скачать книгу бесплатно
Пансионат
Артем Львович Добровольский
Герой попадает в параллельную реальность, где время – деньги. От многих вещей, бытующих в этой реальности, волосы встают дыбом. Но есть и такие, что слаще мёда. Увлекшись вторыми, герой подзабыл о первых. Сможет ли он выбраться из гиблого места под названием Пансионат? И да, и нет.Содержит нецензурную брань.
Пансионат (1)
Мещера, Мещера… Неближнее Подмосковье. Ночная сырость, болотный ветер в окно, по бокам дороги кусты, над дорогой – два белесых столба от фар Мерседеса, в столбах – быстрые сполохи тумана, обрывки комариных плясок, а то вдруг легкие серебристые капли, и тогда – шш, шш – добрый немецкий дворник степенно проезжал по стеклу, возвращая миру прозрачность; играло радио.
По радио пели песню, и водитель – молодой человек, назовем его Игорь, – подпевал, подпевал с настроением; впереди еще сто пятьдесят километров, но куда уж теперь торопиться? В Москву, как ни гони, попадешь только за полночь, и жизнь, считай, остановлена до утра: Танька спит, Маринку не выпустит отчим, Светке и вовсе лучше не звонить… Завалиться в кабак с Антоном, если он не уехал еще на рыбалку?.. Можно, а можно и по-другому: просто поставить машину в гараж, придти с пивком домой, принять душ и сесть с прохладной бутылкой в кресло смотреть телевизор – что там ночью покажут? ведь что-то показывают… потом, иззевавшись, – спать. Завтра. Жизнь начинается завтра. Неделя полнокровной, свободной жизни. Как говорят в таких случаях – вино, карты, девочки. Не вставать с петухами, не подавать машину к восьми утра, не торчать в чудовищных московских пробках, неподвластных даже мигалке и флагу на номерах… нет-нет: вино, карты, девочки. Какой он умница, его шеф, что захотел поохотиться. Охотьтесь, Иван Александрович, охотьтесь. Стреляйте их влет, стреляйте их в лоб, ощипывайте, свежуйте, засаливайте. Пейте с друзьями водочку у костра, ночуйте в палаточке, ковбойствуйте. А через неделю Игорь вас заберет. Хотите – через две, через три – вы только позвоните… Так, а что это там такое? Впереди. Вдалеке, на обочине, будто белое что-то мелькнуло… вот опять! что это?..
Игорь переместил ступню с газа на тормоз, стрелка спидометра поползла вниз. Холодильник? Похоже на холодильник. Кто-то выбросил старый холодильник, ага. Вез-вез его на свалку, и – не довез. Правильно, чего там… Нет, холодильники не шевелятся. Это не холодильник. Наверное, кусок полиэтилена отсвечивает, на ветру колышется… Не, не полиэтилен… Оппа, да это человек!.. голосует… девка!.. В белом платье, как на балу!.. Откуда она здесь?.. Верст тридцать как ни единой деревни. Из болота вылезла?.. Ну и сюр, ха-ха. Посадить ее, что ли? Ха-ха! А может это… Вот уж будет что рассказать пацанам!..
Скрипя резиной по асфальту, Мерседес пролетел мимо фигуры в белом и остановился от нее метров за тридцать. С некоторым напряжением Игорь поглядывал в зеркало заднего вида на торопливо приближавшееся платье, ярко-красное в свете стоп-сигналов; а если подстава? Сколько раз уж все эти истории рассказывали. Девка садится, достает баллончик, пшик – готово. Пока водитель кашляет и трет глазки, из кустов вылезают добры молодцы, водителя – в кювет (хорошо если живым), машину – в укромное место, перекрашивать. Поэтому надо хорошенько потолковать с ней через окно, прежде чем дверь открывать; потолкуешь – глядишь, и ясно станет.
– Здравствуйте. Вы не могли бы подвезти меня до пансионата?
Темные волосы, светлые глаза. Дрожь в голосе. Волнуется – а вдруг не подвезут? Или хорошо играет.
– Э… До какого, простите, пансионата?
