скачать книгу бесплатно
Покаяние
Дмитрий Юрьевич Цыбулин
Душа поэта не находит покоя в поисках Истины. Существуют ответы без вопросов, которые невозможно высказать обычными словами. И тогда на помощь приходит вдохновение. Но и капризная Муза иногда добавляет масла в огонь, пытаясь обвинить своего поклонника во всех смертных грехах.
Покаяние
Дмитрий Юрьевич Цыбулин
© Дмитрий Юрьевич Цыбулин, 2024
ISBN 978-5-4490-5355-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«А город в пуху тополином…»
А город в пуху тополином.
Так было и в прошлом году.
И так же в окне не любимом
Я видел слепую мечту.
И так же я ждал одиноко,
Хотел перемен и любви.
Но всё это стало далёким
И издали шепчет: «Живи…»
Я жил и не жил… доживаю.
Что в новом, – такое же окно.
И нету конца и ни краю
Тоске и мечтам. И вино
Я пить буду так же и, то же,
И смысла опять не найду…
Спаси меня, Господи Боже,
Хотя бы в грядущем году!
ПОСЛЕДНИЙ СОН ПОЭТА
Ночь-полночь. Закрыты двери.
Сказка злая спать легла.
За окном поют метели.
Смерть глядит из-за угла.
Всё так просто, не весомо.
Память чья-то – всё забыть.
Мы с Тобой давно знакомы:
Ты и я – седая нить.
Мы, однажды, не вернёмся,
Не проснёмся в час утра.
Ты с пути весной собьёшься,
Я уйду в осенний мрак.
Так и будет ночь тянуться,
Закрывая сном глаза.
Так и годы пронесутся,
И с морщин спадёт слеза.
И в колодец месяц спрячет
Свой наряд тоскливых дум.
И остынет чай горячий
В том кафе, что на углу.
Лица, очи, руки, раны…
Сердце бьёт в последний раз.
Скроют рваные туманы
Незаконченный рассказ.
Небо видит, небо знает:
Всё свершится, как во сне.
Смерть пока ещё играет
На подпиленной струне.
Что же, Муза, не проснёмся?
Вместе мы не можем жить.
Значит, завтра не вернёмся:
Ты и я – седая нить.
«Лениво желтеет листва за окошком…»
Лениво желтеет листва за окошком,
Студёные ветры ночами не спят.
У чашки мяукнет ленивая кошка,
К весне принесёт в одеяло котят.
Так осень печальный мотив напевает,
И дни без причин и следствий пройдут.
Вороны откуда-то к нам прилетают,
И гнёзда к зиме на деревьях совьют.
И тянется длинная нудная нота,
Тоскою вплетая закатный огонь.
А завтра опять я пойду на работу,
В привычку вводя повседневную вонь.
А завтра похмелье и смех неуместный,
И чувство утраты секунд дорогих.
Так жизнь пролетит незаметно и пресно:
Я буду своим среди стаи чужих.
Работа и дом, перо и страница,
И в зеркале утром не бритый подлец.
Так жизнь, не спеша, продолжает кружиться,
Не помня начала, не зная конец.
«Новым днём небеса открывались…»
Новым днём небеса открывались:
Серый мир, мутный взор, тошнота.
Вот и кончилось всё, что осталось.
Бродит пыль по пустым городам.
Нет возврата в былые системы,
Нет исхода с трагических дат.
Исчерпал все военные темы,
Не дававший присягу, солдат.
Знало сердце томленья и муки,
Помнил разум мечты и печаль.
С бодуна вспоминаю разлуки,
Напиваюсь с сознаньем, что жаль:
Жаль, что всё безвозвратно исчезло;
Жаль, что всё это выпало мне.
Вновь сажусь я в холодное кресло,
Вновь курю и топлюся в вине.
И зима, что меня не любила,
Скоро снова подаст на развод.
В новом дне есть бессилье и сила,
В новой ночи – шифрованный код.
Нет исхода, – уж сказано кем-то;
Нет возврата, – уж кто-то сказал.
Догорит и умрёт сигарета,
Опустеет налитый бокал.
ВЬЮГА
Нет весёлых песен
В моём словаре,
Не гуляет ветер
В моей голове.
Говорить и плакать,
Жить, умирать?
Броситься бы в драку,
Да бить – не гадать.
Было раньше лето,
Да, было, выпало.
Нет опять ответа.
Дороги замело.
И стоит не весел
Мёртвый старый клён.
Нет весёлых песен,
И в горле комом стон.
Эх, судьба-подруга,
Куда ж ты завела?
Нам бродить по кругу,
Да не для нас дома.
Нет обратно ходу —
Дороги замело.
Камнем брошусь в воду,
Да речка, как стекло.
Эх, было раньше лето,
Да осень, да зима.
Но наша песня спета.
Знаешь всё сама.
На лесной поляне
Вьюгой заметён.
Жизнь, как поле брани,
Смерть – всего лишь сон.
РОМАНС
И мой удел – за кухонным столом
В полуночь посиделки с тишиною;
И стих пером, что было под крылом
У лебедя, что был когда-то мною.
Не улетел я в тёплые края:
Зимую здесь, весну встречаю скупо.
Прошли года, прошла и жизнь моя
На кухне с тишиною… Ну и глупо!
Иду бесцельно, ощущая цель;
Иду, шатаясь, ни чего не видя.
В двенадцать лет я прочно сел на мель,
Когда коснулся поэтичной нити;
Когда наивно верил в приведенье
Своей судьбы, размытой, словно сон;
Когда не знал, что будут сожаленья:
Стихи в костёр и на ладонь патрон.
Полуночь тянется, заглатывая год.
Стол кухонный сменил шестую скатерть.
У ног тихонько ляжет старый кот,
И я с гитарой побреду на паперть.
«В полусне, в полупьяном сюжете…»
