Королева Франции Анна Бретонская

скачать книгу бесплатно

Королева Франции Анна Бретонская
Оксана Сергеевна Добрикова

Единственная наследница своего отца, Франциска II, герцога Бретонского, Анна, родившаяся в 1477 году, вступила на престол Бретани в 1488 в возрасте одиннадцати лет. Выйдя замуж по доверенности в 1490 году за эрцгерцога Максимилиана Австрий-ского, юная герцогиня Бретани была вынуждена отказаться от него, чтобы выйти замуж в следующем году за завоевателя ее герцогства короля Франции Карла VIII. Политиче-ский брак, против всех ожиданий, превратился в союз великой любви. После неожиданной смерти Карла (1498), она вновь вышла замуж за преемника своего покойного мужа – Людовика XII, но не ранее, чем получила гарантии автономии Бретани, правительницей которой она вновь стала. Будучи королевой Франции, Анна, тем не менее, всегда выступала в защиту интересов своей родины, хотя и помогла своим двум супругам управлять государством во время их отсутствия в стране. Умная, настой-чивая, изысканная, она придала блеск жизни королевского двора и способствовала по-явлению искусства Возрождения во Франции, в том числе в преобразовании замков Нанта, Амбуаза и Блуа, где умерла в 1514 году. Автор знакомит нас с жизнью невероятной личности королевы, часто обвиняемой в том, что она оставалась более бретонкой, чем француженкой.

Предисловие

Ванн. Витарж с изображением Анны Бретонской в церкви

Как рождается легенда? Лишь течение времени способно превратить простых смертных в героев. Но этого мало. Должно совпасть несколько причин, чтобы не кануть в Лету Истории. Для Анны Бретонской звезды сложились так, что ей было суждено остаться в веках. Тому было несколько причин. В первую очередь, она стала символом окончания эпохи, совпавшей с потерей независимости Бретани. Она дважды становилась королевой Франции – беспрецедентный случай в девятивековой истории французской монархии от Гуго Капета до Луи-Филипа. И главным образом потому, что она стала олицетворением нового мира, рассветом Ренессанса, его блеска и очарования.

Но История усиливает любой шёпот до крика. Кто-то кричит, что Анна хорошо послужила своей родной земле; кто-то утверждает, что она забыла родину, обвиняя бретонку в предательстве, когда она стала французской королевой. Третьи уверены, что Анна много страдала, подобно мученикам-христианам, ставшим святыми.

Оставив в стороне гул Истории, мы просто взглянем на рождение девочки, ее взросление и превращение в юную женщину, попытаемся заглянуть в ее сердце и душу, прикоснемся к ее восторгам и разочарованиям.

Приблизимся – насколько это возможно – к тому времени, заглянем в личную жизнь королевы, осветив тёмные углы. Ведь Анна Бретонская не была застывшим персонажем, она жила, страдала, любила. Взглянем на неё, реальную, отбросив тот мифологический налёт исторических сплетен, причисляющий ее то к богам на Олимпе, то к демонам в аду.

Глава 1. Анна – надежда независимой Бретани (1477-1483)

Нант. Памятник Анне Бретонской

Привилегия, данная сильным мира сего: Анна Бретонская появилась на свет под ликование всего народа. 25 января 1477 года церкви старого средневекового города Нанта звонили во все колокола, на перекрестках провозглашалась новость, а радостные толпы следовали к воротам замка, где родилась будущая герцогиня.

Ее отец, Франциск II, также был доволен и приветствовал овации толпы: ведь отныне герцогство Бретань имело наследницу. Дом Монфоров, правивший более 130 лет, был в безопасности. Наконец! Герцогу было за сорок, и он уже давно немолод. Его первая жена, Маргерита Бретонская, умерла, не оставив детей. И Франциск прождал долгие годы, пока его вторая жена, Маргерита де Фуа, не подарила супругу ребенка. Эта маленькая девочка, там, в своей колыбели, стала олицетворением надежд с первого мгновения своей жизни. Это она в скором времени – поскольку в герцогстве не существовало салического закона – продолжит династию на троне!

Подобно своим предшественникам, Франциск II был полновластным правителем, не признававшим иной власти над собой, кроме Бога. Он управлял государством, подобно своему соседу-французу, могущественному и грозному Людовику XI. Герцог располагал хорошо организованными службами, сосредоточенными вокруг его персоны: в Бретани был свой Совет, свое правительство, в том числе канцлер и главный казначей, парламент периодически собирался для принятия крупных решений, политических или финансовых.

Так что Бретань была вполне отдельным государством, со своим правосудием, своими финансами, своими налогами и своим духовенством. Даже во внешней политике герцогство придерживалось линии независимости: имело собственных послов, представлявших исключительно интересы герцога. Бретань могла вести войны и заключать мирные договоры, так как имела свою армию.

Герцог Бретонский ни перед кем не отчитывался. В своем герцогстве он был королем. Так что при своем вступлении на престол герцогства в Ренне в 1459 году, Франциск II получил не корону вассала короля Франции, но личную корону, всемогущего правителя.