– Ну как же. До Пансионата.
В удивленно акцентированном слове Игорь услышал заглавную букву. Видимо, есть тут какой-то Пансионат, о котором положено знать всем порядочным людям в округе. Пансионат "Услады Мещеры", в прошлом Трижды Краснознаменный профилакторий сердечно-сосудистых заболеваний "Звезда Коммунизма" для партийных работников Москвы и Московской области. Двенадцать корпусов, три бассейна, киноконцертный зал, спортивный комплекс, игровые площадки, библиотека, бильярд, пейнтбол, сауны, все виды массажа (в том числе по вызову), шахматный клуб и обсерватория. Пансионат здесь есть, очень даже может быть. Но это совсем не значит, что он ей на самом деле нужен. Вполне возможно, то, что ей нужно, уже здесь, приехало.
– А это где?
Девушка повернула голову влево, потом вправо, наморщила нос, тронула себя за подбородок.
– По-моему, это там, – жест рукой по ходу шоссе. – Если честно, я ужасно плохо ориентируюсь. После обеда решила погулять в лесу рядом с территорией… ну и вот, погуляла. Заблудилась, попала сначала в какие-то заросли, потом в какое-то болото, потом, слава богу, на дорогу вышла. Да и по дороге-то никто не ездит, представляете? Вы первый за целый час.
Она коротко посмеялась тревожным, вопросительным, и при этом довольно мелодичным смехом. Метрах в пяти позади нее шевельнулся куст орешника. Может, конечно, и от ветра – всяко бывает. Игорь хмыкнул и двинул рычаг коробки-автомата вперед. Да, спектакль хорош, ничего не скажешь. Одно белое платье чего стоит. Из пансионата… заблудилась… прям Наташа Ростова, бля. Только вот не лох он, ну не лох, вот в чем беда. Смотри, милая, как изящно он тебя сейчас расколет.
– Встань на секундочку перед машиной, лап. А потом поедем.
– Перед машиной? Зачем? – невинное удивление.
– Встань, встань. Не задавит, не бойся.
Она пожала плечами и, жмурясь, зашла в слепящие лучи галогенных фар. С первого же взгляда Игорь понял, что человек скорее всего не врет. Подол ее платья был изрядно истерзан: влажен, мят, испещрен репьями, местами даже, кажется, порван. Загорелые, открытые до локтя руки искусаны комарами, несколько тонких царапин…
Ей было, наверное, лет тридцать или чуть меньше – в общем, старуха. Причем, интеллигентная старуха, судя по манере разговора; совсем не его тип. Но под тонкой материей платья просвечивало кружевное белье, и Игорь вдруг почувствовал прилив физической бодрости. А что если… Нет, он не насильник, нет. Но он вполне может назначить ей плату за проезд, не так ли? Крох, мы резвимся на заднем сидении десять минут, и после этого я отвожу тебя в твой санаторий. То есть в профилакторий. То есть… В общем, неважно куда, хоть в лепрозорий. – Ах, да как вы смеете. Ах, да вы знаете ли, что я супруга такого-то, он сейчас в профилактории лечится грязями, а я вместе с ним? – Да мне в общем-то фиолетово, крох, я поехал. – Ах, постойте, постойте. Ах, что же мне делать. Не пропадать же мне в этом страшном лесу. Ну давайте, давайте, изверг вы распроклятый!…
И гложет он ей грудь на заднем сидении, и задирает ей платье бальное по уши, и рвет кружевные трусы, и берет ее – сухую, никакую – берет со всей свой жеребецкой силою – берет ее, немую, до крика; до сладкого ли, до горького – как получится, ему фиолетово. Ага. А потом, уже под утро, возвращается она в санаторию, и выбегают к ней из спальни ее детки малые, и кричат, и плачут: мама, мамочка, где ты была?! И нет никакого грозного мужа там и в помине, а есть лишь два нездоровых ребеночка, которых лечит она в учреждении на последние денежки… попросил, верно, младший сын Митенька в обед землянички, а купить-то и не на что, вот и пошла его матушка в темный лес да по ягодки, да на погибель свою лютую…
Игорю стало стыдно. Он открыл дверь и крикнул, пряча в грубом голосе смущение:
– Ну давай, залезай, что ли, показывай! Где тут эта твоя клиника, или что у тебя там.
