скачать книгу бесплатно
Там, над темной и манящей в странствия водой, они разговаривали, будто прожили вместе уже тысячу жизней. Каждую новую жизнь им приходилось узнавать друг друга заново. Встречи эти были прописаны самим Создателем. Ей было интересно узнать нового человека, она не так часто бывала в Луганске, училась в местной школе и собиралась поступать. Она хотела связать свою жизнь с кино.
– Актрисой хочешь стать?
– Ну, почему сразу актрисой? Режиссером, например. Или писать саундтреки для отечественного ширпотреба.
– Такие же отстойные, как и само современное кино?
– Наверное, а чего напрягаться? Заработала бы денег, – печально вдохнула она.
– Зачем сочинять хреновую музыку? Надо стараться, плохо оно и само получится.
– А у нас постмодерн, чем хуже – тем лучше… Или буду картины рисовать. Грудью.
Сергей попытался в темноте увидеть ее грудь под тонкой черной майкой. Он поблагодарил полную луну, бледным светом одаривавшую эту ночь, за возможность приоткрыть завесу тайны.
– Ну только если так. Но тогда в Луганске тебе делать точно нечего. Это надо ехать или в Харьков, или в Киев. А еще лучше – в Москву.
– Я так и сделаю. В таком порядке и посещу эти города. Потом буду приезжать в родную деревню с выставками, все буду думать: «Ах, какой талант взрастила эта земля!». Лет через тридцать напишу мемуары о своей богемной жизни и уеду в Европу, доживать свой век в безвестности.
Они прогуливались по неосвещенным улочкам раскинутого села, взбираясь на холмы, глядя в ночную пустоту, убегали от собак с оскаленными пастями, стояли под могучим дубом на берегу, под шелест листьев наслаждались душевным спокойствием и равномерным журчанием воды. Сергею казалось, что все гаджеты, компьютеры, автомобили, атомные станции и прочие достижения веков были только сном фантаста и провидца. Вокруг – гоголевская Диканька, скоро начнется Сорочинская ярмарка, к воде приковылял леший, чтобы посмеяться с водяным над людской суетой, в степи молодой казак по звездам и луне ищет нужный хутор, скачет, загоняя коня, чтобы явиться к своей ненаглядной.
Звук приближающегося поезда пришел задолго до появления составов в поле зрения. Это был грузовой, ехал за углем. Они смотрели на него с холма, поезд пролетал прямо под ними, создавая мощный поток воздуха. Раздался гудок, взметнулись проснувшиеся птицы. Стояла глубокая ночь. Сергей проводил Карину домой.
Он тогда даже не подозревал, что судьба надолго свяжет их. И любовь эта будет вспышкой радости, фейерверком страсти. Но любые яркие взрывы слепят глаза, и требуется время, чтобы восстановить ясный взгляд. А потом смотришь вокруг и понимаешь, что кроме вспышки ничего-то и нет больше…
Сергей защитил диплом на восемь баллов, то бишь на твердую четверку. Работал он с пятого курса, поэтому о грядущем трудоустройстве не волновался. Забот теперь осталось меньше, и жизнь представлялась парню безоблачной, радостной. И это надо было отметить. На выходных он вместе с Сашкой Хитальченко и еще несколькими приятелями отправился на озеро, гулянка вышла знатной, выматывающей, несколько дней потребовалось для восстановления безграничных возможностей молодого организма.
Летом город казался пустоватым, в городском и областном советах мало мероприятий, ничего интересного, у депутатов каникулы, они на морях прыгают бомбочкой в Азов или Черное, суетятся по бизнесу, придумывают очередные схемы по отмыванию денег, сдают друг друга, подключая прокуратуру и сливая информацию… Но летом… кому это интересно летом?