И до Франциска II бретонцы всегда стремились к независимости своей родины, отказываясь существовать в качестве фьефа французских королей. Они утверждали, что – в отличие от других крупных феодалов Франции, получивших свои владения из рук короля, – их правители происходили от древних бретонских правителей, независимых от прихотей соседа-француза.

И Анна должна была продолжить эту линию. После смерти своего отца она унаследует великое герцогство, одно из самых могущественных и обширных в Западной Европе. В ее жилах текла кровь королей. По матери она была внучкой Гастона IV де Фуа, одного из сеньоров, чья власть была неоспорима на Юге. Она была правнучкой Жана II, короля Арагона и Наварры. А по отцовской линии восходила к великому королю Франции Карлу V.

Впрочем, сначала самой важной задачей было обеспечить наследнице саму жизнь. Во времена, когда из-за отсутствия профилактики и ухода множество младенцев умирали в раннем возрасте, нужно было защитить Анну. И в первую очередь остро стоял вопрос кормления. Нужно было найти здоровую кормилицу, способную дать хорошее молоко ребенку, благословенному богами, находящемуся под защитой святой Анны, наиболее почитаемой бретонцами. Кандидатки одна за другой представали перед герцогом. Главный критерий – хорошее здоровье и крепкое телосложение. Поначалу почетную должность кормилицы герцогини получила некая мадемуазель де ля Вир, уроженка Рена. Однако вскоре Франциск отстранил женщину от исполнения почетной обязанности – она не смогла пройти медицинскую комиссию. Не менее строгий контроль прошла и некая Жанна Эон. Недоверчивый, подозрительный, Франциск все же допустил ее к своей дочери, и на некоторое время Жанна стала ответственной за будущее герцогства.

Как только девочка подросла, встал вопрос гувернантки, первой учительницы и воспитательницы юной герцогини. Кандидаток на столь лакомую должность было множество. А у Франциска II были свои требования: высокое происхождение, бретонские корни и безоговорочная преданность маленькой госпоже. Наконец его выбор пал на Франсуазу де Динан, даму де Лаваль де Шатобриан. Она принадлежала к одному из великих Домов страны, имела прекрасное образование и обладала сильным характером. Такой женщине можно было доверить столь ценного ребенка.

Совсем крошкой Анна начала изучать все то, что требовалось даме ее ранга: танцы, пение, игру на музыкальных инструментах. Все это было признаком элегантности, а знание поэзии, живописи являлось отличием господствующего класса в ту эпоху. Хотя вышивание и не относилось к Высоким Искусствам, но в XV веке оно было любимым времяпровождением знатных дам. Кроме того, Бретань гордилась своими кружевами, и Анну обучали азам этого искусства, поскольку Франсуаза стремилась не просто преподавать девочке общие азы знаний, но приблизить к ней собственный народ.

Помимо бретонского, Анна владела и другими языками. Если французский язык использовался при бретонском дворе в течение многих веков, то обучение латыни и древнегреческому стало новшеством. Эти языки считались полезными для развития логики, анализа и синтеза – необходимых качеств для будущей правительницы. Так что мадам де Динан рано приступила к обучению основ этих древних языков. Говорили также, что она преподавала своей воспитаннице иврит.

Так что образование Анны с самого юного возраста было направлено на воспитание блестящей правительницы, способной защищать независимость Бретани от любых посягательств, в том числе от французского короля Людовика XI и его преемников.

Замок в Нанте, который Франциск II сделал своей резиденцией, как нельзя лучше отражал все амбиции герцогства. Внешне суровая крепость с узкими окнами контрастировала с роскошью внутренних покоев! Об этом замке говорили с придыханием. Стены его были увешаны великолепными коврами, покои обставлены редкой мебелью, украшены разнообразными произведениями искусства. Франциск щедро использовал дорогие материалы – шелк и бархат – для украшения и помещений, и одежды. Золотая и серебряная посуда подчеркивали роскошь и изысканность их владельцев. А ювелирные изделия и драгоценные камни еще громче заявляли о богатстве хозяев.

Этот контраст между суровым фасадом и бьющей в глаза роскошью внутреннего убранства символизировал положение герцогства 1480-х годов: защита от внешних врагов и подчеркивание внутреннего благосостояния.

И юная герцогиня в полной мере усвоила свои уроки – блестящие внешние атрибуты в контрасте с ее повседневной жизнью гармонично переплетались под чутким руководством Франсуазы де Динан. А за пределами классной комнаты и тронного зала молодая принцесса росла, играла и баловалась подобно любому ребенку своего возраста. Отец и гувернантка разрешали ей свободно общаться с другими детьми двора.

У нее была младшая сестра Изабо. К тому же герцог имел, по меньшей мере, троих детей от своей официальной фаворитки Антуанетты де Менеле – Франсуа д’Авогура, Антуана и Антуанетту. Они и были первыми компаньонами Анны по играм. Судя по всему, факт проживания детей от связи на стороне не был скандалом при бретонском дворе.

