скачать книгу бесплатно
– Но… Ведь это до абсурда просто! – хмыкнул я.
– Именно так! – подтвердил Холмс. – Любая загадка кажется пустячком, когда ее тебе объясняют. Но есть и необъяснимые. Посмотрите, Ватсон, что вы можете сказать об этом.
Он бросил лист бумаги на стол и снова вернулся к химическому анализу.
Я с изумлением смотрел на абсурдные иероглифы.
– Да ведь это детский рисунок, Холмс! – произнес я, наконец. – Обычная шалость.
– Вы так думаете?
– Ну да, а что же еще это может быть? Какие-то пляшущие человечки…
– Разгадать эту загадку меня попросил мистер Хилтон Кубит из поместья Райдинг-Торп в Норфолке. Он отправил письмо, а сам должен был последовать за ним на следующем поезде. Вы слышите, Ватсон? Звонят у дверей. Я очень удивлюсь, если это не мистер Кубит.
На лестнице послышались тяжелые шаги, и мгновение спустя вошел высокий, румяный, чисто выбритый джентльмен, чьи ясные глаза и красные щеки доказывали, что живет он вдали от туманов Бейкер-стрит. Когда он вошел, казалось, что вместе с ним в комнату ворвалось дуновение свежего, бодрящего воздуха с восточного побережья. Пожав руки каждому из нас, посетитель собирался сесть, но тут его взгляд остановился на бумаге с любопытными рисунками, которые я только что изучил и оставил на столе.
– Ну, мистер Холмс, что вы думаете об этом? – воскликнул мистер Кубит. – Все говорят, что вы любите загадки и всякого рода тайны, и не думаю, что вы сможете найти более причудливую головоломку, чем эта. Я отправил письмо заранее, чтобы у вас было время изучить иероглифы до моего приезда.
– Безусловно, это довольно любопытная история, – сказал Холмс. – На первый взгляд надпись может показаться детской шуткой. Что мы видим? Ряд гротескных фигурок, танцующих по бумаге. Но вы придаете столь большое значение рисунку, что даже отправились в Лондон на утреннем поезде, а для этого пришлось проснуться ни свет ни заря. Почему?
– Я не знаю, мистер Холмс. Этот рисунок напугал мою жену. Она не признается в этом, но я прочел смертельный ужас в ее глазах. Вот почему я хочу разобраться, что тут, черт возьми, происходит.
Холмс поднял бумагу так, чтобы на нее падал солнечный свет. Это была страница, вырванная из записной книжки. Разметка была сделана карандашом: пятнадцать крохотных фигурок – палка, палка, огуречик. У всех человечков ноги выделывали замысловатые коленца, а руки торчали под разными углами, более того, трое из пятнадцати высоко поднимали флажки.
Холмс некоторое время изучал рисунок, а затем, осторожно сложив бумагу, положил в карман.
– Это обещает быть интересным и необычным делом, – сказал он. – Мистер Кубит, вы сообщили несколько подробностей в своем письме, но я буду очень признателен, если вы любезно повторите все это еще раз для меня и моего друга, доктора Ватсона.
– Я не мастер говорить, – нахмурился наш посетитель, нервно сжимая и разжимая свои большие, сильные руки. – Но, пожалуй, начну с момента моего замужества в прошлом году. Хотя нет, прежде нужно уточнить, что, хотя я и не богатый человек, мои предки построили Райдинг-Торп пять веков назад, и в графстве Норфолк нет более известной семьи. В прошлом году я приехал в Лондон на юбилей. Поселился в пансионе на Рассел-сквер, потому что Паркер, викарий нашего прихода, как раз жил в нем. В первый же день я встретил молодую американку – ее фамилия Патрик, Элси Патрик. В каком-то смысле мы стали друзьями, но уже через неделю я был влюблен в нее так сильно, как вообще может быть влюблен человек. Мы тихо, без огласки, поженились в мэрии, и вернулись в Норфолк супружеской парой. Вы подумаете, мистер Холмс, что я поспешил? Да, со стороны может показаться безумием, что мужчина из древнего рода женился таким образом на девушке, о прошлом которой ему ничего не известно… Но если бы вы только видели Элси, о! Вы бы непременно поняли меня и не стали осуждать.
– Я и не думал осуждать вас, мистер Кубит, – успокоил его Холмс. – Однако скажите, почему вы особо подчеркнули, что ничего не знаете о прошлом вашей супруги?
