следовала заветам здорового питания и не начинала трапезу без салатов из свежих натертых овощей. Но чтобы не обидеть хозяев, поела.
Минут через тридцать кроме отца собрались два брата и мать. Все стеснительно переминались. Не знали, с чего теперь начинать домашнее общение. Я как гостья решила предложить банальный, но всеми признанный способ расслабиться перед угощением и сблизиться:
– Покажите свои семейные фото.
Они засуетились и притащили мне два пухлых квадратных альбома.
Это папа. Это мама. Это их свадьба. А эти трое? Так, родственники. Брат папы по бабушкиной линии. Это как это? Ну у нас система родства для тебя сложная. Ну ладно, дальше. А вот это угадай кто? Ашвани?! Точно (смех). Смешной. Почему? Ну еще маленький. Когда в школу ходил. Ну а этого узнаешь? Конечно, это Пунит. Ма, она нас всех узнала! Удивительно!
– А это смотри, я с дипломом университет закончил, – тыкнул пальцем Пунит на свое изображение в мантии и квадратной шляпке. Правда сам диплом не показали. – Я специалист по компьютерам. А Ашу менеджер. У него колледж. У сестры институт. Только у меня университетское образование. Вот так!
Мать семейства стояла в дверях и кокетливо подпирала ладонью подбородок.
– Бария! Бахут бария! [Хорошо, очень хорошо!]
– Хотите посмотреть мои фото? – смущенно предложила им обмен. Вроде как породниться собрались, надо и моих родственников посмотреть. Я привезла с собой несколько наиболее удачных характерных снимков мамы, бабушки, папани, брата и меня в детстве. Разложила им смотреть.
Меня всегда интересовали у всех детские фото. Пунит оказался забавным кучерявым карапузом. И хотя сама с детства по непонятной причине не любила кудрявых, ему простилось. К тому же к своим взрослым годам его завитки распрямились. Я наоборот только к старшему возрасту получила в награду локоны, вьющиеся от сырости.
Женщина тоже подсела на краешек кровати. Просматривали мои фотки, передавали их из рук в руки.
– А вот это мне очень нравится! – протянул мне Пунит мой детский образ эдакой сияющей фотомодели с огромным бантом на макушке и вышитой гигантской бабочкой на груди. – Я возьму ее себе на память, можно?
На горизонте сознания пронеслась тучка: почему возьмет на память? Разве не будем с ним вместе? Но до горизонта далеко, а тучка высоко.
– Ладно, бери, – благо дома у меня было четыре таких копии.
Ашвани дольше других разглядывал снимок, где Саша, мой брат, с атлетическим торсом и отрощенными по плечи волосами завис, подтягиваясь, на комнатном турнике.
– А твой брат сильный? – спросил Ашвани как-то задумчиво и провел пальцем по мускулам Саши.
– Ну да, сильный.
– Он качается?
– Иногда.
Помотал головой и вернул мне фото:
– И он побить может?
А к чему такой вопрос? Зачем Саше без причины кого-то бить, тем более новых родственников. Я пожала плечами:
– Может, – и засмеялась тихим коротким смехом.
Мать семейства встала и вновь закачала головой:
– Бария, бахут бария! Хорошая семья. Мама чем занимается? Работает?
– Нет, дома.
– А папа? Бизнесмен?
Ну не знаю, каких книжек они начитались или каких фильмов насмотрелись, но в Индии кто подходит поговорить и познакомится, обязательно думают, что твой папа крупный бизнесмен, а сама ты из эдакого Букингемского дворца.
– Нет.
– Нет? – все разом насторожились, переглянулись. – А кто?
Я бы все равно не смогла объяснить, что он осмотрщик вагонов на железной дороге. Простой рабочий, пропахший солярой и мазутой.
– Он на железнодорожной станции работает.
Они немного пошевелили губами, напрягли серые клеточки, подыскивая для себя удобные варианты и порешили, что на станциях есть и кабинетные начальники. На том и успокоились.
– Ты есть еще хочешь, голодная? – кивнула мне хозяйка, похлопывая для большего моего понимания на живот.
– Нет, я наелась, шукрия (спасибо).
– Ну тогда ложись пока отдохни еще.
Они все оставили меня, указав, чтобы без стеснения целиком заползала на широкий паланг и там на подушке прилегла, как будто только что я так уже не спала.
Но мне уже не спалось и все со страхом думалось о предстоящей ночи. Правда ли то, что пообещал Пунит придти ко мне спать вместе. Не по-принцевски как-то…
Чуть позже вернулась сестра Пунита. Ее колючий взгляд, пронзительный, изучающий, приводил меня в замешательство. Я словно чего-то стыдилась в ее присутствии, а она осуждала или искала секрет. Появился также в коридоре и их отец. Сквозь приоткрытую дверь он задержался на секунду, весь серьезный, сосредоточенный и, как мне показалось, неприветливый, кивнул мне. Я ответила тем же. Стало страшно. Я почувствовала себя совсем чужой и напугалась: как я с ними со всеми ладить смогу?
