скачать книгу бесплатно
X. был любимый агент Путилина. Физически очень силен, бесстрашный, находчивый.
– Слушайте, голубчик, сейчас мы с вами побеседуем кое о чем.
Затем он обратился ко мне:
– Поезжай, друже, домой и ожидай меня ровно в восемь часов вечера. Сегодня ночью мы продолжим наши похождения. Только отпусти денщика.
В логовище зверя
Стрелки часов показывали ровно восемь, когда я услышал звонок. Я поспешно открыл дверь и попятился, удивленный: первою вошла в мою переднюю… девушка, которую я вчера видел убитой на Сенной площади.
Крик ужаса замер на моих устах. Вдруг раздался веселый смех Путилина, вошедшего вслед за ней.
– Не бойся, дружище, это не привидение, а только моя талантливая сотрудница по трудному и опасному ремеслу.
– Фу-у, черт возьми, Иван Дмитриевич, ты всегда устроишь какую-нибудь необыкновенную шутку! – вырвалось у меня. – Но, боже мой, какой великолепный маскарад! Как похожа!
Я, подробно осматривавший труп, заметил даже большую черную родинку на левой щеке девушки.
Путилин был искусно загримирован, одет в обыкновенную, сильно поношенную и продранную триковую тройку.
– А мне в чем ехать? – спросил я.
– Да так, как есть… Только сомни воротник и обсыпь себя мукой или пудрой…
Я исполнил повеления моего друга, и через несколько минут мы вышли из квартиры.
У ворот нас ждал любимый агент Путилина.
– Все?
– Все, Иван Дмитриевич.
«Малинник», знаменитый вертеп пьянства и разврата, гремел нестройными голосами.
Если жизнь Вяземки днем была отвратительна, то неописуемые оргии, происходящие ночью в «малиннике», были поистине поразительны. Всё, что днем было отобрано, наворовано, награблено, – вечером и ночью пропивалось, прогуливалось в этом месте. Тут, казалось, бог совершенно отвернулся от людей, и люди, опившиеся, одурманенные зверскими, животными инстинктами, находились во власти сатаны.
Когда мы подошли, стараясь идти не вместе, а поодиночке, к этой клоаке, Путилин сказал:
– Барынька, вы останьтесь здесь, с X. Мы с доктором войдем, и, надеюсь, скоро вернемся…
Мы с содроганием вошли в ужасный притон.
Первое, что бросилось нам в глаза, была фигура горбуна. Он сидел на стуле, свесив свои страшные ноги. Казалось, за столом сидит только огромный горб с головой. Лицо горбуна было искажено пьяной, сладострастной улыбкой, имело сине-багровый, налившейся кровью оттенок. Вид его был ужасен. На коленях его, если можно эти искривленные обрубки назвать коленями, сидела молодая пьяная девочка лет пятнадцати. Она держала в руках стакан водки и что-то кричала тоненьким, сиплым голоском, но за общим гвалтом разобрать слов было невозможно,
– Горбун! Дьявол! – доносились возгласы обезумевших от пьянства и разврата людей.
Раздавался какой-то животный смех, кто-то плакал пьяным слезами.
– Назад! – шепнул мне Путилин.
Мы быстро, пока не привлекли ничьего внимания, выскочили из этого смрадного вертепа. Я был поражен. Для чего же мы отправились сюда? Какой гениальный ход рассчитывает сделать мой друг?
– Скорее! – отдал приказ Путилин агентам, поджидавшим нас.
Мы припустили бегом. Нас толкали, отпускали по нашему адресу непечатную брань. Кто-то попытался схватить в охапку агентшу, но, получив сильный удар от агента X, с проклятием выпустил ее из своих рук.
– Дьявол! Здорово дерется!..
Минуты через две мы очутились перед лестницей, ведущей в жилище горбуна.
Путилин поднялся первый. За ним – агент X, потом – я, последней – агентша.
– Вам ничего не известно? – тихо спросил я ее, терзаемый любопытством.
– Да разве вы его не знаете? Разве он скажет что-нибудь наперед? – со вздохом ответила она.
Вот и эта обшарпанная, зловонная галерея. Внутрь ее пробивался из крошечного разбитого окна тусклый свет. Перед нами показалась небольшая дверь, обитая старой-престарой клеенкой, на двери – длинный засов, на нем – огромный висячий замок.
– Начинайте, голубчик! – обратился Путилин к агенту.
Послышался чуть слышный металлический лязг инструментов в руках агента X.