Пансионат (2)
– Вот здесь, – сказала она километра через три от того места, где села в машину. И показала вперед изящным пальцем: – Вот здесь нужно налево. Сразу вон за тем столбом дорога, видите?
Игорь притормозил, глянул в направлении столба. То, что она называла дорогой, скорее напоминало просеку. В густо растущих деревьях проступало некое подобие тоннеля – бесформенного, темного и лохматого, как чья-то гигантская нора.
– А ты уверена? – с подозрением спросил Игорь, остановившись посреди шоссе и перехватив руль для поворота, однако еще не поворачивая. – Что-то уж больно захолустная дорожка к твоему этому… пансионату, а?
– Это просто потому что она не главная, – весьма живо пояснила его спутница, словно опасаясь, что ее не повезут дальше. – Есть основной подъезд, он широкий, и там асфальт, но это где-то в другом месте. Я вообще-то имела в виду именно эту дорогу… я все время здесь хожу.
– Ходишь – это хорошо, – со снисходительной иронией изрек Игорь, приятно ощущая себя хозяином положения. – А как насчет езды? Здесь кто-нибудь вообще ездит? Мм?
– Ну вот же вроде бы есть следы…
– Ага. От трактора.
Она не ответила; минуту, а то и две молодые люди молча смотрели друг на друга. И почудилось Игорю в светлых глазах пассажирки что-то… не сказать чтобы обещающее, но что-то, вмещавшее в себя нечто большее, чем простую поездку по ухабам… Ты довези, – словно бы говорили эти глаза, – а там посмотрим. Куда посмотрим, на что посмотрим, зачем посмотрим – все это как бы оставалось тайной, но главное – она была, эта тайна, и сам факт ее бытия приятно щекотал воображение. Вспомнились, кстати, кружевные трусы под белой, промокшей от росы тканью, и лифчик кружевной – тоже вспомнился, и совесть теперь была далеко – гуляла где-то, отпущенная самим Господом за ненадобностью; какая совесть? причем здесь совесть? вы видели эти глаза?
– А что… что если на брюхо сядем? – с хрипотцой спросил Игорь и отвел взгляд в сторону. – Что… что тогда будет?..
– А сам как думаешь? – спросила она в ответ каким-то новым голосом, неожиданно перейдя на "ты".
– Это… я думаю, что это… Ты это… в пансионате своем с кем отдыхаешь-то? – несколько неожиданно поинтересовался Игорь; видимо, он хотел сказать, что если они застрянут, то вряд ли имеет смысл искать помощи в столь поздний час, придется ему торчать здесь до утра. А так как ночевать в машине ему вовсе не хочется, то… и т.д. Но получился своего рода экстракт мысли, прозвучавший, должно быть, малость хамовато. Эх, дурррак, спугнул, ляпнул на свою голову! – начал он было ругать себя, но тут же прекратил, удивленный и обрадованный ее ответом.
– Одна. Одна я в своем пансионате. – И улыбка. Не будучи красавицей, она была, тем не менее, очень мила.
Назревала котова удача – настолько незапланированная и экзотическая, что он не верил ей:
– Как? Как это одна?..
– Да вот так, – засмеялась она. – Никогда не слышал, что бывают одинокие женщины?.. – и вдруг шутливо потрепала его по голове; потрепала – и тут же сама застеснялась.
Мало что соображая, он схватил ее руку, бросил, снова схватил… С трудом ему удалось обуздать нетерпение и заставить себя куда-то ехать.