Карл VII в течение своего правления имел двух фавориток: знаменитую Аньес Сорель, после смерти которой преемницей в королевской постели стала ее кузина Антуанетта де Менеле, супруга барона де Вилькер, женщина столь же умная, сколь и красивая. Зная склонность старого короля к юности, Антуанетта приводила к нему эскадрон молоденьких девушек, что, несомненно, приблизило его кончину. После смерти Карла VII в 1461 году Людовик XI, ненавидевший отца, первым делом очистил двор от фавориток. А вскоре соединил приятное с полезным – он отправил бывшую пассию отца к Франциску II, попутно обретя в ее лице и шпионку.

Дама де Вилькер долгие годы жила с герцогом бретонским в качестве его официальной фаворитки и поставляла информацию королю Франции. Впрочем, эта связь принесла неплохие дивиденты Антуанетте: будучи герцогиней, пусть и без короны, она получила от своего любовника множество подарков и денег. А в ответ подарила ему троих детей, которые воспитывались при дворе, всю свою жизнь получая от отца и поддержку, и внимание.

С прибытием второй жены герцога, Маргериты де Фуа, ситуация не изменилась. Герцог не скрывал от нее свою многолетнюю связь, и законная дочь росла и воспитывалась рядом с бастардами – какой позор в доме того, кто претендовал на звание «герцог милостью Божьей»!

Но Анна не слышала – пока – народного шепота. Она счастливо жила рядом родителями и всеми детьми, что окружали ее, – это и была ее настоящая семья. Жизнь была спокойной для этой девочки, полной обычных радостей детства, и лишь изредка нарушаемой легкими слезами.

Счастье мимолетно. Франциск II пользовался всеми удовольствиями жизни и видел постоянную угрозу со стороны своего неустанного соперника – Людовика XI. Поначалу тот не считал герцога Бретонского серьезным врагом. Король Франции воспринимал его всего лишь непослушным вассалом, подобно другим великим принцам своего королевства, считая, что принесение клятвы верности – оммажа – утихомирит пыл провинциального соседа. А король достигнет своей цели – присоединит Бретань к землям короны.

В декабре 1461 года Франциск II был вызван в Тур, где проходила церемония принесения вассальной клятвы верности новому королю. Однако герцог демонстративно отказался произнести установленную формулу, не преклонил колено перед Людовиком XI и не сдал ему оружия, игнорируя простые правила приличия. Он был хозяином своих земель и не желал делить власть ни с кем, кроме Бога. Король был неприятно удивлен.

И с 1462 года началась война между герцогством и Францией. С рождением Анны Бретонской серьезный конфликт между этими могущественными правителями только усилился. В 1465 году Франциск II заключил военный союз с Шарлем ле Темерер (Charles le Tеmеraire) из Общественной Лиги, выступавшей против короля Франции. В 1475 году был создан новый союз, опиравшийся на альянс герцога Бургундского и короля Англии Эдуарда IV. Их амбициозный проект имел целью возложение французской короны на голову англичанина. Людовик XI ловко разбил этот союз: мир в Пикиньи (Picquigny), заключенный в августе и подкрепленный солидной суммой золота из королевской казны, отправил короля Англии обратно на родину, а перемирием в Сулевре (Souleuvres) от 13 сентября Людовик обязал Бургундию сложить оружие на девять лет. Теперь можно было заняться и Франциском II. По условиям мира в Санлисе от 29 сентября герцог Бретонский обязался поддерживать короля Франции против врагов. Договор опасный для независимости бретонцев, ведь герцог был вынужден отказаться от войны с Валуа и вести свою внешнюю политику в соответствии с интересами врага. Франциск надеялся на лучшие времена, ожидая помощи неукротимого Темерера в вопросе освобождения от французского давления.

Увы! 5 января 1477 года, за несколько недель до рождения Анны, Шарль был убит под Нанси. Франциск II остался один, без армии, без мощных союзников. В отчаянии, пытаясь сохранить остатки независимости, Франциск II 15 июня подписал указ о всеобщей мобилизации, подразумевая новую войну. Но этот маневр был призван лишь пустить пыль в глаза, скрывая от Людовика XI факт полной военной недееспособности мятежного герцога. Впрочем, Франциск подстраховался и в тот же день отправил французскому королю прошение о мире. Людовик благосклонно принял эту петицию, был подписан договор в Аррасе, укрепляющий прежние соглашения. Однако условия окончательно связали руки бретонцу.

Пытаясь сохранить лицо, Франциск II заявлял всем и каждому, кто был готов его слушать, что он чихать хотел на все договоренности и будет соблюдать их условия только при большом желании.

Однако благоразумие советовало ему выждать: герцогу необходимы были новые альянсы. А для их создания нужно время. Поэтому, скрепя сердце, он избегал любых конфликтов с Францией, оставаясь в состоянии холодного перемирия с ней.