– Потому что это правда. Я не знаю ровным счетом ничего. Как только я заговорил о свадьбе, Элси предупредила, что не потерпит расспросов о своей прошлой жизни. «Поверьте, дорогой Хилтон, я хочу забыть обо всем, что было прежде. Особенно о тех событиях, которые слишком больно вспоминать. Если вы согласитесь на это простое условие, я стану вашей женой. Вы приведете в свой дом женщину, которой не за что краснеть или испытывать. Но вам придется удовлетвориться моим честным словом и позволить мне хранить молчание обо всем, что произошло до дня нашей встречи. Если эти условия слишком тяжелы, то возвращайтесь в Норфолк, и оставьте меня навсегда». Мог ли я оставить ее? Конечно, нет! В Англии нет человека, который ценил бы честь своей семьи выше меня, но Элси… Она особенная, мистер Холмс. Я дал слово ни о чем не спрашивать. Мы поженились и жили счастливо целый год. Но потом появились эти каракули. Сначала мы увидели их на подоконнике, нарисованные мелом. Элси вздрогнула, но сразу стерла человечков и сказала: наверное, это проказы маленького конюха. Но вскоре я нашел на солнечных часах в саду вот эту записку, взглянув на которую моя жена побледнела и чуть не грохнулась в обморок! Я не рискнул отнести этот клочок бумаги в полицию, там надо мной просто посмеялись бы. Но вы сумеете во всем разобраться. Я не богатый человек, мистер Холмс, но если Элси угрожает опасность, я потрачу все до последнего медяка, чтобы защитить ее!
Он вскочил на ноги, воодушевленный своими словами – истинный англичанин, простой, прямой и мягкий. Любовь к жене и безоговорочное доверие к ней отражались в его серьезных голубых глазах, читались в каждой черточке широкого миловидного лица. Холмс выслушал рассказ с величайшим вниманием, и некоторое время сидел в безмолвной задумчивости.
– Не думаете ли вы, мистер Кубит, – сказал он, наконец, – что самый лучший план – это напрямую обратиться к жене, и попросить ее поделиться с вами своим секретом?
Хилтон Кубит покачал массивной головой.
– Обещание есть обещание, мистер Холмс. Я дал слово Элси, что не стану выпытывать у нее ничего о жизни до замужества. Если бы она захотела рассказать мне что-то, в связи с этими проклятыми рисунками, она бы это сделала. Но я вправе разобраться в этой истории теперь, когда пляшушие человечки мешают нашему счастью, поэтому и обратился к вам.
– Мистер Кубит, полагаю, вы живете в тихой провинции, где чужаков не жалуют… В таких местах любое новое лицо не останется без пристального внимания, не так ли?
– Да, мне бы сразу сообщили о незнакомцах, если те вздумают околачиваться поблизости. Но, видите ли, в десяти милях от поместья расположены большие озера, случается, что местные обитатели принимают жильцов – туристов, купальщиков или любителей рыбной ловли. Об этих приезжих я ничего не знаю, мистер Холмс.
– Хм-м. В этих рисунках, несомненно, есть тайный смысл, понятный вашей жене, но ускользающий от нас. Та надпись, что вы прислали, слишком короткая. Расшифровать ее вряд ли получится. Жаль, что вы не скопировали ту, что была начертана мелом на подоконнике, – сыщик задумался на минуту, мы с Кубитом, затаив дыхание, ждали его решения. – Вот как мы поступим. Возвращайтесь в Райдинг-Торп и будьте настороже. Вскоре пляшущие человечки появятся снова, я в этом не сомневаюсь. Скопируйте надпись, не упустив ни единой детали, и пришлите мне. А заодно попросите соседей и тех фермеров с дальних озер, чтобы сообщали вам обо всех чужаках, которые появляются в округе. Такие рекомендации я могу дать вам на данный момент. Если ситуация изменится кардинальным образом, телеграфируйте и мы с доктором Ватсоном навестим ваше поместье.
Хилтон Кубит крепко пожал нам руки на прощанье и поспешил на вокзал.
Загадочная надпись захватила все мысли Холмса, в следующие две недели он задумчиво мерил шагами комнату, время от времени доставал из кармана листок с каракулями и подолгу смотрел на него. Со мной он эту тему не обсуждал, а я не привык торопить своего приятеля. Он непременно поделится разгадкой, как только сам ее обнаружит. Поэтому я просто читал газеты и ходил обедать в клуб. Однажды, когда я менял домашний сюртук на выходной, Холмс задержал меня.
– Сегодня вам лучше остаться дома, Ватсон.
– Почему?
– Утром я получил телеграмму от Хилтона Кубита. Вы помните мистера Кубита и пляшущих человечков? Он собирался прибыть на вокзал в час двадцать, а потому может появиться здесь в любой момент. Из его телеграммы я понял, что появились новые надписи.