* * *
По мере того, как Мерседес успешно преодолевал невидимые в траве рытвины, а ветви деревьев задиристо хлестали лобовое стекло, быстро вспыхнувшие надежды Игоря так же быстро и угасали: знакомая его, еще такая новая и уже такая желанная, вдруг словно бы устыдилась своей излишней доступности и пожалела о чересчур откровенном жесте. Молча, с подчеркнуто равнодушным видом смотрела она в ярко-зеленый, высвеченный в темноте коридор, что полз им навстречу. Поглядывая на нее украдкой, на ее профиль – демонстративно безразличный и немного смешной своей детской строгостью – Игорь потихоньку приходил в отчаяние. Такая классная телка, он даже готов влюбиться, и… скорей всего, ничего не будет. Впереди уже что-то маячит, считай добрались; сейчас они подъедут к железным воротцам с двумя синими, слегка облупившимися голубками на створках, и – все. "Спасибо, что подвезли" – "Да ладно, чего там." И – все. Он даже не посмеет применить свой излюбленный стратегический прием – быстрое обвивание талии одной рукой, аккуратный отвод волос за ухо другой, и легкий, трепетный поцелуй в район сонной артерии; процентов восемьдесят девушек после такого приема, не приходя в себя, начинают громко дышать, – но где гарантия того, что она не окажется в тех двацати процентах, что молча отпихивают? Гарантии такой нет, и пробовать на авось он не станет: слишком уж она ему нравится, и отказ, случись такой, поранит как топором. А посему, увы, "Спасибо, что подвезли" – "Да ладно, чего там." И – все. Теплый ветерок, высоко на столбе покачивается тусклая лампочка, и старый вохровец Петр Иванович выползает с интересом из своей стеклянной конуры; прищурившись на сцену прощания, со спокойным злорадством добивает цигарку.
Вот если бы они действительно застряли! Тогда совсем другое дело. Ведь и ежу понятно, что тёлка на самом деле тоже не прочь, просто ее немного стыд взял за то, что она так резко повелась; ну а здесь типа предлог – застряли; тут уж не до стыда. Долг каждого порядочного человека в такой ситуации – пригласить другого порядочного человека к себе переночевать. Понятно, что не у себя в кровати (по крайней мере не сразу; ах, подождите, я у дежурной возьму раскладушку!), но так же понятно и то, что это не имеет никакого принципиального значения. К тому же, на территории наверняка еще работает какой-нибудь бар, куда ее можно было бы пригласить до того, как дойдет до раскладушки. Ну а бары, как известно, враги раскладушек, бары предназначены для сближения душ и тел… Короче, все было бы очень даже путем, если бы они вдруг застряли.
Приблизительно так струилась мысль Игоря, когда Бог ее вдруг услышал: довольно неожиданно Мерседес въехал в топкую ямку, скрытую от взора густой травяной порослью; въехал – и не захотел выезжать. Чем яростней давил Игорь на газ, тем яростней под весом двух с лишним тонн зарывались в глину задние колеса машины; довольно скоро стало очевидным, что своим ходом она не выедет.
– Ну вот, завязли! – громко произнес Игорь непередаваемым голосом; много чего было в этом голосе – и достаточно искреннего недовольства по поводу предстоящих хлопот, и не менее искреннего мальчишеского торжества – ага, я же говорил, что завязнем! – и аккуратный вопрос – что будем делать? – и уже даже обида на некоторые возможные ответы – и та была.
Минуты две прошли в полном безмолвии. Нервно покусывая ногти, девушка продолжала смотреть вперед. Там, метрах в двухстах уже краснел кирпичный забор пансионата. Истолковав молчание не в свою пользу и почувствовав себя уязвленным, Игорь гордо заговорил:
– Ты это… не парься. Не нужно мне от тебя ничего. Вылезай и иди, а я уж тут сам как-нибудь…
Еще несколько секунд она пребывала в какой-то напряженной неподвижности; затем, словно решившись действовать, быстро повернулась к Игорю и обвила его шею руками. Притянула к себе, впилась поцелуем, скользнула рукой под рубашку. Застигнутый врасплох Игорь первые несколько секунд отвечал вяло, растерянно, затем настороженно – чего это она? сидела сиднем, и вдруг как с цепи! – возродились былые подозрения; и лишь спустя некоторое время, убедившись, что имеет дело с неподдельной чувственностью, он дал волю и своей страсти. Все шло полным ходом к желанной развязке, но когда он начал стаскивать с нее кружевные трусы, она вдруг сказала:
– Нет-нет, не надо. Не здесь…
– Ну почему? – просопел он.