К тому же в течение первых трех лет жизни старшей дочери, Франциск пребывал в постоянных тревогах за ее права наследования. Причиной тому был заключенный еще в 1365 году договор в Геранде (Guеrande), согласно которому в случае отсутствия у герцогов Бретани наследников мужского пола династическая власть переходит к семье Блуа-Пентиевр (Blois-Penthi?vre).

Людовик XI, трепетно относившийся к любым соглашениям, не считал возможным напрямую оспорить этот договор. Французский король действовал более изящно. 20 февраля 1480 года он – как удачно! – выкупил за 50 000 экю у Николь де Блуа, дочери Жана де Пентиевр, упомянутые права на наследование Бретани. И отныне Людовик на вполне законных основаниях мог стать герцогом Бретонским. Анна, как наследница не мужского пола, оставалась не более чем принцессой без короны, а многовековая независимость герцогства закончилась бы бесславным присоединением к французским территориям.

Этого Франциск не мог стерпеть, ведь он отвечал за защиту прав своей дочери, полученные ею от предков. Что делать? Герцог постарел и устал, здоровье его уже пошаливало – кто знает, что будет завтра… Жизненно необходимо было удержать власть в своих руках хотя бы до того времени, когда Анна, пусть еще совсем юная, но сможет принять на себя управление герцогством.

И Франциск приступил к созданию сложной системы защиты против короля Франции. На политической арене Бретани появилось новое лицо. Это личный камергер герцога, начавший свою карьеру с чистки одежды правителя, Пьер Ланде. Неожиданно Франциск назначил его главным казначеем, что вызывало бурные протесты у бретонской знати – ведь Ланде был сыном портного из Витре. Дворяне недовольны настолько сильно, что один из них Лескен (Lescun), правая рука Франциска, покинул бретонский двор и отправился к Людовику XI с предложением своих услуг. Король был необычайно взволнован этим фактом.

Однако Франциск не уступил. В 1477 году Ланде получил в свою руки практически неограниченную власть – он управлял не только финансами, но и внешней политикой, армией, полицией, имея полную свободу действий.

Какова же была причина столь быстрого возвышения за столь короткое время? Ответ прост: Ланде яростно ненавидел французов, короля, его двор. Он агитировал за активное сопротивление любым попыткам вторгнуться в дела Бретани. Если Лескен был дипломатом, умеющим просчитывать на шаг вперед, то Ланде жил сиюминутными порывами истинного бретонца. И Франциску было отрадно слышать речи, призывающими положить конец унизительным договорам и попыткам французов захватить его родину.

Герцог последовал принципу «если хочешь мира, готовься к войне». Для этого нужны были союзники, сильные и многочисленные. В 1481 году был заключен военный альянс между Франциском II и эрцгерцогом Максимилианом Австрийским, у которого был свой интерес в этом союзе: немец надеялся отобрать у французов земли своего покойного тестя де Темерера (Tеmеraire). А примерно через месяц, 10 мая 1481 года, был заключен еще один союз – с английским королем Эдуардом IV, тем самым, который шесть лет назад претендовал на корону Франции.

Таким образом, Бретань получила мощных союзников на западе и востоке. Их войска могли бы взять в тиски войска Людовика XI, вздумай тот вторгнуться на территорию герцогства.

Но эти соглашения были не только военными. Одновременно был заключен и брачный договор: Анна выйдет замуж за принца Уэлльского, наследника английской короны, как только дети войдут в брачный возраст. Если бы, к несчастью, Анна скончалась до свадьбы, ее место заняла бы младшая сестра, Изабо. Вот так в четыре года маленькая девочка стала главным интересом всей европейской политики.

Впрочем, это соглашение никак не изменило внешнюю политику Бретани. Потомки кельтов, разделенные лишь узким проливом, с древних времен были заинтересованы друг в друге. На момент заключения договора у них были схожие желания: англичане надеялись получить занятые французами земли на континенте – например, Гийень, – а бретонцы видели в островных соседях силу, способную противостоять домогательствам Франции.

Некоторые историки рассматривают союз 1481 года как желание постепенной интеграции Бретани в Англию. Это несправедливо хотя бы потому, что Анне на тот момент было четыре года, а ожидание достижения ею брачного возраста (как минимум двенадцати лет) было слишком долгим. Поэтому были лишь очерчены контуры проекта, а вот подготовок никаких не проводилось. Просто на тот момент Франциск II и Ланде нуждались в Эдуарде IV. Возможно, вскоре ситуация изменится, стрелки часов истории повернутся, найдется более интересный союз… Фактически, этот брачный договор соответствовал сиюминутным интересам герцогства.

На самом деле, заключить подобный союз было непростым делом для Монфоров. Эдуард IV, король Англии, согласился на брак своего сына – старшего сына, наследника короны! – с дочерью герцога Бретонского! Неважно насколько выполним был этот план – но он был несомненным дипломатическим успехом Франциска II: ведь на глазах собственных, не слишком довольных им дворян, герцог получил признание от одного из королей мира.