– О, в таком случае я готов отказаться от обеда, – без тени улыбки сказал я, – давайте вместе подождем нашего норфолкского рыцаря.
Ждать пришлось недолго, мистер Кубит приехал прямо с вокзала, на самом быстром кэбе. Он выглядел обеспокоенным и подавленным, а в глазах и морщинах на лбу читалась неимоверная усталость.
– Господи, как же это действует мне на нервы, мистер Холмс, – сказал он, тяжело опускаясь в кресло. – Ужасно знать, что вы окружены невидимками, у которых есть зловещий замысел против вас. Но когда, вдобавок к этому, непонятные каракули буквально убивают вашу жену, тогда это становится невыносимым. Элси не спит по ночам, она высохла, как сорванная с дерева ветка и все время дрожит, от каждого звука дрожит!
– Она что-нибудь рассказала вам?
– Нет, мистер Холмс. Мне казалось, что были минуты, когда она хотела заговорить, но все же не смогла заставить себя сделать решительный шаг. Она говорила о моей старой семье, нашей репутации в графстве и гордости за нашу незапятнанную честь, и я всегда чувствовал, что Элси вот-вот добавит что-то важное, но она всегда умолкала на полуслове. Я пытался вызвать жену на откровенность, но сделал это до того неуклюже, что лишь смутил и еще больше напугал ее.
– Но вы приехали в Лондон, а стало быть, узнали что-то новое?
– Да, мистер Холмс. Я скопировал несколько свежих пляшущих человечков, которые вы должны изучить, – Кубит достал стопку бумаг из портфеля. – А еще, и это куда важнее, я видел того, кто их рисует!
– Что? Вы видели человека, который их рисует? – удивился Холмс. – Почему же вы его не задержали?
– Да, я видел его за работой! Но я расскажу все по порядку. Когда я вернулся после моего визита к вам, я предупредил слуг, чтобы докладывали мне о любых рисунках с пляшущими человечками. На следующее утро меня позвали к сараю с инструментами, который стоит рядом с лужайкой, на виду у окон спальни моей жены. На черной двери мелом были выведены семнадцать иероглифов. Я срисовал их на свежий номер газеты, вот смотрите.
Он выложил на стол первый лист.
– Превосходно! – сказал Холмс. – Просто превосходно!
– Когда я сделал копию, то стер надпись. Но через два дня она появилась снова.
– Эта же надпись? – уточнил я.
– Нет, новая. Там гораздо меньше человечков. Вот она.
Второй лист лег на стол поверх первого.
Холмс радостно потер руки.
– Улики быстро накапливаются. Это хорошо.
– Три дня спустя слуги нашли бумагу с нацарапанным посланием, под камешком на солнечных часах. Вот оно. Человечки, как вы видите, точно такие же, как и в предыдущей копии. После этого я решил подстеречь злоумышленника, который пугает мою супругу. Так что я зарядил револьвер и сел в своем кабинете, окна которого выходят на лужайку и сад. До двух часов ночи я сидел у окна, окна давно погасли, все освещалось только лунным светом. Внезапно я услышал шаги у себя за спиной. Это была моя жена в халате. Элси умоляла меня лечь в постель. Я прямо сказал, что хочу посмотреть, кто именно устраивает эти нелепые штуки. Она ответила, что я не должен так переживать из-за бессмысленного розыгрыша.
«Если тебя это так раздражает, Хилтон, мы могли бы поехать путешествовать. Только ты и я. Забудем об этой неприятной шутке, развеемся…» – сказала она.
«Что? Быть изгнанным из собственного дома каким-то хулиганом?!» – возмутился я. – «Хочешь, чтобы вся округа смеялась над нами?»
«Ладно, мы можем обсудить это и утром», – сказала она, – «иди спать».
Когда она это говорила, голос дрогнул, и я заметил, что лицо Элси побледнело в лунном свете, а ее рука сжалась у меня на плече. Кто-то двигался в тени у сарая. Я увидел темную фигуру, ползущую к двери. Схватив пистолет, я бросился прочь из кабинета, но жена обвила меня руками и удерживала с необычайной силой. Я попытался отбросить ее, но она отчаянно прижималась ко мне и шептала: «Не надо! Не надо!». Наконец, я освободился и выбежал из дома, но к тому времени человек исчез. А на двери остались эти чертовы человечки. При свете фонаря, я скопировал их на эту бумагу.
Еще один лист лег на стол, поверх остальных.
– Других следов этого парня нигде не было, хотя я обошел все поместье. Утром я обнаружил, что незнакомец возвращался, потому что под это надписью он нацарапал еще семь картинок. Вот они, на отдельном листе.