– Я так не люблю. Пойдем. Пойдем ко мне… – С тихим смехом она выскользнула сначала из его рук, затем из машины.
Ах, черт, – пробормотал он себе под нос, с трудом застегивая ширинку, – не любит, ишь ты. Ну, пойдем к тебе, коли так. В койке-то, конечно, поудобнее, кто бы спорил…
* * *
Забор, за которым находился пансионат, был неправдоподобно высок, ничто так не напоминая собой, как Кремлевскую стену. На высоте метров четырех и на расстоянии метров двадцати друг от друга торчали из кирпичей на кронштейнах электрические лампы, хорошо освещавшие грязно-рыжую кладку и почти не освещавшие асфальтовую дорожку, по которой вдоль забора шли Игорь и девушка.
– Ну и ну, – присвистнул Игорь. – Это зачем такая архитектура? Чтобы отдыхающие на ночь глядя в лес гулять не ходили?
– Наверное, – бесцветно отвечала его спутница, оставляя иронию без внимания; возле забора у нее вновь случился приступ странноватой серьезности. Помолчав, сказала: – Только давай сразу договоримся об одной вещи.
Начинается, – кисло подумал Игорь. – Ну нету у меня презерватива, нету. В бардачке были – кончились. Могла бы, между прочим, и сама иметь, раз по ночам приключений ищешь…
– Чего за вещь-то?
– Обещай мне, что после того, как мы трахнемся, ты сразу уйдешь.
– Пффф… Муж, что ли? – несколько удивленно спросил он. – Муж, что ли, может нагрянуть?.. Или просто боишься поутру засветиться перед кем-нибудь?
– Неважно. Просто обещай.
– Добро, – пожал Игорь плечами как можно более индифферентно, стараясь не выдать досады; любовь любовью, а ночевать все-таки придется в машине – чего хорошего.
– Не обижайся, – тихо сказала она и взяла его за руку. – Так надо.
Словеса-то!.. Как в мелодраме какой-нибудь, – хмыкнул про себя Игорь. – Пугливая страсть двух семейных прелюбодеев близится к концу. Она уже все решила, а он еще ничего не знает. Он мацает ее в прихожей, она ускользает со словами "я сварю тебе кофе". Он не догоняет, он лезет опять. Она ускользает еще раз: "не надо…". Его неверящие глаза, его немой вопрос, и ее печальный ответ: "так надо…" Ага. Так надо, а вот так не надо… Черт, а ведь сидя не выспишься, весь завтрашний день насмарку. Лечь на заднем сидении? Тогда костюмчик придется где-то гладить. Снять его? Но в одних трусах, пожалуй, замерзнешь – ночь прохладная. Завести движок и включить печку? Нанюхаешься выхлопа, башка весь день болеть будет.. Ччёрт!.. И так не катит, и этак не катит. Не было печали.
Они остановились напротив железной двери в углублении стены; дверь как дверь, несколько выше и шире обыкновенной – но и только. А где воротца с голубками, где стеклянная будка с Петром Ивановичем?.. Такой роскошный забор и такой невзрачный вход!
– Сюда, что ли? – с недоверием спросил Игорь.
– Да, – коротко сказала она, выуживая что-то из карманчика на левом рукаве своего платья. – На вот. Зайдешь внутрь, там будет еще одна дверь. Опустишь это в щелочку на стене справа, немного подождешь, после этого дверь откроется. Выходи и жди меня. Понял?
Она протянула ему что-то вроде жетона – круглую медяшку, напоминавшую пять копеек советских времен; на тусклом металле были выбиты какие-то буквы и цифры.
– Что это? – спросил он.
– Неважно! – громко ответила девушка, почти прокричала; казалось, она была чем-то сильно взволнована. – Давай все вопросы потом, ладно? У нас мало времени. Тебя еще, может, и не пропустят. Ну?! Иди же!