Эта военная и дипломатическая защита была необходимой, однако недостаточной – слишком много при дворе герцога было французских шпионов. И не все были так открыты в своих политических убеждениях, открыто предпочтя службу королю Людовику, подобно Леске в 1475 году. Ланде приходилось вести непримиримую борьбу методами, не делавшими его популярным. И неограниченные полномочия, полученные от Франциска II, мало помогали, ибо шпионы были повсюду.

В этом плане показательна история Мориса Гурмеля (Maurice Gourmel), которому была доверена супер-секретная переписка между Нантом и Лондоном. В один из своих вояжей он остановился в городке Шербур, где был подкуплен французами. За некоторую сумму денег, Морис согласился делать копии с доверенных ему писем и отправлять их Людовику XI.

За каждую переданную депешу королевский агент платил Гурмелю 100 экю. Тот успешно передал дюжину писем Франциска II и десяток посланий от англичан, где Эдуард IV обещал своему союзнику высадиться в Кале, если французы вторгнутся в Бретань.

Ланде слишком поздно узнал об этой утечке информации, к тому же она была не единственной, ибо французские шпионы были повсюду – слишком много появилось недовольных политикой герцогского казначея. Тот был вынужден принять ответные меры: отныне каждый житель Бретани находился под подозрением. Напуганный поведением французского короля (тот в 1480 году бесцеремонно вторгся в герцогство Анжуйское после смерти герцога Рене), Ланде теперь подозревал любого – горожанина, крестьянина, торговца. Жизнь для бретонцев становилась все более невыносимой.

Происшествие, случившееся с господином Ле Тонелье (Le Tonnelier), иллюстрирует эту возросшую до абсурда подозрительность. Пьер Ле Тонелье был торговцем трикотажа, он держал собственный магазин в Париже, частенько наведывался и в Бретань, где продавал свою продукцию в течение тридцати двух лет. Чаще всего он бывал в Ренне, где одним из важных клиентов был Мишель Леду (Michel Ledoux), ответственный за гардероб герцога Бретонского. Однажды Леду попросил торговца прислать ему головные уборы для герцога, который любил носить черные шляпы днем и красные ночью. Ценя продукцию парижского мастера, он заказывал по 3-4 дюжины шляп в год, особенно настаивая, чтобы они источали аромат фиалок (герцог любил комфорт и обладал изысканным вкусом).

Так что дела ремесленника шли отлично. До весны 1481 года, когда – как раз во время «воцарения» Ланде – Ле Тонелье прибыл, как обычно, в Ренн, а затем в Нант, привезя с собой уборы для знатных особ: шесть дюжин шляп двух цветов для Франциска II и полдюжины шапочек для короля Испании, Фердинанда Арагонского.

Ранним утром, когда купец был еще в постели в своем доме на набережной де Ла Фосс, в его опочивальню вступил купеческий прево Нанта (*глава цеха, исполнявший функции судьи) в сопровождении шести лучников. С наступлением ночи, чтобы не привлекать внимания горожан, Ле Тонелье перевели в башню возле ворот Сен-Николя, где он оставался в течение многих недель, теряясь в догадках о причинах своего заключения.

Наконец мучительное и казавшееся бесконечным ожидание закончилось – купца отвели на допрос. Прево интересовался, где, для кого были сделаны шляпы и зачем они были окрашены. С чистой душой Ле Тонелье констатировал, что шляпы были изготовлены в Париже, и был вновь отправлен в камеру.

После долгого ожидания – новый допрос, где торговец с удивлением узнал о предъявленных ему обвинениях: изготовление отравленных головных уборов по наущению французского короля. Изумленный, он отрицал свою вину и не дрогнул перед замаячившими перед ним пытками. Обвинение перешло к методу умасливания, обещая за признание богатые дары.

Не дрогнувший ни перед угрозами пыток, ни перед денежными вознаграждениями, Ле Тонелье все отрицал. Преисполненные решимости довести начатое дело до конца, судьи приговорили купца к… бритой голове: он был обязан носить изготовленные им шляпы (те, что с ароматом фиалок) – не менее суток каждую. Очевидно, трибунал предполагал наличие в головных уборах модного итальянского яда, способного медленно, но верно убить человека, не наводя подозрения на его убийцу.

Однако – кроме удовольствия, которое тридцать раз получил купец от посещения цирюльника – никаких последствий этот приговор не имел. Ле Тонелье получил право на жизнь и свободу. К тому же в Бретань, обеспокоенная необычно долгим отсутствием супруга, прибыла его жена с твердым намерением положить конец бесчинствам местных чиновников. Очевидно, она громко вступилась за парижского купца, и за несколько дней до Рождества Ле Тонелье получил право вернуться в свой дом. Перед ним было поставлено два условия: он не должен был рассказывать о своих злоключениях ни одной живой душе, раз; и не обращаться с жалобами в вышестоящие инстанции (т.е. к французским судебным органам), два. Ведь это могло послужить причиной громкого скандала, чему Людовик XI был бы только рад. За нарушение этих условий купцу пригрозили лишением головы.