– Это самый свежий рисунок? – уточнил Холмс.
– Да, я сделал его нынешним утром.
– Скажите мне, – спросил Холмс и я увидел по его глазам, что он очень взволнован, – было ли это простым дополнением к первому посланию, или казалось отдельным?
– Это написали на другой панели двери.
– Превосходно! Это, безусловно, самое важное и это вселяет в меня надежду. А теперь, мистер Кубит, продолжайте, пожалуйста, ваш рассказ.
– Мне больше нечего добавить, мистер Холмс, кроме того, что я был зол на свою жену за то, что она удерживала меня, не давая схватить крадущегося негодяя. Она сказала, что сильно испугалась, ведь этот человек мог убить меня. В тот момент мне пришло в голову, что, возможно, она действительно боялась за меня, поскольку знала, кто этот мужчина и на какую жестокость он способен. Я уже не сомневался, что она давно расшифровала его странные послания. Мистер Холмс, ее взгляд убедил меня, что она думала только о моей безопасности. Вот и вся история. Теперь дайте ваш совет, мистер Холмс, что мне следует делать? Лично я склоняюсь к тому, чтобы посадить полдюжины крепких слуг в кусты, и когда этот парень снова придет, отметелить его хорошенько, чтобы оставил нас в покое.
– Боюсь, простые способы тут не помогут. Это слишком серьезный случай, – сказал Холмс. – Как долго вы планируете оставаться в Лондоне?
– Я возвращаюсь сегодня же. Ни за что не оставлю жену одну на всю ночь. Она очень нервничает и умоляет меня вернуться.
– Полагаю, вы правы. Но если вы решите задержаться, то я смог бы поехать с вами в Норфолк через день или два. Вы ведь оставите мне эти бумаги? Думаю, что сумею пролить свет на ваше дело.
Шерлок Холмс сохранял свою спокойную профессиональную манеру поведения до тех пор, пока наш посетитель не откланялся, хотя мне, так хорошо знавшему его, было легко заметить, насколько сильно он взволнован. В тот момент, когда широкая спина Хилтона Кубита исчезла за дверью, мой товарищ бросился к столу, разложил перед собой все полоски бумаги с пляшущими человечками и погрузился в замысловатый и сложный расчет. В течение двух часов я наблюдал, как он покрывает лист за листом цифрами и буквами, настолько поглощенный своей работой, что, очевидно, забыл о моем присутствии. Иногда он насвистывал и пел во время работы, иногда был озадачен и долго сидел, нахмурив лоб и опустив глаза. Наконец он вскочил со стула с удовлетворенным криком и прошелся по комнате, потирая руки. Затем отправил телеграмму и сказал:
– Если ответ будет таким, как я надеюсь, ваша коллекция, дорогой Ватсон, пополнится весьма интересным рассказом.
Признаюсь, меня переполняло любопытство, но я знал, что Холмс любит раскрывать информацию в свое время и по-своему, поэтому ждал, пока он сочтет нужным довериться мне.
Но ответ на телеграмму задерживался, и последовали два дня тревожного ожидания, в течение которых Холмс настораживал уши при каждом звонке в дверь. Вечером второго дня пришло письмо от Хилтона Кубита. В поместье все было тихо, за исключением того, что тем утром на пьедестале солнечных часов появилась длинная надпись. К письму прилагалась копия.
Холмс на несколько минут склонился над бумагой, и вдруг вскочил на ноги с восклицанием удивления и ужаса. Его лицо побледнело.
– Ватсон, это дело зашло слишком далеко! Есть ли поезд до Норт-Уолшема сегодня вечером?
Я открыл железнодорожное расписание и убедился, что последний поезд только что ушел.
– Тогда мы позавтракаем рано и успеем на самый первый завтра утром, – сказал Холмс. – Наше присутствие в поместье крайне необходимо. А! Вот и ожидаемая телеграмма. Минутку, миссис Хадсон, может быть ответ. Нет, ответа не будет. Это именно то, чего я ожидал. Но содержание телеграммы делает нашу поездку в Норфолк еще более важной. Мы должны предупредить Хилтона Кубита о грозящей опасности.
В тот момент мне показалось, что Холмс излишне драматизирует. Все это дело о смешных каракулях виделось мне вздорным и несерьезным. Даже теперь, когда я пишу рассказ, мне вспоминаются эти сомнения и хочется подарить читателям более светлый финал, но, увы. На следующий день я проснулся с ощущением тревоги, а когда мы прибыли в Норт-Уолшем, на нас обрушился настоящий ужас.
Едва мы сошли с поезда и упомянули название поместья, куда мы направлялись, начальник станции поспешил к нам.