– А ты? – оторопело спросил Игорь, вертя жетон в пальцах.
– А я следом.
– Ну смотри, – пробормотал он и дернул за ручку двери.
Не нравилось ему все это.
Помещение, в которое он попал, чем-то напоминало тамбур электрички: невысокая прямоугольная комнатка четыре на два метра, дверь спереди, дверь сзади. Справа на стене висел блестящий ящик наподобие банкомата, а в верхней его части находилось что-то вроде прорези для монет. Посмотрев вокруг и не найдя ничего более напоминавшего "щелочку", Игорь затолкал жетон в эту прорезь. Внутри что-то звякнуло, затем щелкнуло, и по глазам Игоря вдруг ударил луч зеленого цвета откуда-то из середины ящика. Ослепленный этим лучом, несколько секунд он ничего не видел и даже, казалось, потерял способность мыслить. А придя в себя, увидал любопытную надпись, загоревшуюся электронными буквами в продолговатом окошке внизу аппарата: "Возьмите Ваш Остаток". И красную стрелочку, указывавшую еще ниже, в железный лоток, подобный тому, что имеют все обычные банкоматы.
Слегка потной рукой Игорь выгреб из лотка стопку банкнот, затем по одной выудил несколько тяжелых монет. Странные, однако, денежки. Не рубли, не баксы, не еврики. Таких денежек он не видал никогда. Что же это может быть? Какие-нибудь э… шведские кроны?.. Что ж, он не против и шведских крон. Нахаляву-то. Уж он найдет где поменять. Только вот интересно, за что это ему их отвалили?..
От размышлений Игоря отвлек громкий металлический лязг: очевидно, сработал автоматический засов, и внутренняя дверь, вероятно, открылась. Толкнув ее ногой, Игорь убедился, что это действительно так: в лицо ему ударил сильный и жаркий ветер. Запихивая в карман трепетавшие банкноты, он осторожно спустился по каменным ступенькам, что вели снаружи к двери, и оказался в углу огромной заасфальтированной площади.
– Ох, ёб… – только и смог проговорить он, медленно оглядывая территорию Пансионата.
Пансионат (3)
На место для отдыха это походило мало. Сколь видел глаз, всю площадь занимали ряды невзрачных кубических конструкций в человеческий рост, каждая из которых напоминала вход в бомбоубежище. На черных дверях, что выходили все на одну сторону, белели некие идентификаторы, состоявшие из букв и цифр, причем какую-либо упорядоченность заметить было сложно: так, на двери ближайшего к Игорю "кубика" было написано "NBD-371", правее находился кубик "KF-8773", а слева "PPS-19A"; во втором ряду порядка наблюдалось не больше, – не было его, видимо, и дальше. В сооружениях этих, бесчисленных и мрачных, басисто завывал ветер, гоняя по проходам обрывки газет и прочий мусор; в низких облаках сверкали молнии, озаряя странный городок электрическим светом. С неба летели редкие, увесистые капли – казалось, вот-вот начнется гроза.
Откуда так нагнало-то? – растерянно подумал Игорь, глядя в неспокойную высь, и растерянность его быстро превратилась в страх: – Ой, пацан… зря ты сюда пришел. Кремлевские заборы, непонятные бабки, таинственные заблудившиеся тёлки – все это странно, но в пределах объяснимого. Даже скопище номерных сортиров можно, наверное, объяснить каким-то образом. Но есть вещи необъяснимые. Жара. Откуда свалилась эта жара?.. По ту сторону забора не больше пятнадцати градусов, по эту – как минимум тридцать. Ребят, я так не играю. Пора назад.
– Назад захотел? – неслышно подойдя к нему со спины, она тронула его за рукав.
– Да, есть немного, – честно признался Игорь, вздрогнув от неожиданности. – Странный тут у вас санаторий какой-то.
– Пансионат, – поправила она.
– Ну, пусть пансионат. Все равно что-то не очень похоже. Зачем здесь какие-то будки? – ветер заглушал слова, приходилось почти кричать.