– А теперь, господа, вот что, – обратился уже к нам Путилин. – Если замка открыть не удастся, тогда я немедленно возвращусь в «малинник», а вы… вы караульте здесь. Смотрите, какое тут чудесное помещение.
С этими словами Путилин подвел нас к конуре, напоминающей кладовую. Я недоумевал все более и более.
– Иван Дмитриевич, да объясни ты хоть что-нибудь.
– Тсс! Ни звука! Ну, как?
– Великолепно! Кажется, сейчас удастся, – ответил X.
– Ну?
– Готово!
– Браво, голубчик, это хорошая работа! – довольным голосом произнес Путилин. – Прошу! – пригласил он нас, показывая на открывшуюся дверь.
Первой вошла агентша, за ней – я. Путилин остановился в дверях и обратился к X.
– Ну, а теперь, голубчик, закройте, вернее, заприте нас на замок таким же образом.
– Как?! – в сильнейшем недоумении и даже страхе вырвалось у меня. – Как?! Мы должны быть заперты в этом логовище?
– Совершенно верно, мы должны быть заперты, дружище… – невозмутимо ответил мой друг. – Постойте, господа, пропустите меня вперед, я вам освещу немного путь.
Путилин полез в карман за фонарем.
В эту секунду я услышал звук запираемого снаружи замка. Много, господа, лет прошло с тех пор, но уверяю вас, что этот звук стоит у меня в ушах, точно я его слышу сейчас. Чувство холодного ужаса пронизало все мое существо. Такое чувство испытывает, наверное, человек, которого хоронят в состоянии летаргического сна, когда он слышит, как над ним заколачивают крышку гроба, или осужденный, брошенный в подземелье, при звуке захлопываемой за ним навеки железной двери каземата.
– Ну, вот и свет! – проговорил Путилин. Он держал впереди себя небольшой фонарь. Узкая, но яркая полоса света прорезала тьму. Мы очутились в жилище страшного горбуна. Прежде всего меня неприятно поразил холодный, сырой воздух, пропитанный запахом отвратительной плесени.
– Брр! Настоящая могила… – произнес Путилин.
– Д-да, неважное помещение, – согласился я.
Небольшая комната, если только это грязное, смрадное логовище можно было назвать комнатой, была почти вся заставлена всевозможными предметами, начиная от разбитых ваз и кончая пустыми жестяными банками, пустыми бутылками, колченогими табуретами, кусками материи.
В углу стояло подобие стола. На нем, как и на всем остальном, толстым слоем лежала пыль и грязнобурая, толстая паутина. Видно было, что страшная лапа безобразного горбуна не притрагивалась ко всему этому годами.
Около стены было устроено что-то вроде кровати. Несколько досок лежали на толстых поленьях; на досках – свалена куча отвратительного тряпья, служившего, очевидно, подстилкой и одеялом хозяину.
– Не теряя ни минуты, я должен вас спрятать, господа! – проговорил Путилин.
Он внимательно осмотрелся.
– Нам с тобой, дружище, надо быть ближе к дверям, поэтому ты лезь под этот угол кровати, а я, в последнюю минуту, займу вот эту позицию.
И Путилин указал на выступ стены, образующей нишу.
– Теперь – и это главное – мне надо вас, барынька, устроить. О, от этого зависит многое, очень многое! – загадочно прошептал гениальный сыщик.
Он оглядел еще раз логовище горбуна.
– Гм… скверно… Но нечего делать! Придется вам поглотать пыли и покушать паутинки, барынька. Потрудитесь спрятаться вот за ту кучу, – указал Путилин на груду сваленных предметов. – Кстати, снимите ваш плащ. Давайте мне! Его можно бросить куда угодно, лишь бы он не попадался на глаза. Отлично… вот так. Ну-ка, доктор, извольте взглянуть на сие зрелище!
Я выглянул из-под кровати, и подавленный крик изумления вырвался из моей груди.
Предо мною стояла – нет, я не так выразился – не стояла, а стоял труп Леночки, убитой девушки. С помощью удивительного трико телесного цвета получалась – благодаря скудному освещению – полная иллюзия голого тела. Руки и ноги казались кровавыми обрубками, вернее – раздробленной кровавой массой. Длинные волосы, смоченные кровью, падали на плечи беспорядочными прядями.
– Верно? – спросил Путилин.
– Но это… – заплетающимся языком промычал я… – Это черт знает, что такое.
На меня, съежившегося под кроватью, положительно напал столбняк.