Впрочем, Ле Тонелье не сильно испугался – едва вернувшись на родину, он подал жалобу на герцога Бретонского, обратившись-таки к правосудию короля Франции. Очевидно, обида за перенесенные страдания была столь велика, что торговец обвинил и Ланде, своего гонителя, и Леду, своего клиента, в желании отравить его.

Эта подозрительность по отношению ко всему французскому могла бы показаться чрезмерной, однако необходимо помнить, что короля Франции поддерживали и многие бретонские дворяне, не согласные с проанглийской политикой. Некоторые из них открыто говорили об этом.

Гийом Шовен (Guillaume Chauvin), сеньор де Блуа дю Понтю (Ponthus), канцлер Бретани был одним из таких дворян. Подобно Лескену, он выступал за союз с Людовиком XI. Кроме того, он позволял себе вслух критиковать действия главного казначея, обвиняя в превышении полномочий и упрекая в бесчисленных казнях, которыми тот боролся со своими оппонентами. Безрассудное поведение – в момент возвышения Ланде, ведь герцог Бретонский уже всецело доверял своему советнику, переложив на него обязанности защиты герцогства.

Шовен становился опасным. Он мог увлечь за собой многих дворян, обладающих весом в государстве. Его нужно было устранить. В разгар дела Ле Тонелье, 5 октября 1481 года, канцлер был арестован. В качестве оснований для этого Ланде выбрал именно те обвинения, которые нашли горячую поддержку у герцога Бретонского: предательство и связи с Людовиком XI.

16 октября Шовен предстал перед комиссией, состоявшей из преданных Ланде людей. Даже отсутствие прямых доказательств вины канцлера не остановило главного казначея. Его политический соперник был брошен в тюрьму Буффе (Bouffay) в Нанте, а состояние конфисковано, семья изгнана на улицу. Мадам Шовен, не перенеся нищеты и позора, умерла.

Из Нантской тюрьмы бывший канцлер был переведен в замок Оре (Auray), затем в Эрмин (Hermine) в Ване, условия его содержания были ужасны. Пленник был лишен элементарных удобств, подолгу оставался без пищи.

Однако каким-то образом Шовен сумел передать весточку парижскому парламенту, и король Франции во всеуслышание пообещал свою защиту пленнику. Вот оно, доказательство связи с врагом! Ланде был в восторге от сложившейся ситуации и получил в руки все козыри. Теперь он имел полное право на полное уничтожение своего врага – и в 1484 году Шовен скончался от голода и жажды. Его тело, исхудавшее настолько, что «кости проткнули кожу в нескольких местах», было спешно похоронено без свидетелей.

Ланде еще раз показал всем свою силу и свои возможности.

Однако нельзя забывать ради чего совершались все эти безумные действия, эта борьба из последних сил – ради наследницы Бретани. Анна, надежда на светлое «завтра», росла, училась.

30 августа 1483 года умер Людовик XI. Бретонцы благословили этот день. Ушел непримиримый враг, оставив после себя болезненного отпрыска тринадцати лет от роду, Карла VIII, нового короля Франции. Согласно завещанию своего отца, Карл вступил на трон под опекой своей старшей сестры, Анны де Божё, и её мужа. Ребёнок и юная женщина – вот кто наследовал ужасному Людовику XI!

Для старого герцога и его фаворита возродилась надежда. Анне было уже шесть с половиной лет, возраст, вполне достаточный, чтобы приступить к правлению при помощи верных советников. Даже смерть короля Англии Эдуарда IVв 1483 году и таинственное убийство его наследника Эдуарда V, которых убрал со своей дороги собственный дядя Ричард III, чтобы самому сесть на английский престол, не поколебало надежд Бретани. Ведь оставался ещё преданный союзник, Максимилиан Австрийский. На тот момент этого было более чем достаточно.

Глава 2. Детство Анны: от надежды до отчаяния (1483-1488)

Сарзо. Выставка, посвященная эпохе Анны Бретонской

Между летом 1483 года и весной 1484 юный Карл VIII и Анна де Божё, чье назначение на должность опекунши короля вызывало большие споры, испытывали большие трудности. Королева-мать, Шарлотта Савойская, хотела править государством в качестве регентши при сыне, выступая в оппозиции к своей дочери. Он не была одинока в своих притязаниях: первый принц крови, Луи Орлеанский, хотел того же, его поддерживал целый клан симпатизирующих ему и недовольных политикой предыдущего короля.

Королевская власть была настолько неустойчива, что по требованию крупнейших феодалов были созваны Генеральные Штаты. И вот те, кто не желал видеть де Божё в качестве регентов, собрались в Туре с 7 января до 15 марта 1484 года. Герцог Бретонский не присутствовал, продемонстрировав этим независимость своих земель. Он лишь отправил в Тур своего представителя, который внимательно наблюдал за хаосом во французском правлении, – верного Пьера Ланде.

Однако радость бретонца была недолгой: Анна де Божё сумела противодействовать французской оппозиции и настояла на законности своих прав. Отныне она могла править.