На фоне застывших общегородских событий, в жизни Сергея происходили изменения, которых он пытался избежать. В начале июля Сашка отравился во время очередной бессмысленной пьянки и попал в больницу. Собственно, не этого опасался его друг. В больнице Хитальченко познакомился с красивой медсестричкой и у них все завертелось. У Саши вообще никогда проблем не было с девушками, но тут особый случай получился, как оказалось. Начавшиеся с легкого флирта и легкого секса, отношения журналиста и медсестры быстро прикатились к легкому браку, который они назначили на начало сентября, чтобы не тянуть с таким изменчивым чувством как любовь и укрепить его официальным государственным штампом. Как реагировать на эти изменения Сергей не знал. Он чувствовал себя неудачником, потому что у него серьезных отношений и не было-то никогда. Литвинов знал, что так все и будет, предвидел перемены и избежать их не получилось. Еще одной неприятной, но вполне ожидаемой новостью был переезд его близкой подруги Алены в столицу на работу.
И потому маленький спокойный мирок отдельного человека начал трещать по швам. Сергей развлекался походами в бары, где постоянно встречал знакомых и не возвращался в родительский дом до поздней ночи. Перемены часто происходят именно к худшему. Вместо этого Литвинов предпочел бы вечный период застоя с понятными и предсказуемым «завтра».
В середине августа ему позвонила Карина, про которую Серега уже забыл, да и изначально не очень думал. Она откуда-то достала его телефон, наверное, узнала у дедушки или знакомых.
– Привет, – девчачьим звонким голосом сказала она из динамика в ухо. – Я в Луганске, у меня несколько часов свободных. Можем встретиться, если ты не занят.
Он был занят, писал материал о мошенниках, наживавшихся на тех, кто хотел поехать на море. Но встретиться ему очень захотелось. Все перемены с его друзьями кричали о том, что в его собственной жизни тоже должно что-то происходить.
– Да, я подойду часа через пол. Куда?
– В университет.
– Ага, понял.
Сергей встретил ее у одного из корпусов Восточноукраинского университета, самого большого высшего учебного заведения в Луганске. Она была в коротких джинсовых шортиках и белой рубашке, под которой виднелась серая майка. Улыбнулся.
– Ты чего здесь делаешь? – спросил он.
– Я поступать приехала. Вот ожидаю. В понедельник должен быть последний экзамен.
– А ожидаешь кого?
– Лаборантов или как их там? В общем, кого-то с кафедры.
Они прогуливались по дороге в сторону стадиона и храма. Карина внимательно осматривалась, постоянно спрашивала об увиденном вокруг. Это кафе, это еще одно кафе, это магазин велосипедов, букмекерская контора, какая-то ерунда, я там ни разу не был, еще одна тошниловка, там я как раз часто бывал, когда учился, а в этом доме у меня друг жил, а в том дворе мы пары прогуливали и пили пиво.
– Да, – мечтательно протянул он. – Я только закончил, а уже снова хочу назад вернуться.
– А я вот в школу не хочу возвращаться, – призналась Карина.
– В школу и я не хочу, что там интересного-то? Универ – совсем другое время. Помни, это последние стабильные пять лет твоей жизни. Потом у тебя все будет постоянно меняться по независящим от тебя обстоятельствам.
– Ты на кого учился? Я даже забыла спросить, – она очаровательно улыбнулась и поправила просвечиваемые насквозь солнцем светлые волосы.
– Я на журналиста учился.
– Прикольно. А работаешь кем?
– Журналистом и работаю.
– Хм, странно. Интересно тебе работать, не жалеешь?
Они спустились в овраг стадиона, сели на теплые плиты, в стыках между ними прорастала трава, беговая дорожка была пуста, на футбольном поле играла малышня.
– О чем жалеть? Что сделано, то сделано. Мне нравится работать, много интересных людей встречаешь, масса интересных случаев происходит.
– Да, профессия крутая. Овеянная ореолом романтики.
– Не то слово. Однажды я пошел на какую-то скучную прессуху, ну пресс-конференцию, в Таможенное управление. Сидим мы в просторном кабинете, начальник одного из отделов отчитывается о работе, называет цифры всякие. И вдруг в дверь врываются несколько человек, кричат: «Всем оставаться на местах! Не двигаться». Все в масках, с автоматами и в камуфляже. На нас наставили оружие, а начальника отдела уложили мордой в пол, надели наручники. Зашел мужик в кожаной куртке, без маски, с рацией в руках. Она шипит, ему докладывают, он говорит, что объект взят. Ну, коррупционера они задерживали, если не поняла. За взятку вроде. Да только прикол в том, что в коридоре начинается какой-то шум, кипеш. Мужик в кожанке выбегает туда. Потом быстро возвращается и нашего таможенника отпускают. Выясняется, что они не того взяли. Я не знаю, как они так ошиблись. Но настоящий коррупционер просек, что происходит и попытался свалить по-быстрому. Только наткнулся на оцепивших все этажи автоматчиков.