– Ну, по местам! – тихо скомандовал Путилин, гася фонарь. – Да, кстати, барынька, зажимайте крепко нос, дышите только ртом. Там слишком много пыли, а пыль иногда – в деле уголовного сыска – преопасная вещь… Тсс! Теперь – ни звука.
Наступили тьма и могильная тишина.
Я слышал, как мое сердце бьется тревожными, неровными толчками.
Из могилы
Время тянулось страшно медленно. Секунды казались минутами, минуты – часами. Вдруг до моего слуха донеслись шаги человека, подходящего к двери. Затем послышалось хриплое ворчание, похожее на ворчание дикого зверя, которое мешалось со злобными выкриками и проклятиями. Загремел замок.
– Проклятая!.. Дьявол!.. – совершенно явственно долетали слова.
Лязгнул засов, как-то жалобно скрипнула дверь, и в конуру ввалился человек. Кто он, я, конечно, не мог видеть, но сразу понял, что это страшный горбун.
Он был, очевидно, сильно пьян.
Изрыгая отвратительную ругань, горбун натолкнулся на край кровати, с силой ударился о стену, кое-как выпрямившись, направился нетвердой походкой вглубь комнаты.
– Что? Сладко пришлось, ведьма? Кувырк, кувырк, кувырк… Ха-ха-ха! – вдруг разразился безумным хохотом горбун.
Признаюсь, я похолодел от ужаса.
Вдруг конура осветилась слабым, синевато-трепетным светом. Горбун чиркнул серную спичку и, должно быть, зажег сальную свечу.
– Только ошиблась, проклятая, не то взяла! – продолжал рычать горбун.
Он вдруг быстро наклонился над кроватью и подтащил к себе небольшой черный сундук.
Мысль, что он меня может увидеть, заставила заледенеть кровь в жилах. Я как-то позабыл, что у меня есть револьвер, которым я могу размозжить голову этому чудовищу.
Горбун поставил дрожащей рукой около сундука свечку в оловянном подсвечнике и, все также изрыгая проклятия и ругательства, отпер его. Свет свечи падал на его лицо. Великий боже, как ужасно было его лицо! Клянусь вам, это было лицо самого дьявола!.. Медленно, весь содрогаясь, он стал вынимать мешочки, в которых сверкало золото, а потом – целую кипу ценных бумаг и ассигнаций. С тихим смехом он прижимал их к своим безобразным губам.
– Голубушки мои… Родненькие мои… Ах-ох-хо-хо! Сколько вас здесь… Все мое, мое!.. – беззвучно хохотал горбун. Его единственный глаз, казалось, готов был выскочить из орбиты. Страшные, цепкие руки-щупальца судорожно сжимали богатства. Затем из его груди вырвался озлобленный вопль-рычание: – А этих нет! Целой пачки нет!.. Погубила, осиротила меня!
– Я верну их тебе! – вдруг раздался какой-то неживой голос.
Прежде, чем я успел опомниться, увидел, как горбун в ужасе опрокинулся назад. Его лицо из синебагрового стало белее полотна. Нижняя челюсть отвисла и задрожала.
К нему медленно и плавно, словно привидение, двигалась девушка-«труп». Ее руки были простерты вперед.
– Ты убил меня, злое чудовище, но я… я не хочу брать с собою в могилу твоих постылых денег. Они будут жечь меня, не давать покоя моей душе.
Невероятно дикий крик, полный смертельного ужаса, огласил мрачное логовище.
– Скорее! Ползи к двери. Сейчас же вон отсюда, – услышал я подавленный шепот Путилина.
Я пополз из-под кровати к двери.
– Не подходи! Не подходи! Исчадие ада!.. – в смертельном ужасе лепетал горбун.
Загримированный труп подходил к горбуну все ближе и ближе.
– Слушай, убийца, – замогильным голосом продолжала «убиенная», – там, на колокольне, под большим колоколом, прикрытые тряпкой, лежат твои деньги. Я вернулась к тебе с того света, чтобы сказать: торопись скорее туда, ты можешь забрать эти проклятые деньги, из-за которых убил меня.
Обезумевший от страха страшный горбун замер.
Путилин быстро и тихо толкнул меня вперед и открыл ногой дверь.
– Беги немедленно, что есть силы! Спускайся по лестнице! К воротам!
Я несся что было духу. Оглянувшись, я увидел, что за мной несутся Путилин и X. Вдруг из логовища горбуна показалась белая фигура и с ловкостью истинной акробатки спустилась с лестницы.