– Я полагаю, что вы детективы из Лондона? – взволнованно спросил он.
По лицу Холмса промелькнуло раздражение.
– Что заставляет вас так думать?
– Потому что только что приехал инспектор Мартин из Норвича. Но, может быть, вы хирурги? Говорят, она не умерла. Возможно, вы еще успеете спасти ее – для виселицы.
Лоб Холмса покрылся испариной.
– Мы едем в усадьбу Райдинг-Торп, – сказал он, – но пока не знаем, что именно там произошло.
– Ах, это ужасно! – воскликнул начальник станции. – Мистер Хилтон Кубит мертв. Жена застрелила его, а затем направила револьвер себе в висок – так говорят слуги. Сейчас ее жизнь на волоске. Боже, какое горе! Старейшая фамилия в графстве Норфолк, один из самых уважаемых родов и так внезапно оборвался…
Холмс поспешил к экипажу и за долгую семимильную дорогу не произнес ни единого слова. Я редко видел его настолько подавленным. На протяжении всей поездки в поезде мой друг чувствовал себя неуютно, и я заметил, что он с тревожным вниманием переворачивал страницы утренних газет, но теперь, узнав о разыгравшейся трагедии, он откинулся на спинку сиденья, погруженный в мрачные размышления. Час спустя, когда фиолетовая кромка моря показалась за зеленым краем побережья Норфолка, возница указал хлыстом на два старых кирпичных фронтона и деревянные крыши, выступающие из рощи деревьев.
– Вон там уже поместье Райдинг-Торп.
Мы подъехали к входной двери с портиком, я осмотрелся вокруг и увидел рядом с теннисной лужайкой тот самый черный сарай и солнечные часы на пьедестале, о которых нам рассказывал хозяин поместья. Щеголеватый человек с быстрыми, настороженными глазами и вощеными усами только что сошел с двуколки. Он представился инспектором Мартином и был весьма удивлен, когда услышал имя моего товарища.
– Мистер Холмс, преступление было совершено сегодня в три часа утра. Как вы могли услышать об этом в Лондоне и добраться до места, одновременно со мной?
– Я не слышал об убийстве, – сокрушенно покачал головой Холмс. – Я предвидел его и спешил сюда, чтобы предотвратить преступление.
– Тогда у вас, должно быть, более точные доказательства, чем у меня. Все, кого я успел опросить по пути сюда, отзываются о мистере и миссис Кубит как о любящей и сплоченной паре. Никто из тех, кто знал эту семью, не может поверить в произошедшее, не говоря уже о том, чтобы предвидеть такое заранее.
– Я, напротив, не говорил ни с кем, кроме мистера Кубита. Но у меня есть свидетели. Пляшущие человечки.
– Что? Вы бредите, мистер Холмс? При чем тут танцоры…
– Я объясню вам это чуть позже, инспектор. Поскольку мне не удалось предотвратить убийство, теперь я хочу заняться расследованием, чтобы виновный понес заслуженное и справедливое наказание. Вы хотите объединить усилия или предпочтете, чтобы я действовал независимо?
– Я горжусь, что мне выпала такая возможность – действовать вместе с вами, мистер Холмс, – серьезно сказал инспектор.
– В таком случае давайте осмотрим место преступления без лишних задержек.
Инспектор Мартин не стал чинить препятствий, напротив, позволил моему другу действовать по-своему, и довольствовался тем, что записывал все его ремарки. Местный хирург, пожилой седовласый мужчина, только что вышел из комнаты миссис Кубит и сообщил, что ее травмы весьма серьезны, но женщину еще можно спасти. Пуля прошла через переднюю часть мозга, но ранение не смертельно. Вероятно, пройдет немало времени, прежде чем хозяйка поместья придет в сознание.
– Как думаете, это она застрелила мужа? – спросил инспектор.
Хирург пожевал губы и произнес:
– Я бы не решился высказать однозначное мнение. Все, что я могу утверждать – обе пули были выпущены с близкого расстояния. У мистера Хилтона Кубита прострелено сердце, у его жены – голова. При этом в комнате найден один револьвер с двумя пустыми гнездами. Стреляли дважды, но кто держал пистолет неизвестно. В равной степени можно предположить, что муж выстрелил в жену, а затем убил себя.
– Вы передвигали труп? – неожиданно спросил Холмс.
– Нет, его мы не трогали. Мы перенесли только миссис Кубит, не оставлять де раненую лежать на полу.
– Как долго вы здесь пробыли, доктор?
– Даже не знаю, который теперь час. Я здесь с четырех утра.
– С вами кто-нибудь был?