– Весело у вас, я смотрю, – Карина слушала почти с открытым ртом.
– Да это не у нас, это в Таможне. Я потом материал классный написал о задержании. Комментарий взял у ментов.
Сергей еще с первой встречи заметил, что она на него смотрит заинтересованно. После рассказанной истории глаза девушки горели, она требовала еще интересных случаев, просила поведать про работу журналистов. Литвинов умел интересно излагать, подсесть на уши, как говорится… Да только в отношениях ему все равно не везло.
Она приятно пахла цветами и медом, ему нравилось сидеть рядом с ней, нести ерунду, она часто смеялась, спрашивала и уточняла. Парочка прошлась в большой супермаркет, находившийся через дорогу, купили кофе, Сергей закурил. По пути он встретил нескольких знакомых, пообщался с ними. Карине казалось, что он очень популярный и крутой журналист. Ей не исполнилось еще и восемнадцати лет. В этом возрасте все воспринимаешь обостренно, с максимализмом. Сереге и делать уже ничего не требовалось, чтобы она окончательно влюбилась в него.
Он не запомнил, что происходило дальше. Вечером, валяясь дома на диване, Литвинов думал только о ней, не заметив, как девушка прокралась и поселилась в его мыслях. Он все понимал, видел ее взгляды, сам пускал слюни по ее фигуре. Но он сдерживался. С той самой их первой встречи. И причина была только одна – он не верил в отношения, в любовь. Он не хотел перемен. Сейчас, оглядываясь на свой полуразрушенный из-за женитьбы Саши и отъезда Алены мир, Сергей думал, что пора попробовать пустить в него нового человека, раз уж перемены неизбежны. Пусть будет она. Она красивая и добрая, маленькая и наивная. И проблем с ней, наверняка, не оберешься. А вдруг она сможет восстановить утраченное равновесие и заполнит нарастающую пустоту?
В октябре они решили жить вместе, не говоря ничего ее родителям. Маме и папе Сергея пришлось все рассказать, потому что они заметили бы долгое отсутствие сына и начали бы что-то подозревать. Сложно не заметить отсутствие целого человека в квартире. Карина только месяц прожила в общежитии. Квартиру сняли рядом с университетом, в районе Восточного рынка. Совместная жизнь оказалась чрезвычайно интересной, она показала новые грани счастья в жизни человека. Им нравилось друг с другом, бытовые проблемы начались лишь через полгода. Но, несмотря на них, парочка все еще наслаждалась. Они весело проводили время, осень выдалась очень романтичной. Вечерние прогулки по длинным желтым улицам, под опадающей листвой и аккомпанемент далекой теплой музыки, утренние посиделки на лавочках возле университета, дождливые дни с теплым чаем и приятным дымом сигарет.
Сергей с каждым днем любил ее все больше, растворялся в ней, мысли его возвращались всегда к Карине. Она пыталась учиться, завела много знакомств в вузе, иногда ходила в клубы, пока он работал. И вроде жили душа в душу. Он не хотел замечать, что разговор все чаще сводился к деньгам, которых не хватало. Не катастрофично, но постоянно. Этот вопрос разрушил многие молодые семьи, вбил клин в тысячи крепких отношений. К сожалению, на зарплату молодого журналиста трудно прокормить себя, не говоря о других.
И тихое счастье превратилось в постоянное высасывание и требование денег со стороны Карины. Она хотела познать все стороны жизни, причем, не бедной, увидеть мир, быть не хуже других девушек, ездить заграницу несколько раз в год, а он писал свои статейки, мотался в командировки, время от времени посвящал ей четверостишия. Со временем она заставила его чувствовать себя ничтожеством. Обычно веселый, даже во время черных полос в жизни, Сергей теперь находился в глубокой депрессии. Парень начал искать более высокооплачиваемую работу, пробивал по немногочисленным связям теплое местечко где-нибудь у кормушки… Но суетиться было уже поздно. Карина оказалась не такой простой и искренней, какой рисовалась она в замыленных глазах Литвинова, она добилась своего. И нашла себе богатого ухажера, которым оказался молодой бизнесмен Максим Семеницкий.