Едва вернувшись из Тура, казначей столкнулся с новыми трудностями. За время его отсутствия здоровье герцога Бретонского ухудшилось, современники говорили о травме, в результате которой Франциск стал плохо соображать, ибо «стал он слабым и не было большого смысла в его речах».

Его болезнь была благоприятна для Франции, поскольку все дела герцог доверил фавориту, а без поддержки своего покровителя Ланде терял весь политический вес. Французы ожидали удобного момента, чтобы положить конец кичливой независимости Бретани. Этой оказией оказалась ужасная смерть бывшего канцлера, Гийома де Шовен, произошедшая 5 апреля 1484 года. Вот он, удобный повод выдвинуть обвинения против зарвавшегося диктатора.

Французы не вмешивались лично в дела герцогства, они нашли сторонников непосредственно при бретонском дворе. Маршал Бретани, Жан де Рьё (Jean de Rieux), громко высказывал своё недовольство действиями Ланде. Чтобы он выступал активнее, де Божё выделили маршалу официальную пенсию из своей казны – 12 000 ливров. Еще 25 000 ливров было потрачено на создание крепкой группы поддержки (50 человек). В этот же список включили и Франсуазу де Динан, гувернантку наследницы, которая за 4000 ливров могла повлиять на герцога. В секретной переписке участвовал Жан де Шалон (Jean de Ch?lons), еще один непримиримый противник Ланде. Он являлся душой заговора, целью которого было уничтожить тиранию фаворита в Бретани.

Анна Бретонская не более своего отца имела представление о заговоре, хотя в свои семь лет была прекрасно осведомлена о многочисленных интригах, сплетаемые вокруг нее французским двором.

В среду 7 апреля в Нант пришла весть о смерти Гийома Шовена. Принцы Оранский (d’Orange) и де Рьё, несомненно разделявшие точку зрения покойного канцлера и глубоко возмущенные его гибелью, решили действовать. Целью принцев крови был Пьер Ланде. Полагая, что главный казначей укрылся в замке, с наступлением темноты они привели к подножию крепости отряд солдат. Воины были переодеты в обычную одежду горожан, скрывшую доспехи, а потому сумели беспрепятственно войти в замок. Отобрав у стражников ключи, заговорщики заперли за собой ворота и ринулись на поиски своей жертвы. Им не помешал и небольшой отряд, охранявший замок. Сопротивление было быстро сломлено, стражники обезоружены и посажены под замок.

Теперь уже ничто не могло помешать мятежникам. Однако напрасно они обыскивали замок – Ланде нигде не было. Кто-то предположил, что он скрывается в покоях самого герцога – и вот уже отряд вооруженных людей ворвался к Франциску II, где находились и его жена с дочерьми. Герцог испытал не самые приятные чувства при виде разгоряченных солдат, но быстро понял, что охота объявлена вовсе не на него. Однако и здесь мятежников ждала неудача – Ланде не прятался под кроватью своего господина.

В общей суете одному офицеру удалось обмануть бдительность охраны и убежать. Он промчался по насыпи и выбежал на улицы спящего Нанта, крича: «К оружию! Принцы хотят оскорбить и захватить герцога!»

Поднялась тревога, жители города бросились толпой к стенам замка. Была как раз Страстная неделя, поэтому в городе было много бретонцев, приехавших со всей страны. Все ринулись на улицу, ведущую к замку, чтобы попробовать узнать больше и, если возможно, помочь правящей фамилии.

Как всегда в подобных случаях, по толпе зациркулировали слухи: вероломные заговорщики хотят увезти силой герцога в Ансени, вотчину маршала де Рьё. Там Франциска II якобы посадят под замок, чтобы заставить подчиниться Франции. Нужно было действовать! При виде этой гневной толпы заговорщиков охватил страх. Они рассчитывали на быстрое завершение операции, а оказалось, что народ выступает против них. Было принято решение разогнать людей, и принцы не придумали ничего лучшего, чем начать стрелять по ним. Со стен замка полетели стрелы, выпущенные из арбалетов. Множество людей получили ранения. Это вызвало взрыв ярости жителей города: они пришли защищать своего герцога, а по ним палят из его же замка!

В порту Нанта стояло множество кораблей, пришедших со всех берегов Бретани. Матросы развернули пушки в сторону замка.

Так, осаждающие превратились в осажденных. Заговорщики пытались вести переговоры с народом, но их быстро согнали со стен. Жители требовали герцога! Почему он не показывается? Его взяли в плен?

В замок были допущены представители бретонцев, стоявших под стенами замка. Филипп де Монтобан (Montauban), принявший должность канцлера Бретани после смерти Шовена, в сопровождении двух свидетелей добрался, наконец, до Франциска II и начал переговоры с мятежными принцами. Монтобан настойчиво рекомендовал Рьё и Оранскому возвратиться в Ансени. Конечно, за ними будет отправлена погоня, однако дать фору в несколько лье глава парламента все же обещал. Это был лучший выход для мятежных принцев, и они были вынуждены согласиться. Наутро мятежники, сопровождаемые охраной, погрузились в лодку, чтобы воспользоваться водами Луары для отбытия из Нанта. Так очередная французская интрига потерпела поражение.