Пунит примчался в комнату и накинулся на сестру с полупросьбой, полутребованием пойти со мной погулять. От этого предложения у меня аж мурашки побежали по коже и спина похолодела. О чем я с ней говорить буду? Мы же не знакомы. И она меня, кажется, невзлюбила. Вроде какая бы разница – важен лишь Пунит. Но это члены его семьи. И может быть даже моей. Я уже в сотый раз сомневалась, хочу ли действительно за него замуж, но четкого ответа пока не находила. После встречи в аэропорту и сцены дома, мысль о прекрасном принце улетучилась. Даже облик Пунита не представлялся красивым. Так, обычный. И поведение грубоватое. Но гороскоп говорил, что рыбы идеально подходят скорпионам, а его день рождение как раз приходится на шестнадцатое ноября. Но мои дядьки по маминой линии тоже скорпионы, но что-то характеры их гадкие и скандальные мне совсем были не по нутру.
Поживем – увидим. Вздохнула и напряглась, что же ответит сестра Пунита. Она насмешливо окинула меня взглядом и кивнула:
– Наташа, хочешь пойти со мной сейчас погулять?
Я разволновалась до потери речи. Как будто меня звала не девушка, а, к примеру, Сильвестр Сталоне в молодости, да еще в «Кобре». Но страха сильней оказалось мое любопытство: а что там, за стенами дома? Какова Индия вечером? И нигде-нибудь в деловом центре Конат Плейс или на Елисейских полях близ Президентского дворца или Ворот Индии, а в жилом квартале за рекой.
Я набралась храбрости и пошла за девушкой. Меньше меня на полторы головы, если без каблуков, щуплая, с хитрыми черными глазами.
Миновали двор и повернули за угол мимо белеющего сикского храма. Затем прошли несколько метров, перебежали не очень шумную дорогу и оказались перед узким входом через турникеты – защита от мотоциклов – в парк. Скудно освещенный. Маленький. Как загородь для яслей. Несколько лавочек вдоль тропинки, что бежит изгибом вдоль забора по всему кругу. Высокий недействующий бассейн, заваленный бутылками и пакетами из-под чипсов. На его ограду мы и запрыгнули, мотая ногами. Разговор плохо клеился. От девушки исходил разряд враждебности. Или так мне мнилось, но я заикалась и уже мечтала поскорее вернуться домой – имею в виду их квартиру. Хотя и там мне становилось страшно от мысли, что Пунит придет, когда все уснут или ляжет сразу со мной в одной комнате. Но как же так? Надо что ли прежде познакомиться как следует… чужие люди… И почему я раньше об этом не волновалась?
Сестра Пунита часто называла меня по имени, а я стыдилась, что не запомнила ее имени и обращалась на «тум» – ты. Она расспрашивала, как мы познакомились с ее братом, что я думаю о нем и даже о ней. Я не могла признаться, что почему-то боюсь ее и отвечала простым: «вы хорошие». «Ты правда так думаешь?» – на ее лице скользила ледяная ухмылка и от того спина еще больше покрывалась холодным потом.
– Хочешь вернемся? – наконец предложила она и я с радостью спрыгнула на землю.
Мы два круга обошли в ускоренном темпе и тем же путем вернулись к дому, где я уже вздохнула с облегчением.
Шанта – это имя означает тишину, спокойствие и потому я сразу усвоила его, по аналогии с занятиями йогой, где Нагендра, наш учитель, часто употреблял это слово, чтобы нас успокоить и расслабить на мягких ковриках – обговорила с дочерью, что спать мы с ней будем вместе (и я с облегчением вздохнула: Пунит при сестре не пристанет), и принесла нам по порции ужина: три лепешки роти и миски с гороховой подливой и порезанный лук под лимонным соком. Как я не отпиралась, что на ночь не ем, не подействовало. Скорее тут были привычные для компании алкашей манипулирования: Ты меня уважаешь? Тогда пей.
Пунит заскочил на пару минут подмигнуть мне и пожелать шубратри.
– Спокойной ночи, – ответили обе на его пожелание.
– А как будет тоже самое сказать по-русски? – вспомнили брат с сетрой, что я чужеземка.
Я ответила. Они не поняли. По себе знаю, каково это повторить с первого услышанного звука совершенно чужую фонетику. Нет кода языка – нет даже элементарного различения на слова. Сплошная линия звуков. Абракадабра.
Попробовали несколько раз повторить за мной. Медленно. Получилось нечто усредненное. На этом и покончили с пытками.
– Дже мата ди! – прокричал мне Пунит в его обычной манере говорить. – Отвечай.
– А что отвечать? – не поняла. Эту фразу я часто видела на автобусах, рикшах, машинах и не могла понять ее значение. Мне было знакомо лишь второе слово мата – мать. Но к чему быть матери на транспорте?
Пунит усмехнулся, как будто даже эскимос на Аляске должен знать эту фразу и ее смысл. Но опустился до уровня объяснений.
– Дже мата ди – это молитва. Просьба. Ты просишь богиню-мать защитить тебя. Теперь поняла? – Я кивнула. – И так же надо ответить.