Серега до последнего пытался исправить их отношения, но конкуренции «с мешком денег», как он говорил, не выдержал. Домой вернулся поверженным рыцарем любовных баталий. Его уничтожили, и тогда он повзрослел и понял, как устроен мир. Ему стало тошно и несколько дней он не появлялся на работе. Уехав в деревню к дедушке, он пил в одиночестве. Тогда он возненавидел этого Семеницкого Максима Викторовича. Закончив пьянствовать, он попытался найти его, чтобы разочек съездить ему по морде, хотя это уже ничего бы не изменило. Но случайно от общих знакомых узнал, что Карина с перспективным предпринимателем больше не отдыхает, он ее использовал и выкинул. В тот момент немного повзрослела она, однако в отличие от Сергея не стала злоупотреблять алкоголем, заменив спиртные напитки многочисленными партнерами. Каждый снимает стресс как может.
Для молодого газетчика весь мир стал унылым и отвратительным. С тех пор мало что радовало. Он постарался оставить все в прошлом, ненавидя себя за бедность, ее – за корысть, Семеницкого – по факту. Так закончились его первые серьезные отношения, первая взрослая любовь. Так она заканчивается у многих, и работники прессы не исключение.
Профессия
Друзья сидели во дворе Сашкиного дома. На площадке веселились дети, играли в догонялки, иногда матерились, не обращая внимания на взрослых, наступал тихий вечер, со стороны трассы за многоэтажным домом доносились звуки пролетающих машин, цивилизация не давала забыть о себе, из окон общежития кричали в пьяном угаре студенты. Серега и Сашка через силу цедили слабоалкоголку, рассказывали смешные истории и вспоминали прошедшие в университете годы.
Хитальченко был мрачнее, чем Grumpy Cat. Без сомнений, его тревожили мысли о чем-то. Сергей видел, но не спрашивал в чем дело. Пусть друг дозреет, сам расскажет. Выбросив очередную бутылку в урну, Саша произнес:
– Серый, я решил уйти из журналистики. Увольняюсь с телеканала.
Сергей опешил, новость его огорошила и первые несколько секунд он пытался переварить информацию.
– Уйти? Почему?
– Да потому! Потому что на зарплату хрен проживешь. Устал от этого. Еще Настя недовольна постоянно, требует, чтобы больше зарабатывал. А сейчас попробуй найти нормальную зарплату.
– Моя Карина… ну, в смысле, когда я с ней встречался, тоже постоянно ныла, что денег не хватает. Видите ли, с милым в шалаше только неудачницы живут. Потом нашла себе… Саня, забей на все, не слушай никого. Журналистика – это твое. Я видел твои репортажи и сюжеты, тебе не стоит бросать эту работу.
– Я и не слушаю. Не обижайся, но я немного жестче тебя и не позволю бабе собой помыкать… Только сам понимаю, что дальше – тупик. Здесь в Луганске я не поднимусь по карьерной лестнице, только если повезет. Это надо в Киев ехать. Но там и своих хватает.
– Может и так. Тут карьерный рост только контрабандисты имеют.
– И гомики. Причем, на любой работе.
Ребята засмеялись.
– Меня окончательно добило решение руководства нагрузить меня еще работой, – сказал Хитальченко. – И хрен бы с ней. Но платить за дополнительную нагрузку они не собираются. Говорят, мол, опыт получишь. За что я жить должен никто не думает?
– Да, опытом сыт не будешь.
– Ага, ореол романтики в нашей профессии рассеивается, когда нечем платить за квартиру.
Они посидели еще немного и разошлись. Сергей побрел по улице в сторону центра, обходя ямы на тротуаре, заделывать их власти не спешили. Он шел и думал о том, что все в нынешней жизни упирается в деньги, что именно они являются мерилом успеха, ну и число подписчиков и друзей в социальных сетях. Возможно, так и надо. Мир имеет удивительное свойство постоянно меняться, при этом оставаясь неизменным по сути. Золотой телец испокон веков правит людьми. Да и черт бы с ним. Конкретному человеку что делать, когда из-за денег рушиться семья, когда бедность превращает в замкнутого изгоя или толкает на бандитский путь?