– Это долго, – отмахнулась она; в руках у нее Игорь вдруг заметил кошелек – видимо, ей тоже дали денег. – Ну так что?.. Если честно, на твоем месте я бы побыстрее ушла отсюда.
Он внимательно посмотрел на нее. Высокий лоб. Красивый, капельку восточный разрез глаз. И сами глаза – непривычно светлые для такого разреза. И длинная шея, и порхающие пряди темных волос. И все это… как бы это сказать? – все это как бы вдруг ускользает от него, наобещав перед этим с три короба. Вообще-то, в иных ситуациях такой расклад можно было бы назвать и кидаловом, но… но это, безусловно, не тот расклад, нет. Кидалово – это когда тебе что-то должны, а она ему ничего не должна; ну, подвез – подумаешь. И все-таки странно – что за перемена в настроении? Еще минут пять назад он ей был очень даже люб, ни о каких "побыстрее уйти" не шло и речи, напротив – речь шла о том, чтобы побыстрее "прийти", причем с ее подачи; что до него, он и в машине, между прочим, не возражал. Нда. Вот уж действительно, бабы – это загадка. Тьфу ты!
Теперь, естественно, он хотел ее пуще прежнего: никогда так не желанна тёлка, как в момент своего ускользания. Кстати, может, это она его специально заводит?.. Хитровато прищурившись, Игорь сказал:
– На моем месте ты бы ушла, понятно. Ну а что будет, если я на моем месте все-таки пойду с тобой?
Она быстро пожала плечами:
– То, что ты хочешь. Главное потом не задерживайся и не теряй что тебе дали.
"А что мне дали?" – хотел удивиться Игорь, но вспомнил про деньги. Хорошо, он не потеряет. И даже не спросит почему это так важно. Остаются, однако, кое-какие другие вопросы, поинтересней.
– А…
– Если хочешь трахаться – пошли, – довольно резко перебила она и, не дожидаясь ответа, зашагала в сторону бетонных сооружений.
Пожав плечами, Игорь молча направился следом за ней. Конечно же он хочет, что за вопрос. Конечно же он пойдет. Упустить такое тело, испугавшись какой-то ерунды, – этого он себе не простил бы.
Углубляясь в постройки, несколько раз они меняли направление, переходили с одного прохода на другой, и всякий раз девушка останавливалась и кричала: запоминай дорогу! – а жаркий ураган задирал ей белое платье, в точности как на плакате с Мерилин Монро. Запомнить дорогу, казалось, было несложно: семь рядов вперед, и налево; три ряда вперед, и направо; пять рядов вперед, и снова налево. Семь лево, три право, пять лево. Назад надо будет идти в обратной последовательности и поворачивать в противоположную сторону, только и всего.
Минут через десять она остановилась возле одного из домиков. На двери было выведено "КTR-5612", а чуть пониже блестели клавиши электронного кодового замка. Девушка торопливо набрала несколько цифр, дверь щелкнула, и через несколько секунд жара и завывания ветра остались позади. Молодые люди находились в тихой и прохладной комнатушке, представлявшей из себя нечто вроде надстройки над своеобразным колодцем. Игорь увидел круглую, освещенную голубоватым светом шахту, вглубь которой вела винтовая лестница. "А это…", – хотел он о чем-то спросить свою новую знакомую, но та уже начала спускаться по ступеням, велев ему жестом следовать за собой.
Они сделали три полных витка, спустившись, по прикидкам Игоря, метров на шесть под землю. Внизу, на дне шахты была еще одна дверь – вполне обыкновенная. Но вот то, что открылось взору Игоря за этой обыкновенной дверью…
Море штормило. Растрепанные волны шумно прыгали друг другу на плечи, и длинные пенистые языки лизали прибрежный песок. Воняло йодом, светило солнце, произрастали пальмы и кричали птицы – кажется, чайки – но вся эта экзотика была лишь фоном, обстановка же на переднем плане больше напоминала жилое помещение: пара кресел, телевизор, стол, стулья, разное другое, и – роскошная двуспальная кровать с огромным розовым кустом в изголовии.