– Дже мата ди, – повторила я, все еще ища дотошный перевод конструкции. Последним словом оказалась конструкция от глагола «дать» женского рода – «дай», а что такое дже, не нашла даже в словаре. На том и успокоилась, каждый вечер повторяя за Пунитом и его сестрой эту молитву.
Панкха ночью так завывала над головой, так рьяно вертелась, что я продрогла. Съежилась, но согреться не помогало. То ли переволновалась после приезда, то ли ночь оказалась не жаркой, особенно с развевающимся вентилятором, но я сильно замерзла. Сквозь сон приподнялась. Подтянулась тихонечко, чтобы не разбудить девушку рядом. Как ее зовут? – так и не запомнила. Утром спрошу снова. Протянула руку к сумке на полу у изголовья. Расстегнула молнию. Пошивырялась. На ощупь достала вязаную шерстяную кофту, в которой приехала. Укрылась ею. И, свернувшись клубочком, провалилась в беспокойный сон. Низ живота ныл, но терпимо, напоминая о первом критическом дне. Поэтому сознание то и дело пробуждалось, ощущало тепло руки на болезненном месте и успокаивалось.
Ранним утром слышала приглушенные голоса. Чьи-то легкие руки – подумала, что сестры Пунита – накрыли меня простыней. Я ушла в нее с головой. Только так смогла немного надышать тепла, расслабиться и снова уснуть, но уже без озноба, спокойно и без нудной ломоты. Панкху выключили.
– Гуд монинг! – позже ворвался вихрем в комнату Пунит с зубной щеткой во рту. – Почему спишь? Вставай! – потянул с меня простынь.
Я нехотя замычала, удерживая слабо покрывало: дайте еще понежиться. Он засмеялся и громко пошлепал по коридору, по-тарзановски крича мать.
Я немного разула глаза. Поворочалась. Потянулась и упражнением «рыбка» подрыгалась на кровати, изображая движение рыбы в воде. Села и начала причесываться. Снова появился в дверях рослый силуэт.
– Встала? Хорошо! Фрэш кийя?
Я непонимающе вылупилась:
– Матляб? Что это значит?
– Ну в туалет ходила?
– Ах вот как у вас это называется: фрэш карна – освежиться. Надо же.
Я посмеялась. Пунит тоже оскалился и, повернув резко голову в коридор: нет ли кого, резко набросился, вцепившись зубами мне в губы. Повалил на спину. Крупной щетиной на подбородке провел мне по шее, ключице. Я невольно от приятных ощущений прикрыла веки. Он посмотрел и довольный экспериментом, провел непобритостью по декольте. Сердце трепетно заколыхалось. Он услышал это и воткнулся мокрыми губами в доступное углубление между грудями. В коридоре раздался шорох. Пунит испуганно вскочил. Резко отряхнулся. Я тоже села, поправляя спутанные волосы.
– Ну давай, иди в душ, туалет, куда тебе еще надо! – намеренно громко выкрикнул и тут же в дверях показалось землистое лицо его матери.
– Намасте, – еще сипловатым после сна голосом поздоровалась с ней.
Пунит деланно схватил меня за щеку и потрепал.
– Ай, больно! – пискнула я от неожиданности и боли: щеку оттягивают в сторону и щипают —ничего забавного. Играючи стукнула его по руке.
Женщина благодушно засмеялась и ласково потрепала его по голове:
– Бадмаш, хулиган!
Пунит тоже засмеялся и подмигнул мне. Мои губы растянулись, глаза сузились. Семейная шалость.
– Давай быстрей! – напомнил Пунит. – Скоро Мини вернется.
– Мини? – переспросила я.
– Ну да, моя сестра. Ты уже забыла кто это?
– Нет, – виновато заулыбалась: нехорошо забывать имена будущей семьи.
– Она пошла на работу отпрашиваться. Возьмет выходной и поедем гулять. Увидишь Дели, – мать прислонилась к косяку и с упоением смотрела то на меня, то на сына: сладкая парочка. Только покачивала головой и приговаривала: «бария, бахут бария».
– Что ты уже в Дели видела раньше?
– Кутуб Минар, Лотос, – сказала и посмотрела с намеком. Пунит понял и заговорщицки подмигнул. Я кокетливо смутилась: там мы познакомились. Туда я надеялась с ним поехать, походить, повспоминать…
– Хорошо. Покажем тебе зоопарк! Ты когда-нибудь была там?
– Ну в Дели нет, а в Москве была.
Он снисходительно глянул, как бы говоря: «несчастная, ничего не знает о жизни, даже зверинец не видала, придется мне самому ей все показать». Меня рассмешил его покровительственный тон, детски – наивный, претенциозный.
– Почему смеешься? – не понял.
– Ничего, просто рада.
– Ты правда рада? – встряла в разговор женщина с надеждой в голосе, – тебе у нас нравится?
Я кивнула. Она не выдержала и, дотянувшись до меня, тоже потрепала за щеку. Но не больно.