Литвинов проходил мимо дома и будто впервые заметил большую табличку «Квартира-музей писателя Владислава Титова». Это был один из любимых авторов молодого журналиста. Повесть «Всем смертям назло» дышала неимоверной силой, показывала несломленный дух человека. Наверное, только в советское время человек без рук мог стать писателем и заново найти свое место в жизни, мог не бояться быть брошенным на произвол судьбы.
Сергей дошел до остановки и сел в автобус, который быстрыми прыжками через ямы и кочки, будто блоха, понес его домой. Он смотрел на ночной город, замечая в окнах силуэты людей, сколько судеб и сколько драм скрывали эти окна. И большинство проблем сводились к деньгам. Выпившие компании шатались по центру города, курсируя от одной летней площадки к другой. Город наблюдал за течением этих мелких жизней, жалея их, но не имея возможности повлиять на свой народ. Чем можно измерить величину человека?
Домой отчаянно не хотелось. Резко вскочил с места во время остановки, выйдя на рынке. Взяв в киоске бутылку пива, парень побрел через парк в сторону эстакады. Сергей часто погружался в воспоминания, любил бродить в это время по городу, с которым чувствовал родство, ощущал, как его укрывают добрые тени многоэтажек, растворяя в себе и давая защиту. Пиво он не открывал, потому что на улицах уже запретили распитие алкоголя. Однако были места, в которых еще можно было это сделать. И заодно полюбоваться городскими пейзажами. Сергей пришел к памятнику, который находится возле мэрии и перед эстакадой, оканчивающейся железнодорожным вокзалом. На этой площадке издавна собирались неформалы и рокеры, у постамента по ступенькам прыгали скейтеры, чуть ниже молчали одинокие эмо, которых оставалось все меньше и меньше. На лавочках сидело несколько больших компаний, которые не стесняясь пили и шумели. Милиция иногда, конечно, подходила сюда, но благодаря открытому пространству патруль было видно издалека, поэтому все успевали попрятать бутылки и, по возможности, дыша через уши, притвориться трезвыми.
Став подальше от всех, Литвинов открыл бутылку и сделал глоток, после которого сразу скривился. На душе было паршиво. Он забрался на скамейку, стал в полный рост и смотрел вдаль, до горизонта блестели огоньки домов и фонарей, можно было разглядеть движущиеся машины, носившиеся по холмам и вертикальным улицам Камброда. Когда-то в этом районе Луганска родились дедушка и бабушка Сергея, его мама, там жили много троюродных братьев и других родственников, которых он видел редко.
Ему не нравилось решение Сашки поменять не только место работы, но и сферу. Именно Хитальченко начал первым из них работать еще вовремя учебы на четвертом курсе. Сначала он стажировался на одном телеканале, где журналистов любили смешивать с грязью, выделяя им вместо зарплаты сущие копейки. Затем перешел на другой канал, быстро учился и делал неплохие репортажи в новостной блок. Совсем недавно Сашка стал писать длинные сюжеты в итоговую программу, которую показывали по воскресеньям. Сергей знал, что его другу безумно нравится все это и, если бы не обстоятельства, он ни за что не бросил бы работу. Сам Литвинов, поборов врожденную стеснительность, набравшись уверенности, на пятом курсе устроился корреспондентом на один из сайтов. Саша был первопроходцем, его уже знали в этой касте. И теперь он из-за денег уходил из журналистики. «И это, наверное, закономерный итог в нашей профессии», – подумал Сергей.
* * *
– Здорово. Как дела? Че не звонишь? Как работа? – голос Хитальченко прерывался, связь барахлила.
– Привет. Да денег на счету нет. Все никак не пополню. Дела нормально, приболел только. У тебя как жизнь? Что там с работой?
– Плохо, что болеешь, выздоравливай. Да у меня все нормально пока. Заступил в смену, вот уже несколько выходов было. Когда Жека говорил, что работа трудная, я зря не поверил.
– Тяжело? Какой у тебя там график? Когда встретимся? – спрашивал Сергей.