А что же Ланде? Во время описываемых событий он находился в своем поместье Паботьер (Pabotiеre), что в одном лье от Нанта вверх по течению Луары. Узнав о случившемся, он поторопился вернуться к герцогу, еще более могущественный.

Фактически, вся суматоха была напрасной. Хотя главный казначей получил хороший урок – и кто знает, когда сложится новый заговор с целью его свержения? Кроме того, Ансени с сосланными туда принцами оставался опасным.

А Анна и Изабо? Их не могло не напугать вторжение солдат, восстание сеньоров. Они присутствовали при унижении и оскорблении своего отца – того, кого они любили и почитали. Анне было семь лет. В этом возрасте драмы уже оставляют следы в душе. Вместе с отцом она прикоснулась к опасностям жизни правителя.

И это навсегда осталось в ее памяти. Когда Анна станет правительницей, она не потерпит подобных угроз и оскорблений. Герцогине Бретани должны повиноваться беспрекословно! И горе изменникам!

Однако опасность мятежа не была устранена после той ужасной ночи 7 апреля, ведь сеньоры, высланные в Ансени, оставались в силе. И Ланде предпринял дополнительные меры безопасности. Он призвал на помощь Луи Орлеанского. В день Пасхи молодой герцог покинул Тур, чтобы как можно быстрее прибыть в Нант. Именно тогда состоялась первая встреча принца крови – законного наследника французского престола в случае преждевременной смерти Карла VIII – и будущей герцогини Анны. Впоследствии многие летописцы, историки и писатели романтизировали эту встречу: мол, Орлеанский влюбился в Анну с первого взгляда. Однако вряд ли это было правдой – сложно представить, чтобы 22-летний мужчина воспылал страстью к семилетней девчушке, пусть и «полной изящества, красоты и очарования».

Нет, Луи Орлеанский не был настолько влюбчив. Однако он вполне мог питать самые горячие чувства по отношению к бретонскому наследству. Еще летом 1483 года, сразу после смерти Людовика XI, он отправил к Франциску II доверенное лицо, монаха Гийома Шамар (Guillaume Chaumart), с секретным поручением – просить руки старшей дочери герцога. Франциск, несомненно, был польщен. Однако существовало препятствие…

И теперь, прибыв в Нант, герцог Орлеанский предоставил возможному тестю доказательства серьезности своих намерений преподнести Анне обручальное кольцо: он отправил в Рим прошение об аннулировании своего брака. Восемь лет назад король Людовик XI заставил молодого герцога Орлеанского жениться на своей младшей дочери, болезненной принцессе Жанне по прозвищу «Хромоножка». И как только Луи получит разрешение понтифика, он будет свободен для Анны… и ее чудесного наследства… А Франция получит сильного противника в лице Бретани, объединившейся с герцогством Орлеанским и графством Блуа.

Орлеанскому было выгодно посредничество Ланде, а тот ничего не терял, обещая руку дочери герцога всем подходящим союзникам. Удерживаемый обещаниями, Луи продолжал выступать на стороне бретонского герцога. А Франциск заключал брачные договоры направо и налево – придёт время, он сделает свой выбор в пользу одного из претендентов. Но не сейчас…

Политическая и моральная поддержка, оказанная герцогом Орлеанским, не успокоила Ланде. Восстание бретонских дворян поселило в его душе постоянный страх и неуверенность в будущем. И опасения не были беспочвенными: 28 октября 1484 года маршал Рьё и его сторонники подписали прошение к королю Франции, умоляя его стать «их сеньором после смерти герцога Франциска, поскольку у него нет наследников мужского пола».

А поскольку беда редко приходит одна, то выяснилось, что еще 20 мая маршал де Рьё заключил соглашение с виконтом де Роган (Rohan) о том, что два сына виконта получат в жены дочерей Франциска. Анна сообразила, что после смерти любимого отца, ей уготована незавидная судьба – насильственный брак.

Какое-то время хрупкое равновесие удерживалось под строгим контролем главного казначея, но как долго это могло продолжаться? В конце концов, Ланде отправил в Ансени армию, чтобы укротить мятежников. Во главе войск он поставил внебрачного сына Франциска II Франсуа д’Авогур (Francois d’Avougour), символизируя этим герцогскую власть. Однако в Ансени произошло неожиданное – для Ланде: армия, присланная с целью приструнить зарвавшихся бретонских дворян, перешла на их сторону. Это произошло 24 июня 1484 года.

Главный казначей оказался лицом к лицу с реальной угрозой. 30 июня он положил на стол герцога декларацию, в которой все мятежные дворяне были бы признаны преступниками, которых требовалось посадить под стражу, а их имущество конфисковать.

Этот шаг был глупым, ибо даже Франциск увидел, насколько его подданные ненавидят главного казначея. Уход армии стал последней каплей в той огромной чаше недовольства, которое накапливалось против фаворита в течение десятка лет.