– График – два через два. В понедельник полдня отработал, пришлось отпроситься, потому что глаз болел. Вчера выходил отрабатывать. Ну, тяжело, но должен втянуться. Вообще, конечно, многие не выдерживают. Вчера буквально одну девочку до истерики довели, рыдала как белуга.
– Почему? Я смотрю, весело у вас там.
– К нам звонят разные люди просто, в этом все дело. Меня одна в первый день выхода так довела, что я сам чуть не разрыдался. Была бы рядом – огрел бы стулом по спине эту сволочь.
– Ну с людьми всегда тяжело работать, – хмыкнул Сергей.
– У меня такое чувство, будто они считают, что у нас тут есть две кнопки. Зеленая – выплатить им зарплату, а красная – скоммуниздить деньги. Вот я сижу и играюсь, по их мнению, этими кнопками.
– Надо будет позвонить тебе и довести до слез. Буду говорить: «Блондинчик, где моя карточка, чувак!» – рассмеялся Серега.
– Меня не доведешь, у меня психика крепкая. Я даже с той козой разговаривал спокойно, хотя и закипал весь внутри. Многие из наших орать в ответ начинают на клиентов, но, как правило, долго они не работают. Все звонки записываются.
– Ну ты держись. Есть такой прием психологический, если задолбали клиенты и ни хрена не объяснишь им, то просто повторяй одно и тоже.
– Вообще я очень даже понимаю людей, которые к нам звонят, – вздохнул Сашка. – У меня вот есть две карточки. Одну давно сожрал банкомат, а вторую я сделал, когда поступил на работу сюда. Так вот, сегодня скинули первые бабки и, прикинь, они пришли на карту, которую захавал банкомат. Вот как? Я же спрашивал, когда оформлял карточку, куда деньги будут поступать. Мне ответили, что на новую. Ну я по интернету перекинул деньги со старой на эту. Но многие же, особенно старики, не умеют этого делать.
– Так ты первую зарплату получил? Надо обмыть!
– Мне только за обучение пока скинули. Обещают неплохие деньги. Просто у нас предусмотрено много штрафов. Опоздал на работу хоть на минуту – штраф, вышел в туалет и был там более пяти минут – штраф. Обед вместо тридцати минут идет всего двадцать. Значит, ешь ты такой и вдруг понимаешь, что уже оштрафован. И это я назвал первое, что вспомнил. А так там за каждый косяк деньги снимают.
– Да, строго у вас там все. Прямо тоталитарная система.
– Это писец. Здесь полностью электронный контроль, все фиксируется. Сказал что-то не по шаблону клиенту…
– Штраф! Да я понял уже, заткнись! – захохотал Литвинов.
– Зато когда втягиваешься, работаешь уже на автопилоте. Я вот потихоньку привыкаю, хоть и диковато это все. Но есть возможность хорошие деньги заработать. Ребята поднимают и четыре, и пять штук. Ставка плюс звонки.
– Классно, что есть ставка.
– Ага, а звонки непрерывным потоком идут. Чем быстрее обслужишь клиентов, тем больше заработаешь.
– Это хорошо, но режим у вас жесткий.
– Поэтому и текучка большая, люди не выдерживают, всего месяц-два и увольняются. Тут нужен особый склад психики.
* * *
Но Сашка долго не выдержал, проработал два с половиной месяца и ушел оттуда. Нервное напряжение было слишком высокое, постоянно выматывали люди, которым нужна консультация. Многие звонили поругаться. И постоянно в трубке звучали обезличенные голоса, отдававшие свой заряд негатива.
С зарплатой и перспективами карьерного роста вышло не все так радужно, как обещали. Заработать нормальные деньги с таким обилием штрафов оказалось невозможно. Тех, кто получал по пять тысяч было пару человек, а в колл-центре трудились несколько десятков сотрудников. Очередное застойное болото.
Еще пару месяцев Сашка пробовал себя в разных профессиях и сферах – охранник, сторож, грузчик, продавец-консультант, менеджер по салфеткам, супервайзер в зоопарк, бармен в доме престарелых… У него голова шла кругом, ощущение мира стало фантасмагорическим, он мог поклясться, что все указанные вакансии существуют.
